Глава 2Сириус Блэк
Азкабан – это не тюрьма. Азкабан – гробница, огромный некрополь, существующий лишь для того, чтобы копить и преумножать боль, страдания и страхи своих мертвецов.
Если, конечно, мертвецы умеют чувствовать.
Его зовут Сириус Блэк.
Нет, не так.
Его звали Сириус Блэк, а теперь он просто заключенный номер такой-то. Вот уже десятый год никто не зовет его по имени. Даже он сам. И те, кто к нему приходит - тоже. Только Джеймс по-прежнему называет его Бродягой.
- Бродяга, - грустно говорит Джеймс. – Бродяга...
Они появляются часто, его мертвецы. Иногда – поодиночке, иногда – толпами. Иные ругаются, скрежещут зубами и проклинают, иные плачут и жалуются. Кто-то просто молчит. Мертвецы, приходящие к мертвецу... Смешно, ей-богу.
- Бродяга, - тихо шепчет Джеймс.
От них от всех идет холод, как от дементоров.
- Джей... – сухие, потрескавшиеся губы узника с трудом складываются в улыбку.
Еще от них пахнет – не мертвечиной, нет, а разрытой землей и льдом. И цветами. Завядшими.
- Бродяга...
Он стоит в центре камеры, рядом с Лили. Он держит ее за руку, и смерзшийся кусок льда соединяет ладони двух Поттеров подобно Нерушимой Клятве.
- Джей... Лили... Я не смог, не смог уберечь... Простите меня. Простите...
Их глаза... Они пусты. Пусты в прямом смысле слова – бездонные черные провалы на бледных печальных лицах. Черные дыры. Вакуум.
- Я должен был! – хрипит узник, царапая обломанными ногтями ветхую рубашку на груди. – Должен был... Спасти... Я виновен. Предатель! Это я предатель... я поверил Петтигрю... Сказал... будет Хранителем... вместо меня. Я не знал... но я виновен... все равно виновен...
Темно-рыжие волосы падают каскадом на плечи Лили. Она еле заметно отрицательно качает головой.
- Нет, Бродяга, - шепчет Джей. – Нет...
- Да! – кричит, срываясь на полузадушенное сипение, узник. – Виновен... навсегда...
Он оправдывает его, Джеймс. Единственный из всех. А остальные...
- Предатель рода! – визжит Вальбурга, захлебываясь слюной. – Выродок, позор моей плоти!
Ее дряблые телеса, затянутые в зеленый пыльный бархат, трясутся и ходят ходуном. Три подбородка вздрагивают, как застоявшееся желе, а маленькие глазки горят ненавистью и отвращением.
- Наглец, не чтящий своих предков! Отступник, якшающийся с грязнокровками! – Вальбурга заламывает руки, обращаясь к небесам, но небеса не слышат ее – ей внимает лишь грязный каменный потолок камеры-одиночки. – Опозоривший славное имя Блэков!
- Садистов, сибаритов... надменных гордецов, - сдавленно шепчет в ответ узник. – Не достойных... того, чтобы их... помнили и чтили...
- Ты! – Вальбурга давится словами и багровеет от гнева. – Ты... Да как ты смеешь!!! Мразь! Подлец! Предатель!
Рядом с Вальбургой появляется седоволосый мужчина в дорогом черном сюртуке и с тростью в руках.
- Он не заслужил твоей злости, Вальбурга, - Орион Блэк внешне спокоен, но взгляд его полон презрения. – Мерзкий маленький нечестивец. Воистину, даже лучшие деревья порождают порой гнилые плоды...
- Аристократ... до мозга костей... – узник, бывший когда-то Сириусом Блэком, ухмыляется, показывая выпавшие зубы. – Если... засунуть тебя головой... в навозную кучу, отец... ты будешь... так же... высокопарно... выражаться?
Мертвецы обрушивают на узника град оскорблений и проклятий, но он не слышит их. Узник проваливается в нервный, душный и больной сон, чтобы через пару часов прийти в себя от дьявольского холода Азкабана. И вновь увидеть рядом с собой Джеймса.
- Джей... Скажи мне... – просит узник. – Скажи мне, как оно – там?
Джеймс Поттер взъерошивает свои волосы, и на пол падают крошечные ледяные кристаллы.
- Я не знаю, Бродяга, - отвечает он. – Я – не там. Я – здесь.
- Почему?
- Ты этого хочешь, - Джеймс с жалостью смотрит на друга. – И я. Иначе они все сведут тебя с ума...
Ночь близится к закату, но мертвецы не уходят.
- Братец, неужели и ты получил по заслугам? – бледно-зеленая физиономия Регулуса Блэка как никогда ехидна и насмешлива. – Получил свое, да? Так ведь, гриффиндорская выскочка?
На шее Регулуса видны яркие сине-красные отметины. Они словно ожерелье – следы пальцев, когда умирающий от жажды, удушья и боли молодой парень пытался разодрать ворот мантии, лежа на крошечном острове посреди зеленого подземного озера, только что выпив яд из заколдованной чаши и забрав медальон Салазара Слизерина...
- Доволен? – Регулус ходит вокруг узника кругами. – Доволен? Нет, я думаю. Всегда первый, всегда лучший... А ты знаешь, что я хотел быть похожим на тебя? Сильным, смелым, ловким, крутым... Шляпа предлагала мне пойти в Рэйвенкло... Но я не мог... Я не мог подвести семью! – младший Блэк в ярости сжимает кулаки. – И ради семьи я пошел служить к Лорду! И ради семьи я предал его!
- Рег...
- Ты – эгоист, братец. Ты не знаешь... Ты не можешь знать, каково это – нести ответственность за род, за предков! А ты – со своими тупыми мародерскими выходками, со своими друзьями – предателями крови... Думал, веселиться будешь вечно? Думал, выжгли тебя с семейного дерева, и все? Нееет... – Регулус смеется дребезжащим, полубезумным смехом. – Последний из Блэков, гниющий в Азкабане!
- Регулус...
- А ведь мне не было все равно, - лицо брата искажает странная гримаса боли и негодования. – Ты презирал меня – за трусость, за слабоволие, за нерешительность... А я боготворил тебя, братец! Я любил тебя! И видел в ответ одну лишь насмешку... Насмешку...
Фигура Регулуса Блэка исчезает, сливаясь с каменными склизкими стенками.
Заключенный номер такой-то, известный когда-то под именем Сириус Блэк, бессильно сворачивается в клубок на холодном полу. Мгновение – и на месте человека оказывается худой и облезлый черный пес. Пес тихо поскуливает. За решетками крошечного окна брезжит линялый равнодушный рассвет.
Его мертвецы ушли – на сегодня. Но завтра они вернутся вновь.
