Сириус Блек. Какого это, быть чистокровным.

Светский раут или второй по списку худший день его жизни.

Малфой-Мэнор встретил братьев обилием серебра и мрамора. Чуть приглушенный свет сотен свечей придавал огромному, слегка мрачному и вычурному помещению легкие нотки таинственности. Хотя, казалось, все вещи здесь могли похвастаться такой длинной полной загадок историей, что уступали в возрасте и таинственности разве что самому особняку да людям со стальным взглядом на обрамленных золотом картинах. Десятки глаз, как живых, так и давно покойных внимательно наблюдали за вышедшими из камина мальчиками.
– Лорды Сириус и Регулус Блеки! - Торжественный тон облаченного в парадную, шитую серебром занавеску домового эльфа показался Сириусу донельзя глупым и нелепым. Однако статус, закрепленный за его семьей в высшем обществе, не позволил мальчику даже улыбнуться. Выбравшись из камина, он холодно кивнул всем присутствующим, а затем двинулся к стоящим в самом дальнем углу креслам, буквально волоча за собой брата. Стоило им сделать несколько шагов, как об их присутствие тут же все забыли, так как им на смену пришли новые люди. Еще более торжественным, срывающимся от волнения голосом эльф представил вновь прибывших.
– Лорд Орион Блек и его супруга миссис Вальбурга Блек. - чета Блек выбралась из камина вслед за сыновьями и, Вальбургу тут же утянула куда-то жена ее брата Друэлла, а Орион завел разговор с мужем Друэллы Кигнусом, вежливо приняв, предложенную сигару. Окинув зал беглым взглядом, Сириус незаметно для всех ухмыльнулся: все здесь, так или иначе, приходились ему родней. И глядя на повторяющиеся черты различных лиц, мальчик, в который раз, подчеркнул для себя минусы чистой крови. Убравшись подальше от родителей, Сириус уселся в глубокое кожаное кресло, и сейчас отгонял от себя навязчивую мысль, плюнуть на правила этикета и забраться в кресло с ногами. Регулус ушел за едой и напитками и, сейчас его невысокая фигурка то и дело мелькала между спинами взрослых. С улыбкой глядя на брата, Сириус размышлял над тем, что ждет его завтра и, соизволит ли мать вспомнить, что он через две недели едет в Хогвартс и пора бы наведаться в Косой переулок. Ровно три недели назад он получил заветное письмо, в котором говорилось, что он зачислен в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Мать тогда лишь сказала, что безумно счастлива и, хотя он не верил ни ее словам, ни дежурной улыбке, настроение было слишком хорошим, чтобы обращать на это внимание. Мать так же напомнила о том, что все без исключения Блеки заканчивали Слизерин, однако с каждой прочитанной строчкой письма Сириус все крепче убеждал себя в том, что ни за что на свете не шагнет под знамена серебристо-зеленого факультета. Даже если придется умолять шляпу на коленях, но ноги его не будет в мрачных, сырых подземельях. В идеале он мечтал о Грифиндоре, представляя себя в красно-золотом галстуке и в мантии с фирменной нашивкой с рычащим львом, хотя в глубине души понимал, что будет рад даже Пуфендую, лишь бы не отправили в ненавистный семейный факультет. Мысли о Хогвартсе заставили его оглянуться в поисках родственников школьного возраста. Если на считать сестер Блек, здесь были только сын хозяев дома Люциус Малфой и его не менее чистокровный друг Герберт Нотт. Оба парня в этом году перешли на шестой курс и с высоты своего возраста и знаний не обращали на Сириуса совершенно никакого внимания, за что последний был им безумно благодарен. Желания выслушивать нотации слизеринцев и аристократов до мозга костей абсолютно не было. Неожиданно Сириус вспомнил о своих кузинах и перевел взгляд. Сестры Блек стояли недалеко от него и о чем-то разговаривали, совершенно его не замечая. От нечего делать Сириус принялся их рассматривать, так, словно видел впервые в жизни. Старшая из девочек, пятикурсница Андромеда была высокой и статной, длинные каштановые волосы водопадом струились по ее плечам и спине, доставая до колена, а серебристое коктейльное платье и небольшой темно-зеленый клатч выдавали в ней представительницу аристократического факультета. Однако чуть грустный взгляд светло-голубых глаз, говорил, что ей, как и кузену не очень здесь нравилось. Средняя — третьекурсница Беллатриса была разительно не похожа на Андромеду. Едва ли ниже сестры, стройная и элегантная, он выглядела старше своих лет. Густые черные волосы длиной до пояса, словно покрывало лежали на ее спине, а в таких же черных, как волосы глазах плескался лед вперемешку с плохо скрываемым фанатизмом. Белла пожалуй была единственной, кто питал к чистой крови и темным искусствам такой трепет и обожание, которые граничили с безумством. Младшая из сестер Нарцисса была больше чем на год младше Сириуса и, потому он никогда прежде ее не видел, ведь выход в свет был разрешен девочкам высшего круга общества лишь с десяти лет. Мальчикам же разрешали выход в свет по достижении восьмилетнего возраста, поэтому одиннадцатилетний Сириус был завсегдатаям на подобных вечерах. С интересом рассматривая младшую из кузин, Сириус отметил, что она была столь же непохожа на сестер, сколь различны по своей природе мандрагора и ромашка. Светловолосая, сероглазая Нарцисса меркла на фоне сестер, хотя для первого раза держалась вполне неплохо. Отношение Сириуса к сестрам тоже было различным: Меду он любил и уважал, Беллатрикс побаивался и откровенно избегал, а к Нарциссе не питал абсолютно никаких чувств. К сожалению, за исключением брата его нелюбовь к Слизерину поддерживала только Андромеда, которая побоялась пойти против семьи и сейчас очень об этом жалела. Сириус узнал об этом, когда Меда застала его за попыткой превратить змей обрамляющих зеркало в его комнате во львов. Змеи с косматой рыжей гривой тогда здорово ее позабавили. Она поспешила все вернуть на место, пока не пришла миссис Вальбурга, а уходя из комнаты, загадочно улыбаясь, посоветовала Сириусу слушать только собственное сердце. От воспоминаний улыбающегося Сириуса отвлек брат, который уже несколько минут тщетно пытался до него достучаться. Хлопнув Регулуса по плечу, Сириус забрал у него блюдо с фазанами и поставил его на чайный столик, кивком указав брату на соседнее кресло. Взглянув, на взявшегося за приборы брата, Сириус только хитро улыбнулся и, убедившись, что на них никто не смотрит, отломал от фазана ногу и запихнул ее в рот. Быстро обглодав мясо, он бросил кость обратно на блюдо, с довольным видом вытирая руки об обшивку кресла.
