Глава 2. Дождь и феи- Здравствуй, Джессика, - вслед за звуком открывающейся двери внизу раздался такой знакомый голос, и Джон бегом бросился в прихожую, едва не споткнувшись на манер Билла:
- Дядя Джеймс!
- Здравствуй, здравствуй, - улыбнулся дядя, обнимая племянника.
Хоть и виделись они нечасто, на взгляд Джона, он совсем не изменился. Дядя был очень похож на отца – такие же светлые волосы, пусть и более аккуратно уложенные, голубые глаза. Только выглядел он старше, и носил очки. Да и взгляд отличался – более мягкий, спокойный. Как и всегда – та же чёрная сутана, шарф… Да и всё остальное… Взглянув на невестку, он заметил:
- А ты, кажется, опять не рада меня видеть, Джессика?
- Да уж, сам понимаешь, - гневно отозвалась она. – Дин позвонил, да?
- Нет, ну почему же, - мягко отозвался тот. – Просто приехал посмотреть, как вы тут на новом месте…
- Не вешай мне лапшу на уши, - грубо ответила мать. – И не смей опять ничего Джону втирать – и не посмотрю на твой сан, понял? – с этими словами она удалилась, даже не пригласив гостя в комнату.
«Сейчас позвонит папе и начнётся…», - подумалось Джону. А дядя только грустно улыбнулся:
- Ну что ж, раз твоя мама не пригласила, так может, ты позволишь пройти?
- А…конечно! – поспешно отозвался мальчик, жестом приглашая дядю в гостиную.
Пока дядя рассматривал гостиную, Джон бросал на него нетерпеливые взгляды. Мальчику не терпелось рассказать дяде о том, что творится в доме, но с другой стороны, он понимал, что делать этого почему-то не стоит.
- Дядя Джеймс, а где вы были? – наконец-то решился разрушить молчание Джон. – Вы уезжали…
- В Японии, - отозвался дядя. – У своего знакомого, помнишь, я тебе рассказывал про приют? – мальчик кивнул. – Ну вот… Знаешь, Япония вообще интересная страна – что ни шаг, то духи, призраки или ещё какая-то нечисть…
- А вы кого-то изгоняли? – полюбопытствовал мальчик – именно эти рассказы он любил больше всего.
- Пришлось, - кивнул священник. – Хотя там не очень-то нас жалуют, но когда нужно, и нашей помощи рады. Если больше некому… В доме, куда меня позвали…
- Я тебя предупреждала, Джеймс, - раздался голос матери. – Ой, простите, «святой отец»… - с сарказмом поправилась она. - Хватит уже, ему и так везде какие-то девочки мерещатся…
- Девочки? – заинтересовался было священник, но мать тут же одёрнула его:
- Я тебя предупредила.
…За весь день Джону так и не удалось поговорить с дядей. Пришёл отец, и мать устроила ему полуприкрытую разборку на тему «Зачем из-за всяких домыслов ты вызвал этого идиота?». Джон искренне не понимал мать. Она была довольно-таки верующей женщиной, изредка ходила в церковь, верила в то, что в человека может вселиться бес, что в доме могут жить призраки, которых можно изгнать молитвой, но при этом упорно отказывалась замечать то, что, в принципе, было у неё под носом. Как будто считала, что такого с ней произойти не может. Деверя же она тоже недолюбливала, упорно считая его обманщиком, берущим с людей деньги ни за что. К тому же ей не нравилось, что сын любил рассказы дяди, которые она откровенно считала вредными. Играло свою роль и отношение к его брату. В общем, в этот вечер в доме произошёл скрытый скандал, где отец клятвенно заверял, что он позвал брата просто так. Однако только мать удалилась, отец наклонился к Джеймсу и стал рассказывать о странном шуме по ночам и противном ощущении, которое мешает заснуть… Брат слушал его внимательно, изредка задавая вопросы, а потом негромко сказал:
- Я, конечно, не медиум, так сразу определить не могу, но если хочешь, могу провести обряд, на всякий случай… Если это тебя, конечно, успокоит. Вопрос в том, даст ли мне твоя жена его провести… Не хочу вас ссорить…
- Ссорить… - отец наливал уже который стакан, дядя не пил, с тревогой глядя на брата. – Да мы и так… Дура она, не понимает… А мне бы лучше… - и отец пустился в пространные рассуждения, но Джеймс прервал его, осторожно удержав его руку со стаканом.
