Глава 2. Снова АрмияСпасибо Синди и Йоджи, которые написали мне много приятных слов! Порадовали очень, благодарю!:)
___________________________________
Храбрый может умереть лишь однажды, трус же умирает целую жизнь. (c) Горацио Нельсон
Утро не принесло Ромильде облегчения. Кто бы там что ни говорил про «утро вечера мудренее», гриффиндорка была искренне уверенна, что это наглое вранье и провокация. Утро никак не было мудренее вечера. Пусть ночь вскрывала твои страхи и будоражила воображение своими монстрами, утро же сталкивало с суровой действительностью, просто впечатывало тебя носом, будто в стену. Хуже было то, что ночные монстры ненастоящие, а вот утренняя реальность – всамделишная до скрежета зубов. И мама Ромильды, сделавшая эту поговорку чуть ли не своим жизненным кредо, была не права. Чтобы решить проблему, не обязательно ложиться спать, надеясь, что она разрешиться сама по себе. Гриффиндорка считала, что проблему нужно решать сразу, а не любовно укладываться с ней в постель, надеясь на снисхождение Вселенной, и копить эти проблемы, словно безумный коллекционер.
Сейчас Ромильду беспокоило две проблемы. Первая в лице Пожирателя Амикуса Кэрроу (хотя, неизвестно еще, что принесет общение с ее сестрицей Алекто на близжайшем Маггловедении), потому что девушка боялась его до дрожи в коленках, и эта проблема, к сожалению, оставалась не разрешимой, проспи ты хоть месяц. Оставалось только ждать, пока вернется Гарри Поттер и вышвырнет этих подонков, оскверняющих стены замка.
Вторая, куда легче и вполне разрешимая: что надеть, чтобы скрыть эти отвратительные синяки на шее? Эти огромные кроваво-синие пятна? А что будет дальше, когда они обретут неповторимый желтый оттенок?
Скрыть синяки ни косметикой, ни магией почему-то не получилось. Обращаться к мадам Помфри девушка не решилась: не хотелось навлечь на женщину неприятностей. А в том, что Кэрроу вполне способен их обеспечить, Ромильда не сомневалась.
Девушка уже полчаса стояла перед шкафом, перебирая свои многочисленные блузки.
Обмотаться шарфом? Прекрасная идея, особенно в такую жару, ага.
Да к драклам все! Ромильду захлестнула волна дикого раздражения. Пусть видят все, это ведь полученные знания! Знаниями ведь нужно гордиться, тем более, такими, черт бы их побрал!..
Гриффиндорка надела кипенно-белую рубашку, которая выставляла шею девушки в выгодном свете, завязала форменный галстук и натянула юбку. Волосы решила не связывать. Может, хоть как-то оживят ее мертвенно-бледный, несчастный вид. Жуть какая. Смотреть на себя в зеркало сегодня было особенно противно.
Схватила сумку, до отказа набитую книгами, и спустилась в гостиную, решив подождать друзей здесь.
В кармане мантии Ромильда нащупала клочок мягкой ткани. Мордред и Моргана, это был не сон!.. Девушка покрылась густым румянцем, глядя на витиеватую «Н» в центре фамильного ноттовского герба. Она действительно абсолютно позорно ревела перед этим смазливым слизеринским ублюдком, рассказала о том, кто наставил ей синяков в первый же день, да еще и приняла от этого змея утешение в виде платка!..
Она однозначно была не в себе.
Платок, кстати, был белоснежно-чистым, заботливо накрахмаленным эльфами Хогвартса, спасибо им, но девушка помнила, как совсем не изящно высморкалась в него, игнорируя присутствие аристократа. Ромильда хихикнула, хотя смешного было мало. Платок нужно срочно отдать. Благодарить не обязательно.
Ладно, за завтраком.
Друзей ждать передумала. Дорогу до Большого Зала найдут сами.
***
Теодор всегда с содроганием ждал писем из дома. Особенно начиная с пятого курса, когда отца посадили в Азкабан после происшествий в Отделе Тайн. Тогда он, пятнадцатилетний подросток, на долгие месяцы остался совсем один. Мать умерла еще когда он был маленьким. Теодор плохо помнил ее лицо, но отец говорил, что она была невероятно красива.
