Глава 2Утром у двери кабинета меня ждали два волшебника: мракоборец, имя которого я опять забыла, и Гермиона Грейнджер (ныне Уизли, но "Грейнджер" звучало привычнее. К тому же фамилия Уизли была ей "не к лицу".).
- Доброе утро, - поздоровалась я, с трудом подавив желание отпустить несколько колкостей в адрес Грейнджер. - Предположу, что причина вашего визита с прошлого раза не изменилась... - вопросительно глянула на мужчину, проигнорировав его спутницу.
Похоже, за годы обучения в школе у Гермионы выработался иммунитет к вежливому, явному и любому иному виду игнорирования.
~*~*~*~
Как и ожидалось, служащим министерства требовалось мое формальное разрешение на беседу с пострадавшим и получение показаний. Пока они задавали стандартные вопросы пациенту, я справилась у ассистентки о состоянии Полумны Лавгуд.
- Все в полном порядке, - шепотом ответила Кентон, бросив осторожный взгляд на посторонних волшебников. - Охотно позавтракала, была приветлива и даже радостна. Выразила желание почитать свежий номер "Придиры".
- Исключено, - так же тихо, чтобы не услышали Грейнджер и мракоборец, произнесла я. - Просто скажи, что все номера в ближайшем магазине уже раскупили.
- Но... Мисс Штейнберг, я не понимаю.
Мне требовалось меньше секунды, чтобы принять решение.
- Не появляйся больше в палате Лавгуд, Эмили.
В воцарившейся тишине отчетливо прозвучал беспомощный стон пациента: "Да не видел я ничего...". На этом, как мне показалось, следствие зашло в тупик, поэтому по моей настоятельной просьбе волшебникам из министерства пришлось покинуть палату. Растерянной Эмили Кентон я поручила заботу о поступившем вчера человеке, а сама отправилась навестить Лавгуд.
Сочувствие пациентам естественно (целители тоже люди), но я считаю его неприемлемым. Эмоции мешают работе. Тем более такой сложной работе, как наша. Многие молодые целители воспринимают мое наставление "оставьте эмоции в мусорном ведре перед входом" враждебно. Любые эмоции и чувства - неотъемлемая часть человеческой природы. Я ничего не поясняю новичкам - до этого важно дойти самому. Понять, что "оставить эмоции" - это не избавиться от них и отказаться от самих себя, а перестать видеть в пациенте "кого-то такого же, как я".
Однажды один молодой человек в голос возмутился: "Ну как же, мисс Штейнберг? Вы предлагаете мне равнодушно смотреть, как человек содрогается от боли?"
В этом-то вся и беда таких, как Эмили. Они видят боль, слышат боль,
переживают чужую боль.
Пациенты ждут этого. Более того - сознательно или нет -
желают этого. Хотят отдать целителю свою боль (всю или частично), избавиться от страданий, сделать целителя
причастным к своим страданиям. Сочувствие - нитка, за которую люди дергают с известным постоянством. Работает рефлекс, воспитанный с детства: когда мать прибегала на громкий плачь и с ее появлением, ее лаской дискомфорт пропадал словно по волшебству.
Конечно, исключения диктуются правилом.
А с теми, у кого подозревают психические нарушения, нужно быть особенно осторожными. Потому что эти пациенты, если понимают происходящее, будут изо всех сил стараться выглядеть "нормальными".
Естественно, всё имеет свою крайность.
Но, вероятно, стоит еще раз подчеркнуть: я не утверждаю, будто целители должны быть бесчувственными. Необходимо фокусироваться не на страдании, а на его причине - болезни, ране, травме и т.д.
Впрочем, мне бы хотелось поверить, будто все действительно так, как говорит Эмили.
Но я не верю.
И вообще, что Грейнджер делает в Отделе Магического Правопорядка?
~*~*~*~
Полумна сидела на кровати. Когда я вошла в палату, волшебница обернулась, ее брови приподнялись, словно о чем-то спрашивала, отчего лицо и без того "удивленное" от природы приобрело выражение, граничащее с недоверием ("Да ладно! Ты серьезно?"). Наверно, я ошиблась, потому что не смогла истолковать вопрос в ее взгляде иначе как "Ну наконец-то! Каково мое состояние?". И хотя встречаю этот взгляд у пациентов довольно часто, впервые я усомнилась: значил ли он действительно то, что я думала?
- Доброе утро, Полумна, - поздоровалась я.
- Доброе, - кивнула она в ответ, чуть улыбнувшись. - Я хотела спросить вас, целитель Штейнберг, что я здесь делаю?
