Глава 2– Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо, – Скорпиус не узнал голос и наобум ляпнул первое, что пришло в голову. Чтобы разглядеть, кто еще бдит этой ночь, он вытянул шею, и различил лицо Розы Уизли.
– Ты читал «Фауста»? – Роза вытаращила глаза и с сомнением уставилась на Скорпиуса.
– А почему бы и нет? – заносчиво сказал Скорпиус. «Фауста» он не читал, просто часто слышал эту фразу от отца, но признаваться в этом не собирался. Он уже доказал свою некомпетентность в некоторых вопросах, и теперь жаждал реванша.
– Хотя бы потому что Гете был магглом. А папа говорил мне, что Малфои презирают магглов и магглорожденных волшебников.
– Много твой отец знает о Малфоях, – зло выпалил Скорпиус. Как же надоело слышать «Малфои такие…, Малфои сякие…», как будто все Малфои совершенно одинаковые! Бабушка, например, совсем не похожа на папу, по характеру, разумеется. А мама вообще ни на кого не похожа. Сам Скорпиус даже Распределяющую шляпу попросил не отправлять его в Слизерин, а тут снова здорова… Он готов был добавить что-нибудь обидное, когда девочка, обезоруживающе улыбнувшись, просто сказала:
– Не думаю. Я рада, если он ошибается. Мои бабушка и дедушка – магглы, но я их все равно очень люблю. А что ты здесь делаешь?
Скорпиуса приятно удивило непредвзятое отношение девочки. Какая, к соплохвостам, разница, Малфой он или не Малфой?! Он – Скорпиус, у него свои мысли, мнения, решения. Мама говорила, что отцу не стоит навязывать ему свои взгляды и убеждения, Скорпиус сам ими обзаведется, когда поймет. Что поймет? В данный момент он понимал, что, если не перестанет корчить из себя важную персону, как сегодня в спальне, рискует остаться без друзей. Гриндилоу его дернул спорить с этим ботаником Бутом о свойствах взрыв-кусачки. «В Хаффпаффл тебя надо было сдать, Скорп, в Хаффпаффл…» – скзал он себе, и решил все же сменить тон на более дружелюбный.
– Да я дописывал письмо, а у нас какой-то мальчик громко сопит и мешает сосредоточиться, – наморщив лоб, Скорпиус подвинулся, и Роза села рядом с ним на ультрамариновое кресло, расшитое золотистыми звездами. – А ты как здесь оказалась?
– Я обещала маме написать сегодня, но у меня нет совы и я собиралась в школьную совятню – я знаю, такая есть.
– Ты думаешь, что нашла бы ее? И нашла бы дорогу обратно? Замок же… – Скорпиус сделал широкие взмахи руками, – … огромный. Намного больше даже нашего поместья.
Он был восхищен смелостью этой девочки. Идея прогуляться до совятни была такой завораживающей и соблазнительной. Признаться, Скорпиуса пугало то, что он не сможет ответить на вопрос горгульи и вернуться в гостиную, поэтому он отогнал мысль на задворки сознания. Задумавшись, он пропустил начало фразы.
– …Просто я думала, что попаду на один факультет с моим другом, у него есть сова, и мы вместе отправим письма, – отчего-то смущенно сказала Роза.
– А-а-а, – задумчиво протянул Малфой, потом его лицо озарилось улыбкой. – Так и сделаем. Пошлем наши письма с моим филином.
Роза захлопала в ладоши, а Скорпиус рванул в свою спальню за филином. Схватив со стола кусочек пергамента и набросав еще пару строчек, он приложил его к основному письму и, посадив Иштвана – так звали его филина – на плечо, и поспешил вернуться в гостиную.
* * *
Астория сидела за столом, застланном белоснежной скатертью, и смотрела на свое отражение в пустой серебряной тарелке. Между ней и Драко стояла изящная хрустальная ваза с пушистыми разноцветными астрами, срезанными сегодня утром по его приказу. Немного наклонила к ним голову, хоть запах вызывал дурноту, и остроглазый муж не заметил ни капли неестественности в ее поведении.
Видя, как Драко старается найти тему для непринужденного разговора, Астория напряглась – знала, что скоро он спросит о письме Скорпиуса, его гордости и отрады. И точно, Драко, улыбаясь, попросил прочитать письмо сына. Не дожидаясь домовика, она, словно в сомнамбулическом сне, обошла стол и вложила пергамент, свернутый тонкой трубочкой, в протянутую руку мужа. Затем отошла к стеклянной двери в парк и прислонилась лбом к прохладному стеклу. Сильная головная боль не давала сконцентрироваться, обычно радующая глаз пестрота сада только раздражала, но, распахнув дверь и оказавшись на свежем воздухе, она почувствовала себя лучше.
Миновав французский парк с его точеными линиями, Астория углубилась в безыскусственный английский. На небо, затянутое жемчужными облаками, почему-то было больно смотреть – сильно резало глаза, как от яркого солнца. На самом краю парка ее догнал Драко и взял под руку.
– Ты не расстроился?
– Нет, я, в общем-то, этого и ожидал: для одиннадцатилетнего ребенка он чрезвычайно эрудированный и сообразительный. Но это же не все письмо?
– Ммм… Нет.
Драко не стал развивать тему, но Астория поняла, как только он вернется в поместье, обязательно прочтет последние строки на отдельном пергаменте, будто случайно забытом ей в комнате. Пару минут они шли молча, лишь гравий грустно хрустел под ногами.
– О чем думаешь?
– Что еще нужно приготовить к завтрашнему дню, – стараясь держаться естественно, ровным голосом ответила Астория.
– Не трать свое время, – и, сев на скамейку и усадив жену на колени, немного неловко закончил: – на гробы сегодня.
Когда Драко поднялся в свой кабинет, Астория, чтобы не сидеть одной, отправилась к Нарциссе. По дороге в западное крыло, она жалела, что не успела подготовить мужа к такой иронии судьбы. Да, попадание Скорпиуса в Ровенкло и потеря карманного вредноскопа, а так же пяток забытых книг, ничто по сравнению с завязывающейся дружбой с младшей Уизли. И это сейчас, когда Драко совершенно уверен, что эскалация конфликта между чистокровными и маглорожденными происходит лишь благодаря помощнику министра Персивалю Уизли.
Почти у самой комнаты Нарциссы, появился домовик и передал просьбу Драко немедленно подняться в его кабинет. Астория, вздохнув, отправилась в обратный путь по молчаливому поместью. С отъездом Скорпиуса все погрузилось в доселе долгожданную, а теперь проклинаемую тишину. И все же она была рада, что сын не видит потемневшее от обилия темной материи поместье, задрапированные тканью зеркала, постные лица слуг, нанятых в помощь домовику для подготовки похорон. Драко с каждым днем глубже погружался в сплин; такие проявления нежности, как сегодня в парке, становились все реже и реже. Астория не винила его, старалась поддержать, но головная боль неизвестного происхождения выматывала ее не меньше, чем Драко – приготовления к погребению отца.
Увидев вошедшую жену, Драко бросил газету на стол и ткнул пальцем в середину статьи под крупным заголовком: «ДРАКО МАЛФОЙ ДОБИЛСЯ РАССЛЕДОВАНИЯ СМЕРТИ СВОЕГО ОТЦА». Астория изумилась расстроенному выражению лица Драко и склонилась над газетой. Так, где это… А, вот: «Расследовать это дело назначили…»