Пока Нотт-старший сидел в Азкабане, Тео помогли Малфои. Люциус, тогда чудом избежавший тюрьмы, всегда придерживался принципа, по которому чистокровные семьи обязаны помогать друг другу. Малфой нашел для поместья Ноттов управляющего – надежного человека, молчаливого пожилого волшебника. Большую часть времени Теодор проводил в Малфой-мэноре, но стать с Драко лучшими друзьями ему так и не удалось. Малфой-младший, несомненно, был умен, но слишком кичился своим происхождением, не умел отвечать за свои поступки, предпочитая прятаться за спиной влиятельного папаши. Теодор же был часто лишен слишком многого, и не мог позволить себе такую роскошь. Поэтому относился к Драко с легким пренебрежением.
Нотт вообще всегда был отшельником, лишь создавая видимость, что принадлежит к сливкам Слизерина Малфой-Забини-Паркинсон-Гринграсс-Нотт. Одиночество больше привлекало его: юноша привык полагаться только на самого себя.
Да и к небезызвестному Поттеру, в отличие от слизеринской элиты, Тео относился индифферентно. Он вообще не понимал, из-за чего весь сыр-бор, и Метку согласился принять только потому, что отец грозился лишить наследства. Его, кстати, освободили через несколько месяцев – после того, как Волдеморт завладел Министерством.
Именно поэтому Теодор с опаской смотрел на пролетающих над головой сов, надеясь не увидеть бурого семейного филина с письмом от Уильяма Нотта, содержание которого слизеринцу заведомо не нравилось.
- Эй, Нотт, чего такой напряженный? – фамильярность Забини всегда поражала Тео до глубины души, но за шесть лет он кое-как привык.
Блейз уселся возле однокурсника и с аппетитом волка набросился на еду. Тео вернулся к своему прежнему занятию: тревожному ожиданию совы из дома.
Худшие опасения подтвердились: филин по имени Лоренс уже нес ему конверт. Теодор быстро просмотрел письмо из дома: размашистый отцовский почерк царапал глаза.
«Здравствуй Теодор!
Надеюсь, учебный год начался хорошо. Темный Лорд пока не торопится с новобранцами, так что принятие Метки придется отложить на неопределенный срок. В любом случае, я тебе сообщу. Хорошо подготовься к этому событию.
Отец».
Слизеринец не смог сдержать облегченного вздоха: на самом деле, он ужасно боялся Принятия.
Впервые Теодор обрадовался письму из дома.
***
Конечно же, друзья на нее не обиделись. Только Найджел буркнул под нос, но так, чтобы Ромильда услышала, что у нее в последнее время расшалились нервы, скоро на людей будет бросаться.
О, гриффиндорка с удовольствием бросилась бы на Кэрроу, жаль только, что не до такой степени нервы у нее расшалились. Хотелось сказать друзьям, что их никто не душил, но промолчала. Год начался и без того до безумия уныло.
Ромильда судорожно сжимала в кармане платок, пока Викки с Джеком Слоупером с четвертого курса обсуждала последний разгромный матч Британской сборной по квиддичу с Германской сборной. Юан молча поглощал еду, то и дело глядя, как Вейн нервно кусает нижнюю губу. Шестикурсник Колин Криви не сводил с Ромильды глаз: парень был в нее по уши влюблен, об этом знало чуть ли не полшколы, но гриффиндорка не отвечала взаимностью на его чувства.
Ромильда не обращала внимания на горе-влюбленного, выжидала подходящего момента, хотя знала: со слизеринцами подходящего момента не настанет. Нужно было действовать решительно.
Гриффиндорка встала со своего места и направилась к столу ненавистного факультета. Нотт как раз что-то лениво обсуждал с Малфоем, то и дело, бросая на всех флегматичные взгляды.
Юан, Викки и Найджел только недоуменно переглянулись. Большинство гриффиндорцев с интересом уставилось на бледную, но сосредоточенную Ромильду, шагающую к слизеринцам.
Взъерошенный вид девушки привлек внимание почти всех, кроме Теодора.
- Я должна кое-что тебе отдать, Нотт, - скороговоркой выпалила она, и слизеринец (наконец-то!) поднял на Ромильду свои гнусные светло-зеленые глаза. – Твой платок, - продолжила она, не дождавшись ответной реплики.
Некоторые слизеринцы захохотали, другие заинтересовано прислушивались к разговору.
- Платок? – Нотт недоуменно переглянулся с однокурсниками, затем снова уставился на Ромильду. – Я не понимаю,
о чем ты.
Слизеринец лгал. Его взгляд ясно давал девушке понять, что он прекрасно понимает,
о чем речь.
Теодор против своей воли опустил глаза на багрово-синие пятна на шее девушки. Он не знал, почему смотрит туда.
