Глава 2С нашей первой встречи с Питом прошло две недели. И ни один из этих четырнадцати дней не прошел без того, чтобы мы не увиделись. Мы часто наведывались в Шлак, смотрели, как проходят работы по очистке улиц от мусора, завалов, наблюдали за тем, как люди упорно раскапывают груды булыжников на месте, где стояли раньше дома, и вытаскивают трупы своих родных. Они делали все это с полным равнодушием на лицах – когда каждый день видишь по десятку мертвецов, то становишься скупым на проявления чувств. Да и зачем? Разве это кому-то нужно? Здесь нет наблюдателей, следящих за тем, будешь ли ты оплакивать погибших родственников. Нужно жить дальше, все понимали это.
После наших походов в Шлак, Пит захотел навестить место, где была пекарня его родителей. На месте пекарни виднелись только обожженные кирпичи и обугленные деревяшки. Солнце начинало садиться, и в сумерках картина, открывшаяся перед нашими глазами, поражала своей абсурдной красотой. Косые солнечные лучи искажали все, придавая этой мрачной разрухе какую-то таинственность и загадочность.
Я видела, Пит силится сдержать свою боль, не позволяет вырваться эмоциям, но каждая черточка его лица обо всем мне говорила.
Мы стояли на потухшем пепелище и молчали. Каждый думал о чем-то своем, о чем-то, что он потерял. Мои мысли были заняты Прим, Цинной и Боггсом, Рутой и Финником. Я чувствовала огромную вину перед Энни, ведь у нее и Финника совсем недавно родился ребенок. Сколько жизней потеряно ради одной моей, совсем никчемной и бесполезной.
Я взглянула на Пита, на его сжимающуюся руку и внезапно поняла, что я должна жить ради Пита, ради того, чтобы вернулся тот паренек с добрыми глазами. Ведь если я буду жить ради него, мое существование будет иметь смысл. Вслед за этой мыслью пришла другая, менее воодушевляющая. Что, если все это я делаю только из своего эгоизма? Думаю, что хочу жить ради Пита, а на самом деле просто ищу что-то, чем могла бы заполнить пустоту внутри себя?
Я посмотрела на Пита и взяла его за руку. Моей холодной ладошке было очень уютно в его большой и теплой ладони. Пит взглянул на меня, и я в очередной раз осознала, что передо мной стоит совсем другой человек. Мне нужно было отделаться от своей привычки постоянно сравнивать Пита из моей прежней жизни и Пита нынешнего. Этот Пит был для меня загадкой, я не знала, о чем он думает, что сделает в следующий момент. Пытки Сноу его настолько изменили? Или он просто еще борется с яростью ко мне? А может, он просто понял, что я девушка, которая недостойна его любви.
Пит посмотрел, и в его глазах мелькнул какой-то отблеск чувств. Он переплел свои пальцы с моими, и я поняла здесь, на руинах нашей старой жизни, что не важно, чем я руководствуюсь в моих мыслях, главное, что я была готова совершить.
****
После того, как мы с Питом вернулись в Деревню Победителей, мы молчали.
Это не было одним из тех удручающих молчаний, которые заставляют мозг судорожно придумывать темы для разговора и думать, что не так ты сказал. Мы молчали, но это было понимающее молчание. Я осознавала, что Питу сейчас необходимо подумать. Мои пальцы все еще были сплетены с его, и ощущение покоя, которое внушала вся фигура Пита, вернулось ко мне. Так странно, раньше я всегда испытывала страх, что с ним что-то случится, а я не успею его спасти. Раньше я чувствовала, что моя миссия защищать его. Сейчас это куда-то пропало.
Мне было интересно, что сейчас вспоминает Пит, какие счастливые моменты связаны у него с домом. Я вспомнила ненастную ночь и сварливую женщину, которая выгнала со двора пекарни маленькую оборванку. Какой была мать Пита? Вспоминала ли она когда-нибудь потом о голодной девчонке?
Но все эти вопросы я оставила при себе и решила, что вряд ли когда-нибудь они будут мною озвучены. У нас с Питой было негласное табу на темы о семье и погибших. Мы временами разговаривали о войне, но тон беседы сразу становился сухим. Пит все еще мучился от воспоминаний о плене у Сноу, ему, как и мне, снились кошмары. Но он по ночам слышал, как истязают безгласых Дариуса и рыжеволосую девушку. Сноу удался его план – Пит был морально покалечен.
