Глава 1. Шоколадные лягушки
Это не AU и не OOC, так как мы доподлинно не знаем, что из себя представляют Нотт, Вейн и иже с ними, а также, что конкретно происходило, пока наша Фантастическая Тройка гонялась по лесам за хоркруксами. ИМХО.
Некстати заболевшему автору всегда приятно узнать ваше мнение.
________________________________
Так странно было снова ехать в Хогвартс, будто ничего и не произошло. Ничего не изменилось: все те же мягкие сиденья купе, знакомые урбанистические виды Лондона за окном, потом зеленые поля, горы Шотландии, поросшие вереском…
Ромильда Вейн прекрасно понимала, что после смерти Дамблдора Хогвартс перестал был оплотом надежности и безопасности. Поэтому в поезде гриффиндорка не увидела многих знакомых с младших курсов: родители боялись отправлять детей в Школу. С ней тоже так было: мать отказывалась разговаривать с дочерью, после того, как та заявила о своем желании вернуться в Хогвартс. Малышка Бэкки, пятилетняя сестра Ромильды, почему-то горько плакала, словно сестру отправляют на войну («Черт возьми, так и есть!»), карие глаза Эллисон Вейн метали молнии, зато отец, Джеральд, веско заявил: «Глупо из-за этих непонятных игр оставаться недоучкой».
Отец Ромильды работал Главным Целителем в Святого Мунго.
И от этого у Ромильды было еще больше проблем, помимо разваливающегося на глазах Хогвартса, Пожирателей, и скорого шестнадцатилетия.
Хотя чувствовала себя гриффиндорка на все сорок шесть.
Теперь же она сидела в купе вместе со своими однокурсниками, Юаном Аберкромби, который был мелковат для своих шестнадцати, Викки Фробишер, которая состоит во всех возможных клубах Хогвартса, и Найджелом Волпертом, рыжим, как Уизли, партнером по АД.*
Даже компания не изменилась, вот только не было веселых разговоров о квиддиче, ярых обсуждений любимых и нелюбимых профессоров, игр во взрывающиеся карты… Ничего этого не было.
Ромильда все еще переваривала скандал с матерью на прошлых выходных, поэтому хмуро пялилась в туман за окном и ни с кем не разговаривала. Викки читала «Квиддич на века», сканируя каждую строчку своими прищуренными синими глазами, хотя это уже было бессмысленно. Тогда, на третьем курсе, когда гриффиндорка пробовалась на позицию вратаря, великий Гарри Поттер отдал предпочтение своему бездарному другу, хотя Викки (Ромильда была абсолютно объективна в оценке) намного лучше держалась на метле. Ну, по крайней мере, Викки не особо расстроилась. Ведь она сама сказала, что если тренировка совпадет с заседанием Клуба Ворожбы, то она выберет клуб. И вообще, из-за своей активной общественной деятельности не сможет должного внимания уделять тренировкам.
Да и какой квиддич для третьекурсницы, это же смешно!..
Иногда Викки напоминала Ромильде Грейнджер. Это, почему-то, бесило, хотя гриффиндорка ничегошеньки не имела против Гермионы. Фробишер даже выбрали старостой факультета.
Викки Фробишер –
чистокровная ведьма.
Ромильду все в последнее время бесило. Девушке от самой себя было тошно.
Юан, маленький и тоненький (издалека его вообще можно было принять за девчонку), сидел, обхватив руками колени и сомкнув веки. Лицо у него тоже было девчачье: длинные ресницы, огромные серо-голубые глаза, высокие скулы, тонкие бледно-розовые губы… Ко всему прочему, он был еще и кудрявый.
Найджел рисовал в толстой тетради. Ромильда иногда бросала на него косые взгляды: мальчишка изменился. Теперь его вечно торчащие в разные стороны рыжие патлы были аккуратно причесаны, он умел не только связать два слова, но еще и поддержать разговор, да и вообще, он был весьма милым. И кажется, нравился Ромильде. Немного. Как однокурсник. Как друг.
Знакомые пейзажи за окном сменялись с завидным постоянством. Кажется, за эти пять лет Ромильда успела запомнить каждое дерево, которое попадалось на их пути.
- Как думаете, Поттер убьет Сами-Знаете-Кого?
Такой вопиюще нетактичный вопрос мог задать только Найджел. Он вообще отличался особой прямотой. Несмотря на то, что все гриффиндорцы были такими, даже на их фоне парню удавалось выделяться. Найджел был прямым ну просто как доска.
