Глава 2– Гарри, пожалуйста, быстренько переодевайся, скоро начнут собираться гости, – Джинни, уже при полном параде, смерила недовольным взглядом только что появившегося мужа, который почему-то выглядел еще более виноватым, чем до отправки на Диагон-аллею. В руках он держал запакованную метлу – уж что-что, а метлы Джинни различала даже издалека.
Забросив метлу в сарайчик и переодевшись, Гарри вернулся в гостиную.
– Любимая, это тебе. Все, как ты заказывала. Поздравляю, – поцеловав супругу в соблазнительно обнаженное плечо, он положил на стол перед ней плоский бархатный футляр. Роскошное платиновое ожерелье с драгоценными камнями-хамелеонами, меняющими свой цвет в зависимости от цвета одежды владелицы, идеально дополняло ее торжественный наряд.
– Ой, какая прелесть! Гарри, я тебя люблю! – Джинни совсем по-девчоночьи взвизгнула и повисла на шее у Гарри, окутав его облаком своего любимого приторно-тяжелого аромата. Сегодняшнее опоздание было забыто. Тут по комнате поплыл сладкий запах выпечки, дополнив аромат духов Джинни и сделав его совершенно головокружительным.
– Не увлекайтесь, милые мои! – с притворной строгостью воскликнула Молли, войдя в гостиную с подносом, полным медовых коржиков, и неисправимая сладкоежка Джинни тут же цапнула один.
Выпустив супругу из объятий, Гарри отошел к окну. От дурманящего сладкого запаха кружилась голова, и ему вдруг безумно захотелось опробовать новую метлу в действии, чтобы хоть ненадолго сбежать из душного дома. Но он понимал, что, поступив так, смертельно обидит и Джинни, и Молли, да и вообще, его не поймут.
Он удивлялся тому, что в школьные годы так отчаянно завидовал Рону, окруженному большой семьей, – а сейчас, попав в эту самую семью на правах полноценного родственника, был готов придумать любую отговорку, чтоб немного побыть в одиночестве.
Тем временем гости выходили из камина один за другим, и Гарри пожимал чьи-то руки, говорил комплименты чьим-то женам и подругам, улыбался в колдокамеру, но проделывал все это на каком-то автопилоте, не ощущая настроения праздника. Зато Джинни просто светилась счастьем, расточая улыбки направо и налево. Поймав отсутствующий взгляд мужа, она недоуменно нахмурилась и, извинившись перед очередной подружкой Джорджа, с которой мило беседовала, утащила Гарри на кухню.
– Гарри, да что же с тобой? Очнись, ты сам не свой, – прошипела она, до боли впиваясь в его запястье своими пальцами с накрашенными в тон к мантии ногтями.
– Что со мной? Да то, что я не понимаю, за каким чертом нужно было приглашать такую прорву народа! – Гарри выдернул руку из жениных пальцев и уселся на краешек кухонного стола.
– Не изображай идиота, тебе это не идет, – холодно сказала Джинни.
– Но, Джин, это же только наш с тобой праздник, только твой и мой...
– Пожалуйста, Гарри, давай сегодня обойдемся без всяких неожиданностей. Ну пожалуйста, – Джинни сменила тактику, подойдя к Гарри вплотную и просительно заглянув ему в глаза.
–Ладно, как скажешь, любимая, – Гарри примирительно улыбнулся, не желая окончательно портить Джинни вечер. – Извини.
– Ничего, – бросила она, выходя из кухни.
В небольшой толпе у коктейльного столика Гарри разглядел знакомую светлую макушку. Луна. Подойдя ближе, он заметил, что на ней синяя мантия с блестками – кажется, похожую она надевала, когда он пригласил ее в Клуб Слизней. Точно, похожа. Хорошо, что свои серьги-редиски вместе с астрально-спектральными очками она заперла в ящичек ещё в прошлом году, в качестве рождественского подарка своим друзьям, и торжественно поклялась больше никогда их оттуда не доставать. Воспоминание вызвало улыбку.
А Луна рассказывала что-то Падме Патил. Гарри был готов голову прозакладывать, что говорит она о кизляках или еще о каких несуществующих тварях, иначе Падма не оглядывалась бы по сторонам так затравленно.
– О, здравствуй, Гарри, – оживленно замахала рукой Падма, улыбаясь шире обычного, – Поздравляю вас с Джинни, желаю вам еще двадцать раз по столько прожить вместе! – в ее миндалевидных глазах появилось явное облегчение.
Гарри понимающе ей кивнул и повернулся к Луне:
– Привет. Все-таки выбралась. Здорово, я рад.
– Поздравляю, – Луна, как всегда, лучезарно улыбалась.
От нее пахло туманом и дождями, как тогда, у магазина метел. В тесной душной гостиной, напоенной коктейлем из дамских духов, как один, терпко-сладких, этот запах показался Гарри глотком свежего воздуха. Возможно, именно из-за этого на него снова накатило. Взяв Луну под руку, он повел ее к основному столу, а по дороге спросил, сам не веря в свои слова:
– А ты не хочешь немножко полетать? Вдвоем на одной метле?
– Сейчас? – похоже, ему удалось ее удивить. И Гарри был этому почти рад, но только до того момента, когда Луна продолжила: – А с кем буду летать я?
– То есть?
– Ты же будешь летать с Джинни. А я? Рон откажется, потому что Гермиона не любит метлы, Невилл вчера уехал в Бразилию, а с остальными я боюсь. Да и метла может не выдержать двоих... – задумчиво протянула она.
