Глава 2. У чертыИталию Гарри возненавидел сразу, и дело было не только в жаре. Во время расследования его забрасывало в самые неожиданные уголки Европы, а однажды пришлось провести неделю в Москве в самый разгар зимы! Но даже там ему не было настолько гнусно, как под знойным солнцем Тосканы*, в краю довольства и изобилия. Шагая по мощеным улочкам Лукки*, Гарри с тоской наблюдал, как счастливые, беззаботные люди вокруг едят вкусную еду, любуются старинными зданиями, смеются и шутят. Он сторонился толп восторженных туристов и шарахался от пытавшихся заговорить с ним местных, не в силах простить им праздности: они могли свободно вдыхать доносящийся с полей запах сена; им не нужно было продолжать долгий изнурительный бег; в их жизни никогда не было Гермионы…
Можно было до бесконечности оправдывать себя тем, что он просто устал за три года мытарства ― погоня за химерой не самое легкое занятие в жизни. Но, увы, дело было совсем в другом. Посторонним Гарри не признался бы в своем малодушии и под Круциатусом, но, черт возьми, он бы предпочел найти Гермиону на дне промозглого каменного мешка с кляпом во рту, чем посреди рыночной площади, загорелую и улыбающуюся.
Она шла по залитому солнцем торговому ряду с корзиной в руках, приветливо кивала продавцам, с азартом выбирала разложенные на прилавках фрукты, а Гарри тихо умирал, прижавшись щекой к облупившейся стене городской ратуши. Прохожие косились на него с неодобрением, а он видел только ее, живую и невредимую, проплывающую мимо него, будто в облаке света. Поравнявшись с ним, Гермиона едва скользнула по нему равнодушным, ничего не выражающим взглядом и, не сбавляя шага, устремилась дальше. Не обернувшись, абсолютно его не узнав.
Гарри замутило от подступившей к горлу горечи, и он сполз по стене прямо на тротуар. К чертям летела заученная назубок аврорская инструкция: находились ли на площади сопровождающие, следил ли кто-нибудь за ней или, может быть, уже за ним? Гарри ничего этого не видел ― просто сидел на асфальте, пытаясь унять разливающуюся в груди боль. Пожилая маггла вернула его к реальности, протянув прямо в лицо влажную салфетку:
― Sei malato?*
― Нет, ― выдавил он, борясь с желанием сейчас же дезаппарировать прямо на глазах у зевак.
С трудом поднявшись на ноги, он кое-как доплелся до первого безлюдного переулка и, не заботясь о конспирации, аппарировал на пустынный пляж, где дал выход охватившим его эмоциям. Захлебываясь от обиды и бессильной злобы, он разбивал в кровь кулаки о камни мола. У них украли четыре года, которые могли стать лучшими! А он почти позволил себя обмануть! Почему поддался? Почему так легко поверил? Боль сдавила сердце стальным обручем…
Когда ярость наконец прошла, Гарри обессиленно рухнул на песок и стал глядеть на прибой. Пусть Гермиона его не узнала. Пусть. Пусть даже кому-то удалось на время обвести его вокруг пальца. Главное, он не сдался. Главное, что все-таки нашел ее. А значит, все еще можно будет исправить.
После того, как солнце опустилось за горизонт, Гарри успокоился. Агония сменилась опустошающей апатией, а еще позже пришло великое облегчение. Не сняв обуви, он зашагал по кромке воды, черпая ботинками холодные волны с прибрежной галькой. Он чувствовал прилив сил и настойчивое желание действовать. Гермиона не погибла и была совсем рядом. И теперь он точно знал, что делать дальше.
***
Весь следующий месяц Гарри провел в наблюдении за Гермионой и домом, в котором она жила. И Мерлин тому свидетель, это был самый страшный месяц в его жизни. Четыре недели длились мучительно долго, и за это время Гарри прошел через все: гнев, ярость, панику, отчаяние, презрение, отвращение и даже зависть. Несколько раз он был на грани срыва, и только сумасшедшая сила воли заставляла его не выдать себя раньше времени.
Трижды он бросал свой пост, чтобы вернуться в квартиру на Гриммо и в стельку надраться огневиски: правда, открывшаяся в ходе слежки, резала похлеще любой Сектумсемпры. Осушив увесистую бутыль до дна, Гарри с остервенением крушил гостиную, вымещая на мебели клокочущее в душе бешенство.
В один из подобных вечеров его застала Джинни. То ли он сам забыл запереть дверь, то ли ее открыл напуганный Кикимер ― Гарри не помнил. К тому моменту он был уже достаточно пьян и успел в клочья разнести книжный шкаф и столовый гарнитур. Обалдевшая Джинни так и застыла на пороге с коробкой ненавистного печенья в руках, изумленно разглядывая пол, устланный обрывками книг, и самого Гарри, сидящего на каменном подоконнике к ней спиной. Он, конечно, слышал ее даже через пелену пьяного угара, но не обернулся.
― Гарри? ― ее голос доносился откуда-то издалека, словно со дна исполинской дубовой бочки. ― Что здесь произошло?
