~ Пролог ~Название: Листопад
Автор: КОТ
Жанр: джен, драма, АУ
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Сириус Блэк, Ремус Люпин, Джеймс Поттер, Северус Снейп, Лили Эванс, Регулус Блэк, Минерва МакГонагалл, Альбус Дамблдор и все-все-все.
Дисклеймер: Персонажей выдумала Дж.К.Роулинг. Идея данного фика принадлежит Кассии. Мои лишь исполнение и детали.
Саммари: Меняем прошлое, чтобы спасти настоящее? А знаем ли мы на самом деле, чем это может нам обернуться? Людские судьбы как листья на ветру, неизвестно куда их занесет случайный порыв. Стоит хорошенько подумать, прежде чем решиться на подобную «шутку со временем», а горе и скорбь в этом деле не лучшие советники.
~ Пролог ~
Желтая листва сплошным слоем покрывала влажную осеннюю почву. Холодный ветер трепал голые ветви деревьев, срывая с них редкие оставшиеся кое-где листья, которые, подхваченные порывом, кружились над тихой, спящей землей. Лишь черные вороны, отчетливо видимые на фоне серого небосвода, удерживались на скелетах деревьев и каркали. Хриплые монотонные крики этих птиц звучали тревожно и уныло.
Несколько опалых листьев кружились у ног человека, одетого в коричневую мантию, потертые бежевые брюки и старые кожаные сапоги. Как только ветер немного затих, листья улеглись на каменное надгробье, возле которого остановился человек. Он присел на корточки и рукою сгреб листву с камня. На белом мраморе были выбиты слова:
Джеймс Поттер
27.03.1960 – 31.10.1981
Лили Поттер
30.01.1960 – 31.10.1981
Сгорбленная фигура человека, застывшего над надгробьем, казалась воплощением скорби. Ремус Люпин еще раз провел рукой по холодному белому камню, под тяжестью которого покоились его лучшие друзья. Два любимых им человека.
– Простите меня, – тихо проговорил он. – Я не спас вас.
За год, прошедший с момента их смерти, Ремус многое успел обдумать. Он в одиночку прошел все круги ада и самобичевания. Лишившись в одночасье всех своих друзей, оказавшись в эмоциональной пустоте, он первое время не верил. Ни в смерть Лили, Джеймса и Питера, ни в измену Сириуса. Он ни во что не верил. Но факты говорили за себя. Факты в виде этого камня и лежавших под ним тел. У Питера Петтигрю не было даже могилы. Сириус мало что оставил от несчастного Хвоста…
Ремус сжал кулаки. Ногти до крови впились в ладони. Но он не чувствовал боли. Всё заглушало тупое, болезненное чувство пустоты внутри. В тот черный час он узнал, что причиной гибели его друзей был Сириус Блэк… Сириус Блэк, человек, которого он всегда ценил и считал чем-то вроде родного брата. Нет, конечно, до дружбы Сохатого с Бродягой ему было далеко. Эти двое были не просто братьями, а братьями-близнецами. И осознавая это, становилось еще больнее при мысли о том, что именно Сириус оказался предателем.
Когда Ремусу рассказали об аресте Сириуса за убийство Питера и несколько десятков магглов, он не поверил. Сказал, что это провокация Пожирателей Смерти, что Блэка пытаются очернить. Когда появились сведенья о том, что именно Сириус, как Хранитель тайны Поттеров, выдал их Волдеморту, Ремус возмущался и говорил, что это наглая ложь. Он ходил к Дамблдору и требовал пересмотра дела. Требовал публичных извинений. Требовал разрешения поговорить с Сириусом. Требовал проверить Сириуса на наличие проклятия Империо. Требовал. Требовал. Требовал.
Но Дамблдор разумно заявлял, что Ремусу в его довольно шатком положении оборотня не стоило вмешиваться в столь громкое дело. Уверял, что расследование ведется по всем правилам. Объяснял, что улики говорят за себя, и никакого Империо на Сириуса никто не накладывал. Сообщал о множестве свидетелей, собственными глазами видевших, как Блэк убил Петтигрю, о том, что его схватили на месте убийства с палочкой в руке.
