Глава 1 (часть 2)Рождественское настроение в этом году не чувствовалось, зато прекрасно ощущались сквозняки, холод, легкий голод и всеобщее разочарование. За неделю до светлого праздника Рождества Снейп сидел на булыжнике, который еще недавно был частью стены Большого зала, и курил, глядя на темные сизовато-синие облака. Утро с сигаретой позволяло ему смириться с этой жизнью, а вред здоровью… Черт с ним, со здоровьем этим, от нервов он умрет раньше, если не удавится.
– Доброе утро, крестный, – Драко сел рядом с ним на камень.
Малфой спросонья выглядел презабавно: еще более бледный, чем обычно, с растрепанными платиновыми волосами и чуть припухшими веками. Если бы неподалеку находилась толпа девушек, она бы издала оглушительный «Ооох!» в едином порыве умиления.
– Здравствуй, Драко, – выдохнул Северус, разглядывая фланелевую пижаму Малфоя, выглядывающую из-под мантии.
Последние сутки столь ценимое им одиночество из приятной мелочи превращалось в недопустимую роскошь, и это начинало раздражать.
– Я хочу уйти из школы, – тихо сказал юноша, доставая пачку сигарет из кармана мантии.
Снейп молча шлепнул его по рукам, отчего сигареты упали и рассыпались по снегу. Драко ойкнул, но ничего не сказал, лишь надулся и возмущенно засопел.
– Если бы хотел, давно бы ушел, – пожал плечами Снейп, выпуская струйку дыма.
– Мне нечего здесь ловить, крестный, – поджал губы Малфой. – Даже если у меня будет отличный аттестат, самая высшая должность, которой я когда-то смогу удостоиться, – полотер в министерстве магии.
– В министерство магии тебя с такими родственными связями не возьмут, – пробормотал Снейп.
Он чувствовал, что должен найти какие-то иные слова, совсем не те, что срывались с языка против воли, но лукавить не хотелось. На секунду Северус почти решился обнять крестника за плечи, но решил, что жест будет неуместным и фальшивым, потому в очередной раз затянулся терпким дымом.
– Мне ничего не светит, – прошептал Драко.
По его правой щеке одна за другой катились слезинки. Несколько жутковатое зрелище, ибо левая щека так и осталась сухой…
– Так тебе в любом случае ничего не светит, – максимально мягко попытался сказать Северус. – Почему бы не попробовать расслабиться и отложить решение проблем до тех пор, пока они не начнутся? Или отнестись к ним иначе, как к игре?
Малфой неаристократично шмыгнул носом. Былого лоска в нем практически не осталось. Куда все только делось? Даже взгляд совсем другой: затравленный, забитый, зашуганный. И осанка иная, словно юноша все время втягивает голову в плечи…
Убого выглядит, если честно.
Поджав губы и щелчком отправив окурок в сугроб, Снейп притянул крестника к себе и, взъерошив ему волосы, несколько раз хлопнул по спине. Словно получив разрешение на слезы, Драко самозабвенно зарыдал, упиваясь своим несчастьем, не задумываясь ни об этикете, ни о приличиях, ни о чувстве собственного достоинства. Потеряв счет времени, он размазывал слезы по плечу зельевара, так и не решившись придвинуться к нему ближе.
– Крестный, а можно я закурю? – едва успокоившись, спросил Драко, сдерживая раздирающие горло всхлипы.
– Голову оторву, – лаконично ответил Снейп. – Пять баллов со слизенрина.
– Но вы же курите! – возмутился Малфой.
– Во-первых, я – профессор, – напомнил Северус. – А, во-вторых, тогда еще пять баллов со слизерина за курящего декана, раз уж ты настаиваешь...
Тем временем сизо-фиолетовые сумерки становились все прозрачнее. В воздухе приятно пахло морозом, а мысль о предстоящей кружке горячего шоколада позволяла думать, что все не так уж плохо.
***
Неразлучная троица сидела за своим любимым столом в библиотеке. Гарри корпел над сочинением по трансфигурации, Рон рисовал в блокноте какие-то загогулины, а Гермиона расчерчивала пергамент для удобного конспектирования статьи по чарам. Мальчики так и не поняли, почему ей удобнее ставить кучу символах на полях и в чем смысл расстановки ключевых слов и цветных пометок, но пальцем крутить у виска перестали. Иногда высшее проявление дружбы – это возможность понимать и принимать тараканы друг друга.
– И все же, – первым нарушил молчание Рон, – я не понимаю…
– Поздравляю, – отреагировала Гермиона, не любившая, когда ее отвлекают. – В этом мире должна быть какая-то стабильность.
– Я серьезно, – не стал огрызаться Рон. – Мне не дает покоя теория вероятности.
Гермиона оторвала взгляд от пергамента и строго посмотрела на старого друга.
– Если я правильно помню, то теория вероятности была упомянута Снейпом как альтернативный вариант одного из трех возможных решений задания, – продолжая писать, сказал Гарри. – Почему бы тебе не уделить внимания двум другим возможным вариантам решения?
– Я хочу разобраться, – уперся Рон.
Гарри закатил глаза и выразительно покачал головой из стороны в сторону. Они с Гермионой отлично знали, что если их общий друг поставил перед собой цель, он обязательно ее достигнет. Вопреки здравому смыслу и логике.
– Допустим, у тебя в руках колода карт, – медленно подбирая слова, заговорила Гермиона. – Какова вероятность, что ты достанешь короля с первой попытки?
Гарри фыркнул. Он всегда смеялся над искренней верой Гермионы в то, что если что-то непонятное делать медленно, оно резко станет более понятным.
– А чья колода? – нахмурился Рон.
– Это имеет значение? – приподняла брови Гермиона.
– А как же! – воскликнул рыжеволосый юноша. – Если колода Гарри, то мне точно не повезет. Он не гнушается всякими фокусами. Ты, конечно, прости, все знают, по чарам тебе равных нет, но подобными штуками ты заниматься не станешь…
Гермиона со стоном отложила перо и пергамент в сторону. Гарри готов был поклясться, что губы отличницы беззвучно произнесли грязное ругательство.
– Вот тебе кубик, – Гарри взмахом волшебной палочки превратил кусок пергамента в игральную кость. – Вероятность того, что тебе выпадет шестерка, равна одной к шести. Две шестерки подряд – одной к тридцати шести. Три шестерки подряд – одной к двумстам шестнадцати. Четыре шестерки подряд – одной к тысяче двумстам девяноста шести, что предельно мало, потому мы можем пренебречь данным расчетом. Принцип ясен?
– Не ясен, – равнодушно ответил Рон, выбрасывая кубик на стол шестью отметками вверх.
– Пока ты распинался, он сломал теорию вероятности, – грустно сказала Гермиона, глядя на игральную кость.
– Да ладно, – сглотнул Гарри.
Рон потряс кубик в ладони и легко бросил его на стол.
– Шестой раз подряд, – пожала плечами Гермиона. – Что будем делать?
– Не знаю, – растеряно ответил Гарри. – Слушай, может быть, он раньше в шахматы выигрывал исключительно из-за редкого везения?
Тем временем, с негромким стуком кубик опять приземлился на стол шестью точками вверх…