Хм. Теперь Лавгуд обратилась ко мне "на вы", выдерживая формальную дистанцию. После вчерашнего я ожидала несколько иного разговора сегодня утром. И тем больше насторожил меня вопрос, который уже был озвучен.
- Почему я здесь?
- Перевозбуждение, - я сделала вид, будто внимательно изучаю содержание ее медицинской карты. - Вас доставили к нам вчера в состоянии перевозбуждения.
Вчера Полумна изобразила "узника", сегодня ей, видимо, комфортнее было ощущать себя "пациентом". Что ж, можно попробовать сыграть "в целителя". Хотя что-то мне подсказывало: исход будет, как всегда, один.
- Не надо меня успокаивать, - недовольно произнесла Лавгуд, нахмурившись. - Я подхватила какую-то болезнь от животных, да? Чешуйчатый лишай? Подкожные паразиты?
- Нет, никаких кожных и инфекционных заболеваний у вас не обнаружено, - я закрыла карту и вернула ее в специальный ящичек у кровати. - Но мистер Долгопупс очень обеспокоен состоянием вашего здоровья.
- Невилл считает, будто изучение некоторых животных очень опасно, - пояснила Поламна, недовольно подернув плечами. - Конечно, для дилетанта даже встреча с единорогом может закончится смертью, но я знаю свою работу, мисс Штейнберг, и Невилл зря переживает - еще ни один акромантул меня не покусал.
- Мне говорили, Полумна, будто в последний год вы изучали фестралов, - я улыбнулась. - Коллеги считаю ваши исследования очень интересными.
- Да, но только они зашли в тупик, - призналась волшебница, расстроено вздохнув. - Несмотря на все прочие полезные наблюдения, связь между фестралами и смертью мне обнаружить не удалось. К тому же они стали необычно агрессивными - перестали к себе подпускать, один раз даже напали. Если бы не палочка...
Я выдержала паузу, ожидая, что Полумна скажет что-нибудь еще, но она сосредоточено изучала взглядом узор плиток на полу.
- Чем вы занимались перед тем, как вас привезли к нам, Полумна? - не дав молчанию затянуться, я быстро продолжила разговор.
- Да ничем особенным, - пожала плечами Лавгуд, вновь посмотрев на меня. - Я позавтракала, потом обсудила с шестым курсом результаты итоговой контрольной и дала задание на лето, ведь через год у них ЖАБА. Потом у меня был последний урок с третьим курсом, где они должны были отыскать нарглов среди ежей, накормить и осторожно забрать блестящие монетки, не разозлив животных. Вы ведь знаете, нарглы тащат в нору всё, что приглянется!
- Как прошел последний урок? - поинтересовалась я, внимательно глядя на пациентку.
Лавгуд задумалась. Чем дольше она молчала, тем больше хмурилось ее лицо.
- Вроде бы хорошо, - медленно произнесла Полумна. - Хотя в конце... Кажется, что-то их обеспокоило, но... Не помню. Будто кто-то кричал.
Всё, услышанное, даже с учетом того, что в Хогвартсе видела я Полумну довольно редко, разительно входило в противоречие с ее образом - даже с той женщиной, которую я увидела, войдя в палату несколько минут назад.
- Не помню, - снова повторила пациентка.
- Скажите, Полумна, вы знаете что-нибудь о мозгошмыгах?
- О, конечно. Это небольшие существа, почти не различимые для глаз без спектральных очков. Проникают в голову человека через ухо и способствуют нарушению мозговой деятельности - временному слабоумию. Но они не опасны, мисс Штейнберг. После их ухода, мыслительный процесс сразу же восстанавливается.
- Вы помните мальчика, Дениэла? - я запомнила, как вчера Полумна назвала его имя. - Он говорил, будто в него проник мозгошмыг.
- О, значит, Невилл вам все-таки рассказал, - расстроено вздохнула пациентка.
Несмотря на то, что разговор проходил совсем в других тонах, нежели предыдущий, меня настораживало ощущение де жа вю - содержание разговора почти не изменилось. Будто вчерашнего просто не было.
- Мисс Штейнберг, это недоразумение. Случайность, - развела руками Лавгуд. - Я была так взволнована! Возможность поймать мозгошмыга очень мала, они пугливые и шустрые. Но еще реже выпадает шанс понаблюдать, как ведет себя мозгошмыг, проникнув в голову человека.
- И для этого вы решили проломить мальчику череп?
- Я просила его постоять смирно. Но Дениэл закричал, едва я достала палочку, дернулся и попал под заклинание. Конечно, мозгошмыг убежал...
Итак, про ее собственный промах уже не было сказано ни слова.
- Ты хотела достать мозгошмыга? - я намеренно обратилась к ней так, надеясь чуть нарушить ее игру.