Викки подняла глаза от книги на мгновение, лишь для того, чтобы одарить друга фирменным с прищуром взглядом, в котором ясно читалось «твои-вопросы-как-всегда-в-тему». Потом она снова вернулась к чтению, но не преминула заметить:
- Этого от него все и ждут, Найджел. Если не он, то никто.
Викки была искренне убеждена в предназначении Избранного и в том, что он обязательно победит Темного Лорда.
- Признай, тебе просто нравится Поттер, - прозвучал спокойный, даже какой-то неземной голос Юана.
- Ой, ты не спишь? – съязвила Викки.
Ромильду всегда забавляли эти их перебранки, но сейчас она не хотела наблюдать за ними.
- Я выйду, поищу тележку со сладостями. Вам что-нибудь купить?
Юан меланхолично покачал головой, не открывая глаз. Викки попросила пирожок с тыквой («Гадость!» – подумала Ромильда), а Найджел, который все еще собирал карточки с волшебниками, попросил шоколадных лягушек, наивно полагая, что ему попадется Гарри Поттер.
Волперт, вообще-то, был его фанатом.
Им всем нужно было во что-то верить в такие нелегкие времена. И Мальчик-Который-Выжил предоставил всем эту уникальную возможность. Если бы он только знал, покидая Хогвартс, какая армия, свято веровавших в него людей, остается в замке…
- Ладно. Потом деньги отдадите.
Ромильда вышла из купе.
На самом деле, девушке меньше всего хотелось искать тележку. Да и каждый из друзей гриффиндорки знал, что тележка вскоре появится, нужно просто подождать.
Просто Ромильда не хотела ни с кем разговаривать и не хотела никого слушать.
В коридоре девушка прислонилась лбом к холодному стеклу.
Может, нужно было послушать маму и остаться дома? Еще чего. Прятаться под крылышком у родителей в то время, как борются ее друзья? Да, еще год назад, узнав о такой опасности, Ромильда не по-гриффиндорски малодушно отсиделась бы дома. Но…что-то изменилось. Да, Вейн была хитрюгой, временами несносной и тщеславной,самоуверенной и назойливой, но она все-таки была гриффиндоркой.
Гриффиндоркой, как не крути.
И это было главным аргументом в ее споре с матерью.
И это сыгралы, как ни странно, не последнюю роль.
- Страдаешь от одиночества, Вейн?..
Ромильда резко обернулась. Неподалеку стоял Блейз Забини, вальяжно опершись о дверь пустующего купе, скрестив руки на груди.
Раньше гриффиндорка только обрадовалась от осознания того факта, что кто-то из семикурсников (а тем более, Забини!) знает ее фамилию. Но сейчас она не почувствовала ничего, кроме раздражения.
Змей. Слизеринский змей. Все они там змеи.
Ромильда равнодушно отвернулась. Гриффиндорка могла бы съязвить, уж она-то никогда за словом в карман не лезла…но зачем? Слизеринцы – они же без пяти минут Пожиратели. Глупо зарываться с кем-нибудь из них, а уж тем более, с Забини. Все прекрасно знали о положении его семьи в обществе. И что б там кто не говорил о якобы нейтралитете, которого придерживались Забини, Ромильда была твердо уверенна, что это ложь. В этой войне нельзя было придерживаться нейтралитета.
Гриффиндорка не любила людей, от которых не знала, чего ожидать. А Забини к ним как раз принадлежал.
Блейз, тем не менее, никуда не уходил.
- Могу его скрасить, - нахально улыбнулся слизеринец, оглядев девушку с ног до головы. – Ты красивая, Вейн.
Это Ромильда и без него знала. Ну, красивой она себя никогда не называла, даже в самых откровенных мечтах, но привлекательной – несомненно, да. Своей гордостью она считала копну черных, как вороново крыло, волос, которые завивались мелкими колечками. Ее волосам завидовали все девушки Хогвартса, но они скорее повесились бы на своих шарфах, чем признали это.
- Нет, спасибо, - ее голос был полон яда, но Забини это, похоже, только позабавило.
- Маленькая, упрямая гриффиндорка, - его голос прозвучал очень близко, обжигая дыханием ухо. Ромильда инстинктивно отпрянула. Вот дерьмо!
- Эй, Забини, - окликнул слизеринца кто-то. – Хватит малявок клеить, еще и с Гриффиндора, - в голосе юноши было столько…пренебрежения…
Это был Нотт. Теодор Нотт, собственной персоной. Конечно, Ромильда его знала. Этот слизеринский засранец был слишком красив, чтобы его не знать, и баснословно богат. По нему сохла половина девушек Хогвартса. Ромильда же не находила в нем ничего особенного, разве что, кроме смазливой мордашки.
