Глава 2Не успел «Хогвартс-Экспресс» затормозить, как Джеймс ловко спрыгнул на платформу и даже не покачнулся. Долгожданная станция Хогсмид светилась, как рождественская елка, и пока Джеймс поправлял дурацкую перекрутившуюся школьную форму, прямо на него упал яркий луч фонаря.
– Каждый год одно и то же, – где-то над головой послышался ворчливый, но добродушный голос старика великана. – Я все гадал, когда ж ты вот так убьешься… С прибытием, Джеймс!
– Здорово, Хагрид, – Джеймс пожал протянутую руку школьного смотрителя и по совместительству преподавателя по уходу за магическими животными. – Слушай, ты бы убрал свой фонарь, а то прямо в глаза… – он поморщился.
Хагрид неожиданно ойкнул, как девчонка, и поспешно отвел фонарь в сторону.
– А, да… это… извини, – сконфузился он. Джеймс подбодрил старого друга улыбкой.
– Да ничего. Как жизнь?
Поезд между тем мягко затормозил, и платформа заполнилась голодной толпой, спешившей в гостеприимный замок, где в Большом зале их уже дожидалась самая вкусная еда на свете.
– Ох, потом поболтаем, мне сейчас предстоит нелегкая работенка… Первокурсники! – громыхнул Хагрид, заставив Джеймс поморщиться и картинно поковыряться в ухе мизинцем. – В этом году… э-э-э… придется чуток изменить старым добрым традициям…
– О чем это он? – спросила только что подошедшая Лили.
– Да соплохвост его знает, – проворчал Джеймс вслед удаляющейся спине великана. Фонарь над ним раскачивался, как на ветру, а стайка первокурсников послушно следовала за своим проводником, правда, путь они держали не к причалу, как обычно, а к веренице безлошадных карет. Присмотревшись, Джеймс и Лили увидели, что в этот раз кареты зачем-то вычистили, а Хагрид бесцеремонно выгонял из них уже успевших расположиться старшекурсников. – Темнит наш Хагрид, как обычно.
– Значит, к концу ужина обязательно расколется, – пожал плечами возникший рядом с ними Альбус. Он засунул руки в карманы форменных брюк и ответил кривой улыбкой на взгляд, который послала ему мелькнувшая в толпе Забини.
Кареты с новичками, скрипя несмазанными колесами, укатили, правда, им на смену тут же приехала новая партия. К одной из пока еще пустующих карет отчаянно проталкивался Малфой, а рядом с ним плыли еще две белые головы, которые, похоже принадлежали брату и сестре Скамандер. От радости, что карета в кои-то веки целиком и полностью досталась ему, Малфой споткнулся о порог и в буквальном смысле влетел внутрь. Джеймсу все-таки пришлось подавить усмешку, потому что на лице Лили отчетливо проступило выражение, до ужаса знакомое всем, кто хоть раз в жизни общался с Джиневрой Поттер: нельзя смеяться над другими, даже если, черт побери, тебе невыносимо смешно.
– Вы что, совсем не соскучились по своим любимым друзьям? – вытаращил глаза Джеймс, когда вслед за ним в карету забрались младшие брат и сестра. Лили, как ни в чем не бывало, расправила мантию и с мечтательной улыбкой уставилась в окно, а Альбус вдруг страшно заинтересовался своими безупречными ногтями. Карета, дернувшись, покатила по разухабистой дороге, то и дело подпрыгивая на кочках и проваливаясь в небольшие ямы.
В ответ на вопрос Джеймса Ал засвистел какую-то мелодию. Лили сделала губы бантиком и стала разглядывать потолок.
– А-а-а, – злорадно протянул Джеймс, до которого дошло. – Это мама вас на меня натравила. Чтобы маленькие приставучие задроты следили за старшим братиком-хулиганом, так?
– Долго соображаешь, – невинным голоском протянула Лили.
Джеймс обиженно поджал губы, все его естество потребовало немедленной мести, поэтому он не придумал ничего лучше, чем схватить с пола клок колючей соломы и запустить им прямо в волосы завизжавшей сестры. Через секунду Лили уже оправилась от неожиданности, собрала с себя солому и без обиняков запихала ее Джеймсу за шиворот. Грозилась завязаться нешуточная драма с участием подручных материалов и волшебных палочек. Лили повалилась на Альбуса, пытаясь спрятаться от попыток Джеймса отыграться и хохоча так, что звенело в ушах.
– Чем это вы там занимались? – поинтересовалась Доминик, когда Лили и Джеймс, ухмыляясь, отряхивая мантии от пыли и соломы и все еще пытаясь достать друг друга, вывалились из кареты и напоследок осыпали друг друга какими-то сухими ветками. Альбус осторожно выглянул наружу и, убедившись, что ему больше ничто не угрожает, спрыгнул к подножию каменной лестницы, у которой притормозила карета. Избавившись от проблемных пассажиров, повозка немедля унеслась прочь, обиженно гремя оглоблями. Роза проводила беднягу понимающим смешком.
– Не тем, о чем ты подумала, – скривился Джеймс. Доминик часто его раздражала, особенно ее сладенький голосок и манера везде совать свой любопытный курносый нос.
– А откуда ты знаешь, о чем я подумала?
– О, слава Мерлину, теперь он от меня отцепится и переключится на нее, – потерла грязные ладошки Лили.
– Рано радуешься, – Альбус привычно все обломал. – Сейчас Доминик уйдет за свой стол, и Джеймс снова вспомнит о тебе.
Лили скорчила страдальческую мордашку. Роза только закатила глаза и принялась очищать мантию и волосы младшей кузины от грязи.