- Да, он должен был быть чуть выше уха у правого полушария.
- Но если мозгошмыг был в голове, как мальчик мог
не попасть под заклинание? - уточнила я.
Ответа у Полумны не нашлось.
- Меня теперь отправят в Азкабан, да? - вздохнула она, подперев голову ладонью.
- Я не знаю.
У Полумны был усталый вид. Она явно выбрала для себя не подходящую роль, хотя и исполнила ее неплохо.
- Я попросила у девушки, которая приносила завтрак, свежий номер "Придиры", - Полумна улыбнулась. - Папа наверняка нашел много интересного, про затмение, случившееся в прошлом месяце. Он собирался проверить - цветет ли в эту минуту слива-цепеллин...
- Слива-цепеллин?
- Да, забавное растение. Похоже на обычную сливу, но если такой плод раздавить, то можно получить ожог. Я предлагала их Гарри для использования в работе, но он почему-то отказался. Наверно, опасается, будто может случайно сам на них наступить, - Лавгуд хихикнула.
- Я отпускала Эмили в ближайший магазин, но, как оказалось, все номера "Придиры" уже разобрали, - сообщила я, озадачено наблюдая за переменой в поведении пациентки.
- Жаль... А можно мне тогда навестить профессора Локхарта? - попросила Полумна. - Говорят, он здесь с тех самых пор, как я еще училась на первом курсе.
- Хм, я поговорю с его целителем, Полумна, - подумав пару секунд, ответила я. - Если он будет не против, то Альберих - еще один мой ассистент - проводит тебя к Локхарту после обеда. А сейчас мне пора идти, - посмотрела на часы.
- Мне тоже не нравятся эти часы, - заметила Полумна, разглядывая простые круглые часы на стене, с которыми я только что сверилась. - Они скучные.
Я сделала вид, что, погрузившись в собственные мысли, уже не слышала этих ее слов.
~*~*~*~
Изо всех сил стараясь не анализировать короткий разговор с Полумной и не делать никаких выводов, я вернулась к себе в кабинет, по пути встретив в коридоре Альбериха и попросив поговорить с Маргарет Бенн - целительницей, которая на протяжении вот уже многих лет работала с памятью Гилдероя Локхарта.
Конечно, я не уверена, что общение с Полумной пойдет Локхарту на пользу, тем более, что миссис Бенн к осени уже планировала выписать горе-волшебника из больницы - ее усилиями память постепенно возвращалась к нему все эти годы. Осталось только постепенно рассказать обо всех значимых общественных событиях, случившихся за двенадцать лет пребывания Локхарта здесь, и подготовить его к возвращению в общество. Вполне возможно, конечно, что общение Лавгуд с пациентом миссис Бенн поспособствует достижению этих целей. Но лишь при условии, что Полумна будет вести себя просто и понятно для любого человека (если такое поведение вообще за ней было хоть когда-нибудь замечено). Я, впрочем, склонна считать эту встречу скорее
обоюдно полезной - и для Локхарта, и для Лавгуд. Сидение целыми сутками в одиночестве способно постепенно лишить рассудка даже самого здорового человека.
Тем более, что последний год Полумна провела в Хогвартсе - если верить словам Долгопупса, провела очень активно и интересно.
~*~*~*~
Из черной коробки, принесенной из архива вчера вечером, чуть повеяло запахом знакомых с детства духов. Даже не глядя на содержимое бумаг, я могла сказать, кто был последним целителем Элеоноры Лавгуд.
Что ж, это в некотором смысле объясняет, почему мне доверили лечение (я до сих пор не уверена, что стоит употреблять именно это слово) Полумны.
Коробки-архиватовы в больницах отличаются даже от тех, на которые наложены чары невидимого расширения. Создание одного такого черного ящичка занимает почти год, а если точнее - триста тридцать восемь дней. Всё сохраняется буквально в первозданном виде - если целитель, например, положит в коробку пробирку с только что взятой у пациента кровью, то даже через пятьдесят лет я достану её еще теплой.
Из больничных карт в коробке оказалось три - общая информация о состоянии здоровья пациента (антиинфекционные чары, аллергия, перенесенные заболевания, полученные травмы и т.д.), информация о течении беременности (подобные карты передавались нам из клиники им.Терезы Мартинелли) и та, что больше всего меня интересовала:
Неисцелимые/трудноисцелимые отклонения/порчи/заболевания и пр.
Целители: диагностика Янус Тики, терапия Элизабет Штейнберг.
F 06.2 (19 лет) *зачеркнуто*
F 28 (23 года)
Несомненно, предполагалось, что эти обозначения сразу же прояснят ситуацию для целителя, поинтересовавшегося историей болезни Элеоноры Лавгуд.