Но сейчас девушка была очень благодарна Нотту: он появился очень вовремя. Правда, тон, с которым юноша говорил о гриффиндорке… Словно, ее не было рядом. Говорил, как о вещи.
«Слизеринские ублюдки», - с ненавистью подумала Ромильда, отступая назад.
- Ладно, - нехотя отозвался Забини и нагло подмигнул гриффиндорке. Теодор же скользнул по ней равнодушным взглядом так же, как бы, к примеру, он смотрел на стену.
Ромильда круто развернулась, скрывая пылающие щеки, и, даже не поблагодарив своего спасителя, бросилась к своему купе.
Шоколадных лягушек она, кстати, так и не купила.
***
Теодор Нотт редко задумывался о своем будущем. Оно казалось юноше далеким и призрачным, словно оазис в пустыне, абсолютно за гранью его восприятия. Будущее абсолютно не волновало слизеринца, ибо оно было предопределено: что еще могло ожидать богатого наследника, если не спокойная, беспечная, отчасти даже скучная жизнь в шикарном родовом поместье с кучей прислуги, готовой выполнить любую, даже сумасшедшую просьбу, порой самый идиотский приказ? Такое будущее уже было уготовано Теодору, и он не имел ничего против. Он принимал это как должное. Так было всегда. Так жили его отец, дед, прадед… Так будет жить он. Юноша не подозревал, что можно как-то по-другому. Что большинство людей живет, терпя лишения, страдая от болезней и нищеты...
Теодор Нотт был аристократом, представителем древнего магического рода, его кровь была чиста, как слеза младенца. И он знал только один вариант развития событий в его обеспеченном будущем. Дано было только одно: счастливая, размеренная жизнь.
Внешность Тео открывала сотни дверей, предоставляла миллион возможностей!.. Десятки девушек мечтали запустить пальцы в эти густые, с глянцевым каштановым блеском волосы, тонули в невероятных зеленых глазах, сходили с ума от белозубой лукавой улыбки... Он был красив, той неправдоподобной вызывающей красотой, всегда подтянутый, в начищенных до блеска туфлях...
всегда идеален. Но ни с одной девушкой у него не было длительных отношений. Ведь Нотт...он не думал о будущем.
И, тем более, слизеринец не задумывался о Войне. Юноша был уверен, что его это никак не заденет до того времени, пока он не примет Метку.
Был уверен до тех пор, пока не увидел в коридоре плачущую Ромильду Вейн.
Тео плохо знал гриффиндорку, а по правде сказать, не знал вообще. Просто слышал, что есть такая...на каком она там курсе? Третьем?.. Четвертом? Она сидела на подоконнике в темном коридоре, где не горело ни одного факела и темнота была густой-густой, как смола, и тихо плакала. С такой болью и отчаянием, что у Теодора невольно сжалось сердце.
Такого поворота событий он точно не ожидал.
***
Ромильда Вейн, в отличии от Нотта, частенько задумывалась о будущем. Оно было диаметрально противоположно будущему Теодора - зыбкое, призрачное, непонятное, неспокойное...
страшное. Ромильде было безумно страшно. Она стала так бояться будущего, когда началась Война. А может, и раньше. Когда все говорили о возвращении Волдеморта, после сплетен об Отделе тайн и всего, что там произошло... Ей было страшно,когда Драко Малфой впустил в Хогвартс Пожирателей, когда был убит Дамблдор... И, не смотря ни на что, Ромильда вернулась, чтобы доучиться. Продолжая бояться особенно сильно после того, как их покинули Гарри, Рон, Гермиона... Последняя всегда была для Ромильды образчиком храбрости и самоотверженности, ведь Гермиона была магглорожденной, поэтому всегда поддавалась нападкам со стороны чистокровных. Вейн же была полукровкой, но и это не давало совершенно никаких гарантий безопасности и тем более, уверенности в завтрашнем дне. Тоже ведь…не чистая кровь.
Ромильда боялась за эту троицу, боялась за каждого грффиндорца в частности. Но больше всего боялась не за себя, нет!.. Она боялась за свою семью: за маму, папу и пятилетнюю сестренку Ребекку.
Вряд ли судьба полукровки Вейн будет счастливее, чем судьба магглорожденных. Хотя, полукровность - это же вина родителей, а не ребенка... Ромильда не виновата в том, что когда-то ее отец, Джеральд Вейн, полюбил магглорожденную ведьму Элисон Мейхью, мать Ромильды и малышки Бэкки.
