Глава 2В гостиной Дамблдор уютно устроился на мягком кожаной диване, прикрыв ноги пледом, прямо напротив камина, который вспыхнул ярким пламенем по мановению руки волшебника. Газовые рожки в углах комнаты зажглись безо всякого приказания, откликаясь на само присутствие хозяина в этот полуночный час.
«Вот в чём истинная прелесть магии» - рассуждал между тем седой чародей, одним движением пальца наливая себе стаканчик старого огневиски из графина, стоящего на маленьком столике, и подзывая его к себе. Хрустальный бокал плавно проплыл по воздуху прямиком в протянутую ладонь – «В этих мелочах, которые прирождённые колдуны даже не замечают. Для нас это естественно, как воздух, которым мы дышим. А будь на моём месте магл? Ему бы пришлось вставать с дивана, ползать на корточках перед камином, разжигая лучину, раздувая огонь, чтобы занялись большие поленья, чихать от поднявшегося в воздух пепла… самому наливать себе виски… и только потом усаживаться обратно и укутываться в плед. Всё удовольствие насмарку! Впрочем, на моём месте магл уже как минимум полстолетия гнил бы в могиле, давайте не будем забывать и об этом немаловажном факте…»
В последнее время Директора Хогвартса часто посещали подобные мысли, довольно странные для одного из самых чистокровных волшебников магической Британии. Нет, он никогда не пробовал жить по-магловски, в отличие от некоторых маглолюбов - экстремалов, таких как Артур Визли, по несколько дней кряду ограничивая себя в применении чар. Альбус Дамблдор рассматривал эту проблему чисто умозрительно. Он слишком любил волшебство. Оно было его плотью и кровью, самой сокровенной составляющей его жизни. Он гадал об ином: каково жить среди маглов Гарри Поттеру?
Мальчик, отмеченный судьбой. Самый известный прирождённый колдун магической Британии – живёт в семье маглов, для которых даже слово «волшебство» под запретом. Скоро он войдёт в двери Хогвартса. Пройдёт ещё немного времени – и Альбусу Дамблдору придётся держать ответ перед своим учеником, ему предстоит взглянуть в глаза парня, и объяснить, почему он на целых десять лет лишил Гарри Поттера целого мира. Мира, спасённого Чудо - Мальчиком. Мира, который принадлежит ему по праву.
О, сколько критики обрушилось на голову Директора, когда первый порыв безумной радости после гибели Волдеморта миновал, и магическая общественность поинтересовалась: «А где, собственно, Тот - Самый - Мальчик? Где знаменитый Гарри Поттер, остановивший чудовище? Где Избранный, выживший после Авады?» Сколько магических семей выразили желание усыновить Гарри Поттера… Тяжелей всего было говорить «нет» преданным соратникам и друзьям, которые (Альбус был уверен в этом) действительно воспитали бы малыша, как родного. Молли Визли осаждала его кабинет целую неделю, требуя отдать сироту ей, крича на весь Хогвартс, как это бесчеловечно – выбрасывать бедного мальчугана из нормального мира к этим ужасным маглам, и том, что маленький Поттер будет названым братом её младшенькому – Рону. Госпожа Лонгботтом, страшно постаревшая за один день, после того, как увидела, что сделали Пожиратели с её единственным сыном и невесткой, но по-прежнему величественная и строгая, словно Королева-Мать, напомнила Директору, как дружны были молодые пары Поттеров и Лонгботтомов, и попросила передать Гарри под её опеку, пообещав вырастить Поттера - Младшего вместе со своим внуком Невиллом. Её Честь, Судья Визгамота Боунс выразила сдержанное недоумение решением Директора, но, в конце концов, согласилась с доводами своего старинного приятеля Альбуса.
Дамблдор всем отказал. На него сердились, называли бесчувственным чурбаном, жаловались Министру – но с Фаджем Альбус всё согласовал заранее, не посвящая главу Министерства Магии в детали. Подробности плана кроме него знали лишь Минерва и Аластор. А ещё Арабелла Фигг – незаметная старушенция – сквиб, которая, несмотря на отсутствие ведьмовских талантов, оказывала Сопротивлению огромную помощь. Она так хорошо зарекомендовала себя в Ордене Феникса, что Альбус, не колеблясь ни секунды, предложил её кандидатуру, когда речь зашла о Наблюдателе. Хмури кипятился, ругался, плевался и рычал – но Дамблдор был непреклонен, а беспрекословное подчинение Магистру Ордена никогда не ставилось под сомнение. Он доходчиво объяснил Аластору различие между тихой старушкой, совершенно магловского типа, которая любит кошек и носит шляпки времён королевы Виктории – и угрюмым типом, покрытом боевыми шрамами, на протезе да ещё с подозрительным стеклянным глазом в придачу.
