Глава 1. И пусть учащается наш пульс, начинается наш путь, начинается песня… Слышу голос из прекрасного далёка,
Голос утренний в серебряной росе.
Слышу голос – и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель.
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко,
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь!
От чистого истока в прекрасное далёко,
В прекрасное далёко я начинаю путь.
«Прекрасное далёко», к/ф «Гостья из будущего».
- Хозяин Сириус, вставайте.
- Проваливай, Кикимер, – сквозь зубы пробурчал Сириус, не раскрывая глаз и переваливаясь на другой бок, подальше от края кровати.
- Хозяин Сириус, – нудил своё домовик, – вам пора вставать. Вас ждут на завтрак. Хозяин Сириус, вставайте, хозяйка Вальбурга…
Домовика оборвала метко прилетевшая подушка, впечатавшаяся точно в вислоухую физиономию.
- Встаю, зараза, – Сириус сел на кровати и, потянувшись, сладко зевнул. – Поспать не дадут…
- Долго лежать в постели по утрам противоречит правилам древнейшего и благороднейшего семе…
- Хватит! – не выдержал Сириус, спуская ноги на пол. – Без тебя знаю! Пошёл вон!
Кикимер аккуратно положил подушку обратно на кровать и, послав наследнику рода ехидную ухмылочку, отвесил низкий поклон и аппарировал.
Сириус раздражённо вздохнул, усердно потёр руками лицо, пытаясь окончательно прогнать сон, и, встав с постели, двинулся к гардеробу.
- И кто только придумывал эти дурацкие правила, – недовольно пробормотал он, быстро одеваясь к завтраку – мать не любила опозданий. – Какой смысл принадлежать к достойнейшему-и-всё-такое семейству, если даже поспать нормально не можешь?
Через несколько минут он уже спускался по лестнице. Заворачивая за угол на площадке, ведущей к первому этажу, Сириус привычно отвернулся направо, не дожидаясь, когда в поле зрения покажутся прибитые к дощечке, словно охотничьи трофеи, головы отработавших своё домовиков. Несколько лет назад его от этого украшения бросало в дрожь, но со временем он научился в нужный момент отворачиваться, не задумываясь. Хотя, увы, того неприятного факта, что даже в родном доме нельзя ходить, не держа в голове, на что можно напороться, это отменить всё равно не могло.
Завтрак, как и всегда, проходил в малой столовой – то есть малой, конечно, она была лишь по сравнению с другой, предназначавшейся для гостей на званых ужинах. Сириусу иногда казалось, что его далёкий предок, построивший этот дом, просто не знал, куда девать заботливо припасённые до него деньги и решил во все комнаты заложить минимум двукратный запас пространства, при этом обставив это пространство холодной роскошью везде, где только можно. На столе, за которым сейчас сидели его родители и младший брат, можно было бы разместить еды ещё человек на двадцать.
- Сириус, сколько раз тебе говорить, что на завтрак спускаются вовремя, а не в последнюю минуту? – недовольно спросила мать. – Садись.
Сириус слегка наклонил голову давно заученным движением – коротким и почтительным, но не подобострастным. Сочетать два последних требования ему удалось научиться далеко не сразу, но Вальбурга умела заставить себя слушаться, причём ей для этого не нужно было ничего, кроме слов. Уж если миссис Блэк начинала расписывать недостатки собеседника, то её было не остановить до тех пор, пока незадачливый спорщик не сдавался, послушно признавая все свои недостатки и обещая незамедлительно исправиться. Во всяком случае, Сириус никогда не видел, чтобы даже отец когда-либо пытался серьёзно противоречить ей. Хотя Орион вообще был довольно покладистым человеком – настолько, насколько это возможно для Блэка. На памяти Сириуса было всего несколько случаев, когда наказания за провинности назначал он, а не Вальбурга.
Завтрак проходил как обычно – то есть в тишине и спокойствии. Откровенно говоря, и то, и другое наводило на Сириуса тоску, но уж лучше так, чем выслушивать очередные нотации на тему того, как должны и как не должны вести себя истинные Блэки. Еда была, как обычно, сытной и вкусной, но настроение это поднимало мало.
- Собирайся, Сириус, – внезапно произнесла мать, закончив с беконом и отставляя в сторону тарелку. – Будь готов через полчаса – мы отправляемся в Косой переулок.
- Зачем? – недоумённо спросил Сириус. И его, и брата родители редко брали с собой, когда куда-либо отправлялись. Тем более без предупреждения.
- Затем, что тебе пришло письмо из Хогвартса, – спокойно произнёс отец. – И надо купить всё необходимое.
- Письмо? Из Хогвартса?! – восторженно спросил Сириус. Тоскливое настроение мигом улетучилось.
- А ты думал, что не придёт? – с усмешкой спросила Вальбурга. – Впрочем, увы, думаешь ты вообще реже, чем следовало бы. Собирайся, и быстро!
- Да, мама, – снова склонил голову Сириус, но на этот раз уже намного охотней. Радость от давно ожидаемого события перевешивала всё, даже очередную колкость со стороны матери. Тем более что к этому Сириус давно привык – как-то само собой получалось, что, сколько он себя помнил (то есть лет с четырёх или пяти), не проходило недели, чтобы мать, раздосадованная его поведением, не принималась читать очередную нотацию, с недавних пор нередко ещё и подкреплявшуюся оставлением без ужина или чем-нибудь аналогичным.
* * *
В небольшом городке, не так далеко от Лондона, в это же утро в окно скромного дома в Паучьем тупике постучала сова-неясыть, держащая в клюве письмо официального вида.