- Вейн, я думал, ты более изобретательна в том, как привлечь внимание парня, - послышался ехидный малфоевский голос.
Теодор наблюдал, как гриффиндорка восхитительно заалела. Но Ромильда даже не обернулась на комментарий Драко. Она достала из кармана платок.
- Не узнаешь герб? – холодно осведомилась девушка, и Нотт абсолютно нахально покачал головой. Да как он смеет!.. Выпендривается перед своими чистокровными дружками? –
Тогда посмотри поближе, кретин! – Ромильда швырнула платок просто Теодору в лицо и круто развернулась на каблуках, взметнув черной волной своих длинных кудрявых волос. – Придурок, - ругалась она сквозь зубы, пока шла к дверям Большого Зала. – Слизеринский козел!..
Завтрак ее так и остался нетронутым.
***
Через час Теодор благополучно забыл об утреннем происшествии. У слизеринца проблем хватало и без этой гриффиндорки. И хоть отец сообщил об отсрочке Принятия, это не означало, что Темный Лорд не может резко поменять своего мнения и тут же пожелать наградить Меткой новобранцев. Люциус Малфой называл их «свежей кровью», Тео же говорил про себя «пушечное мясо». На самом деле, юноша плохо представлял себе эту «пушку», но много раз слышал это маггловское выражение. А так же прекрасно понимал, что оно означало.
В случае чего, их первыми пустят в расход, жалеть никто не будет. Надо будет схватить палочку и ринуться в бой за идею превосходства чистокровных волшебников, за высшее благо, за Темного Лорда…
Тео знал, какие они, эти «новобранцы». Сумасшедшие, злые, не знающие жалости, им нечего терять! Они ослеплены своей значительностью, осознанием того, что Лорд выбрал их для этой исключительной миссии…
Драко Малфой был точно таким же в прошлом году. Правда, после провала задания, после того, как он не смог убить Дамблдора, Малфой-младший поумерил свой пыл. Теперь он предпочитал не высовываться лишний раз, прекрасно понимая, что внимание Темного Лорда не сулит ничего хорошего.
Но Драко был таким же помешанным на чистокровности фанатиком. Он бросался направо и налево «грязнокровками», «грязнокровными выродками», «магглянским отребьем»…
Или Малфой просто притворялся? Теодор никак не мог раскусить Драко, и это слизеринца откровенно бесило.
Нотт не любил людей, от которых не знал, чего ожидать. А Драко Малфой как раз к ним относился.
О Ромильде Вейн Теодор вспомнил только на последнем на сегодняшний день уроке – ЗОТИ с Амикусом Кэрроу. Занятие даже почтила его сестра Алекто.
Кэрроу всегда вызывали у Нотта отвращение, эти их похабные усмешки, колючие голубые глаза… А с определенного момента, после того, как наткнулся в коридоре на плачущую гриффиндорку Вейн, после того, как увидел на нежной тонкой шее девушки эти ужасные синяки…
Но подобные мысли быстро сменились привычным для Теодора безразличием. Гриффиндорцы – они и в Африке гриффиндорцы. Никогда не умели держать язык за зубами.
Кстати, он так до сих пор и не узнал, на каком Вейн курсе.
***
- Поговорить надо, - перед уроком Трансфигурации Ромильду схватил за руку Колин. Юноша отвел гриффиндорку в укромный угол, где их не могли заметить или услышать пробегающие мимо студенты.
- Колин, если ты о наших с тобой отношениях, то я… - недовольно начала девушка, но Криви, досадливо поморщившись, перебил ее:
- Ладно, с этим как-нибудь потом разберемся. Я о другом. Нужно собрать Армию Дамблдора.
В мозгу Ромильды что-то щелкнуло. Ну конечно! Если они хотят выжить в замке, то им необходимо бороться. И как она сразу не подумала об Армии…
Девушка взглянула на Колина. Его русые волосы отросли почти до плеч, и теперь он постоянно откидывал их назад небрежным движением. Только сейчас Ромильда заметила на руке юноши наспех завязанный бинт.
- Колин, что с тобой?..
- Ах, это… - снова досадливо поморщился гриффиндорец. – Ты не должна была увидеть... Это Кэрроу. Сегодня на Маггловедении сестренка заставила меня писать Заколдованным пером.
Ромильда осторожно сняла повязку и закрыла рот рукой, чтобы сдержать рвущийся наружу вскрик. На левом предплечье юноши, там, где у Пожирателей Смерти обычно находится Метка, было словно выцарапано кровавое слово «Выродок».