- Давай завтра обсудим, Дин. Ты устал, я тоже, да и Джессика нервничает… За одну ночь ничего не случится, к тому же особо важных дел у меня пока нет…
- Да-да, - вяло кивнул отец. – Джон, покажи дяде его комнату… и марш спать, поздно уже! – спохватился он.
Джон шёл впереди дяди, не решаясь обернуться и заговорить. На самом деле, у него был один вопрос к дяде, ведь сегодня он видел её. Она застыла в дверях гостиной, с испугом глядя на гостя. Джон видел, что она боится его, и это ему не нравилось.
- Спокойной ночи, Джон, - потрепав мальчика по голове, мягко произнёс дядя.
Мальчик вздрогнул, очнувшись от раздумий:
- Д-да… вам тоже… спокойной ночи… - и развернулся, чтобы идти к себе.
- Тебя что-то тревожит? – неожиданный вопрос заставил Джона остановиться. Мальчик не знал, что ответить. Говорить правду не хотелось, но врать священнику нельзя, мама и вовсе называла это грехом… Джон уже решил было наплевать на все правила и умолчать на свой страх и риск, но дядя не дал ему это сделать, негромко сказав:
- Не хочешь, не говори, но… - так и не договорив, священник только повторил: «Спокойной ночи» и скрылся в комнате.
Джон постоял немного, глядя на закрытую дверь, но потом, со вздохом развернувшись направился к себе в комнату. Как он и ожидал, она была там. Мальчик никогда не видел свою молчаливую подругу такой напуганной. Казалось, если бы она могла заговорить, то сейчас бы она торопливо и со страхом в голосе умоляла его… О чём? Если бы Джон знал…
- Ты боишься его, да? – мальчик сел рядом с ней на кровать и взглянул на неё. Она едва заметно кивнула.
- Не бойся, он добрый. Он же священник, он ничего плохого не сделает, - попытался убедить её Джон, но девочка яростно замотала головой и несколько раз махнула рукой, указывая за окно. Мальчик, растолковав этот жест, тихонько спросил:
- Боишься, что он прогонит тебя отсюда? Не хочешь уходить?
Она кивнула. Джон тихонько коснулся её руки и твёрдо сказал:
- Я не разрешу. Я не скажу ему про тебя. Не бойся, – девочка посмотрела на него с благодарностью. – Так ты всё-таки…
- Разговаривать с собой – вредная привычка, - послышался от двери голос дяди. – Могут посчитать сумасшедшим.
Джон подскочил, как ошпаренный, и испуганно взглянул на священника – он и не заметил, как дядя вошёл.
- Так с кем ты говорил? – доброжелательно поинтересовался дядя, однако взгляд его был необычайно серьёзен.
Девчонка с силой вцепилась в руку Джона, прижавшись к нему. Мальчику вдруг вновь подумалось, что призраки, да и вообще нечистая сила не могут быть настолько живыми. Ведь она, наверное, могла бы и напасть на священника, но почему-то не делала этого. Или просто настолько боялась…
- Ни с кем, - как можно более беззаботно отозвался Джон. – Сам с собой.
- Так это ты не хочешь отсюда уходить? – так же спокойно спросил священник, присев на стул рядом с кроватью. – Так про кого же ты мне не скажешь?
Отпираться было бесполезно – дядя услышал слишком много. Но на этот раз Джон не собирался следовать наставлениям матери, сказавшей, что священникам нужно говорить правду. Поэтому мальчик, упрямо сжав зубы, процедил:
- Не скажу.
Святой отец неожиданно рассмеялся:
- А ты упрямый. По виду и не скажешь, что ты такой. Плохо я тебя знаю, Джон, ох, плохо… И знаешь, - внезапно посерьёзнел он. – Ведь мне всё равно придётся проверить. И возможно, изгнать. Я перед Богом отвечаю, Джон. И там им будет лучше, чем здесь, понимаешь? Ты хочешь, чтобы она страдала? – и, поймав недоумённый взгляд мальчика, пояснил. – Я же не просто так приехал. Я узнавал об этом доме… И здесь умирали дети, Джон.