Ремус не верил. Не хотел верить. Он не мог поверить, что Сириус Блэк мог убить Питера, предать Джеймса и Лили Поттер. Ремус не верил, что он мог предать собственного крестника. Сириус был так привязан к малышу Гарри. Не мог он поступить так вероломно и подло. Это просто в голове не укладывалось!
«Ежедневный Пророк» с явным увлечением ухватился за эту историю. Она месяцами не сходила с первых полос. Вплоть до приговора Сириуса к пожизненному заключению в Азкабан.
– Мне очень жаль, мистер Люпин, – сказал тогда Дамблдор. – Случается, что мы ошибаемся в людях. И принимаем за друзей…
Ремус не дослушал его, выбежал из комнаты и несколько часов бесцельно слонялся по городу. Ему не верилось, что он мог так ошибиться в человеке, которого он знал с одиннадцатилетнего возраста. Конечно, у Сириуса случались припадки ярости. Он не был святым. Он даже не был добрым. Но он никогда бы не предал своих друзей.
Или предал бы?
Может быть, он, Ремус, не заметил какие-то тревожные знаки? Может, тот Сириус Блэк, которого Ремус, как он думал, знал, уже давно исчез, уступив место некому незнакомцу?
Конечно, после окончания Хогвартса они несколько отдалились друг от друга. Джеймс всё больше времени проводил с Лили, особенно с рождением сына. Питер всё пропадал где-то по своим делам. Сириус с головой ушел в работу мракоборца. И Ремус, незаметно для себя самого, оказался один. Нет, друзья всегда были рядом. Всегда готовы прийти на помощь или просто посидеть вместе за кружкой пива. Но ощущалась некая новая дистанция…
Наверное, именно поэтому Ремус не почувствовал приближения катастрофы. Он знал, что Волдеморт охотился за Поттерами. Он знал, что они скрывались. Но он и понятия не имел, что в их ряды закрался изменник.
Он должен был заметить, что с Сириусом творилось что-то неладное. Это ведь не могло случиться неожиданно и молниеносно. Должны же были быть какие-то признаки!
Ремус вспомнил о происшествии со Снейпом… Его всякий раз передергивало, когда он думал об этом. Сам-то он ничего не помнил о том случае под Гремучей ивой, так как был тогда не вменяемым, однако по рассказам друзей выходило, что Сириус заманил Северуса в логово к оборотню – к Ремусу. Желая Снейпу смерти. Попытка убийства. Вероломство. Предательство.
Сириус Блэк так и не раскаялся в том происшествии. Тогда всё списали на юношеское безрассудство. Но что, если это был знак? Знак того, что дремало в Блэке. Всегда.
Газеты твердили, что нельзя забывать о наследственности… Сириус из чистокровного рода черных магов. Разве такое могло не оставить своего отпечатка?
Ремус не читал подобные статьи. Он давно уже сделал для себя вывод, что наследственность ничего не определяет. Всё дело в воспитании. Со своей природой всегда можно бороться. Уж он-то знал это не понаслышке.
И всё же, получалось, что Сириус где-то оступился? Позволил своей темной стороне взять над собой верх? Но как? Когда? И почему это осталось незамеченным?
Ремус видел в этом свою вину. Он был слишком ослеплен своей дружеской привязанностью. Он не желал видеть очевидное. Вот в чем дело. И именно поэтому он был тоже повинен в смерти Джеймса, Лили и Питера. Он смог бы спасти их всех и Сириуса тоже, если бы только заметил всё вовремя.
За этот год он многое обдумал. Он осунулся, плохо ел и еще хуже спал. Стоило закрыть глаза, как его настигали кошмары, в которых он никогда ни кого не мог спасти. Так же как и в действительности. Единственный его оставшийся в живых друг сидел в одиночной камере Азкабана. Да и не был он больше его другом. Ремус так и не навестил его ни разу. Он просто не мог себя заставить посмотреть в глаза тому человеку, старанием которого он лишился всего, что было ему дорого все последние десять лет. Ремус боялся увидеть в серых глазах Бродяги упрек: «Что ж ты меня не остановил, друг, когда еще не было поздно? Что ж ты не помог мне? Не помог нам?»
Вся вина лежала на нем. Ремус чувствовал ее груз каждой клеткой своего тела. И неправда, что время лечит. Это не так. Раны лишь затягиваются, но остаются столь же болезненными, как и в первый день.