Гарри зажмурился и мысленно загадал, чтобы вломившееся в его дом и сознание зло исчезло вместе со своим треклятым печеньем и перекошенным лицом.
― Гарри, ты не пострадал? Все в порядке? ― не унимался голос, в котором отчетливо зазвенели настойчивые рассерженные нотки.
Раздражение поднималось в его душе с беспощадностью океанского цунами. Он вдруг отчетливо понял, как гарантированно избавиться от ее нее. Пьяный смешок сорвался с губ, когда он на секунду представил последствия того, что собрался вытворить. И тут Джинни подписала себе приговор.
― Гарри… Да посмотри же на меня! ― требовательно взвизгнула она, и Гарри явственно почувствовал, как болезненно лопнула натянувшаяся струна, чуть повыше правого виска.
― Пошла вон, ― сказал он бесцветным тоном, но достаточно громко, чтобы его услышали.
Гарри все еще не видел лица Джинни, но в деталях вообразил, как взлетели вверх рыжие брови и сжались в узкую полосу и без того тонкие губы. И это доставило ему прямо-таки садистское удовольствие. Обидеть Джинни показалось ему невероятно забавным. Да что там ― адски смешным!
― Что? ― прошептала она, невольно отступая назад.
― Пошла вон! ― хрипло выкрикнул он, с трудом сдерживая смех, и тут же гулко закашлялся, не рассчитав сил пересушенного алкоголем горла.
Джинни дернулась было к нему на помощь, но Гарри резко вскочил на ноги и свирепо проорал:
― Кому сказано! Вон! ― После чего Джинни мгновенно дезаппарировала, уронив злосчастную коробку на замусоренный ковер.
Когда приступ дикого смеха отступил, Гарри выпил еще полбутылки огневиски и забылся мертвецким сном прямо на ледяном полу.
На следующий день ему было стыдно. Но с повинной в Нору он не пошел, надеясь, что Джинни воспримет его выходку как повод к разрыву. Но не случилось. Уже позже, когда стало ясно, что быстро вернуть Гермиону не получится, он таки попал к Уизли на очередную многолюдную вечеринку. Шел он туда с опаской, боясь реакции рыжего семейства на их ссору, однако, совершенно напрасно: встретили его тепло, с обычным радушием. Джинни без малейшего колебания сделала вид, что ничего не произошло, и с визгом кинулась к нему на шею:
― Ну наконец-то! Тебя так долго не было!
Клан прослезился от умиления и одобрительно заулюлюкал, а Гарри окончательно и бесповоротно понял, что жениться на Джинни его не заставит даже поцелуй дементора.
***
Солнце давно поднялось над долиной и вовсю жарило окрестности фермы, но Гарри так и не сдвинулся с места. Следовало дождаться, пока мимо дома проедут рабочие с близлежащего виноградника. Нельзя было позволить, чтобы план полетел к чертям из-за какой-нибудь случайности. Долго ждать не пришлось: совсем скоро по пыльной дороге промчался старенький фиат менеджера, а за ним, минут через десять, облупившийся автобус с рабочими. На сегодня это было все. Гарри достаточно долго наблюдал за домом и знал, что в следующий раз посторонние появятся здесь только через два дня, а гостей за все время слежки он не видел ни разу. Ферма находилась в уединенном месте в получасе езды от поселка, а вокруг, насколько хватало глаз, простирались ровные ряды ухоженных виноградных посадок, уходивших далеко за холмы с одной стороны, а с другой ― обрывавшихся около узкой речушки с пологими берегами. До ближайших соседей было тоже прилично, их вилла едва виднелась за деревьями на противоположном берегу. Так что помешать ему могло только провидение, а на этот раз, Гарри мог в этом поклясться, оно было на его стороне.
В мыслях он сотню раз проделывал этот путь: отворял калитку, шел по выгоревшей лужайке к крыльцу, стучал в дверь. Казалось, что это будет слишком волнительно, но на деле все оказалось иначе. Его поступь была тверда, а мысли ясны. Сделав глубокий вдох и нащупав для верности спрятанную в карман палочку, он настойчиво постучал.
Дверь открылась, и на пороге возникла Гермиона. У Гарри перехватило дыхание: она стояла рядом ― совсем близко. Слегка располневшая, загорелая, с небрежным пучком на макушке. Правая щека испачкана мукой, в руке испачканная ложка, с которой капало на пол густое тесто.
Гермиона посмотрела на него с удивлением:
― Чем я могу вам помочь? ― вежливая улыбка на ее лице начала таять, а в глазах мелькнула настороженность. Она явно не ожидала увидеть за дверью незнакомца.
― Простите за беспокойство. Это вилла «Янтарная лоза»?
Гермиона утвердительно кивнула, не сводя с него заинтересованного взора. Гарри нервно сглотнул, борясь с желанием прижать ее к себе и аппарировать отсюда на другую часть света, и пусть тогда хоть сам дьявол попробует отнять ее... Но тут в тени коридора послышалось шлепанье босых ног. Рука Гарри машинально потянулась к палочке.