- Какого… ей здесь понадобилось? – раздражённо рявкнул Тобиас Снейп. – Эйлин, сделай что-нибудь! Не хватало ещё, чтобы соседи подумали, что мы тут зоопарк собираемся устроить!
- Нет-нет, похоже, это… из Хогвартса! – обрадованно возразила Эйлин, быстро подходя к окну и беря у совы письмо. Та, глядя на Снейпа-старшего, неодобрительно ухнула, расправила крылья и снялась с подоконника.
- Что? – Тобиас брезгливо скривился. – Из этой вашей… ерунды?
- Северус! – радостно обернулась к сыну Эйлин, её глаза, обычно глядевшие на мир с выражением усталой привычности ко всему, сейчас сияли радостью. – Тебе пришло письмо! Ты поедешь в Хогвартс!
Северус замер на стуле. Письмо… Хогвартс… наконец-то!
- Нашла куда его отправлять, – процедил Тобиас. – Делать ему больше нечего, как всяким фокусам учиться! Пускай ходит, куда ходил!
- Нет, я поеду! – воскликнул Северус. Ещё чего – «куда ходил»! Начальная школа их городка ему давно уже опостылела, и он с нетерпением отсчитывал дни до предполагаемого прихода письма, начиная со своего одиннадцатилетия. А вот теперь – «куда ходил»? Ну уж нет!
- А ты вообще молчи, пока не спрашивают! – ударил кулаком по столу его отец и снова гневно уставился на Эйлин. – Я не хочу, чтобы мой сын учился всякой ерунде! Пусть будет нормальным человеком!
- Он им и будет, – спокойно, но твёрдо возразила Эйлин. – Он выучится, вырастет и станет замечательным волшебником, гордостью Магического мира Британии. А для этого ему надо поступить в Хогвартс.
Северус даже на пару мгновений зажмурился от удовольствия. Мама редко хвалила его в присутствии отца, и сейчас в её голосе звучала такая приятная гордость…
- Да кому нужна эта ваша чепуха?! – сердито спросил Тобиас. – Пусть учится, как все люди, как я учился, будет хорошим мастером…
- Мастером по ремонту ржавых развалюх, по недоразумению называющихся автомобилями? – с язвительностью, удивившей и мужа, и сына, спросила Эйлин. – Ну уж нет! Я хочу, чтобы у моего сына была лучшая жизнь, чем у нас, и уж точно я не хочу, чтобы он горбатился в чужих гаражах по двенадцать часов в сутки, как ты!
- Да только благодаря тому, что я горбачусь в этих гаражах, у нас есть, что на себя надеть и в кастрюлю положить! – глаза Снейпа-старшего начали наливаться кровью. – Как ты смеешь так говорить?! После того, как я столько лет проработал в автосервисе…
- …Ты хочешь такой же судьбы и своему сыну? – перебила его жена.
- По крайней мере, это лучше, чем заниматься непонятно какой чушью невесть где и невесть за какие шиши! – заорал Тобиас.
- Северус поедет в Хогвартс, нравится тебе это или нет! – крикнула ему в тон Эйлин. Она уже давно рассталась с иллюзиями, побудившими её некогда выйти замуж за Снейпа, и не подавала на развод только потому, что считала, что ребёнок не должен расти без отца, даже такого, как Тобиас. И за надежду на лучшую жизнь для своего сына Эйлин была готова сражаться до конца.
Северус, видя, что сейчас снова начнётся громогласный скандал и заметив лёгкий кивок своей матери, подскочил к окну, схватил письмо и, не обращая внимания на гневный окрик отца, одним движением перемахнул через подоконник и бросился бежать по улице. Письмо грело его руки так, как раньше не удавалось даже старому школьному маминому учебнику по зельям. Только отбежав от своего дома на несколько сотен ярдов, Северус остановился и, оглядевшись по сторонам, решил отправиться в ту самую небольшую рощицу недалеко отсюда, где они с Лили любили встречаться и разговаривать обо всём на свете – но чаще всего, конечно, о Хогвартсе и Магическом мире.
Лили! Северус остановился и хлопнул себя по лбу. Ведь письмо должно было прийти и ей! Он уже хотел отправиться к Эвансам, но, посмотрев на себя, с сожалением отказался от этой затеи. Из дома он выскочил в одной выцветшей майке, старых штанах и потрёпанных ботинках – на кухне у Снейпов было намного менее чисто, чем этого хотелось бы Северусу. Являться в таком виде с поздравлениями было бы просто неприлично.
Вздохнув, Северус решил, что сначала прочитает письмо, а потом тихо прокрадётся домой, переоденется во что-нибудь поприличней и тогда уже прямиком отправится к Лили. В том, что такое же письмо пришло и ей, он даже не сомневался. Бережно держа письмо и перекладывая его время от времени из руки в руку – к пропуску в мир волшебства хотелось прикасаться и прикасаться, – Северус добрался до их с Лили излюбленной полянки и присел на траву, прислонившись спиной к развесистому дубу. И только тогда, с наслаждением вдохнув запах пергамента, распечатал письмо – да так и притих, наслаждаясь видом не то что каждой строчки, а даже каждой буквы. Письмо заставляло счастливо улыбнуться уже своей первой строчкой: «Уважаемый мистер С. Снейп!» Уж как-как, но «уважаемым» его ещё никто и никогда не называл.
