Глава 2 Десять месяцев спустя.
Крауч сидел в коридоре и не мог поверить тому, что только что услышал. Кажется, похожая ситуация уже имела место быть. Когда-то…
Вырвавшись с работы пораньше, чтобы навестить Элен, он заученным маршрутом шел по больничному коридору и уже намеревался зайти в палату, как вдруг его неожиданно остановил главврач, мистер Треворс – пухленький старичок с колючим взглядом, от которого становилось неуютно.
– Мистер Крауч, мне необходимо с вами поговорить.
Барти недовольно поморщился и с нажимом произнес:
– Я хотел бы навестить свою жену, если позволите.
Краучу показалось, что врач дернул плечами, словно ожидал именно такой реакции:
– Знаю, но на вашем месте я бы чуть повременил с визитом.
Они прошли в маленький скромно обставленный кабинет, с письменным столом и парой стульев. Барти, не задумываясь, присел и нетерпеливо поинтересовался:
– Так что вы хотели мне сообщить?
– Мистер Крауч, – начал Треворс, – как вы знаете, у вашей жены на протяжении двух месяцев была глубокая депрессия, а после суда случился сильный нервный срыв, причем с… неблагоприятными последствиями, – врач запнулся, но тут же торопливо продолжил, словно боясь и вовсе не озвучить свои мысли. – Словом, она подхватила магическую лихорадку, а общее состояние организма дало дополнительный толчок для развития болезни. Плюс ко всему, с заключением сына она так и не смирилась, потому идет саморазрушение еще и на мозговом уровне.
– К чему вы мне это говорите? – прервал этот нудный монолог Крауч. Он и так все знал, отчеты о состоянии Элен по его просьбе присылались на работу каждую неделю.
А два дня назад пришло еще одно письмо, которое он сначала долго не решался распечатать, а после с ожесточением швырнул в камин. Письмо злобно шипело и плевалось жгучими искрами. Из Азкабана сообщали, что заключенный Крауч-младший сломлен и, скорее всего, умрет в ближайшие месяцы.
Сгинет. Исчезнет, и теперь уже навсегда.
Барти даже не понял, огорчило его это известие или порадовало. Он ведь сам когда-то пожелал своему сыну сгнить за проклятой решеткой…
– Мистер Крауч… – вкрадчивый голос Треворса вернул его к реальности.
– Я плачу вам за ее содержание предостаточно, но если этого мало…
– Мистер Крауч, вы не поняли, – Треворс посмотрел на него с какой-то мимолетной жалостью, словно на маленького ребенка. – Мы не можем ей помочь. Ничем. Я сожалею.
– Она что, умрет? – в ужасе выдохнул Крауч. Бред какой-то…
Секунду спустя он уже уверенно произнес:
– Абсурд. Никогда о таком не слышал… Саморазрушение организма…
– Тем не менее, это так, – настойчиво повторил врач. – Я прекрасно вас понимаю, но лучше поверить сейчас, чем…
– Сколько? – перебил Крауч.
Треворс не сделал попытки уйти от ответа. Он просто уткнулся в бумаги, очевидно, ища сведения, затем, достав какой-то листок, наискось испещренный кривыми строчками, пробубнил:
– При благоприятных условиях, хорошем содержании и регулярном принятии восстанавливающих зелий…
–
Сколько?! – не выдержав, гаркнул Крауч. Если он прямо сейчас не получит ответа…
– Неделя, может быть, две.
Слова оглушали, неотвратимо падая на него, давя кошмарным весом правды, а он все стоял и смотрел на этого Треворса, словно не мог отвести взгляд от глубокой складки, залегшей на лбу главврача больницы Святого Мунго.
Нет! Этого не должно было случиться! Только не сейчас, когда жизнь вновь начала налаживаться.
Затем Крауч медленно повернулся и вышел из душного кабинета, по инерции направляясь в палату и не зная, как теперь разговаривать с женой.
Толкнув дверь, он сразу увидел, что Элен не спала. Не зная, радоваться этому или огорчаться, Крауч присел на край кровати и, взяв ее руку в свою, тихонько произнес:
– Привет.
Она улыбнулась, едва приметно, лишь уголками губ, но все же улыбнулась:
– Привет.
Внимательный взгляд из-под ресниц, намеренно небрежный тон:
– Пораньше ушел с работы?
– Да, – что за глупый разговор? Хотя, если подумать, часто ли он с ней вообще разговаривал вот так – не обсуждая политику, проблемы сына или торжественные приемы? Говоря только о ней и о себе… – Как ты? – вырвался нелепый вопрос, и Барти смутился.