Мы подошли к моему дому и остановились на заросшем газоне. С тех пор, как я официально стала считаться преступницей и символом повстанцев, никто не притрагивался к траве, и она расцвела буйным цветом сорняков.
Я взглянула на Пита и поняла, что мое молчание было верным решением. Пит в тот момент был похож на человека, который все тщательно обдумал и что-то для себя решил. Морщинки на его лбу разгладились, а глаза смотрели на меня пытливо и ясно.
Когда Пит разъединил наши ладони и направился к своему дому в свете заходящего солнца, я спонтанно решила, что хочу показать ему кусочек той жизни, которая всегда была для него закрыта.
- Пит! – крикнула я и подбежала к нему.
Он удивленно обернулся.
- Пит, я хотела бы показать тебе лес. Ты же там никогда не бывал? - я почему-то волновалась, когда озвучивала свою идею.
- Нет, ни разу, - ответил Пит.
- Значит, ты согласен? – спросила я, внимательно вглядываясь в его лицо.
Пит мне улыбнулся и сказал:
- С радостью, Китнисс.
Ничего больше не ожидая, я понеслась к дому, легкая и воодушевленная тем, что завтра навещу отцовское озеро и лес. И Пит будет со мной.
*****
Следующее утро началось не совсем обычно. Ночью мне снились руки отца Пита, которые тянулись ко мне, я пыталась от них уклониться, но они меня душили.
Я металась на кровати, зажимая простыню влажными ладонями. Все мое тело было покрыто холодной испариной. Я задыхалась.
Я пыталась оторвать от себя сильные руки, из моего горла вырывались хриплые крики. Появилась уверенность, что это мой конец.
Вдруг все резко закончилось. Я вынырнула из кошмара, мои пальцы судорожным движением прикоснулись к шее.
Я лежала на скомканной серой простыне, обхватив подушку рукой. Голова казалась особенно тяжелой в сравнении с ее приятной мягкостью.
Я была рада, что сегодня моя ночь прошла без умоляющих глаз Прим. Я была согласна быть задушенной каждый раз, когда засыпаю, если это избавит от мыслей о ней.
Чем больше ты занят, тем меньше времени предаваться саморазрушению.
Оставив смятую постель, я вышла из комнаты и направилась в кладовую. Я открыла дверь, нащупала выключатель и нажала на него. Тусклый желтый свет озарил помещение, обнажая все его содержимое.
Кладовая была крошечной комнаткой без окон. Здесь я хранила свои охотничьи принадлежности, все, что принадлежало раньше отцу. Я увидела старую потрепанную куртку отца, в которой я обычно охотилась. Прикоснувшись пальцами к ее мягкой шершавой поверхности, я вдыхала едва уловимый запах кожи. Рядом с курткой висел лук и колчан со стрелами. Я взяла лук в руки, и вместе с ощущением гладкого дерева на меня нахлынули воспоминания из прошлой жизни. Я подумала, что все бы отдала за то, чтобы вернуть жизнь, в который был и голод, и несправедливость. Но в той жизни во мне кто-то искренне нуждался, любил меня. Когда ты знаешь, что нужен, жизнь обретает смысл. Можно потерять цель, но мысль о том, что кто-то ждет твой помощи, заставляет подняться с колен.
Лук, который сделали для меня в 13 дистрикте, забрали сразу после того, как я пустила стрелу в президента Койн. Я была слишком опасной персоной, чтобы мне его возвращать. Хотя если у меня был бы выбор, я бы все равно его не вернула себе. Я испытывала отвращение к этому оружию, с помощью которого я убивала людей. Осознание того, что ты уничтожал чьи-то судьбы, удивительным образом отрезвляет. Так странно, что кто-то жив, а кто-то умирает. И даже то, что ты был примерным гражданином, замечательным родителем не спасает от смерти. Война не различает красок. Смерти наплевать, насколько прекрасным ты был при жизни. Они просто забирают свое.