- Ноль-шестая группа - органические расстройства, вторая группа - шизофрении, - сообщил мне справочник целителя, висевший на стене в виде портрета великой Терезы Мартинелли.
- Спасибо, я помню, - вздохнула я, убирая карту в сторону. - Только это мне мало поможет.
- Традиционно считаются магглоскими болезнями, - добавил портрет.
Вот-вот. В этом-то вся и проблема. Волшебники не страдают галлюцинациями, у нас не нарушается координация движений на нервной почве, мы не слышим навязчивых голосов - то есть, конечно, подобное возможно, но лишь в следствие воздействия заклинаний, зелий или ядов. По-этому-то в больнице Святого Мунго (лучшей больнице, если хотите) нет отделения по лечению "психических заболеваний", есть лечение недугов от заклятий.
Надеясь найти хоть какое-то руководство к действию, я приподняла крышку отсека для воспоминаний. Рекомендации из женской клиники, несколько колб из инфекционного отделения, а вот там, где я предполагала найти воспоминания о лечении этого "F 28", была лишь одна колба. И небольшой клочок пергамента с единственным словом "изъято" и синей печатью поверх него.
Стараясь не гадать, зачем Отделу Тайн понадобились воспоминания сеансов лечения миссис Лавгуд, я достала из шкафа старенький Омут Памяти и вылила в него содержимое последней склянки. Конечно, сейчас уже есть более современные Омуты, позволяющие воспроизводить события без погружения в них, но министерство считает, что для больницы партия "памятевещателей" - чрезмерная роскошь.
Зажав пальцами нос, я погрузила лицо в серебристые мыли, кружащие в каменном сосуде.
Воспоминание датировалось 15 октября 1990г. ...
~*~*~*~
Я узнала 510 комнату нашего отделения только по виду из окна. Оказывается, когда-то там был мамин кабинет.
А сейчас - моя операционная.
- Прекрати сыпать обвинениями, Лавгуд, - холодно бросила Элизабет Штейнберг, откинувшись на спинку рабочего кресла. - Я виновата только в том, что позволила тебе забрать жену домой на день рождения.
Ксенофилиус, сидевший напротив и нервно сжимающий в руках шарф, собирался что-то сказать, но целительница ему не позволила, невозмутимо продолжив.
- Я несколько раз повторила, чтобы ты не смел заводить с Элеонорой разговоры про ее воображаемых существ и про растения, которых не существует. Так же я настоятельно просила передать дочери, чтобы та не уговаривала мать почитать ей на ночь сказки. Какой из данных запретов ты нарушил?
Лавгуд промолчал, отведя взгляд в сторону.
- Уверена, что все, - заключила Элизабет. - Только ко мне зачем пришел? Я твою жену не воскрешу. Разве что инфернала сделаю, если пожелаешь, - короткий смешок.
- Как вы можете такое говорить! - не выдержал Лавгуд, вскочив со стула, отчего тот грохнулся на пол. - Вы сотворили всё это с моей женой! Вы лишили Полумну матери!
Мама не выносила крика, истерик, громких восклицаний - ее это раздражало. Но каждый раз в подобной ситуации внешне она продолжала оставаться невозмутимой, лишь иногда презрительно кривя губы. Я всегда восхищалась ее самообладанием. Вот и тогда Элизабет, не шелохнувшись, продолжала взирать на Ксенофилиуса Лавгуда, словно говоря: "Ну продолжай, Лавгуд. Кто еще даст тебе возможность прокричаться?"
- Вы лишили Элеонору способности мечтать! Вы помните, какой забрали ее у меня и у Полумны? Элеонора рассказывала красивые истории про разных существ, про неведомые страны, она старалась во всем найти что-то новое, желала сделать открытие, перевернувшее бы жизнь волшебников! Она открыла удивительное свойство редиса: оказывается, его форма способствует расширению мировосприятия! Вы знали об этом? Нет, конечно! Никто не знал! Светлая, добрая, заботливая, целеустремленная - влюбленная в жизнь!
Лавгуд подавился и зашелся кашлем.
- Anapneo, - целительница взмахнула палочкой, заклинанием прочистив посетителю легкие.
- И какой Элеонора вернулась после вашего лечения? - отдышавшись, продолжил Лавгуд. - Она отказалась от своих мечтаний, она сказала мне, что редиски - это просто редиски... Вы представляете?! Просто редиски! Когда Элеонора сказала, что после завершения лечения хотела бы устроиться колористом к мадам Малкин, я был мягко скажем удивлен. Но когда она посоветовала мне "перестать писать всякие небылицы и заняться чем-нибудь серьезным"...