Прочитав письмо до конца и перечитав его ещё несколько раз просто ради удовольствия, Северус бережно сложил его, убрал в карман и, запрокинув голову, посмотрел на лучики солнца, проглядывающие сквозь зелёную листву. Знакомый оттенок напомнил ему глаза подруги – единственного, не считая матери, человека во всём мире, которому он, Северус Тобиас Снейп, был небезразличен. Отца, увы, он при всём желании не смог бы отнести в эту категорию – тот обеспечивал сына только в той степени, какая была нужна для того, чтобы не попасть под нежелательное внимание государственных органов. Но зато теперь наконец-то он, Северус, избавится от этого давно уже ставшего почти тошнотворным местечка, от вечных скандалов в доме и пьянок отца! Конечно, на лето придётся всё же возвращаться, но… в конце концов, это намного лучше того, что до сих пор у него было. А ещё – там, в Хогвартсе, где ценят усердие и талант, – там, может быть, он сможет, наконец, показать себя? Может быть, даже найти ещё друзей… хотя бы одного друга… Не то чтобы Северус был недоволен обществом Лили – совсем наоборот! – но всё-таки ему хотелось иметь не одну лишь подругу и не ограничивать себя общением лишь с девочкой, пусть даже и лучшей в мире. Всё-таки сам он – мальчишка.
* * *
Примерно на одной трети пути от Лондона до линии бывшего Адрианова вала на границе с Шотландией, недалеко от леса, стоял ещё один маленький городок. Немного в стороне от остальных домов, за пару миль до опушки, располагался небольшой уютный коттедж. На первый взгляд он ничем особенным не отличался от остальных домов, да и на второй тоже. Вот только в подвале этого коттеджа располагалась комната с обитыми толстым слоем войлока стенами и тяжёлой, прочной дверью, запиравшейся лишь снаружи.
Ремус Люпин сидел в саду, на качелях, которые смастерил для него отец – они свисали прямо с длинной и крепкой ветки яблони, тень которой прикрывала от солнца… а в какой-то мере и от чужих глаз. Не то чтобы Ремус намеренно стремился скрываться от кого-то – просто не хотелось видеть сверстников, пробегающих по улице время от времени. А особенно – непонимания на их лицах. В самом деле, ведь им непонятно – почему этот мальчик, на вид такой же, как все, вполне себе здоровый, день за днём проводит в саду, а то и дома, почти не выходя за пределы забора. Но пусть уж лучше им будет непонятно. Потому что сказать он всё равно не имеет права – прежде всего потому, что тогда на него будут смотреть уже не с удивлением. А в лучшем случае – с испугом. И страхом. А это было для Ремуса куда больней. Ему не требовалось дополнительных напоминаний о том, кто он такой. Это и так было невозможно забыть.
В конце улицы появилась высокая фигура в мантии, но Ремус поначалу не обратил на неё внимание. По привычке уйдя в свои мысли, он слегка покачивался на своих качелях и с грустью размышлял о том, что как раз примерно в эти дни по всей стране детям с даром волшебства приходят письма из Хогвартса – письма, одного из которых ему не дождаться. Никто ведь никогда не позволит взять в волшебную школу оборотня, пусть даже и тоже обладающего этим даром – а в том, что способность к волшебству от своего отца Ремус унаследовал, он не сомневался. Выплески стихийной магии у него случались уже не раз. Вот только в данном случае помочь это всё равно не могло…
Раздался лёгкий стук в калитку, и Ремус, вздрогнув, вынырнул из невесёлых мыслей. По ту сторону забора стоял пожилой человек с длинной седой бородой и очками-половинками на носу. Одет он был в лиловую мантию и доброжелательно улыбался Ремусу.
- Здравствуйте, мистер Люпин, – вежливо наклонил он голову. – Ваши родители дома?
- Да, – растерянно кивнул Ремус, не понимая, что понадобилось здесь старому волшебнику – а в том, что у калитки стоит именно волшебник, сомневаться не приходилось.
- Очень хорошо. Тогда, может быть, вы сообщите им обо мне или проведёте меня в дом? Я Альбус Дамблдор, директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс».
Ремус застыл на месте, не смея пошевелиться. Сердце пойманной птицей затрепыхалось в груди. Он понимал, что надо что-то сказать в ответ, выполнить просьбу… да просто слезть с качелей, наконец! Но чуть ли не с полминуты он не мог даже пошевелиться, неотрывно глядя на нежданного гостя и лихорадочно размышляя, зачем же он мог сюда прийти. Несбыточную надежду приходилось давить в себе изо всех сил – Ремус прекрасно осознавал, что, если он хотя бы на мгновение разрешит себе поверить в то, что в Хогвартсе и для него нашлось место, то возвратившееся разочарование будет во стократ больней. Так-то он кое-как привык…
- Да, конечно, сэр, – пробормотал он, всё-таки спрыгивая на землю и заставляя себя разлепить непослушные губы. – Прошу вас, заходите…
Папа и мама обнаружились в гостиной – Джон сидел на диване и отстранённо просматривал «Ежедневный пророк», а Оливия с рассеянным видом обрывала пожелтевшие листья у стоявшей на подоконнике азалии. Обернувшись на звук шагов, они с удивлением посмотрели на Дамблдора.
- Здравствуйте, мистер и миссис Люпин, – с улыбкой кивнул им директор.
- Директор Дамблдор? – удивлённо произнёс Джон.
- О, – улыбнулся гость, – я вижу, вы меня уже знаете…
- Я читал в «Пророке» несколько недель назад о назначении вас на должность… – пробормотал Люпин-старший. Его брови сдвинулись. – Прошу прощения, сэр, но чем мы обязаны вашему посещению?
