Глава 2Глава 2. Меж трех огней
Девять утра. Гермиона очень не любила рано вставать, как ни странно – после Хогвартса с его ранними подъемами и того года, когда Золотая троица пряталась по плохеньким палаткам всю зиму, она обнаружила в себе замашки сибарита. Понежиться в теплой постельке подольше, проваляться на диване весь день, обложившись книжками, да не привычными энциклопедиями, а магловскими романами, послушать музыку, опершись локтями на подоконник и созерцая – часы напролет – наведенную на окно солнечную иллюзию. Вместе с Джинни и близнецами они ходили на дискотеки, флиртовали, вполне невинно, с симпатичными маглами, просто, чтобы знать, что в мире все осталось по-прежнему, что ты девушка, а не героиня войны, что ты нравишься другим – значит, можешь нравиться и себе. Почему-то это очень взаимосвязано.
И сейчас Гермиона Грейнджер определенно относилась к себе терпимее.
Молли и профессор Макгонагалл не раз упрекали гриффиндорку в ухудшении характера. Не пай-девочка. Нет. Резче, саркастичней, прямее. Она и огорчить-то уже никого не боялась.
И на нее ведь многое обрушилось. Лицом к лицу со смертью – животная изворотливость, отточенный ум…Никто не хочет умирать.
Да, она изменилась.
Поэтому сейчас, кутаясь в теплую мантию, печатала каблучками неширокий шаг по лондонской мостовой, на встречу с Джинни – и в Диснейлэнд, при этом ругала утро, холод и уличную грязь вполне себе беззастенчиво. Впрочем, беззлобно.
В пять утра к ней прилетела сова с письмом от Люциуса Малфоя. Он просил об аудиенции. Проклиная все на свете, бесцеремонно разбуженная девушка пила чай, читала пергамент и думала.
Про семью Малфоев ей было известно многое. В той степени, конечно, насколько аврорат ее доныне контролировал и – на уровне слухов. Они опять выпутались. Бездействие во время решающей битвы, помощь Нарциссы Гарри, публичное отречение, покаяние и благотворительные пожертвования семьям пострадавших… И Малфой-старший снова на коне. Поразительное умение выплывать. Какого рода ассоциации пришли ей в голову при этой мысли?.. Ну-у… В общем, в приличном обществе такие не озвучивают.
Драко, кажется, получал домашнее образование. В магловском мире его бы назвали дистанционным. Числился в одном из зарубежных волшебных университетов, изучал заклинания, преподаватели посещали его на дому, а в альма-матер он приезжал сдавать экзамены. С чем это связано, Гермиона не знала, и ей это было неинтересно. Родители его недавно развелись. Темная история…опозоренная экс-миссис Малфой теперь жила во Франции у родственников. Драко, конечно, остался с отцом.
Гермиона задумчиво потерла переносицу.
Чего хочет от нее Малфой?
К подруге спасителя волшебного мира частенько обращались просители, чаще всего члены семей бывших Упивающихся: рассказывали, умоляли, настаивали, просили повлиять, ведь у этих едва закончивших школу ребят внезапно оказались все рычаги влияния, связи в верхах, полезные знакомства, они сами стали «элитой».
Просто они победили.
К Рону тоже обращались, но меньше – людям казалось, что девушка должна быть мягче, помощь окажет охотнее, проникнется, посочувствует.
И вот сейчас Люциус Малфой…
Впрочем, долго гадать Гермиона не собиралась. Ему нужно, пусть он и парится.
Сову она отослала назад без ответа.
**********
По парку аттракционов они с Джинни гуляли уже пятый час. Вообще ей порядком поднадоело. Уизли носилась между ряжеными людьми и каруселями с активностью антилопы, удирающей от гепарда, Гермионе же хотелось глинтвейна, книг, камина, горячей ванны и…ну можно и Рона…когда дочитает.
О, Боги, только не еще одни американские горки!..
- Джин, я уже…
- Мисс Грейнджер, мисс Уизли, добрый день.
Пауза. Джинни, кажется, икнула.
- Ээээ…профессор Снейп? – ошарашенно протянула Гермиона.