В Большом зале играла приятная негромкая музыка, исполняемая оркестром привидений, хотя звук, издаваемый их призрачными инструментами, сопровождался каким-то характерным загробным эхом. Доминик напоследок отпустила в адрес мрачного Джеймса какую-то колкость, повела плечиком и была такова. Роксана, которая молчала всю дорогу до школы, тоже направилась к своему пуффендуйскому столу. Роза привычно выловила взглядом в толпе четверокурсников Хьюго и успокоилась.
– Привет, Джеймс! – махали и улыбались со всех сторон. – Альбус, сядешь с нами? Как дела, Лили?
Пожав руки всем желающим и обменявшись с парой однокурсниц поцелуями в щеку, Джеймс наконец-то приземлился рядом с Райаном Криви, испытывая мрачное желание отвесить своему лучшему другу щедрого пинка.
– Ну и где твоя новая зазноба? – отдуваясь, поинтересовался Джеймс. Место рядом с Райаном почему-то пустовало. – Как ее хоть зовут?
– Как… а, Конни МакЛагген, – парни пожали друг другу руки под столом, – а теперь заткнись, потому что я горю желанием послушать, что хочет нам поведать Крутая Минни.
Джеймс открыл было рот, но тут же получил внушительный тычок под ребра. Директор школы вот уже несколько минут буравила красноречивым взглядом ту половину гриффиндорского стола, где обосновались друзья и их окружение. Крутая Минни пользовалась у своих учеников большим уважением и свое прозвище заслужила вполне законно. У Райана к МакГонагалл было особенно теплое отношение. Таким уж воспитали его родители.
– Разве она Конни? – прошипел Джеймс, стараясь не разжимать губ. – Еще в июне вроде отзывалась на Кортни.
– Да плевать, – точно так же незаметно шепнул Райан. Эту способность друзья тренировали несколько лет и к седьмому курсу, наконец, овладели ею. – Мы все равно расстались.
Рот Джеймса, обалдевший от такой новости, медленно раскрылся.
– Доброго всем вечера, – сухим деловитым голосом провозгласила МакГонагалл, однако на ее мудрое морщинистое лицо так и просилась лукавая улыбка. – Хогвартс счастлив снова распахнуть перед своими учениками двери. Слизерин, Когтевран, Пуффендуй, Гриффиндор, – директор улыбнулась и кивнула столу каждого факультета, – добро пожаловать домой.
Большой зал взорвался овациями и свистом. На лицах преподавателей сияли радостные улыбки.
– Мы рады приветствовать вас в новом учебном году в нашей школе чародейства и волшебства. По традиции вас ждет несколько объявлений и напоминаний, – взгляд ее выцветших, но полных силы глаз многозначительно задержался на гриффиндорцах. – Но об этом после банкета. Разве что… – МакГонагалл обернулась на стол преподавателей. Некоторые любопытные уже тянули шеи и перешептывались, обсуждая незнакомую молодую женщину в бирюзовой мантии. – Позвольте представить вашего нового преподавателя трансфигурации, – девушка – женщиной ее назвать язык бы не повернулся – поднялась со своего места и одарила притихших школьников робкой улыбкой. – Профессор Грейс Талбот.
Эта Грейс Талбот, похоже, слабо понимала, как вообще здесь очутилась – такой у нее был неописуемо удивленный и восторженный вид, когда в ее честь раздались бурные аплодисменты. У нее было ничем не примечательное узкое лицо с россыпью родинок на скулах и такая пышная копна темно-каштановых вьющихся волос, которой позавидовала бы и Гермиона Уизли. Аплодисменты стихли, Грейс Талбот еще раз всем поклонилась и заняла свое место, а Джеймс, который, похоже, пялился на нее возмущенно, а не с восхищением, наконец отмер и заявил, пожалуй, чересчур громко:
– Не понял. А куда подевался старина Скетч?
Профессор Родерик Скетч преподавал у них трансфигурацию и слыл, пожалуй, самой неприятной личностью во всей школе. Неудивительно, что на появление этой Талбот и ученики, и профессора отреагировали с поразительным единодушием.
– Я вижу, вы сильно соскучились по профессору Скетчу, мистер Поттер. В таком случае мы с вами можем поговорить о его выходе на пенсию после банкета в моем кабинете, – великодушно предложила МакГонагалл.
Большой зал грохнул от смеха. А Джеймс ни капли не смутился, зато профессор Талбот как-то виновато опустила голову.
– Пенсия так пенсия, – не расстроился Джеймс. Хотя, быть может, только самую малость: доводить Скетча до бешенства было его самым любимым развлечением.
– А теперь давайте поприветствуем тех, кто сегодня впервые переступил порог Хогвартса, – Крутая Минни потеряла к Джеймсу интерес и первая зааплодировала возглавляемым профессором Невиллом Лонгботтомом новичкам.
Лили дернулась на скамье и задела локтем свой пока еще пустой кубок. Лицо ее то бледнело, то розовело, а пальцы лихорадочно поправляли все еще слегка растрепанные после потасовки в карете волосы. Хьюго усмехнулся в кулак, но Лили этого словно не заметила. Она то поднимала на Невилла взгляд, то виновато опускала его на свои коленки и старалась унять слишком лихорадочно колотившееся сердце. Ей казалось, что его предательски громкий стук слышит даже гигантский кальмар в Черном озере. А все потому, что Лили Поттер вот уже второй год была безнадежно влюблена в друга своих родителей и по совместительству ее профессора травологии.
Распределение по факультетам всегда было одной из самых важных и торжественных традиций школы. А еще Шляпа каждый год дарила Хогвартсу свою новую песню, которую специально сочиняла весь год. Новички потрясенно раскрыли рты, когда раздался низкий тягучий голос Шляпы. А Джеймс благополучно проспал и всю песню, и даже распределение.