Вороны с криком сорвались с крон деревьев и полетели куда-то вглубь кладбища. Ветер разносил их голоса вместе с желтой листвой.
– Простите меня, – прошептал Ремус надгробию, шмыгнул носом и потер рукой глаза. Целый год он жил в агонии и одиночестве с бременем невысказанных слов и непосильной ношей своей вины. Он с отчаянной нежностью провел пальцами по белым мраморным буквам, и его худая спина затряслась от беззвучных рыданий.
~*~
Хэллоуин 1982-го года был для Ремуса Люпина унылой порой. Сновавшая в вечерних сумерках ребятня в карнавальных костюмах не могла прогнать скорбное выражение с его лица. Праздничная суета вокруг никак его не касалась. Стараясь защититься от холодного ветра, он кутался в поношенную дорожную мантию.
В одном украшенном в честь праздника фонарями в виде тыкв, гирляндами из тряпичных летучих мышей и фигурками карикатурных ведьм, домике мерцал в окне зловеще-оранжевой оскал вырезанной тыквы. Именно к этому домику с аккуратной лужайкой перед входом и белым деревянным заборчиком, явно служившим не частью охраны здания, а лишь в декоративных целых, Ремус и направлялся. Перед входом он разминулся с гурьбой соседских детишек, уходивших со своей добычей сладостей.
Ремус постучал бронзовым дверным молотком в белую входную дверь, которую тут же отворили.
– Мистер Люпин? – спросила старушка в шерстяной накидке. Она и без праздничного костюма выглядела как прототип той самой фигурки старой ведьмы, стоявшей на лужайке.
Ремус кивнул.
– Заходите, – улыбнулась ему хозяйка дома, пропуская внутрь.
– Вы уверены, что хотите этого? – переспросила она, когда Ремус уселся на диван в простенькой, но чистой гостиной. Старушка пытливо вглядывалась в лицо гостя.
Ремус кивнул.
– О, вижу, для себя вы всё уже решили, – покачала головой хозяйка. – Но я вас предупреждаю. Шутки со временем очень плохи!
– Да я и не собираюсь с ним шутить! – прорычал Ремус. – Давайте уже ваше снадобье.
Старушка вздохнула и полезла в один из ящиков комода.
– Одиннадцать лет – это очень много. Даже один год – это уже много. Слишком много для хроноворота…
– Знаю. Если бы хроноворот потянул, я бы здесь не сидел, – перебил ее Ремус. Он нервничал, понимая, что собирается совершить один из самых необдуманных поступков в своей жизни. Хотя, может быть, как раз и наоборот. Ни о чем ином он не думал так долго и тщательно. Он вернется назад и всё исправит. Он всех спасет. Он искупит свою вину.
– Вот, – с гордостью в голосе сказала старушка, показывая пузырек со светящейся рубиновой жидкостью. – Зелье Возврата Во Времени. Сварено специально для вашего путешествия. Половину выпьете сегодня вечером. Вторую половину, когда захотите вернуться назад. Но не позже чем через сутки. Иначе останетесь в прошлом.
– Ясно, – кивнул Ремус, протягивая руку. Но старушка проворно убрала пузырек из зоны его досягаемости.
– Пятьсот галлеонов, – строго потребовала она.
Уже давно смирившись с разорением, Ремус достал из кармана предназначенные ей деньги и отдал ведьме, которая тут же принялась их пересчитывать.
– Если что, я вам ничего не продавала, – предупредила она, отдавая зелье. – За такое варево меня лет на десять в Азкабан посадят.
Ремус кивнул. «Шутки со временем» на самом деле были весьма опасны и незаконны.
Оказавшись на улице, он вдохнул холодный осенний воздух и решительно выдохнул.
Да, он всё решил.
Где-то в задворках сознания маячила тревожная мысль о том, что он сошел с ума, что он поступает глупо и неверно. Но Ремус гнал сомнения прочь с решительностью обреченного человека. Он слишком устал от бессонных ночей и своего горя, не желавшего утихать. В голове пульсировала постоянная жгучая боль. Она не покидала его с тех самых пор, как был арестован Сириус.
Нет, Ремус Люпин слишком долго ничего не предпринимал. И его бездействие, его проклятая склонность быть наблюдателем событий, а не активным участником их, привело к таким трагичным последствиям. Хватит. Он должен сделать всё, что в его силах. Он должен их спасти, предотвратить эти бессмысленные смерти, спасти своих друзей. Всех четверых – Джеймса, Лили, Сириуса и Питера. И себя самого.