Ромильда ни о чем не жалела. И самое главное, она ни в чем не винила своих родителей. У нее была прекрасная семья… И главное - девушка была волшебницей. Чем не чудо? Но теперь жизнь и здоровье членов семьи были под угрозой, и поэтому Ромильда дико, до безумия боялась, так боялась, до крови на губах. Этот страх стал неотъемлемой частью ее жизни, девушка просыпалась с ним и ложилась спать снова с ним.
Но девушка отнюдь не была трусихой, ведь она гриффиндорка! А это многое значило. Вон, Лонгботтом с виду тоже не очень храбр, но он гриффиндорец, и никто не подвергает сомнению тот факт, что он смел и безрассуден.
И Ромильда пыталась быть храброй. Даже тогда, когда на первом в этом году занятии по ЗОТИ Амикус Кэрроу всячески оскорблял гриффиндорку и ее магглорожденных друзей.
- Сэр, - Ромильда попыталась быть храброй, хотя тугой комок нервов внутри вибрировал, причиняя чуть ли не физическую боль. - То, что мы не чистокровные волшебники, еще не значит, что магия неподвластна…
Закончить мысль у гриффиндорки не получилось.
Кэрроу в мгновение ока оказался возле Ромильды и схватил ее за горло, приподняв над полом. Он был чертовски, ужасно, неправдоподобно силен.
Кто бы мог подумать.
Пожиратель что-то шипел ей в лицо, что-то об исключительности чистокровных, о том, что магглы а также их отпрыски - отребье, низший сорт... Но Ромильда плохо его слышала. В глазах темнело, уши словно заполнили ватой, мозг отключался, сосредоточеный только на двух руках, сомкнутых у нее на шее. Гриффиндорка находилась в предобморочном состоянии, но с ее губ не сорвалось ни одного слова, только слабые всхлипы. Она изо всех сил старалась быть отважной. Это было необходимо ей. Всем им.
Словно сквозь стену слышался злой, ехидный смех слизеринцев. У Ромильды в тот момент сил не было даже на ненависть. Девушка отстраненно подумала, что Кэрроу ее сейчас просто убьет…
Скорее бы…
Пожиратель прожигал гриффиндорку насквозь своими ледяными голубыми глазами. Сквозь вату в ушах доносилось «…предназначены…служить чистокровным…отбросы…прислуга…»
Ромильда не смогла вздохнуть с облегчением даже когда Амикус разомкнул руки, и она упала на холодный каменный пол. Гриффиндорка лежала еще минуты две, пытаясь восстановить дыхание и отстраненно думая о том, что на шее наверняка останутся синяки. Когда Ромильда наконец пришла в себя, в классе царила гробовая тишина. И слизеринцы не смеялись. Класс замер в ужасе глядя на распластавшуюся на полу Вейн. Даже Кэрроу молчал, похабно скалясь и наблюдая за гриффиндоркой. Ромильда лежала с закрытыми глазами, судорожно хватая ртом воздух. Наконец, глубоко вдохнула и поднялась с земли, не потрудившись даже отряхнуться.
- Надеюсь, я научил вас правилам хорошего тона, мисс Вейн, - ехидно осклабился Амикус.
- Да, профессор,- слабо ответила девушка, глядя куда-то сквозь Пожирателя. Меньше всего хотелось смотреть в эти жестокие колючие неживые глаза.
- Чудесно, - ухмыльнулся он. - Тогда продолжим наш урок.
Ромильда не проронила ни звука за все время занятия, девушке страстно хотелось слиться со стеной, чтобы не было сочувственных вороватых взглядов однокурсников, чтобы слизеринцы так нахально не усмехались, чтобы Кэрроу не видел ее...
Первое занятие по ЗОТИ в этом учебном году оказалось для Ромильды настоящей пыткой.
Дальше...не будет лучше. Точно нет. Это ведь я, полукровка Вейн...
Ее снедали мрачные мысли на протяжении всего дня. Больше всего убивало то, что приходилось делать вид, будто тебя вовсе не задевают комментарии по поводу крови, что недавнее происшествие на уроке - пустяк, такое случается, это нормально...
И главное, об этом никому нельзя было рассказать. Даже МакГонагалл, своему декану. Особенно пока Снейп директор.
Гриффиндорка ужаснулась мысли, внезапно пришедшей в голову: а ведь в тот момент, когда Кэрроу душил ее, девушке
действительно хотелось умереть.