– Что нового? – зевнул он так широко, что сидевшие рядом с ним гриффиндорцы не удержались и тоже несколько раз зевнули. Ему ответил Райан, уже уплетавший ужин за обе щеки.
– Как обычно. Слизеринцев в этом году семеро.
– О-о-о, зло возрождается, – устрашающе потер ладони Джеймс и потянулся за куриными ножками.
Каждый год Слизерин пополнялся от силы четырьмя-пятью первокурсниками, что за последнюю четверть века сильно сократило популяцию факультета. Сейчас мало кто стремился оказаться там, откуда в свое время произрастало настоящее зло. И хотя вспоминать об этом, кроме как на уроках истории магии, было не принято, Слизерин по-прежнему держался особняком. У него так и не получилось полностью искоренить свою дурную репутацию. Несколько раз даже поднимался вопрос о расформировании факультета, но дальше разговоров дело не заходило: директор и большинство членов попечительского совета настаивали на том, что имя Салазара Слизерина не должно быть забыто.
– Теперь о неприятном, – снова поднялась со своего места МакГонагалл. Джеймс раздраженно зашипел, когда со стола исчезли все сладости. – В этом году к местам, закрытым для посещения, к сожалению, относится и Черное озеро.
– Это мы уже поняли, – пробурчал Райан. Роза немедля зашикала на него.
– Но почему, профессор? – возмутились за столом Пуффендуя.
МакГонагалл замялась. По-видимому, говорить правду, какой бы она ни была, в ее планы не входило. В этом все взрослые: они требуют от тебя чего-то, но не объясняют причины. Джеймс уже мысленно был готов пытать Хагрида, а если придется, то и дядю Невилла. Он же должен, в конце концов, знать, почему его лишают одного из развлечений в этом скучном месте.
– В озере, как и в лесу, живет много небезобидных волшебных существ, – расплывчато ответила МакГонагалл.
– У них там что, война за водоросли? – послышалось со стороны Слизерина. – Даже первокурсников в этот раз на каретах привезли.
При слове «война» МакГонагалл едва заметно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и предсказуемо сменила тему на квиддич, походы в Хогсмид, никому не нужные факультативы и развлекательные кружки, а Джеймс пнул Райана под столом, давая понять другу, что нашел для них занятие на сегодняшнюю ночь. МакГонагалл сама виновата, нечего было темнить.
– Даже не надейся слинять к озеру, Джеймс, – Лили догнала их после ужина и, несмотря на прямолинейные попытки отделаться от нее, пошла рядом. – Я буду весь вечер следить за тобой.
– Видал? – Джеймс униженно покосился на ухмыляющегося Райана. – Докатились. Моя любимая младшая сестра готова посадить меня на цепь.
– Не утрируй. Но и не расслабляйся, глаз у меня зоркий.
Джеймс поверженно поднял ладони.
– Ладно, ладно, – ради дела можно и на попятную пойти. Воевать с Лили, если честно, не хотелось. Хорошо еще, что к нему не прикопались Альбус или Роза, вот от кого он бы точно не отделался. – Буду сидеть у камина и вязать носки нашему домовому эльфу.
– У нас нет домового эльфа, – приподняла брови Лили.
– То есть, то, что я умею вязать, тебя не смущает? Вообще скучная ты, Лил. Даже помечтать не даешь, – махнул на нее рукой Джеймс и якобы ненароком заехал по носу сгибающемуся пополам от беззвучного смеха Райану.
– Вот она, – с нежностью изрекла Роза, переступив порог, – старая добрая гостиная Гриффиндора.
Во время войны башня Гриффиндора была почти до основания разрушена. Ее буквально по кирпичику восстанавливали бригады профессиональных строителей и всех тех, кому была небезразлична судьба Хогвартса. Роза провела рукой по обоям, которые, быть может, когда-то клеили ее родители – раненые, уставшие, но наконец-то свободные от бремени войны и счастливые. В свете камина играл бликами легендарный меч Гриффиндора, вернее, конечно же, его копия, хоть и поразительно точная. Настоящий меч хранился в музее волшебных редкостей в Лондоне, который основали почти сразу после войны. Для семей Уизли и Поттеров этот меч имел совершенно особую ценность, хотя ни Роза, ни ее кузены и кузины не знали, правда ли все это или очередные выдумки дедушки Артура. Гарри и Джинни в ответ на все расспросы только обменивались загадочными улыбками и пожимали плечами, Джеймс называл это «очередной романтической чепухой», а вот Роза в нее верила. Верила, что когда-то ее любимый дядя Гарри убил этим мечом настоящего василиска, поселившегося в недрах Хогвартса.
– Джеймс, я слежу за тобой, – вывел ее из размышлений строгий голосок Лили, которая расположилась у камина со своими обожаемыми «Сумерками» в руках.
– Я всего лишь потягиваюсь, – проворчал в ответ Джеймс, все еще думавший, не наслать ли на младшую сестру заклинание Полного Мочевого Пузыря.
– Привет, Лили, – к ее креслу вдруг прибился толстый мальчишка с прыщавым подбородком и непонятными макаронинами вместо волос. У Джеймса чуть не отвисла челюсть от возмущения внешним видом и наглостью пацана.
– Привет, Рори, – вежливо, но настороженно поздоровалась с ним Лили, выглядывая из-за книги.