- Это не она! – упрямо заявил мальчишка. – Она меня до сих пор не тронула! И не тронет! Она хорошая, а вы её пугаете! Я не дам вам её прогнать!
- Не ты один… - вздохнул священник. – Кажется, мои услуги в этом доме не понадобятся… Однако, каждый из вас думает по-своему… Ну да ладно, - внезапно улыбнулся он. – Без вашего согласия я всё равно ничего не сделаю… Но я тебя предупредил, будь осторожен… Спокойной ночи.
С этими словами дядя вышел из комнаты. Джон перевёл дыхание и хотел было взглянуть на неё, но она уже опять исчезла.
- И всё равно не дам, - проворчал мальчишка, забираясь под одеяло.
Утром, спускаясь на кухню, Джон услышал из гостиной голоса дяди и отца. Отец что-то негромко и неуверенно говорил, священник лишь изредка вставлял в его монолог короткие фразы. Джон, заинтересовавшись, подошёл поближе к дверям гостиной и прислушался.
- … не будем. Прости, что побеспокоил, - закончил свою речь отец.
- Всё-таки переменил мнение? – холодно отозвался дядя.
- Не в том дело… - сердито ответил отец. – Джессика тут ни при чём, хотя надоело уже, не стоило бы лишний раз, устал… Да не в том дело, просто ерунда это всё какая-то, не бери в голову. Ничего не надо, правда.
- Любишь всё же её, - усмехнулся Джеймс. – Дурак ты… Да и она не лучше… Мне-то всё равно, я без вашего согласия ничего сделать не могу… Ты только помни, что эта «ерунда» в любой момент может повториться, так что, знаешь, будь осторожней, задумайся. Тебе первым отвечать, если что…
После обеда дядя уехал, как обычно, тепло со всеми попрощавшись, однако некоторое напряжение всё же продолжало витать в воздухе. Но родители не поссорились, подруга Джона осталась, так что день вполне можно было считать хорошим.
Она появилась почти сразу же, как уехал священник. Взяла Джона за руку и потянула к качелям. Привычно уселась на них, он стал её раскачивать.
- Вот видишь, всё хорошо, - пробормотал мальчишка. – Я же говорил, что не дам тебя прогнать… А ты ведь никого не убивала. Ты же ещё не можешь, ты же ведь даже младше меня…
А она молчала. Джон не видел, как по бледным щекам скользнули две слезинки.
Она и вправду не убивала. Просто ей было так одиноко, но все они, счастливые, любимые родителями, отвергали её, пугались, прогоняли, швырялись вещами… И тогда она забирала их себе, надеясь хоть так привязать, хоть так избавиться от одиночества… Но она была слаба, и они уходили, вновь оставляя её одну…
А она не хотела быть одна.
…Дождь шёл уже третьи сутки, не переставая, надоедливо барабаня по крыше и стёклам. Джон пару раз пытался сбежать на улицу, но все попытки вовремя пресекались матерью и её крикливыми аргументами о гриппе, соплях и прочих радостях. Поэтому мальчик почти всё время безвылазно сидел в комнате, проклиная самые неудачные в своей жизни каникулы. Впрочем, прошлые, с этим переездом… Джон поморщился от воспоминаний, и перевёл взгляд на кровать, где с удобством устроилась его маленькая подруга, с любопытством глядя на книгу в его руках.
- Читала? – уже знакомый отрицательный жест. - Не умеешь? – лёгкий кивок. – Хочешь, прочитаю? – радостное кивание. Такие диалоги уже стали обычными для этих двоих.