- Вот этим, – Дамблдор сунул руку в карман и достал оттуда письмо с гербом Хогвартса и адресом, написанным зелёными чернилами.
- Хогвартс? – поражённо произнёс Джон.
Ремус на несколько секунд закрыл глаза, сглотнул – и осторожно приоткрыл их. Но нет, ничего ни изменилось. Ни исчезли ни Дамблдор, ни письмо. Ремус осторожно ущипнул себя за руку. Нет… это не сон! Не сон!
- Профессор, – устало понурился Джон, опираясь локтями на колени и опуская руки вниз. – Это очень любезно с вашей стороны, но, боюсь, вы не знаете…
- Я всё знаю о вашей проблеме и проблеме вашего сына, мистер Люпин, – мягко, но решительно произнёс Дамблдор. – И мне известно о том, кто стоит сейчас рядом со мной.
Ремус вздрогнул и хотел по привычке отстраниться, но рука директора мягко легла ему на плечо.
- Хогвартс – школа для волшебников, а ваш сын – волшебник. И я не считаю, что ему должен быть закрыт вход туда только потому, что он является оборотнем. В этом нет ни его вины, ни вашей.
- Моя уж точно есть, – хмуро ответил Джон. – Если бы я тогда не стал… А, что тут говорить. Но позвольте, профессор… Каким же образом вы собираетесь это организовать? Ведь… я, если честно, совершенно не представляю…
- В Хогвартсе есть такое место, где ваш сын будет в полнолуние и сам в безопасности, и для других никакого риска представлять не будет. Можете мне поверить, оно совершенно надёжно – я лично об этом позаботился. И если ты, Ремус, согласен обучаться в Хогвартсе – тебе нечего беспокоиться.
- П… Профессор, – запнулся Ремус, – но… Если я буду учиться вместе с остальными, что же я скажу по поводу своих исчезновений каждый месяц?
- Это не беда, предлоги можно будет найти в достаточном количестве. Главное, что ты должен помнить – если ты хочешь учиться в Хогвартсе… – Дамблдор сделал паузу и вопросительно склонил голову набок, глядя на Ремуса. Тот, судорожно сглотнув, усиленно закивал.
- …то в таком случае ты не должен никому говорить о том, какого рода проблема у тебя есть. Никому – понимаешь? Только при соблюдении секретности можно будет обеспечить твоё нормальное обучение.
- Да, сэр, – тихо выдохнул Ремус, кивая ещё активней в знак подтверждения своих слов. – Я никому не скажу!
- Вот и хорошо, – улыбнулся Дамблдор. – Тогда, я думаю, вопрос решён – держи, это тебе.
И он протянул Ремусу конверт. Бережно приняв его, маленький оборотень почувствовал, что готов расплакаться от счастья, и поскорее опустил глаза – не хватало только сделать это при всех!
- Профессор, – проговорила Оливия, прижимая руки к груди, – надеюсь, вы не откажетесь немного посидеть с нами? Я сейчас приготовлю чай… К тому же, наверное, надо обговорить детали…
- О, если вам сейчас удобней – разумеется, – склонил голову Дамблдор. – Благодарю за любезное предложение, миссис Люпин, я с удовольствием его приму.
Оливия радостно улыбнулась и кивнула, после чего подошла к сыну и ласково обняла его.
- Сейчас, наверное, речь пойдёт в основном о малоинтересных вещах, – тихо прошептала она ему на ухо. – Мы с папой сообщим тебе всё, что ты захочешь узнать. А пока – беги к себе. Я так за тебя счастлива!
Ремус, чувствуя, как его глаза начинают уже окончательно увлажняться, крепко обнял мать в ответ и, неохотно расцепив руки, бросился вверх по лестнице. Взбежав на второй этаж, он бросился в свою комнату и, упав на кровать, уставился в потолок, тихо смеясь от счастья. Конечно, в Хогвартсе у него тоже не будет друзей – он не имеет права дружить с кем бы то ни было. Ведь тогда придётся слишком много врать о себе – а правду говорить нельзя, даже если бы профессор Дамблдор и не запретил этого. Кто же захочет общаться с оборотнем? Ремус уже очень хорошо понимал, как люди относятся к таким, как он. Но, несмотря на это, он будет учиться в волшебной школе, учиться, как все нормальные дети волшебников! Ещё утром об этом он мог только мечтать – а сейчас, совершенно неожиданно, его несбыточная мечта сбылась! Ремус обвёл глазами свою комнату. Она была очень уютной – не имея возможности избавить сына от ликантропии, Джон и Оливия сделали всё, что было в их силах, чтобы обеспечить ему хотя бы комфортное существование. Самым ценным, на взгляд Ремуса, из всего находящегося в комнате были несколько шкафов с книгами, – не имея возможности нормально общаться с ровесниками, он старался, насколько это вообще было возможно, притушить грустное чувство одиночества чтением. Здесь была и художественная литература, и различные учебники – родители, не предполагая возможности отправить его в школу, планировали обеспечить, насколько возможно, домашнее обучение… Читать Ремус очень любил – часто это становилось главным его развлечением. Тем более, что, погружаясь в мир книги, он мог хоть на несколько часов позабыть о своей печальной судьбе и отдаться тяге к познанию.
А ведь папа говорил, что в Хогвартсе огромная библиотека! Ремус снова радостно улыбнулся. Что ж, пусть друзей у него, увы, так и не появится – что ж, не привыкать… Но, по крайней мере, он будет учиться в Хогвартсе! Как и все!