Немигающий взгляд черных глаз.
- Совершенно верно, мисс Грейнджер, именно так меня зовут.
Шокированная ведьма лишь в последний момент удержала себя, чтобы с языка не сорвалось: «Что вы здесь делаете?».
Он взрослый человек, мало ли что он может здесь делать, да все, что угодно - например…..
…или…
…а может….
Нет. Он ничего не мог здесь делать. Последнее место в мире, где мог найти для себя занятие бывший хогвартский профессор зельеварения, бывший двойной шпион на службе у двух могущественнейших волшебников современности, мужчина-который-остался-жив, а ныне влачащий в затворничестве существование полуотшельника-полумонаха мистер Северус Снейп – это магловский Диснейленд.
Тогда…тогда, значит, ему нужно не что-то, а кто-то. А кто может быть нужен бывшему и т.д. и т.п. мистеру Северусу Снейпу в магловском Диснейленде? Ну не маглы ведь. А единственные маги здесь (уж ауру-то в школе Авроров Гермиона научилась сканировать достаточно хорошо) это она сама и Джинни Уизли. И Гермиона, никогда не любившая азартных игр и даже не ставившая на победу прирожденного шахматиста Рона в игре с врожденным профаном Невиллем, вдруг поняла, что сделала бы крупную ставку на то, что Снейп ищет именно ее.
- Что вам от меня нужно? – как издалека, услышала Гермиона собственный голос.
- Рад понимать, что ваша сообразительность с годами не ослабла, мисс Грейнджер.
***********************************
Домой Гермиона возвращалась в изрядно потрепанном состоянии. Увидеть через несколько лет своего бывшего профессора, этого человека…человека, который…и вот так…и еще он сказал, что хочет с ней поговорить. Положительно, мир сошел с ума. Мир сошел с ума, и она сойдет. Настолько все это было дико…странно…не больше, конечно, чем обычно за все время ее учебы, например…но…она была ребенком, умным, талантливым, смелым, но ребенком, и взятки с нее были гладки. А сейчас, хоть и прошло всего два года, она выросла. Наверное, это после тридцати время течет медленней, она не знала. Только сейчас ощущала изменения едва ли не каждый день, и восприятие многих вещей изменилось тоже, очень неожиданно даже для нее самой.
Она подумает об этом. Позже. Усмехнувшись, девушка смахнула со столика в прихожей бессмертный магловский роман авторства Маргарет Митчелл, заодно на пол отправились две свечи, стоявшие там же, мини-модель глобуса и стопка двд-дисков. Нет, она не была настолько зла, чтобы швырять вещи, но захотелось вдруг сделать что-то нетипичное, неправильное, соответствующее событиям этого странного дня.
Который, кстати, еще не закончился.
И все его странности тоже.
Это Гермиона поняла, когда в камине вспыхнул зеленый огонь, и среди пляшущих язычков пламени возникла светловолосая голова. Голова обстоятельно осмотрелась вокруг, глаза насмешливо сверкнули, и Люциус Малфой вежливо произнес:
- Не удостоите ли меня минуткой внимания, мисс Грейнджер?
Упомянутая мисс сухо кивнула и, дав себе наказ, больше ничему не удивляться и вообще – держать себя в руках, напряженно застыла возле дивана.
Малфой чинно вышел из камина, отряхнулся парой неуловимых движений и скользнул к девушке. Поцеловал ей руку, а отпуская ладонь, задержал кончики ее пальцев в своих чуть дольше, чем того требовал этикет.
Гермиона вышла из ступора, самоуверенная ироничная сторона ее натуры отдала в подсознание импульс, сподвигнувший ее впустить в голос ядовитые нотки, пластику сделать выверенной и плавной и даже слегка склонить голову в насмешливом полупоклоне.
- Мистер Малфой, вы целуете руку грязнокровке – какая метаморфоза. Я в восхищении. За столь короткое время…
Она вперила в мужчину вызывающий веселый взгляд и чуть отступила, освобождая ему проход к дивану.
- Садитесь, пожалуйста. Чем обязана?