Джон с ногами забрался на своё любимое место – подоконник, раскрыл книгу и, с улыбкой посмотрев на глядящую с нетерпением девочку, начал:
- «Все дети, кроме одного-единственного, рано или поздно вырастают. Венди знала это наверняка. Выяснилось это вот каким образом. Когда ей было два года, она играла в саду. Ей попался на глаза удивительно красивый цветок…»
Девочка с затаённым восхищением следила, как шевелятся губы мальчика, как он порой водит бледным пальцем по строчкам, пытаясь прочесть особо трудные слова… Она и раньше слушала, как родители читают детям сказки, но как же давно никто не читал что-то специально для неё. И теперь она слушала и видела и мальчика, и фею, и сама была героиней…
- «Я счастлив сообщить вам, миссис Дарлинг, что вы теперь стали матерью», - мальчик, подражая герою, прочитал так важно, что девчонка беззвучно рассмеялась.
- «А Венди изображала миссис Дарлинг. Она запрыгала от радости, как это сделала бы сама настоящая миссис Дарлинг…» - слушательница, тоже вжившись, подскочила и пару раз кувыркнулась на кровати, заставив Джона рассмеяться.
- Ты что там делаешь, Джон? – послышался сердитый голос матери. Через пару секунд она появилась в комнате. – Ты тут бесишься?
- Нет-нет! – поспешно отозвался Джон. – Я книжку читаю, вот! – и, словно в доказательство, он продемонстрировал матери книгу.
- А, ну читай-читай, - равнодушно отозвалась мать. – Хоть человеком, может, вырастешь, а не как… - тут она замолчала, потом прошептала что-то еле разборчиво и вдруг села рядом с сыном на подоконник, приобняв его и взъерошив светлые волосы. Мальчишка оцепенел от такого уже начавшего забываться обращения, а мать тихонько сказала ему на ухо:
- А давай уедем, сынок? Сядем в автобус и поедем далеко-далеко, к бабушке… Ты хочешь к бабушке?
- Но ведь каникулы скоро закончатся… - пробормотал Джон. Ехать к бабушке абсолютно не хотелось – та жила в каком-то захудалом не то селе, не то городишке в глубине страны, где было очень жарко, сухо и пыльно. Да и не росло почти ничего, что Джону не нравилось.
- А мы больше не вернёмся, - покачала головой мать. – Сначала к бабушке… А потом уедем, далеко-далеко…
- В Японию? – наивно спросил мальчишка, услышав про «далеко». Это слово твёрдо ассоциировалось у него с рассказами дяди.
- Да хоть в Японию, только бы подальше… - вздохнула мать, продолжая прижимать к себе сына. Джону было даже немного неловко от этих объятий, но он терпел, не желая огорчать и без того расстроенную маму.
- Но я не хочу… - промямлил мальчик. Его маленькая подруга смотрела на него умоляюще, и он понял, что она не сможет поехать с ними и боится остаться одна.
В глазах матери, до этого каких-то задумчивых и отстранённых, появилось осознание. Она резко выпустила сына из объятий и встала. Рукав кофты задрался, и Джон увидел синяк чуть повыше запястья.
- Господи, как же я устала… - пробормотала мать, выходя из комнаты.
Джон вздохнул, возвращаясь к чтению. У отца были неприятности по работе, уже третий день он пил, и где-то внизу, за закрытыми дверями, каждый вечер происходили скандалы. И девочка появлялась каждый вечер, и он что-то шептал ей, стараясь не вслушиваться… Как теперь понял Джон, происходили не только скандалы. До серьёзного, видимо, пока не доходило, но… Джон помотал головой, пытаясь прогнать неприятные мысли.
- Давай читать дальше, - улыбнулся Джон девочке. Плотно сжатых губ и напряжённого взгляда девочки он не заметил.