Рори чему-то улыбался и продолжал топтаться рядом с нею. Джеймс угрюмо ждал продолжения. Он еще помнил этот экземплярчик. На своем самом первом уроке в Хогвартсе Рори Дженкинс пульнул в Лили жвачку через магловскую ручку для письма, а на втором специально сел за ней и стал дергать ее за волосы. Джеймс, конечно, сам грешил подобным на первом курсе – не издевался над вечно визжащими и хнычущими девчонками, наверное, только гигантский кальмар – но обижать сестру, кроме него, никто не имел никакого права. Впрочем, терпела этого Рори Лили недолго и в конечном результате шарахнула негодяя Летучемышиным сглазом, которому ее предусмотрительно научила мама. А потом добрые люди поведали маглорожденному Рори историю про всемогущего Гарри Поттера и предупредили, что обижать его родственницу лучше не надо. И вот, пожалуйста, парня как будто подменили после того случая.
– А ты хорошо провела лето? – продолжал пыхтеть ей в лицо Дженкинс. – Что читаешь?
– Что у тебя с прической, чувак? – не удержался Джеймс.
В глазах Лили на секунду мелькнул смех. Рори испуганно подскочил, когда услышал голос строгого старшего брата своей однокурсницы, а со старшими братьями, пожалуй, лучше вообще не связываться, это всем известно.
– Это д-д-дреды, – Рори даже заикаться начал, но проигнорировать вопрос Джеймса Поттера было страшно.
– И давно ты ходишь с макаронами на голове?
– Джеймс, – одернула его Лили и как-то подозрительно ненатурально чихнула.
Рори растерянно топтался, не зная, что ему делать дальше: не связываться с Джеймсом и лишить себя удовольствия общения с Лили или остаться и быть еще больше осмеянным, зато насладиться драгоценными минутами в ее компании.
– Все, я торшер, – пошел на попятную Джеймс, стараясь задобрить сестру, а заодно и усыпить ее бдительность.
– В-вот, – Дженкинс вдруг запустил руку в карман штанов и вытащил оттуда довольно помятую на вид коробочку от «шоколадной лягушки». Брови Лили скептически взлетели вверх, она даже забыла отметить читаемую страницу, прежде чем закрыть книгу. – Я все лето берег ее для тебя.
– Рори, не нужно таких жертв, – девочка мягко улыбнулась бедняге.
Дженкинс как будто что-то вспомнил и расплылся в улыбке, которая явно должна была обрадовать Лили еще больше.
– Мне такая попалась впервые, – похвастался он и неловко открыл коробочку, из которой выпала карточка. Лили прыснула, когда Рори бросился поднимать ее с пола. – И я решил подарить ее тебе.
Лили осторожно взяла карточку и пораженно засмеялась. С вкладыша, лукаво сверкая зелеными глазами, которые скрывали круглые очки, и почесывая молниевидный шрам, смотрел папа.
– Круто, правда? – Рори был так счастлив, что Лили стало его жалко.
– Да, это действительно отличная карточка, Рори. Оставь ее себе, – и Лили решительно протянула подарок однокурснику.
Тот моментально поник от разочарования.
– У меня дома есть точно такой же Гарри Поттер, только настоящий, – Лили изо всех сил старалась не расхохотаться.
Пухлое лицо Дженкинса озарилось восторгом.
– Правда? – ошарашенно выдал он, не замечая подавившегося хохотом Джеймса и сползшего на пол Райана, которого уже серьезно потряхивало.
– Правда, – серьезно кивнула Лили и настойчиво сунула карточку с отцом Рори в руку.
В бедной голове Рори Дженкинса шел какой-то долгий и страшный мыслительный процесс. Он так и стоял посреди гостиной с зажатой в руке карточкой и открытым в немом восторге ртом, пока хихикавшая Лили искала читаемую страницу, а Джеймс, поджавший от напряжения губы, осторожно крался к портрету Полной Дамы, а рядом с ним беззаботно плыл державшийся за живот Райан Криви, как вдруг…
– ДЖЕЙМС!
– Да чтоб тебя, – выругался Джеймс, а Райан, нисколько не огорчившийся из-за провала побега, сочувствующе похлопал друга по плечу. – Ну почему мне достались такие зануды-родственники? – обреченно простонал Джеймс, оборачиваясь на голос Розы. Они с Алом успели подсесть к Лили, и теперь все трое буравили их с Райаном победными взглядами, хотя в глазах Альбуса так и веселились чертики.
***
– Прекрасно. Трансфигурация первым уроком. МакГонагалл знает, что я соскучился по старине Скетчу, – за завтраком Джеймс первым делом просмотрел свое новое расписание, которое ему выдал Невилл, и остался вполне доволен.
– Тебе за лето память подрезали? – подколола его Роза. – Трансфигурацию теперь будет вести профессор Талбот.
– Кто? – сделал вид, будто удивился Джеймс. Прищурившись, он уставился на преподавательский стол, где под когтевранским знаменем сидела определенно нервничающая перед своим первым уроком Грейс Талбот. – Эта вчерашняя выпускница, что ли?
– Да, вид у нее такой, будто она боится собственной тени, – согласилась с ним Роза.
Все, кто слышал их разговор, дружно повернули головы в сторону нового профессора. Та словно почувствовала на себе оценивающие взгляды и тут же поперхнулась чаем. Джеймс страдальчески возвел руки к потолку, по которому все еще плыли мрачноватые тучи.
– Все, прощай, школа мракоборцев. Прощай, высшее образование!
– Ты всегда можешь податься в большой квиддич, – рядом с ним уселась только что подошедшая Роксана. Ее непослушные кучеряшки торчали во все стороны, лишь кое-где усмиренные десятком шпилек и блестящих заколок.
– Кштати, да, миштер Крам же приглашал тебя тренироватьша у него, – пробурчал с набитым ртом Хьюго.