- Тут-то ты и начал разговор из серии "вспомни, Элеонора, - перебила волшебника Штейнберг, - свои мечты, наши первые прогулки, вспомни, сколько интересных путешествий мы провели вместе, выискивая самых удивительных животных и растения, сколько радости мы разделили вместе", - ее голос звучал все так же спокойно, но взгляд, казалось, способен был пронзить Ксенофилиуса насквозь. - Вижу, ты взывал к самому дорогому чувству, которое у нее было... Знаешь, Лавгуд, это подлость, достойная Пожирателя Смерти.
- Но я хотел... - попытался возразить мужчина, но целительница снова перебила его, на этот раз чуть повысив голос.
- Я предупредила, что Элеонора находится в подавленном состоянии и выписывать ее рано. Ей нужно было время, чтобы принять жизнь заново. Более того, Лавгуд, с того момента, как странности твоей жены заметил целитель Тики (это было почти одиннадцать лет назад), я говорила тебе, что случаи психических заболеваний среди волшебников невероятно редки и как такового лечения нет. А весь последний год, когда я окончательно убедилась в том, что Элеонора идет на поправку, я вдалбливала тебе в голову, что это большая удача и заслуга не только моя, но и Элеоноры. Она нашла в себе силы отказаться от старых увлечений, которые привели к тому, что в 24 года она уже не могла отличить галлюцинации от реальности, и найти для себя что-то новое и вместе с тем для нее привычное - яркое и творческое. Я готова тебя изничтожить, Лавгуд, за то, что за один день ты умудрился испортить работу, на которую я потратила шесть лет, - с откровенной злостью заключила Элизабет. - А до этого еще пять лет вел наблюдения целитель Тики.
Колдунья выдержала паузу, но Лавгуд ничего не сказал в ответ на ее тираду.
- Что ж, в таком случае, можешь идти писать о том, как целитель высшей категории довела твою жену до самоубийства, - Штейнберг встала с кресла, тем самым дав понять, что аудиенция окончена.
~*~*~*~
Омут памяти и коробку-архиватор я убрала в шкаф, карту "Неисцелимые/трудноисцелимые отклонения/порчи/заболевания и пр." сунула в сумку, в надежде в ближайшие дни найти силы изучить ее содержание дома, и отправилась на обед. Маргарет Бенн, нагнавшая меня в коридоре, выразила заинтересованность в том, чтобы у ее пациента появилась возможность пообщаться хоть с кем-то, а тем более - с его бывшей студенткой.
- Полумна тогда была только на первом курсе, - честно ответила я. - Про ее нынешнее состояние мне пока мало что понятно. Думаю, будет лучше, если вы, я и Альберих, на случай если мне придется вдруг уйти, понаблюдаем за разговором из вашего кабинета.
- Полностью согласна с вами, мисс Штейнберг, - кивнула Маргарет, наливая себе чай и предлагая мне тоже.
Возвращаясь в кабинет, я вспомнила про обещанную Сепсису бумагу, подтверждающую необходимость проведения операции у пациента Шелтона.
Разговор между Полумной и Гилдероем Локхартом прошел без происшествий, хотя перед тем, как пригласить Лавгуд в палату своего пациента, миссис Бенн попросила девушку не касаться истории с Тайной Комнатой, поскольку это могло излишне расстроить Локхарта.
- Сейчас он считает, что поступил "недостойно", - пояснила Маргарет. - Хотя и оправдывается, будто любой на его месте пожелал бы хоть как-то выпутаться из "такой передряги". Лучше спроси про его новую книгу.
- Его первые книги были очень интересными, - улыбнулась Полумна, согласно кивнув.
Во время разговора двух пациентов, я увидела еще одну "грань" Полумны Лавгуд - веселую, улыбчивую девушку, внимательно и с интересом слушающую рассказы Локхарта о том, как он искал материал для своих книг, со сколькими замечательными волшебниками встречался. Сама же она рассказала ему про то, как видела в Запретном Лесу ранним утром около дюжины единорогов, гарцующих на опушке, о тритонах и русалках, которые умеют делать из перламутра украшения невероятной красоты и о том, что справочник по домашней магии, который Локхарт издал в 1989г., до сих пор занимает первое место в рейтинге самых покупаемых домохозяйками книг.
В тот момент, я с удивлением для себя задумалась, почему же Тики и Долгопупс уложили Полумну в больницу? Вполне можно было использовать успокаивающие чары и дать Лавгуд возможность очнуться дома, приводить к нам два-три раза в неделю для наблюдения. У меня было бы время разобраться (впрочем, оно и так мне понадобиться), а у Полумны была бы возможность немного привыкнуть к целителям, к больнице и заведенному здесь ритму жизни.