Переодетая зайчиком девочка, пробегая мимо, бросила беглый взгляд на Ремуса и испуганно отшатнулась. Ребенка испугало лицо этого странного человека. Откуда ей было знать, что человек тот стоял на грани, что он потерял себя и весь свой мир? Откуда ребенку знать, какого ощущение того, что у тебя нет будущего? И единственная возможность его обрести – это совершить преступление, изменить ход времени и прошлое? Девочка-зайчик, топча беленькими кроссовками желтые листья, побежала дальше вдоль улицы, а Ремус Люпин, судорожно и тяжело вздохнув, трансгрессировал в Хогсмид.
~*~
В замке Хогвартс пир по случаю Хэллоуина был в самом разгаре. Ученики четырех факультетов весело и оживленно болтали за празднично накрытыми столами в Большом зале, освещенном сотнями тыквенных фонариков, парящих в воздухе под крышей зала – ночным небом с несметным количеством звезд.
Профессор МакГонагалл встретила Ремуса у входа в замок. Она, как всегда строгая и собранная, остановилась на пороге, наблюдая за поднимавшимся по мраморным ступеням гостем. Хоть Филч, несомненно, и подметал регулярно лестницу, ветер успел нанести палой желтой листвы, которая теперь была разбросана в живописном беспорядке. На этом фоне темно-зеленая мантия декана факультета Гриффиндор выглядела особенно по-осеннему.
Если ее и потряс вид своего бывшего ученика, то она, проявив свойственную ей деликатность, никак этого не показала. За год, во время которого они не виделись, он сильно переменился, резко постарел.
Ремус уже не помнил, когда он в последний раз нормально спал, мысли его были воспалены и сумбурны, взгляд тревожный. Он не был похож на себя прежнего, спокойного, благоразумного молодого человека.
– Мистер Люпин, с праздником, – улыбнулась Минерва МакГонагалл, глядя на него с вежливым беспокойством. – Профессор Дамблдор на пиру. Присядете к столу? За учительским еще есть место.
Ремус покачал головой:
– Я бы лучше подождал директора в его кабинете, если можно.
Трансифигураторша кивнула и, жестом указав магу следовать за ней, поспешила по коридору. В здании школы Волшебства и Чародейства было тихо и пусто. Все находились в Большом зале. МакГонагалл ступала мягко и совершенно бесшумно. Ремус невольно подумал, что раньше не замечал этой ее способности. Она шла чуть впереди него, всего на шаг опережая, светлые волосы затянуты в тугой пучок на затылке, время от времени бросала на него пытливые взгляды, но ничего не спрашивала.
– Директор скоро будет, – ободряюще улыбнулась МакГонагалл, оставляя Ремуса в кабинете Дамблдора. Разбуженный феникс Фоукс на своем насесте зашевелился, крякнул и захлопал крыльями.
Ремус натужно улыбнулся. Минерва еще раз вгляделась в его лицо, чуть наморщив лоб. Она явно что-то хотела сказать, но промолчала, и бесшумно выскользнула за дверь. Ремус расслышал тихий шелест винтовой лестницы, спускавшей преподавательницу вниз, и закрывшуюся за ней дверь, позади которой на свои места уселись горгульи.
Кабинет Дамблдора будто бы никогда не менялся. Всё те же стеллажи с книгами и всяческими магическими артефактами, как и в годы его обучения в Хогвартсе. Всё те же портреты бывших директоров и директрис на стенах. Меч Годрика Гриффиндора над креслом директора и старая распределяющая шляпа на полке.
Взгляд Ремуса остановился на шляпе. Старая, поношенная, сморщенная… Решающая столько судеб каждый год. Сейчас она лежала на полке безжизненная и такая обыкновенная на вид.