Гриффиндорка смотрела на руку Колина расширившимися от ужаса глазами, и юноша убрал ее, наспех прикрыв окровавленным бинтом.
- И это я еще на ЗОТИ не был, - горько усмехнулся гриффиндорец. – Я ведь из-за этого и хочу собрать Армию…
- Слушай, Колин, может, поручить это дело кому-нибудь из семикурсников? – предложила Ромильда. Она слишком хорошо понимала, что у ребят со старшего курса будет куда побольше опыта. Она это с прошлого раза помнила.
Колин и Ромильда единогласно сошлись на Невилле Лонгботтоме. Он, как никто другой, знал толк в Непростительных. Особенно в «Круциатусе».
Невилла Вейн пообещала взять на себя.
Гриффиндорка смотрела на Криви, с каким энтузиазмом он говорил об Армии, какими серьезными в тот момент были его миндалевидные синие глаза… Колин прекрасно сознавал, что ему будет доставаться - магглорожденный, как-никак. Выродок.
Когда же он успел повзрослеть? Они все?..
Ромильда решила не откладывать дело в долгий ящик и поймала Невилла сразу после ужина. В своем темно-зеленом полосатом свитере крупной вязки гриффиндорец больше напоминал школьного учителя, нежели предводителя Армии. Но он остался единственный, кто мог бы справиться с этим. Гарри, Гермиона и Рон ушли. Никто до сих пор не знал, почему, но все были убеждены, что это «сверхсекретное задание Дамблдора, связанное с Сами-Знаете-Кем».
- Эээ… Невилл? – неуверенно начала девушка. – Можно поговорить с тобой?
Ромильда никогда толком не общалась с юношей, дальше «привет, как дела»-«пока» не заходило… Но девушке всегда нравился этот добродушный, медлительный парень, было в нем что-то такое, что вселяло уверенность в завтрашнем дне. Словно гриффиндорец был гарантом спокойствия и безопасности.
Ромильда усмехнулась своим мыслям, на секунду забыв, что Невилл стоит перед ней, изучая прямым, чуть удивленным взглядом.
Гриффиндорка оглянулась: ученики в спешке покидали Большой Зал, стремясь быстрее укрыться в своих гостиных и провести остаток вечера за игрой в Плюй-камни или волшебные шахматы.
- Нужно найти укромное место, чтобы нас не могли подслушать.
- Туалет Миртл? – молниеносно предложил парень, усмехнувшись: лицо Ромильды вытянулось от удивления. Она, наверное, не ожидала такого предложения. Но в следующую секунду лицо девушки озарила радостная улыбка.
- Отличная идея! Пойдем!
Еще никогда гриффиндорка не чувствовала себя так спокойно.
Чаще всего в присутствии парней она превращалась в хихикающее, хлопающее ресницами и очаровательно улыбающееся существо, наверное, это уже стало своеобразной защитой. Ромильда довольно редко «выключала» свое кокетство. Ведь проще притвориться глупой и поверхностной, чем пустить кого-либо в душу… Не хотелось страдать, Ромильда не была к этому готова.
Но с Невиллом не нужно было жеманничать и притворствовать. От него веяло таким спокойствием и дружелюбием, что хотелось быть собой. Просто Ромильдой Вейн, сообразительной, талантливой ведьмой, любящей Зелья и своих друзей. Волшебницей, которая больше всего на свете желала уберечь дорогих ей людей от опасности.
В туалете, как ни странно, было тихо. Невилл с опаской открыл дверь, словно боялся, что Плакса Миртл вылетит из какой-нибудь кабинки и начнет завывать и жаловаться на свою…эээ…не-совсем-жизнь(??). Но нет. Призрака девочки не было, а может, она просто пряталась.
- Отлично, ее нет.
Ромильда улыбнулась, отворачиваясь от Невилла, чтобы он не увидел эту улыбку – сделала вид, что рассматривает интерьер туалета, словно, интереснее и не было ничего.
- Вейн? – позвал ее парень. – Все в порядке?
Да лучше не бывает. Колин с перебинтованной рукой, у самой гриффиндорки – синяки на шее, Снейп – директор Хогвартса, а Пожиратели учат детей Темной Магии и жестокости. Ничего не забыла?..
- Нормально, Невилл, - махнула Ромильда рукой. Ну, не посвящать же Лонгботтома в свои тягостные размышления?
Гриффиндорец смотрел на нее странным взглядом из-под бровей, но не спрашивал, что происходит, и не торопил девушку.