Что ж, вероятно, стоило не только прочитать карту Элеоноры Лавгуд, но и навести визит друзьям ее дочери.
Из всех, кого я смогла вспомнить, Гарри Джеймс Поттер показался мне наиболее... безобидным вариантом.
~*~*~*~
Воспользовавшись привилегиями целителя, я через каминную сеть попала прямиком в приемную штаб-квартиры мракоборцев. Секретаря уже не было на рабочем месте и я опасалась, что пришла поздно, однако на стук из-за двери недовольно откликнулись: "Входите".
В кабинете начальника мракоборцев царил полумрак. По всей видимости, хозяин пребывал не в лучшем настроении: камин почти потух, накурено было так, что с легкостью можно было потерять сознание (учитывая, что я не курю, возможно такая концентрация табачного дыма была "смертельна" только для меня). Замерев на пороге и зажав нос рукавом больничной мантии, я неуверенно спросила:
- Эм, Гарри?
- Кетрин?
- Слушай, позволь я применю очищающие чары - дышать нечем.
- Валяй, - сквозь дым и темноту я различила, как он безразлично махнул рукой.
- Выйдешь?
- Мне не повредит.
Кругообразный взмах палочкой. Привычные для моего взора нити магии пронеслись по стенам. Силой заклинания хозяина кабинета прямо в кресле отбросило к стене.
- Извини, - по моему тону было легко понять, что я не зря предлагала Гарри покинуть кабинет.
- Да нет, ничего, - отозвался мракоборец, безуспешно пытаясь пригладить взъерошенные волосы.
Пока я возилась с огнем в камине, Поттер за моей спиной несколько настороженно принюхался.
- Воздух будто наэлектризован, - заметил он, придвигая кресло назад к столу. - Я думаю, ты вкладываешь в эти чары слишком много силы.
- Может быть, - безразлично согласилась я.
Магическое пламя быстро разгорелось. Стало намного светлее, и я с чувством выполненного долга оглядела сияющий чистотой кабинет мракоборца.
- Что-то ты поздно. Уже половина восьмого, - констатировал Поттер, плюхнувшись в кресло и призывая такое же для меня. - Обычно я не принимаю посетителей в такой час... - и скороговоркой добавил. - Впрочем, я вообще почти не принимаю посетителей.
- Я формально до девяти работаю, - без всякого раздражения заметила я, присаживаясь в мягкое кресло.
Так интересно временами наблюдать за теми, кого почти ежедневно видел в Хогвартсе на занятиях на протяжении целых семи лет. Что бы ни происходило, какие бы сложные ни были времена, каким бы сильным ни был раскол между Слизерином и другими факультетами, мы привыкли друг к другу. Привыкли. Привыкли видеть одни и те же лица из года в год. Привыкли настолько, что осознание этого было похоже на весенне утро после долгой зимы: шутки стали беззлобными, прекратились удары в спину, слухи и сплетни (насколько это в те времена было возможно). А потом наступило "лето" - каждый занялся своей жизнью, в конце седьмого курса мы были похожи на старых коллег, которые ежедневно встречаются на работе, здороваются и расходятся по своим рабочим местам.
Мы не замечали, как менялись и взрослели другие. Или замечали слишком редко и поздно.
Что ж, будем считать, вступительная пауза выдержана.
- Гарри, я пришла поговорить о Полумне Лавгуд.
- Да-да, Невилл поставил на уши весь отдел по стиранию памяти, - мракоборец недовольно поморщился. - Но это дело, вроде как, замяли.
- Ты в курсе, что он поместил Полумну в пятое отделение больницы Святого Мунго? - спросила я, подавшись вперед.
- Невилл? Быть не может! - Гарри разве что не подпрыгнул в кресле от удивления.
Вопрос мой впрочем, вероятно, пошел ему на пользу - волшебник заметно оживился, во взгляде появилась внимательность, ясность.
- Но зачем?
- Мм... этот вопрос, наверно, придется задавать Долгопупсу. Чуть позже. Полумна ведь убила человека?
- Ну... в общем да, убила, - серьезно кивнул Поттер, нахмурившись. - Хотя у меня это в голове не укладывается.
- У ее матери было тяжелое психическое заболевание. Если я правильно поняла, она покончила жизнь самоубийством.
- Как будто это всё объясняет.
- Нет. Пока нет. У тебя есть Омут Памяти?
- Конечно, - Поттер взмахнул палочкой и с одной из многочисленных полок на стол опустился новенький "памятевещатель".