Люциусу из ступора было выйти сложнее. Грейнджер он узнал сразу, но, Мерлин, – это была совсем другая Грейнджер…Одно несомненно – с этой, другой, будет не так легко. В и без того небезупречных расчетах расползалась длинной неправильной формулой его ошибка. Эта Грейнджер не расстелется ковриком перед мужским обаянием. Надо было не только собрать на нее досье, но и устроить предварительную встречу где-нибудь, на каком-нибудь балу или в министерстве, понаблюдать… И сейчас не поздно еще отступить, но когда Малфои отступали? Он старательно отодвинул воспоминание о том, как младший представитель рода Малфоев пасовал перед возможностью убить Дамблдора, и сосредоточился на текущей проблеме. Она только девчонка…нахальная, неглупая, но…
- Не предложите ли чего-нибудь выпить, мисс Грейнджер?
Сел, скорее развалился – задремавший расслабленный зверь, мягко вздымаются поросшие шелковистой шерстью бока, но уши торчком, и нет-нет да приоткроется щелочка внимательных суженных глаз, только шевеление былинки на ветру в пяти метрах от лежанки…- длинные пальцы неторопливо оглаживают трость.
Гермиона кивнула.
- Что предпочитаете?
- Огневиски, пожалуйста.
Гриффиндорка нетерпеливо покачала головой.
- Самое крепкое, что могу предложить – усладэль. Еще минералку, сок и чай. И вообще – возьмите сами, что вам нужно на кухне. Я только что вернулась, и мне нужно переодеться.
Малфой подавил желание рассмеяться. Плебейка…
- Как любезно с вашей стороны. Предоставить мне столь широкие полномочия…Не боитесь, что у меня возникнет желание их самопроизвольно расширить еще немного?
Подобрался – зверь забыл про былинку, где-то там бежит дичь, зверь не голоден, но потворствовать инстинкту – тоже инстинкт… - посмотрел ей в глаза – ну же, растеряйся…
- Не рекомендую. Боюсь, охранные чары особого свойства на моих вещах быстро вернут ваши «самопроизвольные расширения» к их первоначальным границам.
Люциус откинулся на спинку дивана . Неожиданно искренняя улыбка заиграла на его губах – знак приятного удивления. Играть – так играть. И если не все правила будут придуманы им, так ведь даже интереснее…кому нужны легкие победы?..
**********
Снейп не был мнительной трепетной тургеневской барышней, бесспорно, не был. Так почему ему хотелось заламывать руки и требовать нюхательную соль? Рвать на куски платок и исступленно покачиваться из стороны в сторону? «Идиот», - мысленно охарактеризовал себя Северус Снейп и устало осел на колченогий стул.
Тяжело, ой, как тяжело далось ему решение поговорить с Грейнджер. Он, конечно, не собирался предпринимать никаких обходных маневров, сама мысль об этом казалась ему до липкого отвращения противной и мерзкой. Попросить. В его ситуации можно только просить. Молить о помощи. Но молить он тоже не умеет. Да и когда мольбы ему помогали? Не тогда ведь, когда он, верный слуга, просил Вольдеморта пощадить любимую женщину, а ублюдок все равно ее убил? Не тогда, когда зельевар валялся в ногах у Дамблдора, умоляя остановить зарвавшегося босса, а тот, вместо того, чтобы помочь, завербовал полумертвого от бессильного страха за любовь мужчину, сыграв на струнах ненависти и отчаяния в его душе? Не тогда, когда он просил у судьбы возможность умереть вовремя, но – умереть?
К черту.
Плохая была идея. Унижаться перед Дамблдором и Темным лордом еще можно, только они были сильнее его, только тогда у него была цель, а сейчас он и так проживет. Просить Грейнджер, свою бывшую студентку, подружку несравненного сынка Джеймса? Нет, нет… Выбор казался таким логичным, пока не пришла пора действовать. Северус еле заставил себя найти ее, заговорить, специально не стал ждать ни минуты, когда обнаружил, что дома девчонки нет. Запеленговал заклинанием координаты и аппарировал, поспешно, очертя голову, потому что решимость таяла с каждой минутой. Глупо же он, должно быть, выглядел там, среди этого нелепого карнавала…или где эти дурочки были?