…Крики и шум усилились, Джон даже мог различать слова. Он вновь попытался зажать уши, но так становилось ещё страшнее, ещё хуже…
- Господи, пожалуйста, пусть всё это прекратится… Боженька, ну пожалуйста… Пусть всё это закончится… - еле слышно шептал мальчишка. Почему-то вспомнился дядя, его добрая улыбка… Но крики не утихали, шум только усиливался. И всё, что хоть как-то помогало держаться – это страх маленькой девочки, прижимавшейся к нему. Бояться вдвоём – это не так страшно. Но так хотелось прекратить всё это… Страх мешал, но сильное напряжение словно подстёгивало, требовало остановить…
Внезапно снизу донёсся отчаянный женский крик, и Джон, почти не задумываясь, ринулся туда, на миг даже забыв про страх. Наверное, это было глупостью, но сегодняшнее неожиданное объятие и слова матери никак не выходили из головы… Крики становились громче, мальчик влетел в гостиную и замер в ужасе – отец занёс над сжавшейся на полу матерью руку с зажатой в ней металлической статуэткой…
- Нет! – Джон рванулся вперёд и попытался оттолкнуть отца в сторону, но тот даже не покачнулся, лишь замер, пытаясь сфокусировать взгляд на сыне. Джон боялся даже взглянуть ему в глаза – ему хватило, пусть и мельком, но всё-таки замеченного выражения ярости и животной злобы на лице отца. Он словно уже не соображал, что делает – просто действовал, поддаваясь пробуждённым алкоголем диким и безудержным стремлениям причинить боль. Просто так, чтобы дать всему, что накопилось, выход…
- Нет, - тихо повторил Джон, встав перед ним и закрывая собой мать. Та даже не пыталась встать, только пыталась стереть с лица кровь дрожащей рукой, невидящими глазами глядя перед собой, словно не понимая.
Взгляд отца, лишь секунду назад бывший более-менее осмысленным, вновь наполнился безумной злобой:
- Не мешай, щенок! – рыкнул он, буквально отшвыривая сына с дороги с такой силой, что мальчик отлетел к стене, ударившись о книжный шкаф и безвольно сползая на пол. С полок что-то посыпалось, и последнее, что услышал Джон – это крики матери где-то совсем близко…
… - Жалко мальчишку, да…
- Повезло ещё, что ничего страшного… Господи, и как таких уродов земля носит…
- Нет, всегда говорила, есть Бог, и всё видит! Его-то нашли, только он подыхал уже… Как полицию вызвали, так он смылся, часа два его искали… И знаешь, где нашли? Под машину ведь кинулся, алкаш! Сдох, как собака, хотя и с собакой-то честь сравнивать… Живой ещё был, когда приехали, так у него галлюцинации были, всё про какую-то девочку нёс, будто она его убить хочет…
- Точно, глюки… А мать-то жива?
- Жива, в сознании даже, к сыну рвётся… Её про девочку спрашивали – нет, не видела… Да и сама хороша… Тоже мне, мамаша…
- Точно… Давно уже пора было бросить, хоть ради сына…
- Дамы, я, конечно, понимаю, что у вас тут увлекательная беседа, но не могли бы вы приступить к своим непосредственным обязанностям? Мисс Уолтер, почему больному из сто шестнадцатой до сих пор не сменили повязки?
- Простите, доктор Дженкинс, уже иду…
… На похоронах отца Джон не был – к тому времени его ещё не выписали из больницы. Впрочем, он и не стремился, как и мать (впрочем, той пришлось присутствовать). Джон не любил похороны ещё со времён смерти дедушки Артура. Не любил эту атмосферу, присутствие десятков незнакомых людей, неизвестно зачем оказавшихся в доме и говорящих такие ненужные и пустые слова. Однако вернуться домой всё же хотелось – пару раз по ночам ему казалось, что он чувствует чьё-то присутствие в палате, но он не видел её, и это его тревожило. Ведь тогда он бросил её одну в комнате…
Мать была необычайно ласковой, приносила с собой книжки и читала их ему, навещала как можно чаще, однако Джону казалось, что она боится взглянуть на сына. Она словно чувствовала себя виноватой за случившееся. Ходившие среди соседей сплетни и слухи только убеждали её в этом, и женщина словно пыталась исправить случившееся. Пару раз приходили друзья из класса, однажды прибегал даже Билл, удрав из дому – мать строго-настрого запретила ему приближаться к соседям. Но большую радость и одновременно некоторое смятение принёс ему приезд дяди. О том, как умер отец, мальчику не говорили, но слухи продолжали ходить, в том числе и про слова о девочке. И Джон, думая об этом, не мог смотреть дяде в глаза – ведь тот предупреждал его… Однако священник вскоре уехал, впрочем, пообещав заглянуть недели через три.