- Мне б такой, - усмехнулась я, осторожно направляя в плоскую чашу собственные воспоминания.
- Если чем-нибудь сможешь помочь нам в деле о паразитах, то я лично куплю тебе такой, - вздохнул Гарри.
Похоже, это дело изрядно его измотало. Но, к сожалению, проклятия, которые я наблюдала, - это только проклятия. Никакой правды или лжи из них не выбьешь.
- Черт... ерунда какая-то, - пробормотал Гарри, когда в "памятевещателе" из легкой дымки возникла больничная палата и начался разговор, который произошел между мной и пациенткой этим утром.
- Что, прости? - не поняла я. - "Черт", кажется?
- А-а, это маггловское, - отмахнулся Поттер, с трудом оторвав взгляд от фигур в Омуте Памяти. - Не обращай внимания. С детства осталось, - он снова прислушался к разговору. - Почему ты против "Придиры"?
- Я против дополнительной порции бредовых небылиц, вроде тех, которыми и так полна ее голова, - разъяснила я.
- Ну да, согласен, что все ее истории звучат маловразумительно, особенно, когда узнаешь отца Полумны, - медленно кивнул Гарри, взглянув на меня поверх дорогих очков (уж на такие вещи у меня глаз наметан). - Но... кстати, вот эта фраза про часы, - ткнул палочкой в нити памяти. - Очень "в духе Полумны".
- А про мозгошмыгов? - поинтересовалась я.
- Частично. Обычно объяснения Полумны менее... академичны, что ли, - задумался Гарри и, взглянув на следующее воспоминание, брезгливо поморщился. - Локхарт! Старый пидор...
- Да ладно, он просто трус, - я снисходительно улыбнулась.
- Я серьезно, - хмуро бросил Гарри и ткнул палочкой в лицо дымчатому Локхарту. Воспоминание развеялось. - Это уже не интересно.
- Вопрос вообще про Полумну, Локхарт не мой пациент, - заметила я, нетерпеливо кашлянув. - Ты видел ее в таком восторжено-радостном состоянии?
- Конечно, неоднократно, - кивнул Поттер, задумчиво посмотрев на что-то за моей спиной. - Выпить хочешь?
- Нет, благодарю, - вежливо улыбнулась я. - Мне еще рано расслабляться.
- Да мне как бы тоже, - на столе появилась бутылка коньяка. - Но этот день решил меня окончательно добить: вначале писаки из Пророка, потом Гермиона со своими жалобами, что, мол, и то "не так", и это "не так", потом Джинни, теперь вот еще новости про Полумну, - при всей эмоциональности высказывания Поттер, однако, не плеснул себе в бокал больше, чем следовало, чтобы насладиться вкусом напитка.
- Кстати, как Грейн.., э, Гермиона оказалась в напарницах у мракоборца? - поинтересовалась я. - Вроде как, она была в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними.
- Угу, еще неделю назад, - криво ухмыльнулся Гарри. - Пока ее начальница не прислала мне "кричалку", сообщив, что либо я заберу "миссис Уизли" оттуда, либо в отделе найдут статью, по которой ее можно уволить. Если бы не Рон, никогда не взял бы Гермиону к себе на работу... Конечно, ее помощь не помешает, но все эти законы... Не пойми меня не правильно... - многозначительно поболтал коньяк в бокале и сделал глоток.
- Кстати о законе, - нехотя произнесла я, не уверенная в том, как будет воспринят мой вопрос. - Раз уж Полумна убила кого-то, почему ее не отправили в Азкабан? Я имею в виду, что раньше никого не волновало вменяемого человека отправляли к дементорам или нет.
- Хм... Когда дело касается любви или дружбы, закон бессилен, - после некоторого раздумья заключил Гарри. - Я сам говорил со стирателями памяти. Хотя отправить Полумну в тюрьму - формально, моя служебная обязанность. Но я даже представить не могу, что такое сделаю. Хотя решение Невилла о больнице... Не знаю, - еще глоток. - Вполне возможно, что он переживает за свою карьеру... Пусть я прежде и не замечал такого за ним. И... его родители ведь очень долго провели в больнице, лишенные рассудка. Я видел их на пятом курсе. Вполне вероятно, его решение как-то связано с этим.
- Хм, спасибо за информацию...
Вероятно, именно из-за этого Тики согласился принять Полумну в больницу.
- Кетрин, можешь наложить на меня чары трезвости? - обратился ко мне Гарри после недолгого молчания. - У меня самого не удачно выходит - левый глаз потом двое суток дергается! А завтра с утра совещание у министра.