– Ладно, профессор Талбот, – Джеймс покосился на преподавательницу, которая палочкой выводила со своей мантии пятно от развалившегося прямо на вилке сырника, – посмотрим, как вы хороши. Ты будешь моим адвокатом, Рокси, – он указал пальцем на улыбавшуюся кузину, – если в конце года мне придется оправдываться перед мамой за провальный экзамен по трансфигурации.
Если в мире и существовал человек, рядом с которым Джеймс действительно нуждался в адвокате, то это была Джинни Поттер.
Однако новой учительнице надо было помочь освоиться, и Джеймс твердо вызвался взять на себя эту почетную, но неблагодарную миссию. Грейс Талбот должна четко знать, с чем ей придется столкнуться, пока ее преподавательская деятельность не зашла туда, откуда пути назад уже не будет. Джеймс без особого труда уговорил Райана завтракать медленно, жевать тщательно, а перед началом первого учебного дня выпускного курса освободить организм от всего ненужного и вредного. Проще говоря, опоздать на первый урок. О Грейс Талбот нужно было выяснить все, прежде чем приступать к помощи в адаптации. Для начала, например, узнать, как профессор относится к опозданиям и прогулам.
Когда Джеймс, картинно поправивший галстук и легким движением ладони пригладивший волосы с правой стороны, вежливо постучал в дверь, за которой начиналось бывшее логово Родерика Скетча, с начала урока прошло уже минут десять. Из-за двери послышалось уверенное: «Войдите!». Картина, открывшаяся Джеймсу и Райану, который даже выронил зажатый подмышкой учебник, была довольно внезапной: семикурсники чинно записывали лекцию, которую Талбот диктовала по методичке, прохаживаясь вдоль доски.
– Кто у нас здесь? – оторвалась от лекции профессор, глядя на таращившихся по сторонам опоздавших гриффиндорцев. – Мистер Криви и мистер Поттер, я полагаю? – заглянула в раскрытый журнал она.
– Ага, – проблеял Райан.
Талбот хмыкнула.
– Не изволите ли объяснить причину вашего опоздания, джентльмены? – поинтересовалась она.
Теперь на них пялилась не только она, но и двадцать пар глаз, принадлежавших однокурсникам.
– Дверь в туалете заклинило, – почесал затылок Джеймс. А фигурка у нее вроде ничего. Под тонкой, еще летней мантией угадывались стройные ноги и немаленькая грудь.
– Вы забыли ваши волшебные палочки? – приподняла широкую бровь Талбот.
Джеймс поморгал, пытаясь избавиться от свернувших не в ту сторону мыслей. При чем тут вообще волшебные палочки?..
– Никак нет, мэм, – отрапортовал прямо ему в ухо Райан.
Талбот взглядом указала на пол.
– Поднимите ваш учебник, мистер Криви. И впредь следите за тем, как обращаетесь с книгами. Хотя бы в моем присутствии, – добавила она уже без улыбки.
Райан виновато плюхнулся на корточки за злосчастным учебником.
– Мистер Поттер, я жду внятное объяснение вашему опозданию, – напомнила Талбот.
– Я же сказал, – Джеймс вдруг ощутил подкатившее, точно рвота, раздражение. В голову ударило желание поставить эту Грейс Талбот в неловкое положение, чтобы эта соплячка не разговаривала с ними больше, как с малолетними нашкодившими детьми. Даже ненавистный Скетч так и не смог вызвать у него такого необъяснимого приступа злости и досады. – Дверь заклинило. В туалете.
Талбот вздохнула, будто ее страшно разочаровала неумелая ложь Джеймса.
– Если бы вы сказали, что вас похитили гриндилоу, я бы, может, еще поверила. Но застрявшие в уборной семикурсники школы чародейства и волшебства как-то не укладываются у меня в голове. Минус десять очков Гриффиндору за опоздание и еще минус пять за попытку обмануть преподавателя. Садитесь, – потеряв к Джеймсу и Райану интерес, Талбот вернулась к прерванной лекции.
Что и говорить, это было довольно унизительно. Джеймс начал грызть перо, буравя взглядом беспечно диктовавшую какую-то занудную дребедень Талбот. Ишь ты, без году неделя в Хогвартсе, а уже отнимает баллы направо и налево. Впереди сидела Роксана, и Джеймс подул ей на волосы.
– Чего тебе? – не оборачиваясь, шикнула на него кузина.
– Она вас что, загипнотизировала? – пробурчал Джеймс.
Роксана на миг оторвалась от своего конспекта и бросила быстрый взгляд на профессора, которая что-то чертила на доске.
– Нет, – пожала плечами она.
– Тогда чего вы все пишете эту муть голубую, как сопливые перваки?! – подключился Райан.
Роксана помолчала, сосредоточенно перерисовывая с доски какую-то диаграмму.
– Потому что тема интересная, – последовал ответ. – Основные принципы анимагии.
– Мисс Уизли, вам что-то непонятно? – вытянула шею Талбот.
– Все предельно понятно, профессор, – улыбнулась ей Роксана.
Талбот еще поглазела с минуту в их сторону и наконец отложила мел.
– Как видите, на первый взгляд понять что-то из всего этого объема информации крайне проблематично, – деловито заговорила она. – Время у нас еще есть, поэтому мы можем попробовать кое в чем разобраться. Ну что, есть у кого-нибудь вопросы?
Не успел никто толком сориентироваться, как рука Джеймса сама взлетела в воздух. Что именно спросить по теме, о которой он ровным счетом ничего не знал, он так и не придумал.
– Да, мистер Поттер? – осторожно сказала Талбот.