Наверное, подумал Ремус, он всё-таки успел сойти с ума за этот год. Иначе как он мог решиться на то, что он собирался сейчас сделать? Ремус Люпин так не поступал. Ремус Люпин не какой-то там недальновидный придурок. Ремус Люпин знал, что такое заботиться о последствиях. Наверное, так ощущается безумие. Как отголосок того момента, когда ты теряешь себя и всё свое существо, превращаясь в зверя. Когда разум ускользает, и ты не можем уже остановить того, что происходит, не можешь остановить себя самого…
Как только в руке Ремуса оказался пузырек с рубиновой жидкостью, на него внезапно нахлынуло спокойствие. Не сводя глаз с распределяющей шляпы, он выпил половину зелья, закупорил пузырек и, моля, чтобы старая ведьма ничего не напутала, закрыл глаза.
Мир закружился. Не надолго, на долю секунды.
Ремус распахнул глаза и увидел перед собой всё тот же кабинет, те же портреты и книжки, меч Гриффиндора на том же месте на стене, старую шляпу. Только теперь за окном не стояла ночь, а виднелся ровный послеполуденный свет. Ремус несколько раз моргнул и огляделся. Всё было так же, как и в той комнате, в которую его только что привела МакГонагалл, однако, если присмотреться, то замечалась разница. Чуть уловимая, но всё же разница – то какой-то предмет лежал на другом месте, переплет какой-нибудь книги выглядел новее и аккуратнее, то пыль не покрывала какую-то поверхность.
Да, это определенно было иное время.
Ремус встретился взглядом с круглым внимательным глазом Фоукса. Птица наклонила голову набок и тихонько вскрикнула, будто бы приветствуя возникшего из ниоткуда мага.
– Привет, – пробормотал Ремус. – Не подскажешь, какой сейчас год?
Феникс молча дернул головой и расправил крылья.
– Так я и думал, – хмыкнул Ремус, разглядывая бумаги на столе директора. В данной ситуации не было ничего преступного в том, чтобы подглядеть в чужие записи. Самое главное преступление он уже совершил, несанкционированно отправившись назад во времени. Судя по письму Дамблдора, лежавшему на самом верху бумажной кипы, рецепт Зелья Возврата Во Времени был составлен правильно, и сегодня первое сентября 1971 года.
– Отлично, – улыбнулся Ремус Фоуксу. Птица наблюдала за ним со сдержанным интересом. Фениксу было мало дело до этого странного бледного человека с темными кругами под глазами и тяжелым взглядом. Когда маг снял с полки распределяющую шляпу и принялся колдовать над ней, бормоча заклятия, Фоукс спокойно засунул голову под правое крыло и заснул.
Распределяющая шляпа в руках Ремуса нагревалась, впитывая волшебство. Взмахнув напоследок волшебной палочкой, маг оглядел древний головной убор придирчивым взглядом – внешне она ничуть не изменилась, и положил шляпу на место.
Портреты директоров на стенах наблюдали за ним. Ремус не беспокоился об этом, зная, что даже если бывшие директора что-нибудь поведают Дамблдору, это ему ничем не грозило. Ведь никакого злостного проклятия на распределяющую шляпу он не накладывал, лишь легкое заклятие программирования магического артефакта. Шляпа лишь единожды скажет одно единственное нужное ему слово, даже не заметив подвоха.
Устало вздохнув, Ремус подошел к окну. В чистом небе быстро уносились вдаль облака. Ветер гонял волны по озеру, из которого на секунду высунулся гигантский кальмар, сразу же вновь ушедший под воду. Над осенним Запретным лесом, листва которого уже начинала желтеть, пронеслись несколько черных теней – фестралы на охоте. Мирная картина осеннего дня, состоявшегося более одиннадцати лет тому назад.
Ремус безо всякой радости усмехнулся. Почему он решил, что именно так всё исправит? Он и сам не знал. Просто так ему показалось надежней. Чтобы в самом начале изменить ход событий. Чтобы предотвратить измену. Какая измена, если нет самой дружбы?
До острого слуха оборотня донесся звук отодвигаемых внизу горгулий. Директор возвращался в свой кабинет.
Ремус достал из кармана мантии пузырек с остатком временного зелья. Поднося его к губам, он почувствовал острый укол потери. Собственными руками он перечеркнул все годы дружбы. Но зато сохранит несостоявшимся друзьям жизнь и свободу. Чем не выгодная сделка?
– За ваше здоровье! – пробормотал Ремус и осушил пузырек.
Мир закружился.
Закружились в вихре несколько желтых листьев, подхваченных порывом ветра. Как только он ослаб, листва медленно осела на подоконник.