– Ты сейчас похож на пса, который только что стянул из кухни кусок мяса. - шепотом заметил Регулус. Придерживая кости вилкой и ловко орудуя ножом, он доедал второй окорок. Сириус ухмыльнулся и сунул руку в карман мантии.
– А сейчас будет еще интереснее, - беспристрастно заявил он, вынимая одну из дежурных отцовских палочек и пряча ее в рукав. Глаза Регулуса округлились от страха и восторга, а сам он чуть заметно съежился.
– Не надо паники, а то ты меня выдашь, - заметил Сириус, выбирая себе жертву. Брат послушно кивнул и уткнулся в свою тарелку, сделав вид, что ужасно увлечен ее содержимым. Довольно хмыкнув, Сириус, спрятав руку за подлокотником кресла, направил палочку на свою среднюю и самую нелюбимую кузину и, прошептал себе под нос.
– Colore Latruncularius! - рука описала в воздухе изящный пируэт. Полупрозрачный, практически незаметный луч пролетел через зал и коснулся черных кудрей Беллатрисы. А через мгновение торжественность вечера была бесцеремонно прервана ее громким криком. Прижавшись спиной к стене, Белла прикрывала голову руками и пронзительно визжала, совершенно забыв о том, где находится. Причиной ее истерики стали волосы, которые покрылись белой клеткой, после чего стали напоминать шахматную доску. Возле перепуганной Беллы тут же выросла Андромеда, которая взмахом палочки попыталась все исправить, но стало еще хуже. Белые клетки на волосах стали синими, а затем красными. Пока на помощь дочерям спешила Друэлла, Сириус, старательно скрывая смех, наблюдал за Люциусом, который согнувшись пополам, держался за живот и тресся в беззвучном смехе. Рядом с ним, спрятав лицо в ладони, икал от смеха Герберт Нотт. Пока приводили в порядок Беллу, и утешали перепуганную Нарциссу вечер подошел к концу. Провожая гостей, хозяева дома кланялись и извинялись, а их наследник незаметно вытирал выступившие слезы рукавом мантии. Семейство Блек отправилось домой одним из последних, и только после того, как Вальбурга закончила учить брата жизни. Стоило Сириусу ступить на пол родного поместья, как, вышедшая из камина следом за ним, мать схватила его за ворот мантии и потащила вверх по лестнице. Волоча за собой Сириуса, она ворвалась к нему в комнату и бросила сына на кровать. Не дрогнувшей рукой, она выхватила из тумбочки свиток пергамента с тем самым цветовым заклинанием и порвала его в клочки. Затем выхватив из-за пояса палочку, она направила ее на Сириуса и едва слышно прошипела.
– Poena, - спустя секунду Сириус почувствовал боль и стиснул зубы, чтобы не закричать. Тем временем Вальбурга вытащила из его рукава палочку мужа, продолжая поддерживать заклинание. Целых пять минут она стояла над сыном, направив на него палочку, и за это время мальчик не издал ни звука. А затем она ушла, запечатав дверь заклинанием. Сириус все еще лежал и ждал, что наказание продолжится, но поняв, что все закончилось, он осторожно сел. Все тело ныло, как после тяжелой физической тренировки, а на коже проступали синяки и ссадины. Осторожно потрогав пальцем один, самый жуткий на вид синяк на предплечье, Сириус скрипнул зубами от боли. Это заклятие Вальбурга создала сама, странная смесь Круциатуса и магловской плети, штука ужасно болезненная. Стараясь не думать о проступающих ранах, Сириус упал на кровать, раскинув руки и ноги, в надежде избавится от боли. Усталость навалилась на него совершенно неожиданно, заглушая боль. А спустя пару минут мальчик уже спал, полностью одетый в ботинках и мантии поверх не разобранной постели.