Хлебная историяНичему меня жизнь не учит. Наблюдая за тем, как довольный Мелларк напевает что-то себе под нос, вытаскивая из многочисленных шкафчиков ингредиенты для наших будущих свершений, я с трудом стараюсь вспомнить, как и почему согласилась на это.
А началось всё с той истории, которую мы между собой прозвали
«лесной». Неуклюжему младшему сыну пекаря, неспособному и комара прихлопнуть – Хоторн уверял меня в том, что сам видел, как Мелларк за километр обходит липкие ленты для поимки мух, тщетно стараясь сдержать слёзы сочувствия, приспичило отправиться со мной и Гейлом в лес. Последний тогда чуть не умер со смеху. Пит, конечно, отыгрался, но лёгкую обиду всё же затаил и ждал момента отомстить моему товарищу.
Собственно, сегодня и настал его звёздный час. Добродушный Мелларк, хитренько сверкая глазами, пригласил нас с Гейлом себе в гости. Я даже лук выронила от удивления, но затем поняла, что всё это неспроста.
Ой, неспроста... Хоторн же был обделён женской интуицией и не заметил подвоха.
Задобрив нас сахарным печеньем и горячим шоколадом, Пит спровоцировал Гейла на спор «Что сложнее: охотиться или печь хлеб?». Ловушка захлопнулась, Хоторн попался.
Я сдерживала смех, глядя на то, как мой товарищ пытался справиться неловкими пальцами с завязками фартука. Красный от стыда и гнева, Гейл сыпал проклятьями.
- На кой чёрт мне твой слюнявчик, Мелларк?
Тут открылся новый талант Пита – умение сохранить «покер фейс» в подобной ситуации ничем другим, кроме как даром свыше не назовёшь.
- Это фартук, Хоторн. Запачкаешь одежду, мама не отстирает. – глумился сын пекаря.
- Да пошёл ты!
Пит всё же решил помочь Гейлу и, остановившись у него за спиной, старательно завязал фартук на два узла. Выглядела эта картина как-то мило и по-семейному, но Хоторн этого оценить, увы, не мог. Зато не оставил без внимания колпак повара, который Мелларк неожиданно нацепил ему на голову.
- Не зли меня, хлебопечка! – рявкнул Гейл, швырнув колпак на пол.
Пит приготовил для нас исходные компоненты, раздал задания и засёк время. Ровно полтора часа на то, чтобы приготовить что-нибудь съедобное. Передо мной лежит рецепт сырных лепёшек, а Гейлу предстоит трудиться над ржано-пшеничным хлебом. Мелларк же взял на себя тяжёлую миссию издеваться и хихикать.
Для меня предусмотрены поблажки. Правильно, я ведь ни в чём не виновата! Пока Гейл занят просеиванием муки, Пит помогает мне гасить соду лимонным соком.
Прошёл час. По кухне разливается аппетитный аромат сырных лепёшек. Переворачивая их на сковороде деревянной лопаточкой, я искоса наблюдаю за другом. Припорошенный мукой, вспотевший и злой, Гейл месит руками серое тесто. Его опара не поднялась, хотя Хоторн прождал сорок минут. Решив, что так и надо, он бухнул ржаной муки от души, а потом, немного подумав, добавил ещё и пшеничной.
Пит, красный от сдерживаемого смеха, со всей серьёзностью наблюдает за потугами моего друга, но молчит. Гейл изредка бросает на нас гневные взгляды и тихо ругается. А я жарю лепёшки.
Проходит ещё полчаса. Пит жуёт мой (ну, почти мой) кулинарный изыск, наблюдая за тем, как Хоторн достаёт из духовки противень со своим ржано-пшеничным хлебом. Гейл, конечно, не забыл пару раз обжечь пальцы и пополнил наш с Мелларком словарный запас вдвое.
- Ну, как бы… вот. – Я ожидаю, чего угодно, но только не того, что происходит далее. Согнувшись пополам, Хоторн громко хохочет, стуча большой ладонью по деревянному столу. Вместо пышного поджаристого хлеба на противне какая-то тёмно-серая подошва. – Ты победил, хлебопечка.
Мы ещё долго смеёмся, а Пит даже смахивает слезу, пока убираем последствия кулинарного поединка.
Мелларк демонстрирует широту своей души, разрешая каждому забрать то, что у него получилось, домой.
Для проигравшего придумано наказание – пройтись по родному дистрикту в полюбившемся колпаке.
Я чуть не рыдаю от смеха, наблюдая за тем, как Гейл бережно прижимает к груди бумажный пакет со своей непропечённой подошвой и нахлобучивает на голову «корону позора».
- Эй, Мелларк! Идёшь завтра с нами в лес? Я научу тебя метать ножи.
О нет.
Пит соглашается и ещё долго машет нам рукой на прощание. Когда он уходит домой, Хоторн выбрасывает свой «хлеб» в первую попавшуюся урну.