«Пойми, дружище» - втолковывал он несговорчивому ветерану, - «Ты будешь выделяться среди этого сонного магловского предместья, как охотничий сокол в курятнике. А Наблюдателю необходимо быть незаметным! К тому же, Аластор, мы немного беспокоимся за тебя. Ты оправил в Азкабан и на тот свет очень многих сторонников Неназываемого… за тобой будут охотиться…»
«Вот именно!» - взревел Хмури так, что Дамблдор подпрыгнул в кресле, - «Я знаю! Кругом одни лазутчики проклятого Ридла! Но меня так просто не взять! Я уже окружил свой дом тройным магическим кольцом! Постоянная бдительность!!! А эти сопляки в Министерстве называют меня параноиком!!!»
«Видишь, ты и сам всё понимаешь. А теперь представь, что Пожиратели, выследив тебя, случайно наткнутся на малыша… Этого не должно произойти. Они будут искать мага – но Гарри надёжно укрыт родовой защитой. Сквиба их заклятия просто не учуют – это всё равно, что магл, просто осведомлённый о нашем мире. Значит, других колдунов и волшебников поблизости не должно быть – тогда слуги Тёмного Лорда вообще не обратят на этот район внимания»
Хмури попросту не было, чем крыть. Он согласился, что безопасность ребёнка – прежде всего, и одобрил кандидатуру Арабеллы.
Что бы успокоить волшебную общину, Дамблдор сказал, что маленький Гарри находиться у своих ближайших кровных родственников, окружённый любовью и заботой. Колдуны и ведьмы поворчали – и отступились. «В конце концов» - решили они, - «Родичи есть родичи. Пусть даже маглы. Всё-таки, своя кровь»
У Дамблдора было очень тяжело на душе. Он хорошо изучил магловское семейство, обосновавшееся на Привет-Драйв, и понимал, что любви и заботы Гарри от них не дождаться. Альбус надеялся, что сумел достаточно нагнать страху на этих снобов, чтобы они всё же обращались с подкидышем по-человечески – но сердце старого колдуна всё равно обливалось кровью. Он забрал у мальчика детство. Он лишил его волшебства, оставив в серости и забвении. Безусловно, Гарри – колдун, существовали особые заклятья, позволяющие это достоверно определить. Но педагогу с таким огромным опытом, как у Альбуса, не нужно было объяснять, насколько важен в развитии маленького волшебника дошкольный период. Он хорошо видел разницу между детьми из магических семей, где хотя бы один из родителей принадлежал к общине чародеев, и маглорождёнными ребятами, которые впервые узнавали о Волшебной Британии и Хогвартсе в одиннадцать лет. Да, существовали счастливые исключения, когда маглокровный вливался в новый мир легко и непринуждённо, словно жил в нём с младенчества. Они делали огромные успехи в учёбе, оставляя позади даже отпрысков аристократических фамилий, с которыми ещё до Хогвартса усиленно занимались частные учителя и родственники. Таких самородков было один - два на каждом курсе. У остальных нередко возникали проблемы с адаптацией и раскрытием собственной силы. Одно дело, когда ты твёрдо знаешь, что магия – это реальность, сколько можешь себя вспомнить, когда на твоих глазах постоянно колдуют мама, папа, старшие братья – сёстры, дяди и тётки, бабушки и дедушки – пускай это и всего лишь простейшее бытовое волшебство, «кухонная магия», как шутили между собой домохозяйки-ведьмы. И совсем другое – когда все эти годы тебе вдалбливали, что волшебства нет, а твои «ненормальные выкидоны» - это не талант, а нечто, чего стоит стыдиться, возможно, даже психическое заболевание. Директору приходилось работать и с таким «проблемным контингентом» - несчастными зашугаными первоклашками, приученными своими узколобыми мещанами-родителями скрывать свою «возмутительную ненормальность». Ещё хуже была ситуация в тех магловских семьях, где родители были, что называется, религиозны. Дамблдор невольно поморщился. В таких случаях он первый рекомендовал Попечительскому Совету брать над маглорожденными волшебниками опеку и отправлять их на лето в семьи колдунов и ведьм, известных своею любовью к детям и отсутствием «чистокровных предрассудков». Утешало одно – детская психика так пластична, так легко приспосабливается к новым условиям, сколь бы необычны они не были… Ребёнок забывает плохое и улыбается миру, надеясь на ответную улыбку. Как часто этого недостаёт взрослым… Именно поэтому Дамблдор работал в Хогвартсе.
Может быть, он лишил чего-то и Гарри? Вдруг теперь какой-нибудь его чародейский талант не разовьётся должным образом? Что-то пойдёт не так? Проклятые вопросы…
Альбус ни на кого не перекладывал ответственности. Это его решение, и он пошёл на сей шаг лишь потому, что главное сейчас – безопасность мальчика. Гарри должен выжить, должен вырасти и придти в Хогвартс, должен сам избрать свой путь, столкнувшись с убийцей своих родителей – только так может исполниться Пророчество, и страшная угроза навсегда минует Британию. Ему будет трудно, ему будет больно – но это его судьба, только он один может выполнить это предназначение.
