Имажинариум профессора Снейпа. Часть 1

Глава 2

Часы на башне пробили 2 раза, когда профессор Снэйп приблизился ко входу в библиотеку. Он немного убавил шаг у кабинета профессора Флитвика, а затем резко свернул налево и перед ним предстали ряды стеллажей с книгами, освещаемые голубоватым лунным светом, пробивавшимся из маленьких окошек под самой крышей. Он остановился и сделал глубокий вдох. Это было не отчаяние. Он давно не был способен на сильные эмоции. Если бы он мог сейчас чувствовать все то, что было доступно ему в молодости, он бы сошел с ума. Нет, долгие годы тьмы и невыносимые годы после тьмы убили в нем все человеческое, по крайней мере, ему так казалось. Все люди, к которым он мог что-то испытывать, были мертвы, а те, кто выжил, не были достойны его внимания. Зачем испытывать раздражение от постоянного давления Дамблдора, когда можно просто смириться?.. Зачем испытывать презрение к падшему семейству Малфоев, если можно забыть о том, что еще не так давно дружба с ними была собственным желанием, а не поручением Альбуса? Зачем злиться на тех, кто злит, если можно не замечать?.. Только Квиррел…и его Хозяин. Только они поднимали ту волну гнева, которую невозможно было обуздать. Досада. Вот то чувство, которое сейчас позволил себе испытывать Северус.
«Досадно, Лил. Наш юнец помешал мне отомстить за тебя», - Снэйп надменно ухмыльнулся от собственной мысли. «Наш юнец». Да, ему нравилось называть Гарри «их мальчиком», «их юнцом» или «сынком». Он никогда не верил в то, что мысли могут долететь до душ тех, кому они обращены, но если могут… Пусть у Джеймса зародится сомнение и лишний повод задать ей лишний вопрос. Может, они там даже поссорятся. Не разведутся, конечно, но хотя бы поссорятся. «Что за бред, Северус?!», - осек себя Снэйп. «Полная чушь! Спишем это на ночное наваждение и особую пыль от магических книг, которая ночью достигает особой концентрации, ибо некому ее вдыхать». И опять мысли, которые могли вызвать хоть какие-то чувства были затравлены и вытеснены строгими энциклопедическими формулировками. Он не так часто и обращался к Лили в мыслях. В последние дни все реже и реже, не смотря на присутствие Гарри. Раньше, когда он вспоминал о ней, его накрывала теплая волна нежности и тоски, как будто кто-то задевал самую тонкую струну где-то в солнечном сплетении. Сейчас этого не произошло. Он постепенно становился все холоднее и холоднее и вот теперь, кажется, окончательно остыл. Сколько боли и страданий выпало на долю этого черноволосого умника. Сколько испытаний он стоически перенес. Он никогда не считал себя героем. И никто не считал. Но поступки его в отношении других, а, главное, в отношении себя, были почище многих и многих подвигов.
Снэйп провел много лет, учась анализировать других. В самоанализе он тоже преуспел. Раскладывать проблемы по полочкам было его любимым занятием. Еще несколько лет назад он перевернул бы все эти мысленные полочки, разметал бы все предметы в этой комнате с проблемами, но теперь… Теперь холодная сосредоточенность подняла его способность к анализу на новый уровень. И он гордился этим. Не собой, нет. Он гордился тем контролем, которого удалось достичь. И сейчас он сам отметил тот факт, что ничего не почувствовал, вспомнив о Лили.
«Ну вот, Лил. Вот я и излечился от тебя. И от себя заодно. Ты была моим единственным источником тепла. Всю жизнь. Всю мою жизнь, которую я ненавижу за то, что она оказалась длиннее твоей». Снэйп все стоял у входа в библиотеку, погруженный в свои мысли. Иногда ему отчаянно хотелось человеческого тепла, и тогда он вспоминал о ней. Но сегодня что-то переломилось в нем. Тепло не пришло. Он на секунду запаниковал: «А смогу ли я вызвать патронуса?» Он тут же взмахнул палочкой и верная полупрозрачная лань соскочила с кончика и понеслась вперед, в глубь библиотечного зала. От сердца тут же отлегло. Это просто ночь. Он просто устал. Просто слишком сильно хотел убить остатки Темного Лорда и просто не получилось. Поэтому ему сейчас не может быть тепло. Но это все вернется. Обязательно вернется. Он слегка вздернул плечами, пытаясь согнать с себя наваждение ночи, и тяжесть в левой руке заставила его вспомнить о студенте, отчаявшемся отправиться за знаниями именно сегодня. Лампа уже давно остыла. Снэйп поставил ее у входа в библиотеку и неспешно двинулся по проходу между огромными книжными шкафами в сторону запретной секции.