* * *
Сириус бродил по книжному магазину в Косом переулке, пока его мать, сверяясь со списком, указывала продавцу на необходимые книги. Что ж, список был длинным, за тем, чтобы не подсунули какой-нибудь учебник не высшего качества исполнения, мама будет тщательно следить… Значит, пока можно немного поизучать беллетристику. Может, всё же удастся уговорить мать купить что-нибудь новенькое помимо того, что значится в списке? Вроде бы ничего серьёзного он сегодня совершить не успел, да и получение письма из Хогвартса, наверное, должно же было вызвать в его родителях хоть какую-то радость!
И тут, как раз в тот момент, когда Сириус остановился перед большой и богато оформленной книгой, на переплёте которой значилось «Жизнеописание Магнуса Искателя, первого британского мага, прошедшего джунгли Южной Америки от устья Амазонки до Аконкагуа», за его спиной раздался громкий хлопок в ладони. Сириус даже подпрыгнул от неожиданности и стремительно развернулся, собираясь высказать неизвестному шутнику всё, что о нём думает. Но, развернувшись, оказался лицом к лицу с весело ухмылявшимся мальчишкой, пепельно-русые волосы которого были аккуратно уложены в ровную причёску. Впрочем, было заметно, что её уже попытались растрепать, и небезуспешно.
- Вольф! – обрадованно воскликнул Сириус. – Ты тоже тут!
- Ага! – Вольф улыбался до ушей. – Мне пришло письмо из Хогвартса! А тебе?
- Мне тоже, только сегодня утром! Вот, мать сейчас книги покупает, – Сириус дёрнул головой в сторону прилавка. – А ты тут как?
- Да за тем же самым, – хмыкнул Вольф, пожимая плечами. – Отец наведался за котлами и прочей мутью для зельеварения, а мать – вон.
Сириус и сам уже заметил миссис Лестрейндж, беседовавшую с Вальбургой. Обе женщины были чем-то неуловимо похожи, несмотря на то, что различались и сложением, и цветом волос, и возрастом. Но что-то всё же было одинаковым – возможно, величественная осанка, а возможно, выражение лица… Было в этих двух женщинах что-то такое, заставлявшее их выглядеть чуть ли не сёстрами, хотя бы двоюродными.
- Ясно… А потом куда?
- За мантиями, – снова пожал плечами Вольф. – Или за волшебной палочкой. Не знаю уж, в каком порядке.
- Да и какая разница, – согласился Сириус. – Слушай, как здорово, что я тебя тут встретил!
- А что, скучно без меня было? – с лукавой улыбкой осведомился Вольф.
- Да с тобой всегда веселей, – махнул рукой Сириус. – А тут ещё… Просто, понимаешь, – он машинально понизил голос, – мать мне за завтраком о письме сообщила… И ничего, представляешь? Ни улыбнулась, ни хотя бы чего-то одобрительного не сказала… Я думал, что это всё-таки радостное событие – письмо из Хогвартса!
Вольф грустно улыбнулся и бросил косой взгляд на Марту.
- Тебе ещё повезло. Моя, представляешь, чуть не скривилась, когда письмо увидела. Отец довольно улыбается, братья по плечам хлопают, а она смотрит так, словно я наш замок поджечь собрался. Я думал, что, может, хоть письмо её обрадует…
Вольф засунул руки в карманы и слегка ссутулился, уныло глядя на собственные ботинки. Сириус сочувственно посмотрел на друга и, оглянувшись на всякий случай на Вальбургу и Марту, коротко обнял его и хлопнул по спине.
- Ничего, Вольф, не грусти. У тебя зато хоть отец обрадовался, а мой спокойный, как удав, был… Ничего, скоро мы будем в Хогвартсе! Уж там-то повеселее будет!
Вольф ответил таким же коротким объятием и, когда руки мальчишек оказались расцеплены, уже снова повеселел.
- Да, это точно… Я надеюсь, во всяком случае! Кстати, слышал, может – Люциуса Малфоя старостой школы назначили. Неплохое повышеньице, да?
Сириус неопределённо хмыкнул.
- Ну да, конечно… Хотя какое нам до него дело?
- А на Слизерине вместо него теперь старостой Рудольфус будет, – довольно сообщил Вольф. – Вот это уже здорово, верно?
Сириус растянул губы в довольно-таки искусственной улыбке, но увлечённый новостями Вольф этой искусственности не заметил.
- И Белла по-прежнему староста. Представляешь, какая у нас «поддержка в верхах» будет? У меня брат, у тебя кузина – и оба старосты! Вот здорово, верно?
- Ну да, – пробормотал Сириус, – это, конечно, плюс…
«Если бы ещё оказаться не на Слизерине! Но куда уж там – все Блэки всегда попадали только туда… Слава Мерлину, что хоть, скорей всего, и Вольф там же окажется! А потом и Регулус. Может, и не так уж будет там всё напоминать о площади Гриммо…»
Вольф продолжал болтать, расписывая все преимущества, которые, по его мнению, может дать факт наличия в старостах близкой родни, но Сириус, заметив направляющуюся к ним миссис Лестрейндж, вовремя ткнул его в бок, заставляя замолчать и предупредительно поводя глазами в её сторону.
- Чего ты тут разгалделся, Вольф? – сурово спросила она, подойдя к сыну. – Не забывай, что мы в приличном месте, и здесь надо вести себя достойно! И что ты опять сделал со своими волосами, негодник ты эдакий?! Посмотри на Сириуса – неужели так сложно сохранять причёску в пристойном виде?