― Гермиона, кто там?
Мгновение показалось вечностью, хоть Гарри и знал, кто именно выйдет на крыльцо из чернильной темноты коридора. Вопрос был только в том, как он поведет себя, увидев на пороге своего дома нежданного гостя. Три, два, один…
― Сэр, вы кого-нибудь ище... ― последний слог застрял в горле Драко Малфоя. Гермиона не повернулась, поэтому не увидела, какой ужас застыл на его лице.
Позднее Гарри долго пересматривал этот момент в мыслесливе. Наслаждался неподдельной паникой, плескавшейся в глазах хорька; видел его агонию, ощущал всепоглощающий страх. Малфой был застигнут врасплох, и Гарри сразу понял, что может спокойно играть свою роль.
― Ну что, ― он одарил онемевшего Драко ослепительной улыбкой, ― даже не обнимешь старого друга?
Малфой метнул в Гарри злобный взгляд, даже не попытавшись изобразить на лице подобие радости. Гермиона изумленно моргнула:
― Так вы знакомы?
Драко кисло улыбнулся и по-хозяйски положил руку ей на талию.
― Это Поттер. Мой давний знакомый.
Малфой, может, и выдавил бы из себя что-нибудь еще, но Гарри не дал ему сориентироваться. Озорно подмигнув Гермионе и не дожидаясь приглашения, он шагнул в дом, нарочито громко приговаривая:
― Ну, старик, на это можно и обидеться! Разве так встречают школьных друзей?
Малфой открыл было рот, но Гарри кинулся к нему и сдавил в крепких объятиях.
― Веди себя приветливее, ― прошипел он Драко в ухо, ― или я сделаю так, что через мгновение здесь будет аврорское подразделение. Слышишь?
И тут же отодвинул его от себя, будто для того, чтобы рассмотреть найденного после долгой разлуки приятеля юных лет. Гермиона взволнованно переводила глаза то на Драко, то на гостя, пытаясь угадать, рад ли Малфой подобной встрече. Она будто чувствовала его душевное смятение, но ее сбивало с толку в доску свойское поведение Гарри, который, балагуря и шутя, уже тащил не сопротивляющегося Драко за руку в их гостиную.
― А я смотрю, ты неплохо обжился, ― присвистнул Гарри, с преувеличенным любопытством оглядывая комнату. ― Все так по-домашнему, со вкусом. И девушка твоя ― красавица.
Гарри вперил взгляд в Гермиону нахальный восхищенный взор, и та залилась румянцем.
― Гермиона моя жена, ― процедил Малфой с вызовом и вернул Гарри взгляд, полный превосходства. К нему вдруг вернулось самообладание, и Гарри буквально почувствовал, как в воздухе разлилось напряжение.
Малфой тем временем подошел к растерянной Гермионе и приобнял за плечи.
― Поттер ― мой старый школьный друг. Настолько старый, что я благополучно забыл о его существовании. ― Он смотрел на Гермиону с такой неприкрытой нежностью, с таким обожанием, что Гарри прикусил язык от внезапно накатившего бешенства. ― Мы действительно учились вместе, и нам есть о чем вспомнить.
Он оглянулся на Гарри, и тому пришлось состроить покаянную физиономию и примирительно развести руками: мол, вот он я, встречайте.
Малфою в свою очередь тоже удалось выдавить вполне натуральную улыбку, после чего он снова обратился к Гермионе:
― Думаю, тебе придется съездить в магазин. Скажешь Себастьяну, пусть даст лучшее, что у него есть. Для такого дорогого гостя угощение должно быть соответствующим, а последнее приличное вино мы с тобой выпили два дня назад.
Гарри поморщился от непрошенного воспоминания. Он видел, при каких именно обстоятельствах была выпита упомянутая Малфоем бутылка, и предпочел бы навсегда вытравить эту картинку из памяти. Как, впрочем, и добрую сотню других, накопленных во время слежки.
А Малфой уже выпроваживал Гермиону в прихожую.
― Пусть это будет красное сухое. И непременно урожая семьдесят девятого. Я знаю, в погребе у него есть пара бутылок.
Гарри прислушался, но так и не разобрал, что она ответила. Щелкнул дверной замок, а еще через минуту раздался звук заведенного мотора: черный автомобиль пронесся мимо окон в сторону шоссе, оставляя за собой густой пыльный шлейф.
Гарри повернулся спиной ко входу в зал и нащупал в кармане волшебную палочку. В доме воцарилась мертвая тишина.
Тоскана* (итал. Toscana, лат. T(h)uscia, Hetruria) — область (регион) Италии. Столица области — Флоренция. Территория — 22,990 км², население — 3 745 786 человек.
Лукка* (итал. Lucca) — город в итальянском регионе Тоскана, на реке Серкио. Административный центр одноимённой провинции. Площадь 185 км². В Лукке проживает 85 984 жителей (2004).
Sei malato?* (ит.) – Ты болен? (Перевела через переводчик Google, перерыла доступные он-лайн словари. Граждане, если кто-нибудь может предложить более достойный вариант – буду благодарна).