Ромильда сцепила пальцы в замок.
- Нужно собрать Армию Дамблдора, и… Ты лучше всех подходишь на роль лидера.
Щелк! Лицо Невилла тут же изменилось. Возможно, из-за того огонька, который зажегся в его глазах. Взгляд был полон решимости, вот он, гриффиндорец, готовый стоять до конца ради своих друзей.
- Я и не надеялся на то, что это возможно, - признался парень. Ромильда не удивилась. Он боится. Они все боятся.
Страх, страх, страх. Царапает горло даже тогда, когда бояться-то и нечего.
Хотя…нет. Они боятся все время и всего.
Они боятся друг за друга.
- Алекто Кэрроу послала в меня какую-то темномагическую дрянь, вызывающую очень реальные галлюцинации, - Невилл болезненно поморщился, словно переживал все это снова, - после того, как я отказался применить Круцио к магглорожденной третьекурснице. Я думал, это никогда не кончится.
Ромильде вдруг захотелось зажать руками уши.
Обожебожебожебоже! Младшекурсников начали использовать в качестве учебного материала. В качестве груш для битья.
- Зато Забини сделал это с легкостью, - зачем-то сказал Невилл, - будто каждое утро проделывает это после обязательных водных процедур, - юноша горько усмехнулся, и гриффиндорку передернуло. Вспомнила, как Блейз смотрел на нее тогда, в поезде, пожирая глазами. Конечно, она не интересовала парня. Однозначно, нет. Ему просто захотелось развлечься, новых ощущений. Мерзкий, ублюдочный слизеринец. Он пытал девочку, применял к ней Круцио. Ублюдок.
- Я уже говорила тебе, что ненавижу слизеринцев?..
Они договорились встретиться в четверг, то есть послезавтра. День на подготовку, на сбор людей, информации, изобретение нового средства связи. Теперь каждый магглорожденный или полукровный волшебник автоматически превращался в потенциального члена АД. Только Ромильда не знала, как обезопасить младшекурсников, раз уж на то пошло, старшие смогут за себя постоять, ну а малыши? Не учить же детей Темной Магии?
Голова раскалывалась, словно перезревший орех. Все только начиналось, а Ромильде уже хотелось забиться в тихий, темный уголок и переждать там, спрятаться от катаклизмов, которые наверняка надвигались на них. Может, найти Найджела и накричать на него за что-нибудь пустяковое, например, за то, что он частенько списывает у девушки домашнее задание, или вытянуть Викки из заседания Клуба Любителей Гербалогии и поговорить о том, как же сильно ее беспокоит происходящее, или прийти в гостиную и смотреть, как Юан упражняется в Трансфигурации – с легкостью превращая чернильницу в ежика и наоборот. Аберкромби вообще был очень талантлив, МакГонагалл была от него в восторге, хотя у этой строгой преподавательницы никогда не было любимчиков. Гриффиндорка почему-то вспомнила Гермиону Грейнджер. Вот уж кого любили все учителя.
Ромильда отвергла все эти варианты: ни один не подходил, потому что ее внезапная ярость и злость на весь мир, которая толкала на безумства, резко сменилась абсолютным безразличием. Чистым, неподдельным безразличием.
Девушка посмотрела на часы: до отбоя было еще куча времени. Все, в Башню Гриффиндора она поднимется только тогда, когда придет время спать, чтобы не отвечать ни на какие вопросы, чтобы проигнорировать удивленный взгляд Найджела, который ОБЯЗАТЕЛЬНО вспомнит Ромильде ту глупую ситуацию с Ноттом, он же у нас сначала говорит, потом думает, чтобы сразу лечь в кровать, закрыть полог и не слушать рассуждения Викки о несправедливости политики, применяемой к нечистокровным волшебникам…
Ноги будто жили своей жизнью, плюя на желания хозяйки, они несли Ромильду на Астрономическую Башню.
Да, наверное, это правильно. Подышать свежим воздухом и немного привести голову в порядок.
Гриффиндорка поднялась по крутой винтовой лестнице и поднялась на залитую лунным светом площадку. Сразу дохнуло холодом, несмотря на довольно жаркие дни, сентябрьские ночи напоминали о том, что пришла очень: промозглый ветер, залезающий под шарфы и свитера, воздух, который пах безысходностью…
Ромильда услышала движение возле стены и выругалась сквозь зубы – кажется, побыть в одиночестве не получиться: на ступеньках в темноте уже кто-то сидел.