Резким движением достав волшебную палочку, Марта в пару взмахов заставила шевелюру сына снова улечься волосок к волоску и, хмуро взглянув напоследок на него, сообщила:
- Мы с Вальбургой сейчас закончим и дальше отправимся вместе – сначала к мадам Малкин, а потом к Олливандеру. И будь так любезен, Вольф, возьми пример со своего друга и постарайся ничего не натворить за оставшиеся несколько минут!
Величественно развернувшись, миссис Лестрейндж лёгкой походкой отправилась обратно к прилавку. Вольф обиженно показал ей вслед язык и немедленно снова растрепал себе волосы, ожесточённо проведя по ним рукой несколько раз.
- Накажет ведь, – заметил Сириус, но в голосе его слышалось явное одобрение друга.
- И пусть, – угрюмо буркнул Вольф. – Незаслуженно оскорбили – заслужи. Мне иногда кажется, честное слово, что она тебя любит больше, чем меня!
- Ну, если тебя это утешит, – хмыкнул Сириус, – то мне порой кажется то же самое, только наоборот – в отношении моей матери. Меняемся не глядя?
Вольф удивлённо глянул на друга, а через секунду оба уже весело смеялись, не обращая внимания на рассерженные взгляды, посланные в их сторону Вальбургой и Мартой.
Спустя пару часов у Сириуса и Вольфа продолжало оставаться отличное настроение. Они только что вышли из магазинчика Олливандера, сияя от радости. В карманах мантий у обоих покоились аккуратные коробки с волшебными палочками – их собственными волшебными палочками! Пожалуй, более знакового события, чем их приобретение, у них ещё до сих пор ни разу не бывало.
Палочка для Сириуса нашлась достаточно быстро – буковая, длинная и прочная, двенадцать с половиной дюймов. По словам Олливандера, она отлично подходила для чар и трансфигурации. А вот Вольфу пришлось перепробовать куда как больше палочек, прежде чем, наконец, дерево одной из них потеплело под пальцами, а из конца посыпались искры – лунно-серебряные. Его палочка, в отличие от прямой, как стрела, палочки Сириуса, оказалась слегка изогнутой, напоминая по форме старинный кремнёвый пистолет. Но благодаря этому она удивительно удобно ложилась в руку, и ею можно было легко совершать быстрые и точные движения. Мистер Олливандер пояснил, что такие палочки особенно хорошо подходят для заклинаний, в частности – дуэльных и всех прочих, где быстрота и точность особенно важны. Палочка Вольфа оказалась изготовлена из белого тополя и была на дюйм длиннее, чем у Сириуса, хотя из-за её изгиба при беглом взгляде казалось, что дело обстоит как раз наоборот. Магическая сердцевина обеих палочек оказалась одинаковой – сердечные жилы дракона.
- Ну что ж, – удовлетворённо произнесла Вальбурга, выходя из магазина следом за мальчиками, – всё, что нужно, мы купили. Пора домой. Марта, не хочешь заглянуть к нам на чай? Посидим, поговорим о будущем…
- Ну… – миссис Лестрейндж взглянула на часы, – думаю, мы вполне можем себе это позволить.
Едва дождавшись, когда взрослые скроются в гостиной, Сириус хлопнул Вольфа по плечу и кивком указал наверх. Друг понимающе кивнул, и они оба начали тихо подниматься по лестнице, а потом, оказавшись этажом выше, снова переглянулись и рванули уже бегом до самой комнаты Сириуса.
В комнату они ворвались вместе, едва не столкнувшись плечами, и, дружно хохоча, повалились на кровать – её ширина была такой, что легко позволяла обоим при желании лечь поперёк и при этом не свешиваться.
- Ну наконец-то! – воскликнул Сириус. – Я уж устал слушать эту светскую болтовню!
- И не говори! – поддержал его Вольф. – Министр сказал то, начальник Департамента по магическому транспорту сказал это… Я не понимаю, неужели им действительно интересно об этом болтать?! Не, ну я понимаю – по делам каким. Но на пустом месте?!
- Да что с них возьмёшь? – фыркнул Сириус. – Этикет, понимаешь. Цивилизованное поведение! Ха! От такой «цивилизованности» голова болеть начинает!
- Надеюсь, в Хогвартсе такой ерунды не будет, – мечтательно протянул Вольф. – Эх, ты только подумай, как там здорово будет! Никакого родительского контроля, никакой ерунды с дурацкими правилами, и столько всего нового! Мы с тобой – вдвоём, на одном факультете, вместе будем уже не раз в неделю, а целый год…
- Да, это будет здорово, – улыбнулся Сириус. – Просто замечательно!
Они с Вольфом дружили уже довольно давно – собственно, уже года четыре. Общие интересы нашлись быстро, характерами тоже долго сходиться не пришлось, а наличие общих, увы, проблем, только ещё больше сближало обоих. И Блэки, и Лестрейнджи не очень-то часто разрешали своим сыновьям гулять, где захочется – точнее говоря, Сириуса в Лондоне вообще одного на улицу не выпускали, потому что Вальбурга не желала, чтобы её сын общался с маггловскими детьми. Вольфа за пределы родового поместья, наоборот, отпускали в любое время дня и ночи, но большей возможности для общения это всё равно не предоставляло – на всём острове, принадлежавшем его семье, постоянного человеческого населения насчитывалось ровно три единицы. Сам Вольф и его родители. Рудольфус и Рабастан жили в отдельных малых поместьях – по обычаю рода Лестрейнджей, для воспитания характера и привычки самому справляться с большинством проблем, с одиннадцати до семнадцати лет – фактически, точнее говоря, на время обучения в школе, – летом сыновья семейства жили вне родового замка, появляясь там только на выходные. Вольф признавался Сириусу, что перспектива проводить одному пять дней из каждых семи всё лето его не больно-то радует, но, с другой стороны, это будет означать свободу от родительского контроля все эти дни. А точнее, материнского.