Впрочем, не поздно еще ничего отменить. Жил? Плохо, горько, почти против желания, но жил. Значит, и дальше проживет. И без чьей-либо помощи. И ну ее, к Мерлину, эту логику.
**********
- Я что же, по-вашему, совсем легковерная идиотка, мистер Малфой? – вкрадчиво осведомилась Гермиона.
Люциус едва сдержался: правда рвалась наружу. Но позволить себе правду он не мог. «Я тебе на этот вопрос еще не раз отвечу… Чуть позже. Когда будешь умолять о разводе», - подумал маг, на лице его, однако, отобразилось почти подобострастное и тем еще более нарочитое изумление:
- Да что же я, по-вашему, - выделил он, - совсем не в состоянии оценить умственный потенциал собеседника? Вы умны, мисс Грейнджер, я бы даже сказал – не по годам. Поэтому мы с вами сейчас и разговариваем.
И мозги, и интуиция вполне отчетливо подсказывали Гермионе, что разговаривают они сейчас совсем не поэтому. Но раскалывать такого проходимца, как Малфой-старший, задачка не из легких будет, это и гриффиндорской всезнайке было ясно как день.
- Не верю я вам, мистер Малфой, - прищурилась девушка. – Какой-то благотворительный проект, мое имя, которое вам так нужно для чего-то…пытаетесь за мой счет привлечь спонсоров и загрести побольше денег в карманы? Вы ведь, наверняка, порядком поиздержались, раздавая взятки налево-направо.
Несмотря на вечно холодные, почти подернутые льдистой дымкой глаза, Люциус Малфой отличался огненным темпераментом. Он дернулся, и кончики пальцев его, крепко обхватывающих ножку бокала, побелели от напряжения. «Вот ведь тварь», - пронеслось в голове блондина, но губы тотчас растянулись в слащавой улыбке. Его бывший господин отличался немалыми способностями по части сдерживания любых эмоций верных слуг. Не говоря уже о неверных. Не говоря уже о не слугах. Зачатками самоконтроля Люциус по любому овладел.
- Ошибаетесь, мисс Грейнджер. Я сам могу спонсировать кого угодно, не настолько я финансово пострадал, как вам кажется, - маг, заметив хмурую морщинку, прочертившую лоб собеседницы, позволил себе ухмылку, слегка искривившую уголок его рта. – Возможно, вам трудно поверить в мое бескорыстие, и, заметьте, я не настаиваю…но подумайте о тех, для кого этот проект задуман. Вы очень известны, очень, людям нужна поддержка известной личности, официальная поддержка, это важно для них. Вы добрый, светлый человек…так осветите их тьму. И забудьте про мое участие. Я только организатор, финансовые потоки прозрачны – никакой личной выгоды.
- Все равно не верю, - ровно проговорила «осветительница тьмы». – Люди не меняются, мистер Малфой. Не так, как вы. Не так резко, не так кардинально. Вы ненавидите грязнокровок, предателей крови и маглов. Впрочем, к полукровкам ваше отношение куда более терпимо, да… - Гермиона ехидно усмехнулась, Люциус заскрежетал зубами. Кто уже только не намекал аристократу в n-ном поколении на то, КОМУ он позволил руководить своей жизнью. Но каждый раз намеки били точно в цель.
Он глубоко вдохнул.
- Меняются. Вы даже себе не представляете, юная мисс Безупречность, как сильно человек может измениться, стоит его только…напугать… Как резко меняется мировоззрение, когда ты сидишь за решеткой, зная, что за твои ошибки должен будет заплатить твой единственный ребенок. Как с хрустом ломается спесь, когда ты рыщешь среди горы трупов под лучами смертельных проклятий, и тебе страшно, но не за себя: лишь бы не опоздать, лишь бы успеть закрыть сына от зеленой искры, и только отчаянный страх сжимает сердце, а ведь ты почти забыл, что оно у тебя есть. Страх – движущая сила всех механизмов этого маленького мира. Мир погубит страх. Перед кем-то. Мир спасет страх. За кого-то. Люди меняются… мисс Грейнджер.