Джеймс вскочил со стула и зачем-то одернул мантию. Рядом Райан пожевывал свое перо и с ухмылкой ждал начала концерта. Джеймс ткнул пальцем в доску и ляпнул:
– Слушайте, а из этой штуки нам Люцифер не явится? А то выглядит как портал в иной мир.
Кто-то хихикнул. Талбот оценивающе оглядела свои каракули на доске и задумчиво проговорила:
– Видите ли, мистер Поттер, для того, чтобы дьявол хотя бы гипотетически заинтересовался вами, необходимо начертить все это кровью единорога, собранной в новолуние при условии, что оно припадает на день летнего солнцестояния в високосный год. Еще вопросы?
Класс ошеломленно молчал.
– Это настоящие? – вырвалось у Джеймса. Талбот пораженно застыла, скула ее дернулась, а взгляд зацепился за палец Джеймса, направленный точно в сторону ее вздымающейся и опускающейся груди.
Кристиан Блетчли, обладатель самого гейского имени на курсе, засвистел на весь класс и первым зааплодировал. Ему вторили некоторые парни, а девчонки, всем своим единодушным женским естеством сочувствующие побледневшей Талбот, бросали на Джеймса уничижительные взгляды. Талбот лихорадочно застегнула верхнюю пуговку мантии, и, к сожалению Джеймса и Блетчли, то немногое, что было видно, тоже исчезло в складках дурацкого балахона.
– Обсудите это с вашим деканом, мистер Поттер, – дрожащим от гнева голосом заявила Талбот. Джеймс одним движением руки сгреб свое имущество в рюкзак и продемонстрировал профессору дамский реверанс. У Талбот задрожали губы, а Джеймс, как ни в чем не бывало, вышел из кабинета и, насвистывая, зашагал к Невиллу. Талбот, конечно, нашла, чем его напугать. В конце концов, профессор Лонгботтом тоже мужчина, а кто еще поймет и оценит такую безобидную шутку.
– Старая шутка, – донеслось ему вслед голосом Роксаны. – И совсем не смешная.
Пока Джеймс прогуливал первые минуты трансфигурации, четырьмя этажами ниже Скорпиус Малфой педантично готовился к первому в семестре уроку зельеварения. От нечего делать он то и дело перекладывал инструменты с места на место, пока рядом с ним не приземлилась видавшая виды школьная сумка, усеянная какими-то значками и пугающего вида амулетами.
– Привет, – прозвучал уже знакомый потусторонний голос. Скорпиус отмер и уставился на вчерашнего попутчика, который подсел к нему, словно так и должно быть.
– Привет, – немного ошалело и точно так же потусторонне буркнул Скорпиус, и до него дошло, что тут все дело в хорошей акустике подземелий. – Мы разве в одном классе? – вырвалось у него.
Лоркан почесал по-дурацки расположенную бровь.
– Теперь да.
Малфой ни черта не понимал. Какой интерес когтевранец забыл на уроке у Слизерина и Гриффиндора? Правда, присмотревшись, Скорпиус обнаружил и других однокурсников Скамандера, которые занимали первые парты и с некой настороженностью косились на ту половину класса, которая принадлежала Слизерину.
– Расширенный курс зельеварения будут изучать всего одиннадцать человек, – внес ясность Скамандер, – вот классы и объединили. Я увидел, что ты сидишь один, и решил, что не станешь возражать против компании.
– Не стану, – сердце Скорпиуса на миг забилось чуть быстрее, но он моментально совладал с собой и выпрямил спину. – А где же твоя сестренка?
– Кажется, у нее история магии.
До Скорпиуса дошло, что она, наверное, младше на пару курсов, хотя выглядели брат и сестра достаточно одинаково.
– Ладно, я не против. Можешь сидеть со мной, – выдавил неловкую улыбку Малфой. Лоркан, видимо, вообразил, что Скорпиус оказал ему великую честь, но дело, пожалуй, обстояло с точностью до наоборот. Однокурсники уже начинали потихоньку пялиться в их сторону, но Малфою было плевать. Если судьба решила наконец-то послать ему приятеля, то пусть это будет хотя бы Лоркан Скамандер.
Роза и Доминик, шушукаясь о какой-то девчачьей ерунде, отделились от Альбуса и, продолжая бурно жестикулировать, уселись за свою парту. Взгляд Ала зацепился за черноволосую макушку Забини, которая сидела прямо на парте и миловалась со своим бойфрендом. Тот запустил свои руки ей под мантию и что-то прошептал Забини на ухо. Судя по ее лицу, сказанное не очень ей понравилось, и она, скривившись, оттолкнула Уоррингтона. Тот обиженно убрался за парту к Рейне Пьюси, которая тоже от него демонстративно отвернулась.
– Привет, – Альбус бросил учебник на парту. Забини поправила волосы и полезла в сумку за своим.
– Привет, Поттер. Как лето?
– Да ничего. А твое?
– Прекрасно.
На этом разговор оборвался. Собственно, те их немногочисленные диалоги никогда дальше и не заходили. Если бы не желание профессора Слизнорта видеть двух своих самых лучших учеников за одной партой, Альбус, вероятно, даже не знал бы имени Забини.
Профессор Гораций Слизнорт преподавал еще у прабабушек и прадедушек Альбуса, поэтому передвигался уже исключительно на инвалидной коляске, специально заколдованной так, чтобы не застревать на порогах, а попросту перелетать их. Такие встряски тоже не сказывались на организме профессора положительно, поэтому его всегда сопровождал чемоданчик с целебными зельями на все случаи жизни. Многие недоумевали, почему профессор отказывается доживать свои дни где-нибудь в комфорте и спокойствии, но от отца Альбус знал, что Слизнорт мечтает лично доучить его в Хогвартсе и успеть дать рекомендации для поступления на кафедру прикладной алхимии, которую профессор когда-то закончил сам.