После своего похода в кладовую я приняла душ, заплела свою обычную косу и надела костюм, сделанный Цинной. Он состоял из коричневой рубашки и черных удобных брюк. Все это осталось еще с тех времен, когда я и Пит ездили в свой Тур Победителей. Через плечо я перекинула сумку и взяла лук со стрелами.
Дверь своего дома я никогда не закрывала, не видела в этом смысла. В Шлаке не было воров. Все уважали чужой труд, потому что он был очень тяжел. Все крупицы достатка доставались изнурительной и тяжелой работой. Вряд ли кто-то пожаловался бы на вора, но презрение и равнодушие к его судьбе было гарантировано. В те времена, еще до восстания, мы были сплоченными, потому что понимали, что только взаимовыручка спасет нас от верной смерти.
Я встретила Пита, когда он был на пути к моему дому. Он шел явно не от своего дома.
- Доброе утро, Китнисс, - улыбнулся Пит. Его улыбка была такой же солнечной, как погода в тот момент. На плече у него тоже висела кожаная сумка, а короткие рукава футболки позволяли увидеть рельеф его рук.
- Привет, Пит, - я была очень рада видеть его, и мне даже не нужно было изображать наигранную радость. – Погода потрясающая для охоты. Тебе понравится в лесу.
- Обещаешь? – Пит сделал серьезное лицо, но в его глазах играли смешинки. – Если ты мне сейчас не пообещаешь, я с тобой никуда не пойду, а ты не попробуешь кое-что удивительное.
На моем лице отразилось любопытство. Кое-что удивительное?
Пит покачал головой и жестом показал, что держит рот на замке.
- Ладно, ладно, я обещаю, что тебе точно понравится наш поход, - сказала я нетерпеливо.
- Хорошо, - ответил Пит.
- Ну, так что это? Удивительное?
- Кто-то сказал, что я тебе расскажу? – Пит удивленно приподнял брови и рассмеялся над моим выражением лица.
Я возмущенно воскликнула и толкнула его локтем в бок. Пит скорчился в драматичной позе и сделал вид, что я его убила своим ударом. Я рассмеялась над его актерством.
- А откуда ты шел? – поинтересовалась я, когда мы продолжили наш путь.
- Я навещал Хеймитча.
Я почувствовала укол совести. С тех пор, как появился Пит, я совсем забыла о своем менторе. Вот он, мой жалкий эгоизм! А еще недоумевала, почему меня все бросили.
- И как он там?
Пит неопределенно пожал плечами и сказал:
- Пьет, как всегда. Новая партия виски от Плутарха, предлагал мне опробовать ее.
Я удивлялась, как Хеймитч может так жить. Как он может жить в постоянном алкогольном тумане. Я пообещала себе в ту минуту, что как только я разберусь со своими кошмарами, избавлюсь от своих страхов, то обязательно попытаюсь вытащить Хеймитча из его запоя.
Мы быстро шли с Питом, болтая о чем-то незначительном. Говорить о чем-то незначительном намного сложнее, чем может показаться. Нужно аккуратно выбирать те темы, которые не сделают никому больно.
Мы быстро дошли до забора, который во времена строгого надзора Капитолия был под электрическим напряжением. Забор был повален, и металлические прутья в беспорядке валялись на земле. Осторожно перебравшись через него, мы оказались уже в лесу.
К счастью, взрыв не затронул лес, и все деревья были целы. Я с наслаждением вдыхала свежий запах, закрыв глаза и отдавшись своим чувствам. Когда я открыла глаза, увидела, что Пит внимательно меня изучает. Его голубые глаза скользили по моим волосам, губам и коже. Я будто чувствовала, как он прикасается ко мне взглядом, по моей коже пробегали маленькие мурашки.
- Что? – спросила я, и мои щеки зарделись.
- Ты удивительно преображаешься в своей стихии, Китнисс.
Я пыталась найти скрытый смысл в его словах, когда увидела, что вдалеке, на месте, где мы раньше встречались с Гейлом во время наших вылазок, кто-то сидит. Я ускорила шаг. Пит удивленно взглянул на меня и заметил, куда я смотрю. Мы приблизились к тому месту, картинка перед глазами становилась все отчетливее. Я не могла поверить своим глазам.
На камне, поставив локти на колени и опустив темноволосую голову, сидел Гейл.