После такого Гарри оставалось только руками развести: вот уж, поистине, святая простота. А «святая простота» непринужденно подхватила со стола стакан чистой воды и выпила залпом, нимало не смущаясь того, что капли стекают прямо за вырез мантии. Только усилием воли Гарри заставил себя отвести глаза от столь соблазнительного зрелища и сжал кулаки, вонзив ногти в ладони. Боль приглушила возникшее желание, но ненамного.
Гарри с трудом дождался окончания праздника. Перед тем, как уйти по каминной сети домой, Луна легко пожала ему руку. Незатейливое прикосновение вновь вызвало шквал эмоций, и ночью он отыгрался на Джинни. Впрочем, жена не возражала.
– Луна? Что ты здесь делаешь? – Гарри, пришедший в больницу навестить Фрэнка и Алису Лонгботтомов по просьбе Невилла, пока тот был в экспедиции в Бразилии, непонимающе хлопал глазами. В строго оформленном приемном покое святого Мунго Луна Лавгуд, одетая, как всегда, аляповато, – сегодня это был пестрый свитер и расписанные цветами джинсы, – смотрелась, по меньшей мере, неуместно.
– Наверное, я здесь затем же, что и ты, – привычная безмятежная улыбка тронула губы девушки, рассеянно теребившей пушистый кончик растрепанной светлой косы.
– Кто здесь у тебя? – спросил он, приготовившись услышать самое худшее.
– Драко, – просто ответила Луна. При звуках имени своего заклятого, а ныне полузабытого врага, Гарри дернулся, как от удара.
– Что он здесь делает? И почему ты приходишь к нему? – казалось, кулаки сжались сами собой.
– Гарри, ему плохо. Ему очень плохо. Не совсем хорошо показывать больного человека как зверя в зоопарке, но я думаю, ты должен его увидеть. Мне кажется, это поможет тебе изменить свое отношение к нему, – Луна уже ухватила Гарри за локоть и потащила обратно в отделение для безнадежных.
– Мистер Поттер, Лонгботтомы сейчас отдыхают, к ним нельзя. Да и вы у них уже были сегодня, – симпатичная молодая медиведьма подняла голову от «Ежедневного пророка».
– Я не к ним, – пробормотал он, чувствуя, как тонкие пальчики Луны обжигают его руку даже сквозь рукав джемпера. Наконец девушка остановилась перед дверью в конце коридора.
Драко лежал на кровати, как неподвижная кукла, глядя прямо перед собой пустыми глазами. На стуле рядом сидела хрупкая, полупрозрачная Нарцисса, сжимая его тонкое запястье, и, кажется, дремала. Под глазами усталой женщины залегли глубокие тени, похожие не синяки, щеки запали, а искусанные губы даже во сне были плотно сжаты.
Невеселую картину оживлял только нелепый букетик незабудок, стоящий на прикроватной тумбочке в простом стакане.
Гарри замер в дверном проеме, будучи не в силах пошевелиться. Таких Малфоев он увидеть не ожидал.
– Пойдем отсюда, – тронула его за плечо Луна, о чьем присутствии он почти забыл. Неслышно они притворили за собой дверь, оставив мать и сына наедине с их бедой.
– Луна, почему ты ходишь к Малфою? – спросил он, уже сидя в гостиной Лавгудов перед весело трещащим камином.
– Должен же к нему кто-то ходить, – вздохнула она, вновь вцепляясь в косу, словно в спасательный круг. – После того, как Люциуса приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, от них все отвернулись. Нарцисса совсем одна ухаживает за Драко, медиведьмы отказываются даже подходить к нему – ведь почти Пожиратель, а ну как сглазит. Вот ведь глупые.
– Не понимаю. Ты же была в плену в Малфой-мэноре, а сейчас навещаешь его владельцев, будто они тебе ближайшие родственники. Как так?
– Война давно закончилась, Гарри. И теперь они – просто несчастные люди, не меньше других от этой войны пострадавшие, – терпеливо, словно маленькому ребенку, объяснила Луна.
– И давно он... так?
Луна поставила на стол очередную пыльную бутылку вина – откуда только брала, у Лавгудов никогда не было винного погреба, – и только потом ответила:
– Два года. С тех пор, как его выпустили из-под стражи. Не знаю, может быть, это от переживаний? Ему здорово досталось после войны.
– Драко Малфой угодил в Мунго после допросов в аврорате, Луна права. И даже не знает, насколько.
– Рон? – две пары глаз изумленно воззрились на небрежно прислонившуюся к косяку долговязую фигуру в темно-фиолетовой аврорской форме.
– Дверь была открыта, – смутился рыжий. – Можно, я налью себе вина? Дежурство не из легких выпало, брали одного бешеного оборотня, – из всех оборотней Рон признавал право быть человеком только за погибшим Люпином. Остальные были его кровными врагами; шрамы на лице Билла не позволяли относиться к ним иначе.
– Конечно, Рон, проходи, садись. Сейчас я сделаю чай и еще что-нибудь... – почти привычно засуетилась Луна, но Гарри мягко ухватил ее за руку. По его телу опять прокатилась волна жарких мурашек.
– Не надо, Луна. Просто посиди с нами, выпей.
– Рон, ты расскажешь, отчего Драко... заболел? – она распахнула круглые глаза, готовясь впитать новую информацию, как губка.
– Э-э, не уверен, стоит ли, история не из приятных, да и знаю я не все... Ну да ладно. Только вы – никому, ясно? – Рон дурашливо приложил палец к губам, однако тон его был предельно серьезен.
Разлив терпкое вино по бокалам, он вытянул длинные ноги к огню и приступил к рассказу. История действительно была грязной, Рон не преувеличивал.