… - Эй, - тихонько позвал мальчик, оставшись один в своей комнате. – Ты где? – и огляделся в надежде увидеть её, но вокруг было пусто.
- Ты что, сердишься? – негромко продолжил мальчик. – Прости, пожалуйста, я не хотел тебя бросать… Или ты боишься? Не бойся, дядя уехал…
Однако, несмотря ни на какие увещевания, она так и не появилась, и мальчик уныло побрёл вниз – мать позвала обедать. Не явилась она и позже, сколько бы мальчишка не бегал по дому, разыскивая её. В конце концов, мать не терпящим возражений тоном отправила его в постель, говоря, что он ещё слаб после больницы. Но ещё долго, лёжа в кровати, мальчик безуспешно вглядывался во тьму, ожидая…
На следующий день всё повторилось – её нигде не было. Тогда Джон решил пойти на хитрость и устроился на подоконнике…
- «Я услыхал, как мама и папа говорили о том, кем я буду, когда вырасту и стану взрослым мужчиной. А я вовсе не хочу становиться взрослым мужчиной. Я хочу всегда быть маленьким и играть. Поэтому я удрал и поселился среди фей в Кенсингтонском парке…»
Да, она любила слушать про фей, пусть и мальчишка по имени Питер нравился ей больше. Джон заметил, что она несмело шагнула из угла, но не подал виду, продолжая читать:
- «Понимаешь, когда родился первый ребенок на свете и он в первый раз засмеялся, то его смех рассыпался на тысячу мелких кусочков и из каждого появилось по фее. И так было задумано, чтобы у каждого ребенка была своя фея…» Я так и знал, что ты придёшь. Ты же любишь про фей…
Она метнулась было в сторону, но он прошептал умоляюще:
- Не уходи…Мне было очень скучно в больнице одному…
Она замерла. Ведь и ей было очень одиноко… Но после того, что случилось, всё уже не могло быть так, как прежде. В отсыревшем насквозь воздухе остро чувствовалось близкое расставание…
Когда дверь не открыли и после третьего звонка, священник тяжело вздохнул, раздумывая, не пригрозить ли выбиванием… Однако для начала он просто толкнул дверь, и она на удивление легко открылась. То, что было не заперто, явно настораживало. Джеймс прошёл в дом, и направился в гостиную, откуда доносились какие-то звуки. Толкнув дверь, он увидел свою невестку на диване, задумчиво созерцающую полупустую бутылку какой-то дешёвой алкогольной бурды. Растёкшаяся тушь, опухшие от слёз глаза, встрёпанные и спутанные волосы, запачканная кофта… Джеймс лишь вздохнул.
- О, - женщина перевела взгляд на священника. – Явился…
- Ты сама попросила приехать, - холодно ответил деверь, закрывая дверь. – Где Джон?
Женщина проигнорировала вторую часть вопроса:
- Дааа, попросила… Надо же, а я думала… Никто не помог, а ты… Какие все… лицемерные сволочи… - пьяно пробормотала она.
- Где Джон? – повторил вопрос священник.
- Джон… - женщина всхлипнула. – Он болеет… А меня опять не приняли… Никуда не берут, мест нет… И дом этот продать никак не могу, и ехать некуда… А Джон болеет… Это я его довела, я плохая мать… Давно пора было уехать, чего медлила… Господи, какая же я дура… - и она зарыдала, уронив бутылку и бессильно валясь на диван.
Джеймс обнял невестку за плечи и принялся гладить по спине. Было видно, что сейчас с ней разговаривать бесполезно – не в том она состоянии. Просто слабая потерявшаяся женщина, неспособная найти работу, позаботиться о сыне…
- Завтра поговорим, - как можно более ласково улыбнулся священник. – А пока ложись-ка…
- А Джон…
- Я за ним посмотрю, не бойся.
Мальчик действительно болел. Когда дядя вошёл к нему в комнату, тот едва смог прохрипеть:
- Дядя Джеймс?
- Как же ты умудрился? – улыбнулся дядя, садясь рядом с племянником, и не дождавшись ответа, спросил: - Давно?