- Конечно, - машинально согласилась я и произнесла заклинание, взмахнув палочкой. - Не накладывай эти чары с головы, тогда всё будет в порядке.
- Угу, учту, - в бокал с коньяком пробурчал Гарри. - Спасибо, Кетрин.
- Уже десять, - заметила, взглянув на часы над камином. - Тебя жена не потеряет?
- Нет, ей не привыкать. И вообще... она снова беременна! - это восклицание было похоже на "о Мерлин, за что?!".
Мракоборец залпом допил оставшийся коньяк в бокале и невольно поморщился.
- Нужна моя помощь? - хорошо выработанным профессиональным тоном предложила я.
- Ты же хирург.
- Это не вариант?
- Джи не согласится, она вообще считает, что детей мало не бывает. А вот мне сейчас совсем не до прибавления в семействе... Они ведь все под ударом! Все до единого, а Джинни больше всех. Упрямая сука...
- Гарри!
- Да ладно, такие суждения о людях как раз в твоем духе, Кетрин.
- Предположим. Но ты сам на ней...
- Я люблю ее! Но я от каждого шороха просыпаюсь ночами, в каждом хмуром человеке вижу убийцу, а Джи храбрится, будто с ней никогда и ничего не случится! Черт... еще и за Тедом приглядывать нужно.
Он глотнул коньяка прямо из бутылки.
- Я так не дергался с тех пор, как Волан-де-Морт пригласил меня на дуэль! Да и то было легче: я знал своего противника и знал, что убью его...
Какая удивительная штука - жизнь. Что Поттер знал обо мне? Пожалуй, только то, что я дочь гениальной целительницы (увы, сама не настолько гениальная), чистокровная, со своим чувством баланса и справедливости, изрядной долей снобизма и необъяснимой для людей моего круга привычкой помогать, только как-то избирательно.
Наверно, всё. Ну и общеизвестный факты о работе и личной жизни.
- ... и убил. Но сейчас-то нам даже зацепиться не за что, чтобы понять, кто накладывает такие сложные проклятия на людей, никак между собой не связанных, да еще и в таком количестве!
А вместе с тем, перед ним сидела колдунья, знавшая о том, что Лорд Волан-де-Морт жив.
Гарри замолчал, выдав весь эмоциональный запал на этот вечер.
- Шел бы ты домой, Гарри, - произнесла я в воцарившейся тишине. - Поверь, люди, которые привыкли, что мы поздно возвращаемся, тем не менее все равно ждут нас каждый день к ужину.
Волшебник кивнул, спрятав бутылку и бокал в стол.
- Мм... еще кое-что, Кетрин. Учитывая твою работу в Отделе тайн, я навряд ли смогу предложить что-то стоящее, но меня от одного вида этих червей мутит. Пожалуйста, посмотри на пациентов еще разок - может быть, в голову придет какая-то интересная мысль.
- Ну... не знаю, Гарри, я не следователь, - с сомнением посмотрела на него.
Нечего перекладывать свои проблемы с больной головы на здоровую.
Поттер нахмурился и какое-то время молча изучал взглядом пламя в камине, вероятно, раздумывая о том, стоит ли продолжать этот разговор.
- Мне пора, Гарри, - я решительно встала с кресла и направилась к камину. - Про проклятия: обещаю поискать что-нибудь, как будет время. А тебя прошу узнать что-нибудь новое о Полумне от ее бывших однокурсников. Уверена, на твои вопросы они ответят охотнее, чем на мои.
- Договорились, - по-деловому кивнул мракоборец. - Был рад увидеться. Удачного уик-энда.
Нужно будет поговорить с Сепсисом Августом на эту тему. Я столько раз собиралась попросить его возвращаться домой хотя бы сразу после рабочего дня, но никак не находила подходящего момента. К тому же с ним очень комфортно работать - никогда не нужно волноваться, как в случае с ассистентами, что случиться что-нибудь непоправимое.
Но я не понимаю, почему люди вроде Сепсиса или Энтони добровольно лишают себя молодости (хотя, может быть, у Августа молодость прошла более красочно, чем я себе представляю) и остаются в тихой, полупустой вечерней больнице.
Впрочем, если честно, в светлых стенах, благодарных улыбках, чистых инструментах, тихо жужжащих приборах, в спокойном вечернем ритме работы тоже есть свое очарование.
-------------------------------------
От автора:
расследования истории с проклятиями от лица героини не будет. Это просто один из "фонов" - того множества событий, которые происходят в мире.
6 и 7 книга не учитываются, как вы, вероятно, уже догадались. Про Дары Смерти смерти будет не раз упоминаться, но я хочу сразу заметить: в моей истории это только сказка.
Благодарю за чтение. =)