– Я? – Элен рассмеялась, впрочем, не очень весело. Затем отбросила упавшую на глаза челку:
– Медленно умираю, ты разве не в курсе? – отрапортовала она будничным тоном, словно смерть ее вовсе не страшила.
Крауч вздрогнул, и с сомнением заглянул ей в глаза. Неужели смерть вовсе не пугала ее?
– Но откуда…
– Девчонка, приставленная ко мне, – заметив непонимающе приподнятую бровь, неохотно пояснила Элен, – Практикантка, только из университета выпустилась. Треворс взял ее без испытательного срока. Она с ним…
– Понятно, – прервал Барти незаконченную фразу. Его совершенно не интересовали подробности личной жизни местных врачей. – И ты, естественно, узнала что хотела.
– Деньги, как ты всегда и говорил, развязывают людям языки, – уголки её губ дрогнули в еле заметной усмешке.
Повисла долгая пауза. Он не знал, что сказать, она – как продолжить.
– Я хочу попросить тебя только об одном, – дождавшись наконец момента, когда муж поднимет на неё взгляд, Элен выдала на одной ноте, – помоги нашему сыну.
Крауч раскрыл рот, но от возмущения потерял дар речи. Когда же способность говорить вернулась, он процедил:
– Как ты можешь? Только
по его вине ты здесь, в таком состоянии…
– Не только, по твоей тоже! – парировала Элен, механически поправив сползшую подушку за спиной. – Мне одной пришлось его воспитывать, ты же вечно был
на работе!
Барти нечего было возразить, и он попробовал зайти с другой стороны:
– И как же я, по-твоему, могу ему помочь? – холодно поинтересовался он. – Быть может, разрушить Азкабан?
– Может быть, – горько усмехнулась Элен, – почему бы нет, если не найдёшь другого пути.
Крауч, в который раз за этот вечер, не поверил своим ушам:
– Ты сумасшедшая, – судорожно сглотнув, прошептал он. – Никто еще не сбегал из Азкабана. Оттуда нет выхода.
– Значит, это будет первый побег, и организуешь его
ты. Ты же всегда хотел быть первым! Во всем, – Элен сделала вид, что не совершала этого маленького маневра, только глаза сверкнули и губы чуть дрогнули в победной улыбке, словно она уже получила согласие на свою безумную просьбу.
– Ты не вправе требовать этого от меня, – Крауч свирепо раздул ноздри и пристально посмотрел на жену, словно пытаясь мимикой донести до нее всю абсурдность такого предложения.
– Вправе, – отчеканила она, потом, как-то вмиг изменившись и виновато потупившись, продолжила, – Это низко, но… Ты дашь мне слово, что поможешь ему, чего бы тебе это не стоило. Слово, что ты больше не причинишь ему вреда.
Пожалуйста, Барти, ради меня.
Он покачал головой, понимая, что Элен какой-то жалкой парой предложений загнала его в ловушку. Слово волшебника – не просто фраза, брошенная на ветер. А уж обещание, данное умирающему человеку…
– Я сделаю то, о чём ты просишь – сквозь зубы процедил он.
– Учти, ты знаешь, что повлечет за собой нарушение этого обещания, – Элен облегчённо вздохнула и, словно давая понять, что разговор окончен, убрала подушку из-под поясницы.
Крауч встал, неспешно одернул мантию, сделал пару шагов в сторону двери, спокойно сказал:
– Знаешь, порой я тебя просто ненавижу.
Раздался приглушенный смешок.
– Да на здоровье. Недолго осталось.
Дверь с негромким стуком захлопнулась, подчеркивая последние слова.
Крауч некоторое время постоял напротив закрытой палаты, потом, очевидно, приняв какое-то решение, прошел дальше по коридору. Поворот налево, затем направо и еще раз направо. Постучал, не дождавшись ответа, вошел в кабинет, и, глядя на этого ссутулившегося человека, размеренно отчеканил:
– Я хочу забрать Элен домой.
Главврач оторвался от изучения очередного отчета и заговорил, несомненно намереваясь возразить.
– Вы понимаете, что…
– Понимаю, – оборвал его Крауч. – Но дома ей будет лучше.
Треворс подумал о том, что глупо спорить с человеком, у которого жена при смерти. Потому он открыл ящик стола, и, покопавшись, вытащил объемистую папку. Пробежал глазами пару листков, предал Краучу.
– Хорошо… Тут показания, вот здесь – список зелий для ежедневного приема, результаты анализов и предположения о возможных прогнозируемых последствиях вложены в карту, равно как и …
Барти не стал дослушивать. Просто выхватил папку и скупо обронил:
– Благодарю. Всего хорошего.
Треворс растерянно уставился на захлопнувшуюся дверь. Потом пожал плечами и вернулся к своим бумагам.
Все-таки этот Крауч ─ странный человек… 