Мальчик понял, о чём спрашивал дядя:
- Да нет, второй день только… - прохрипел он. – Её на работу не взяли, вот она…
- Ладно, молчи, - остановил его священник. – Тебе сейчас лечиться надо, а то ты тут совсем без ухода…
- Она меня лечила… - попытался мальчик оправдать мать. – Пыталась…
В ответ дядя лишь прижал палец к губам, призывая Джона молчать.
- Вот держи, - священник протянул невестке кружку крепкого кофе. – Мне всегда помогало.
- Да ну? – ехидно отозвалась мать. – Как же это ты…
- В молодости много что было, - спокойно ответил Джеймс, усаживаясь напротив невестки. – Ты лучше скажи, что делать собираешься?
- Не знаю, - ответила та, сделав глоток и поморщившись. – Здесь больше оставаться не могу, ненавижу этот город… К матери тоже ехать не хочу… Дом не покупают, работу не найти… Можно, правда, куда-то податься, но я с Джоном… Впрочем, вначале надо дом продать, а это вообще сложно, какие-то все суеверные, твердят про призраков…
- Так может, я всё-таки проведу изгнание? – решился спросить Джеймс. Невестка на миг замолчала, потом бросила устало:
- Делай, что хочешь.
…Джон проснулся из-за какой-то странной тревоги, а может быть, просто повлиял странный сон… Однако мальчик не мог вспомнить, что ему снилось, как бы ни старался. Голова дико болела, перед глазами всё плыло, тело бросало то в жар, то в озноб, но мальчика упрямо сполз с кровати и, нетвёрдо держась на ногах, направился вниз. Из гостиной он слышал голос дяди, однако не мог понять, что тот говорит. Подобравшись поближе, Джон прислушался…
- …и слово было Бог. Оно вначале было с Богом. Всё сущее Бог создал словом и без него и вне его ничто…
Голова вновь закружилась, и мальчик тихонько сполз по стене, теряя сознание… На миг ему показалось, что он слышит детский плач…
Джона обнаружил дядя, выходя из гостиной. Похоже было, что мальчик спал, но лицо его почему-то было мокрым от слёз, хотя при этом он улыбался… Священник только вздохнул, размышляя о том, что же может сниться племяннику. То, что мальчик проснулся, спустился вниз и потерял сознание, его, похоже, ничуть не удивило.
А Джону снились феи и маленькая девочка, дарящая ему «напёрсток», легко касаясь губами его лба… Даже уходя она пыталась играть в столь понравившуюся ей сказку.
- Ну что ты дуешься, Джон? – ласково проговорила мать, гладя по голове молчащего мальчишку.
- Я не хочу быть там один… - пробормотал мальчик, продолжая глядеть в окно автобуса.
- Это ненадолго, - принялась уговаривать его мать. – Просто немного поживёшь с бабушкой…
- Но ведь ты меня заберёшь потом? – с надеждой спросил Джон.
- Ну конечно, - улыбнулась мама. И Джон, тоже улыбнулся в ответ, правда, несмело.
Он ещё не знал, что он ещё задаст этот вопрос. Один раз. А потом перестанет спрашивать.
Он ещё многого не знал.
Как не знала маленькая девочка, с воплями восторга виснущая на шее отца, что через совсем скоро лишится его.
Как не знал младший из усыновлённых семьёй Дэйвисов мальчишек, спрятавшись, не отзываясь на зов приёмной матери: «Нолл! Всё готово, иди пить чай!», что когда-нибудь назовёт её мамой.
Как не знал весёлый парнишка, тайком включивший свой любимый диск с рок-музыкой, что через несколько минут его у него заберёт отец.
Как не знала девчонка, упрашивавшая родителей отпустить её гулять с подругами, что совсем скоро она не сможет оставить мать одну, боясь за её жизнь.
Как не знала малышка, прижимавшаяся к матери от страха и не понимавшая, как это та может не видеть того, кто «там, в углу», что через несколько лет её мать в интервью расскажет об этой истории.
Ведь в этой жизни ничего не известно наперёд, и даже духам зачастую неведомо будущее.
И всё, что мог делать маленький светловолосый мальчишка – провожать взглядом автобус, сжимая в руках уже изрядно потрёпанного «Питера Пена», и просто надеяться.