Сириус сочувствовал Вольфу и знал, что и он точно так же сочувствует ему. Обоим не слишком повезло с матерями, и Сириус затруднился бы сказать, у кого из них двоих ситуация хуже. С одной стороны, Марта, в отличие от Вальбурги, не имела привычки громогласным словесным напором доводить до всех непокорных правильность своего мнения. Но в обращении со своим сыном она проявляла едва ли не больше холодности, чем Вальбурга – и уж, во всяком случае, делала это даже чаще. Да и на наказания тоже никогда не скупилась при первом же поводе.
Но, с другой стороны, Сириус прекрасно знал, что именно в нём раздражает мать. Он смутно помнил то время, когда между ними не было никаких размолвок, и когда его просто и по-настоящему любили – так, как это и было описано в книжках. Вот только примерно с того же времени, с которого он познакомился с Вольфом – или даже ещё раньше, – у Сириуса начало проявляться собственное мнение в отношении всё новых и новых вещей. И по большинству взглядов мнения сына и матери кардинально расходились – на правила общения с людьми (из числа которых, по мнению Вальбурги, автоматически исключались магглы), на перспективы в жизни, на светский этикет, наконец, даже на стиль украшения дома (не говоря уже о головах домовиков над парадной лестницей, Сириуса временами начинало мутить от обилия зелёного и серебряного по всему дому. Не то чтобы он был против каждого из этих цветов в умеренном количестве и по отдельности, но когда обои во всех комнатах выдержаны только в них, и многая мебель выкрашена в эти же цвета, и все занавески, гардины, абажуры, скатерти…). Это расхождение во взглядах в итоге и послужило причиной весьма предсказуемого результата – постоянным спорам, чаще всего завершавшимся очередной подавляющей нотацией, от которой было не скрыться. Как итог – со временем Вальбурга начинала всё подозрительней относиться к любой затее Сириуса, а тот, в свою очередь, полуосознанно выбирал именно те, что противоречили семейным правилам. И чем ярче, тем лучше.
А вот у Вольфа всё было иначе. У его отца не было никаких особых претензий к поведению сына – разве что к каким-то шалостям, но обычно Япет смотрел на них сквозь пальцы, предоставляя Вольфу резвиться в своё удовольствие. Старшие братья, Рудольфус и Рабастан, нередко даже откровенно баловали младшего и с удовольствием участвовали в домашнем обучении, нередко превращая его в игру. Одним словом, по мнению Сириуса, семья его друга была практически самой обычной, нормальной, что легко могло бы послужить поводом для белой зависти… если бы не одно «но». Марта Лестрейндж. По каким-то ведомым одной только ей причинам она проявляла по отношению к своему младшему сыну намного больше холодности, чем к любому другому члену своей семьи. Это удивляло даже её мужа, не говоря уже о Рудольфусе с Рабастаном, но, увы, факт оставался фактом – любые попытки с их стороны выяснить причины такого поведения натыкались либо на холодное молчание, либо на оправдания требованиями воспитания. Вольф никогда не мог понять, что значит такое поведение матери и в чём же он провинился перед ней. И ведь не то чтобы Марта его ненавидела – нет, все свои материнские обязанности она исправно выполняла, но… её поведение было почти непредсказуемо. В один день она могла сидеть с сыном до самого заката, объясняя тонкости эпистолярного искусства, а в другой – с самого утра смотреть на него, как на готовый внезапно полыхнуть костёр и видеть достойный наказания проступок в любой неугодной мелочи. В конце концов Вольф почти отчаялся понять, что же он делает не так, да и тотальный материнский контроль уже изрядно его достал. В итоге он начал стараться как можно меньше показываться ей на глаза, предпочитая общение с кем угодно другим – в идеале, конечно, с братьями или Сириусом. Правда, увы, первый вариант был доступен только в выходные, а второй ограничивался гостевыми визитами с той или другой стороны, которые, как правило, тоже чаще раза или двух в неделю не проводились. Хорошо ещё, что и Вальбурга, и Марта благосклонно смотрели на общение своих сыновей, не видя в нём ничего дурного. Ну, конечно, Сириус и Вольф вдвоём устраивали шалости даже чаще, чем поодиночке… но, по-видимому, обе матроны считали, что наказать неслухов всегда можно, а общение с равным себе по рангу обоим не повредит и польза от него перевешивает вред.
Так или иначе, но по отношению к своим матерям оба друга испытывали в лучшем случае настороженность. В лучшем случае. И именно поэтому очень любили быть вместе, что позволяло не только вволю повеселиться, но и, при удобном случае, улизнуть подальше от дражайших матушек и хоть немного, но отдохнуть от ощущения постоянного контроля. Особо популярным в этом отношении у обоих был лес на острове у Лестрейнджей – хорошо ещё, что чары родового поместья, лежавшие не только на самом замке, но и, в определённой степени, на всём острове, охраняли мальчишек от несчастных случаев вроде подворачивания ноги на прибрежном утёсе или встречи с хищниками.
- Как же здорово, что мы с тобой будем на одном факультете, – снова повторил Вольф, мечтательно закладывая руки за голову. – Как думаешь, после пятого курса назначат кого-нибудь из нас старостами?
