СириусЯ сижу на заборе и жую жвачку. Все всегда восхищаются тем, как изящно сидит на заборе Лили, и удивляются, как же у нее хватает смелости залезать на забор, будучи в коротенькой юбочке. Так вот – эти люди никогда не видели, как сижу на заборе я.
Дело в том, что не всем от природы достается такая милая мордашка, как у моей рыжей. И такой взрывной и одновременно легкий характер, который привлекает всех особей мужского пола в радиусе пары кварталов. Что же остается делать бедным девушкам вроде меня, у кого всех достоинств-то только пара длинных, безволосых и вполне себе стройных ног? Правильно. Сидеть на высоком заборе в короткой юбке и пореже открывать оттуда рот. Вот я и сижу.
На самом деле, я не просто сижу. Я еще и жду автобуса, который должен доставить меня на вечеринку и что-то совсем неприлично задерживается. Когда-то мне казалось, что автобусная остановка, центральная в моей дыре, стратегически верное место для сидения на чужом заборе и поиска парней. С тех пор, однако, мне довелось соблазнить своими голыми ногами нескольких омерзительных типов и сделать вывод: так никого привлекательного не привлечь. Сегодня, впрочем, необычный день.
Где-то неподалеку раздается жуткий грохот, скрежет, забор подо мной накреняется вперед, и я с трудом удерживаю равновесие, не успев даже испугаться. Затем на мгновение снова повисает дремотная вечерняя тишина, наполненная пением летних птиц и шепотом листьев. Ее прерывает грязное ругательство, произнесенное, однако, легко и хулиганисто.
Как и обычно Джеймс, Сириус возникает из-за кустов и говорит:
- Привет.
Я сразу его узнаю – и по подробному описанию моей рыжей, и по фотографии, которую она зачем-то налепила на зеркало в нашей общей ванной. Лили восхищается Сириусом, потому что он близок к Джеймсу: так влюбленные девушки самодовольно восхищаются золотой зажигалкой или экстремальным хобби своего парня. Чем круче у Джеймса друзья, тем круче и сам Джеймс. Сейчас в моих глазах Джеймс невообразимо крут.
Сириус с любопытством смотрит по сторонам, задержавшись взглядом на моих бесстыдно обнаженных ногах, и довольно ловко закуривает. Он старается вести себя небрежно и грубо, но от всего, что он делает, несет таким аристократизмом, что я невольно, но назло начинаю громко чавкать моей яблочной жвачкой. Это привлекает его внимание, он еще раз изучает меня взглядом и усмехается. Потом лениво опирается на забор, отчего тот наконец выпрямляется, и его глаза оказываются на уровне моих колен. На мгновение у меня даже возникает полубезумная, соблазнительная мысль, заставляющая меня под его лукавым взглядом поддернуть юбку чуть выше: а что если… один-единственный раз...
Я знаю: Сириус, Лили, Джеймс… Они эфемерны, они материализуются неподалеку и ненадолго, а потом исчезают так же внезапно, как и появились. Незачем увеличивать общее количество страдающих особей на планете Земля. Но я могу обожать их временно и забывать, как только освобождается пространство, в котором они были, а не проливать слезы и топтаться на этом месте, надеясь учуять оставшийся запах одеколона. Один-единственный раз, воспоминания о котором, возможно, станут сутью моего существования на долгие годы…
Я смотрю Сириусу в глаза и тут же отрекаюсь от своей бессмысленной затеи. Я даже придумываю, как это назвать: любовь на расстоянии. Не стоит приближаться к идолу слишком близко: рискуешь разглядеть померкшую позолоту и отбившуюся штукатурку. Идеал должен оставаться идеалом – недостижимым, далеким, непонятным. И я решительно поправляю юбку, запахиваю на груди плащ и перестаю думать о том, как лежат мои волосы. Он отводит взгляд. Из-за спешки вопрос выходит нелепым:
- Что делаешь?
- Жду автобус.
- Я думала, это моя реплика.
- Прости, - он выкидывает окурок и устало сползает вниз, усаживаясь в высокую придорожную траву, - Я не доучил сценарий.
Потом раскуривает новую сигарету и весело добавляет:
- Форс-мажор. Я и сам не предполагал, что придется ехать на автобусе.
Только сейчас я замечаю, что у ног Сириуса валяются какие-то странные детали, отдаленно похожие на запчасти от мотоцикла. Я не спрашиваю, почему он здесь. Не ответит – мне будет неловко, ответит – завидно. Единственное, что мне по-настоящему интересно, это: знает ли он, кто я? Но как раз этого-то по его лицу и не сказать.
Сириус спокойно докуривает и тяжело поднимается. Отряхивает джинсы от травинок, что-то недовольно бормочет. Потом достает из заднего кармана джинсов волшебную палочку, почти такую же, как у Лили, и резко ею взмахивает.
В то же мгновение в начале улицы возникает огромный, двухэтажный, фиолетовый автобус. Он несется зигзагами, на устрашающей скорости, подпрыгивая на ходу. Влетев на перекресток с круговым движением, он теряет ориентацию и начинает наматывать круги – один за другим. Наблюдая эту комичную сцену, Сириус раздраженно качает головой, а я не выдерживаю и хихикаю. Сириус смотрит на меня удивленно, и я не могу его винить: наверное, впервые в его жизни какой-то жалкой, обычной девчонке удалось посмеяться над великим и могущественным магическим миром. Но, наконец, автобус выбирается из этого порочного круга и со скрипом тормозит рядом с нами. Сириус вспрыгивает на подножку и вдруг подмигивает мне:
- А спорим, что ты выйдешь замуж раньше, чем Лили?
Я не успеваю ничего ответить: автобус вместе с моим собеседником просто растворяется в воздухе. Я невольно улыбаюсь своим мыслям: значит, все-таки узнал.
По иронии судьбы, в начале улицы появляется еще один автобус – обычный, медленный и воняющий бензином – мой. Я смиренно жду, пока он подъедет поближе, и отстраненно размышляю.
Если Джеймс – это любимое кино, которое можно пересматривать бесконечно, то Сириус – та потрясающая книга, которую ты, открыв, читаешь взахлеб, наслаждаясь каждой фразой и каждым словом, а потом – странице на десятой – закрываешь, чтобы никогда не открыть вновь. Или тот удивительный фильм, который можно посмотреть один раз, запомнить на всю жизнь и больше никогда к нему не возвращаться. Просто потому, что будет невыносимо страшно: а вдруг на этот раз будет хуже, вдруг что-то изменилось? Так что, та вероятность, что Сириуса я больше никогда не увижу, должна считаться небывалой удачей.
Что останется во мне от сегодняшней неожиданной встречи? Ежась от прохладного ветерка, я представляю Сириуса, пытаюсь восстановить его в памяти в мельчайших деталях и дотошно копаюсь в самой себе: всколыхнется ли что-нибудь? упадет сердце? дрогнет рука? Ничего – в конце концов, решаю я и даже начинаю испытывать подобие гордости. Ничего – я свободна.
Автобус тормозит у остановки. Я что-то весело насвистываю, нараспев повторяю «а спорим, что ты…» и легко-легко, так, как я делала всю жизнь до этого момента, спрыгиваю с забора. Кружево юбки цепляется за какой-то несуществующий гвоздь, и в мгновение ока с противным треском расходится шов. Пока я непонимающе смотрю на кусок своей юбки, валяющийся на тротуаре, автобус бесшумно отходит.
Ну что ж. Придется пойти пешком.