– Добро пожаловать на первый урок расширенного курса зельеварения, мои дорогие! – поприветствовал шестикурсников Слизнорт и тут же закашлялся. Альбус по привычке напрягся, но старый профессор махнул рукой, мол, не о чем беспокоиться. В последние годы его, ко всему прочему, начала мучить астма. – Как вас много в этом году… – Слизнорт посчитал их и приятно удивился. Взгляд его застыл на Альбусе, и тот выдавил улыбку. – Альбус, мой дорогой мальчик! Как я рад видеть вас… о, и мисс Забини, разумеется. До меня дошли слухи, что ваш отец собирается баллотироваться на пост главы Департамента международного магического сотрудничества.
Каждый урок зельеварения непременно начинался с обсуждения последних новостей о Гарри Поттере, Гермионе Уизли и Блейзе Забини. Ал уже приготовился порадовать старика приветом от отца, как вдруг Забини сделала заявление, от которого Роза где-то позади них уронила котел:
– Нет, профессор, папа намерен получить должность главы Отдела обеспечения магического правопорядка.
– Похоже, у твоей мамы, Роза, конкурент нарисовался, – шепнул кто-то.
Роза в ответ пробурчала что-то невразумительное. Слизнорт явно не был в восторге от такого заявления, потому что быстро скомкал тему и перевел свое внимание на Альбуса.
– А как поживает ваш папа, Альбус?
– Замечательно, сэр, – выдал дежурную фразу Ал. – Передает вам привет.
– Ишь ты, – Слизнорт зарделся, а в его глазах, кажется, даже блеснули слезы, – не забывает Гарри своего старого учителя. Так, минутка сантиментов закончилась, – профессор вдруг встрепенулся и хлопнул в ладоши, – а теперь переходим непосредственно к уроку!
Слизнорт еще поболтал о том, с чем им предстоит столкнуться на ЖАБА, а затем продемонстрировал классу крохотный треугольный пузырек с золотистой жидкостью внутри. Альбус, который думал о том, как обрадуется Гермиона, когда узнает, что ей еще придется побороться за свое новое кресло, встрепенулся. В памяти что-то щелкнуло при виде пузырька, который Слизнорт держал двумя пальцами, чтобы навострившему уши классу было лучше видно. Кажется, папа как-то рассказывал похожую историю, когда ему удалось заполучить слизнортов флакончик с драгоценным зельем «Феликс Фелицис».
– Ваш курс, несомненно, один из моих самых сильных, поэтому каждый из вас заслуживает поощрения за правильно приготовленный Напиток живой смерти. Но поскольку вас много, а этот пузырек с «Феликсом» у меня только один… – Слизнорт выдержал театральную паузу, – то получит его тот, кто к концу урока добьется наилучших результатов. Ну что ж, мистер Поттер, – профессор подъехал на своей коляске к парте Ала, – вы, несомненно, унаследовали способности вашей бабушки Лили, поэтому я делаю свою ставку на вас, – он заговорщически приложил палец к губам и покатил дальше.
Забини рядом аккуратно нарезала ингредиенты и улыбалась чему-то своему.
– Даже не надейся, Поттер, что бабушкины гены помогут тебе сегодня выиграть «Феликс», – совершенно неожиданно заявила она, даже не удостоив опешившего Альбуса взглядом, когда Слизнорт оказался вне пределов слышимости.
– Ты так считаешь? – хмыкнул он, быстрым взглядом оценив проделанную ею работу. Каким-то образом она уже была на пару этапов впереди него.
– Я это знаю, – уверенности в себе ей было не занимать.
– Ладно, посмотрим, – не стал спорить Альбус, но сделал это вовсе не потому, что горел желанием уступить девчонке, а скорее потому, что был страшно удивлен тем, что она вообще с ним заговорила.
До конца урока оставалось не больше десяти минут. Зелье Альбуса было сварено безупречно, в этом у него не было сомнений. Он также не сомневался в том, что уделал Забини, правда, не стоило так рано сбрасывать со счетов Розу и Доминик, которая в силу своего вундеркиндства щелкала любые зелья, как орешки, но Альбус уже почти физически ощущал тепло флакончика с «Феликсом» у себя в кармане. Слизнорт одобрил работу его кузин, привычно махнул рукой на Лоркана, который со своими вечными экспериментами вообще непонятно как умудрился наскрести на СОВ проходной балл, бегло взглянул в котел Малфоя, не удостоив его самого и секундой внимания, и наконец принялся за них с Забини.
– Просто блестяще, мистер Поттер! – верещал Слизнорт, чуть не подпрыгивая от восторга в своей коляске. – Я знал, что могу на вас рассчитывать. Безусловно, ваша работа заслуживает…
Он вдруг запнулся, будто что-то заставило его проглотить собственные слова, и пораженно уставился на зелье в котле Забини, которое – Альбус, черт возьми, не мог в это поверить! – было, несомненно, идеальным и опережало работу Альбуса на целый этап.
– П-просто превосходно, мисс Забини, – проблеял Слизнорт. Альбус так и видел, как его распирают самые противоречивые эмоции: от потрясения и гордости за свою ученицу до обиды за то, что его бесспорного фаворита все-таки сделала девчонка. Забини старалась держаться скромно, но вот тычок под столом дал Алу понять, что он действительно проиграл. Он поморщился и потер ушибленную коленку, с легкой досадой наблюдая, как заветный пузырек с зельем удачи исчезает в недрах сумки Забини. – Сегодня вам снова удалось удивить и порадовать меня, моя дорогая Вайолет, – вынужден был признать Слизнорт.