На ужине Ромильде не удалось съесть ничегошеньки. Аппетита как не бывало, и девушка с грустью смотрела на сочный стейк и салат, заправленый оливковым маслом. Грифиндорка обхватила руками стакан с яблочным соком и с ненавистью посмотрела на слизеринцев. Забини, Малфой, Паркинсон, Гринграсс, Булстроуд, Нотт... Они смеялись. Им было весело, ни капельки не обидно, не больно...их не хватали за шею, пытаясь задушить... И у них нет синяков.
Чистая кровь. Чистая. А у нее грязная. на половину магглянская. И ничто этого не изменит.
До отбоя Ромильда сидела в темном коридоре на третьем этаже, смотрела в черное ночное небо и плакала. От обиды, злости и унижения. Студенты ее факультета уже лежали в своих кроватях, а гриффиндорка рыдала, спрятав лицо в ладонях.
И меньше всего ей хотелось, чтобы ее в таком состоянии нашел слизеринец Теодор Нотт.
***
По правде сказать, Тео было плевать на слезы всяких гриффиндорок. Но девушка рыдала с таким отчаянием и безысходностью, что слизеринец невольно поежился: создавалось впечатление, что она больше никогда не испытает радости в своей жизни.
Нотт не смог пройти мимо. Непонятно для себя самого, почему. Первый раз в своей жизни.
Несомненно, юноша узнал ее. Та же копна непослушных, черных, как вороново крыло волос. Это же вчера он оттянул Блейза от этой гриффиндорки. Как там ее… Вонн? Вайн?
Теодор медленно подошел к девушке.
- Вейн?.. – да, точно. Он вспомнил, как Блейз называл фамилию гриффиндорки, рассказывая в их купе, что у «этой маленькой гриффиндорки Вейн потрясные ножки».
- Чего тебе, Нотт? - ответила вопросом Ромильда, но не зло, а очень устало. - Пришел посмотреть, как страдают враги? – голос гриффиндорки дрожал. Девушка слишком поздно заметила, что Теодор, расширившимися от ужаса глазами смотрит на ее шею. С опозданием подняла ворот мантии.
Чертыхнулась сквозь зубы.
- Кто...кто это сделал?
- Да какая тебе разница, Нотт? - взвилась Ромильда, но под настойчивым взглядом парня сдалась: - Кэрроу.
Теодор не сказал ни слова, только выдохнул тяжело. Ну, конечно… Кэрроу, дружок его отца-Пожирателя.
Ромильда не могла понять такого интереса к своей персоне. Ведь еще вчера Нотт посмотрел на нее так, словно она была тараканом на стене. Мерзкое ощущение. А тут вдруг интересуется ее синяками.
- Я полукровка, Нотт, - добавила гриффиндорка, стараясь не смотреть на юношу. Она, почему-то, не могла выдерживать его пристального взгляда. - В этом все дело. - Ромильда уже успокоилась, но слезы продолжали литься и она вытирала их тыльной стороной ладони. В какой-то момент ей стало стыдно, что она так позорно ревет перед слизеринцем, но в следующий момент ее захлестнула волна безразличия: девушке действительно было все равно.
Теодор сел на подоконник рядом с Ромильдой и достал из кармана белоснежный накрахмаленный платок с фамильным гербом.
- Держи, - он протянул его девушке. - Только не плачь больше, ладно? - Теодор поморщился: он никогда не умел утешать людей, а особенно плачущих девушек. Слизеринцу и не приходилось никогда… Но Вейн, как ни странно, слабо улыбнулась на это его корявое утешение и взяла платок:
- Не ожидала от тебя, Нотт, но спасибо, - девушка вытерла слезы и негромко высморкалась: - Прости. Надеюсь,твое аристократическое самолюбие не было задето? - она снова улыбнулась, и Нотт усмехнулся в ответ. Ты смотри, а ей палец в рот не клади…
Ромильда снова вытерла опухшее от слез лицо и встала с подоконика. Медленным шагом направилась в гриффиндорскую башню. Теодор пожал плечами и последовал примеру девушки. Но Ромильда его вдруг окликнула:
- Эй, Нотт?!
Парень резко обернулся.
- Спокойной ночи.
- И тебе, Вейн, спокойной ночи.
___________________________________
* Все персонажи фика канонные (см. ГарриПоттерВики. Категория:Гриффиндорцы), кроме Найджела, который фигурирует только в фильмах. Пришлось и его втянуть в эту игру за неимением достаточного количества второстепенных персонажей.
Возражения, конечно же, принимаются.