В комнате воцарилось звенящее молчание. Люциус с интересом воззрился на девушку – кажется, его прочувствованная речь ее впечатлила. Да что там – он и сам впечатлился: в попытках заставить Грейнджер проникнуться к нему, он невольно выдал вместо трагифарса исповедь. Все равно что на чуть зажившую рану бросить соли – уже не так больно, но сложно удержать привычный вскрик.
А Гермиона думала, что, по крайней мере, здесь Малфой не лжет. Разве не по той же самой причине она изменила память своих родителей? Разве не по той же причине Гарри двинулся беззащитный навстречу маньяку, одержимому идеей его убить? Разве не по той же причине профессор Снейп перешел на сторону Дамблдора?
Снейп…
Стоп.
О Снейпе подумаем позже. Проблемы решаются по мере их поступления.
- Допустим. А вы думали, скольких людей лично вы заставили испытывать тот же страх?
Малфой развел руками. – Полемизировать на эту тему можно бесконечно долго, мисс Грейнджер, и вы всегда будете правы. Потому что я – ошибался.
Он окинул взглядом ее фигуру, задержался на губах, посмотрел прямо в глаза. Всё будто невзначай.
- Но я умею признавать свои ошибки. И искупление их – моя первейшая обязанность. И потребность.
Он встал. Гермиона осталась сидеть.
- Жду вас завтра, мисс Грейнджер, в Малфой-мэноре. Бумаги такой ценности, которые я хочу вам показать, выносить из дома нецелесообразно, благо, охранные чары моего жилища, осмелюсь предположить, не намного хуже ваших.
Почти откровенная издевка в его тягучем холодном голосе подействовала на гриффиндорку вполне ожидаемым образом.
- Я уведомлю аврорат, что бывший Упивающийся делает из своего дома неприступную крепость. Возможно, мистеру Кандальеру эта информация покажется интересной.
Гермиона с удовольствием наблюдала, как слегка увяла улыбка Малфоя перед тем, как он исчез в зеленом зареве камина.
**********
- Рон, черт, больно! Сосок надо лизать, а не обкусывать, как яблоко, со всех сторон. Сто раз ведь уже говорила, какая у меня чувствительная грудь!
Гермиона досадливо отпихнула своего парня к стенке. Через час после ухода странного визитера Уизли, как обычно, пожаловал к ней домой, и, как обычно, с каминной приступки кинулся уламывать любимую на постельные подвиги. Куда делся стеснительный мальчик, красневший от соприкосновения с ней пальцами в школе? Девушка и сама не знала толком, почему держит на расстоянии молодого, горячего, такого родного и любимого человека, если в их возрасте полагается вдоволь заниматься любовью и даже предаваться количественным излишествам в этой сфере, если все их ровесники уже либо переженились, либо живут парами в открытую, если все вокруг и так уверены, что они давно позволили себе всё. Но она позволяла, до сих пор, только прелюдии, надо сказать, довольно неуклюжие, что, с учетом временного интервала в полтора года, явно не самым благополучным образом сказывалось на психологическом и физическом состоянии и ее самой, и Рона.
В глубине души…где-то, как водится, очень глубоко…Гермиона осознавала, что надеется на несознательность Рона, уставшего от ее изощренного динамо, на его измену. Не то что бы она его не любила…но и не то что бы она любила его так сильно, чтобы отдаться и тем самым окончательно привязать к себе. Быть в ответе за прирученного Рона Уизли, упрямого, как телок, и столь же наивного – увольте, она не настолько сильна духом, как многие полагают. Боливар, то бишь Гермиона, не вынесет двоих.
Рон, однако, деликатных и не очень намеков не понимал в упор. В частности, ласки его раз от разу нежней не становились, и в целом – бросать ее он и мыслей не держал.
Вот и сейчас, парень, ничуть не обидевшись, перекатился по кровати и, захрустев лакричными палочками, торжественно сообщил:
- Я тут подумал…мама ведь права: почему бы нам с тобой не пожениться как можно скорее?
Первое, о чем подумала Гермиона – не проговориться никому из детей миссис Уизли, как она ненавидит их мамашу.