Забини скромно улыбнулась, будто сама от себя такого не ожидала. Роза с всклокоченными от мозговых и физических потуг волосами обиженно пыхтела, собирая вещи, Доминик равнодушно зачерпывала и выливала свое зелье обратно в котел. Рейна Пьюси радовалась за свою подружку, и даже Уоррингтон выдавил кислую улыбку. Слизеринцы ликовали, что спустя столько лет их факультет наконец хоть в чем-то оказался первым. Что касается Альбуса, то он не мог не признать, что победа Забини была честной, но от удручающей пустоты внутри было никуда не деться.
«Дело вовсе не в том, что ты проиграл девчонке, – убеждал он самого себя, пока Слизнорт путешествовал по воспоминаниям школьных успехов Блейза Забини, – а в том, что тебе не достался «Феликс». Кто же будет рад, когда зелье удачи практически вытаскивают у него из кармана...»
– Не расстраивайся, Поттер, – после урока Забини окинула его взглядом, полным ложного сочувствия. – Один проигрыш не умаляет твои прошлые заслуги, не так ли?
Рядом с ней захихикала Пьюси. Уоррингтон по собственнически обнял свою девушку, и троица слизеринцев покинула класс, весьма довольная собой.
–
Один раз ей повезло, а она уже возомнила себя королевой зельеварения, – кипятилась Роза по дороге на древние руны.
– Да брось, она не так уж плоха, к тому же, честно заработала свой «Феликс», – Альбус старался держаться на бодрой волне. – А ты бесишься, потому что ее отец может получить место, на которое рассчитывает Гермиона.
Роза надула щеки и с шумом выпустила изо рта воздух. Она всегда так делала, когда нужно было срочно успокоиться.
– Меня мало интересует мамина карьера. Но ты, черт возьми, прав, – она вздохнула. – Я не переживу, если амбиции этих Забини коснутся и моей семьи.
– Просто. Расслабьтесь, – посоветовала Доминик. – Гермиона лучше нас знает, как разобраться с папочкой Забини. А с ней самой… – она помолчала, что-то высматривая в толпе. Уоррингтон с покрасневшим от злости лицом отделился от девчонок, махнув на них рукой, и скрылся в неизвестном направлении, а сама Забини обхватила себя руками и вымученно улыбнулась в ответ на какую-то реплику Рейны Пьюси, – …уже разобрались, – довольно подытожила Доминик. – Даже делать ничего не пришлось, – она пожала плечами и утащила не успевшую и пикнуть Розу в туалетную комнату.
Альбус поправил чуть сползший ремень сумки и пожевал губы. И хотя триумфа Вайолет как не бывало, если судить по ее понурившемуся лицу, самому Алу это ни капли не улучшило настроения.
– Мы просто сварим свой «Феликс Фелицис», только и всего, – Доминик разглядывала свои губы бантиком в зеркале. Поймав красноречивый взгляд Розы в отражении, она приподняла брови: – Что? Мы же не можем просто взять и отдать удачу в руки какой-то слизеринки.
– Ал сам с ней справится, это исключительно его дело. Зато теперь никто больше не сможет обвинить его в том, что он – единственный любимчик Слизнорта, – со стороны кабинок послышался смех, и Розе на миг показалось, что она различила в нем свое имя, но Доминик возмущенно фыркнула и не дала во всем разобраться.
– Это Ал-то справится? Слушай, ты же знаешь его не хуже меня. Ему проще смириться с поражением, чем что-то…
– Ник, помолчи минутку, – перебила кузину Роза, снова навострив уши. – Ты слышишь это?
Доминик вопросительно уставилась в зеркало, чуть приоткрыв рот. На этот раз Роза не сомневалась, что в кабинках обсуждали ее, и это ей совершенно не понравилось.
– Да врет она все, кого ты слушаешь, – скептически фыркнул кто-то.
– А вот и не вру, – из кабинки показалась семикурсница из Когтеврана Лорен Кили, которая одной рукой прямо на ходу подтягивала специально изорванные черные чулки, а другой поправляла сползшую бретельку лифчика. – Это вы меня никогда не слушаете. А зря, между прочим. Можете не притворяться, что вам не интересно.
Две другие девчонки, хихикая, вышли из своих кабинок и замерли, точно вкопанные, позади Лорен, которая победно смотрела на них.
– О боже, – почти беззвучно вырвалось у Розы. Ноги стали ватными, а в горле запершило от тошноты. – Она рассказала им про меня.
– Что рассказала? – Доминик недоуменно обернулась, и почти одновременно с ней это сделала Кили, чьи губы расползлись в торжествующей усмешке.
– А вот и она, наша героиня, – провозгласила она, тыча пальцем с облупившимся черным лаком на ногте в сторону Розы. – Ты прости, Уизли из Гриффиндора, что вчера в поезде я прервала тебя на самом интересном. Но общественность жаждет подробностей, – Кили развела руки в стороны, а девчонки позади нее таращились на Розу, как безумные.
– Никаких подробностей не будет! – Роза растерялась настолько, что не придумала ничего умнее.
– Пошли, Роза, – высокомерно процедила Доминик, обнимая ее за плечи и уводя из злосчастного туалета прочь. В последнее время Розе просто катастрофически не везло с уборными. – Пусть болтают, сколько хотят, твоя личная жизнь никого из них не касается.
Слова подруги не убедили Розу. Она чувствовала себя отвратительно, будто бы ее освистали непонятно за что. Доминик решительно сменила тему и теперь болтала о своих приятелях-спортсменах из Когтеврана, которые в этом году непременно возьмут Кубок по квиддичу, но Роза ее практически не слушала. Почему, ну почему людям вздумалось поверить россказням Лорен Кили именно в этот раз?!