Дамблдор никогда не показывал своим единомышленникам, посвящённым в подробности плана, как тяжело далось ему это решение, какие сомнения мучают его все эти годы… Он переживал это сам. В вопросах жизненной важности (а судьба Гарри Поттера была неразрывно связана со жребием магической Британии) Альбус Дамблдор действовал решительно, без оглядки и, если того требовали обстоятельства, жёстко. Взвесив все «за» и «против» и выбрав путь – он шёл по ему до конца. Так было и в страшном сороковом году, когда столетний маг, которого уже многие списали со счетов и забыли, покинул тихую заводь Хогвартса и выступил с обличительной речью на охваченном паникой Британском Совете, где многие участники уже склонялись к принятию позорных для Лондона условий ультиматума Гриндевальда. Он собственноручно казнил нескольких паникёров, навёл порядок и принял фактически диктаторские полномочия, отстранив от реальной власти безвольного и нерешительного Министра Мёбиуса, чья политика соглашательства завела магическую Британию на край пропасти. После чего, всего за пару дней ему удалось сотворить чудо (даже по меркам колдунов!) – сплотить разрозненные и плохо подготовленные силы второго эшелона и организовать оборону острова перед лицом надвигающейся с Континента Великой Армады(1). Второго, потому что отборные войска первого были полностью уничтожены на полях Франции. Вняв просьбам Парижской Ассамблеи, британцы послали в помощь союзникам экспедиционный корпус, куда были зачислены лучшие воины Острова. Лондон рассчитывал покончить с Гриндевальдом одним мощным ударом. Англичане ещё не принимали этого «немецкого выскочку» всерьёз, в Ставке Командования царили шапкозакидательские настроения, войска уходили, словно на парад. Пьянящий призрак лёгкой и славной победы кружил голову и безусым юнцам, и седовласым старцам. Тем горче оказалось похмелье… Экспедиционный корпус и французское ополчение вырезали быстро, умело и жестоко. Не считаясь с собственными потерями, Гриндевальд и его вассалы окружили англо-французские полки и буквально размазали их по земле, атаковав со всех сторон одновременно. Насаженные на пики головы военачальников украсили крепостные стены родовой цитадели немецкого вождя, а тела бросили на поживу пещерным троллям и кобольдам. Сам узурпатор похвалялся победой и заявлял, что его имя принесло германскому оружию удачу(2).
Почти каждая колдовская семья Британии надела траур, это был поистине чёрный день. На Острове воцарилась паника и страх, органы власти были парализованы, уцелевшие вооружённые силы – в смятении. Многие уже подумывали о коллаборационизме. И только стальная воля Альбуса и мужество его сторонников смогли переломить ситуацию.
Позднее, уже после войны, многие критиковали Дамблдора за излишнюю, по их мнению, жестокость, и деспотизм. Раздавались даже отдельные призывы судить его военным трибуналом за злоупотребление властью. Но это были лишь пустые слова… Все здравомыслящие колдуны и ведьмы Британии понимали, что сделал для них Альбус.
Но никто из них не знал, какой огромный вклад в победу внёс ещё один человек…
А сам Дамблдор сложил с себя все полномочия и возвратился в Хогвартс. Он в очередной раз отклонил предложение занять пост Министра, его не прельщала политика. Он хотел учить детей. Но через несколько лет Директор Диппет умер, и Альбус стал новым главой школы магии и чародейства, оставив кафедру Трансфигурации. Дамблдор принял орден Мерлина и ещё множество наград иностранных государств, но не любил вспоминать о войне, отвечая на вопросы журналистов и своих биографов (нашлось немало волшебников, пожелавших описать эпопею победителя Гриндевальда) неизменно: «Я сделал то, что должен был сделать». А когда его спрашивали, почему он ушёл в тень, позволив волшебникам, которые в годы войны отсиживались в тылу, теперь громогласно заявлять о своей решающей роли в обороне Британии и делать на этом политическую карьеру – Альбус Дамблдор тихо улыбался в седые усы и добавлял: «У победы всегда тысяча отцов. И лишь поражение – круглая сирота»
А потом предлагал собеседнику чаю с шоколадными лягушками.
* * *
1. Битва за Британию 1940 г. упоминается в 1-й главе «Тривиума». Некоторые детали этого сражения также будут в следующих главах связанного с ним произведения «Да, мой Лорд»
2. «Гриндевальд» можно трактовать, как искажённое немецкое «Зелёный лес». А в Чёрном лесу тевтонские племена полностью истребили три римских легиона под командованием Квинтилия Вара, которые были направлены императором Августом для покорения германцев. Это событие является важнейшим моментом в немецкой национальной истории.