- Ну, до этого ещё далеко! – рассмеялся Сириус. – А чего это тебя вдруг заинтересовало?
- Руди любит порассказывать. «И тут я снял с него баллы», «Я сказал, что, как староста, имею право требовать порядка»… Его послушать, так жизнь старосты – через раз удовольствие. Все тебя слушаются, все уважают, а всех забот – объявление какое-нибудь вовремя вывесить, какое не декан вывешивает.
- Ну, не факт, что всё так уж гладко, – усомнился Сириус. – Может быть, он просто не любит вспоминать о какой-нибудь неприятной рутине.
- Да вроде нет, – задумался Вольф, – хотя… Ну, не знаю, может, конечно, и так, но его послушать, так быть старостой – это здорово. Специальная ванна полагается, отдельная спальня… Да ещё и штрафовать тебя права не имеют, другие старосты, во всяком случае… – Вольф бросил взгляд в сторону двери и приветственно махнул рукой. – Привет, мелкий!
- Меня зовут Регулус, – недовольно напомнил младший сын семейства Блэк, входя в комнату.
- Иди к нам, – Сириус подвинулся на кровати. – В чём дело?
- Да собственно, ни в чём, – немного смущённо ответил Регулус, подходя и садясь рядом с братом. – Просто интересно… Вы в Косом переулке ведь были, так?
- Весь обошли, – довольно бросил Вольф.
- Расскажите! – попросил Регулус, подтягивая одну ногу к себе и кладя подбородок на колено. – Как там сейчас? Что видели?
Сириус с удовольствием принялся пересказывать всё, заслуживающее внимания. Младший брат был единственным человеком, постоянно жившим в этом доме, кого он мог назвать по-настоящему близким себе. Верный друг и товарищ по играм, рядом с которым можно было чувствовать себя спокойно и свободно. Вольф тоже относился к Регулусу очень хорошо, практически так же, как если бы он был и его братом тоже. Сириуса посетила грустная мысль – меньше чем через месяц они с Вольфом уедут в Хогвартс, значит, Регулус останется один с отцом и матерью, которые, хоть и любили его (и Сириус явственно чувствовал, что больше, чем его самого – за б
ольшую послушность), но соблюдения всяческих светских и не очень правил требовали ничуть не меньше. Сириус уже обещал брату, что будет писать ему почаще. Что ж, в конце концов, такое положение продлится всего лишь год – хотя по календарю Сириус был на два года старше Регулуса, разница в Хогвартсе будет составлять лишь курс за счёт того, что день рождения старшего брата приходился на двадцать третье декабря пятьдесят девятого, а младшего – на пятое мая шестьдесят первого. Ну а поскольку на момент поступления в Хогвартс ученику уже должно было исполниться одиннадцать лет, то и получалось, что Сириус поедет туда уже в этом году, а Регулус – в следующем.
- Я так хотел бы поехать с вами, – выслушав рассказ про Совариум Илопса, вздохнул младший брат, тоже ложась на постель и грустно смотря в потолок. – Какая жалость, что пока нельзя…
- Ничего, Рег, не тоскуй, – утешающе ответил Вольф, повернув голову в его сторону. – Зато подумай, как будет здорово через год: мы, все втроём, будем учиться на Слизерине, всегда будем вместе! В Хогвартсе нам будет весело.
- Вольф… – решил уже не в первый раз за лето «бросить пробный камень» Сириус, – а что, если мы попадём не на Слизерин?
- А куда же ещё? – изумился друг. – Вы оба – Блэки, значит, вам дорога туда. А у меня там и отец учился, и его отец, и братья мои тоже там оба… Значит, и я попаду! Тебе нечего бояться, Сириус. Слизерин нам с тобой обеспечен! Лучший факультет всего Хогвартса!
- Хм… – пробурчал себе под нос Сириус, тоскливо глядя туда же, куда и его брат. – Знаешь, иногда мне кажется, что это совсем не факт. Если честно, я бы не очень хотел попасть туда.
- Ой, да брось! – рассмеялся Вольф, делая небрежный взмах рукой. – Опять ты за своё! Мне дома все говорили и говорят: лучше места, чем Слизерин, в Хогвартсе нет.
Сириус почти беззвучно вздохнул. Ну вот как объяснишь – не уму друга, а его сердцу, – что он сам по совершенно аналогичной причине на Слизерин как раз не хочет? У Вольфа-то семья по большей части такая, от чьих советов не хочется сделать всё наоборот. Даже позиция Марты, единственной, чьё мнение могло бы оказать на сына именно такое действие, здесь большого значения не имела, поскольку миссис Лестрейндж в своё время училась вообще в Дурмстранге и к вопросу факультетов Хогвартса особого интереса не проявляла, спокойно принимая выбор мужа и сыновей.
- Но ведь это и хорошо, что мы все попадём на Слизерин, разве не так? – удивлённо спросил Регулус. – Действительно, будем снова все вместе… Постойте, а магазин волшебных палочек? Вы ещё про него не рассказали!
- Ладно, слушай, – хмыкнул Сириус, чьё настроение всё же поднялось при виде младшего, смотрящего то на него, то на Вольфа с надеждой и любопытством. Неудивительно, дома-то Регулус сидел, пожалуй, ещё больше своего старшего брата…
Рассказывая вперемешку с Вольфом про магазин Олливандера, Сириус подумал, что, хоть ему, как Блэку, видно, и суждено поступить на Слизерин, но, по крайней мере, у него там будут как минимум два друга. Это вселяло надежду, что даже на этом факультете так тошно, как дома, всё-таки не будет.
