Глава 2Король с королевой сидели рядом на почетных местах, все трибуны были заполнены. Впервые после долгого времени в Камелоте проходил большой турнир, и сотни людей пришли посмотреть на него. Рога протрубили, и рыцари с копьями в руках выехали на площадку. Турнир должен был проходить в трех частях: сначала – состязание с копьем, потом – поединки на мечах, и наконец – общая битва, которая завершит праздник.
Артур встал, чтобы поприветствовать участников:
- Рыцари Альбиона, благодарю вас за участие в этом большом событии. Пришло время доказать вашу храбрость. Властью короля Камелота я объявляю турнир открытым! - Артур задержал взгляд на Солеле, который стоял среди других участников, и улыбнулся. - Нынешний чемпион – Солель, доблестный рыцарь Круглого Стола и защитник Альбиона. Тот, кому удастся победить его, сможет хвалиться, что преуспел там, где потерпел поражение дракон! Господа, я желаю всем вам удачи и хороших состязаний.
Когда король произнес эти слова, двое первых участников вышли на ристалище. Это были Герейнт – молодой рыцарь, недавно появившийся в Камелоте – и сам Солель.
По возвращении домой Артур официально нарек его Первым Рыцарем Камелота. Это был очень значимый почетный титул, который король создал специально для Солеля, считая, что его героический поступок во время битвы в Немете заслуживал справедливого вознаграждения. Солель был этим глубоко тронут.
В других обстоятельствах он был бы восхищен тем, как Артур говорит о нем. Но сегодня Солель был в отвратительном настроении, и черная тень покрывала все его мысли. Перед турниром он не сомкнул глаз – вернувшись в святилище, он провел ночь с Морганой. Как всегда бывало после встречи с ней, Солель внутренне кипел.
Три месяца назад, обнаружив свою любимую в объятиях Мерлина, Солель думал, должен ли он сразу расстаться с ней? Рассказать ей о том, что видел, чтобы заставить объясниться? Или продолжать навещать ее, как ни в чем ни бывало?
Первым его порывом было сжечь мосты. Он был глубоко оскорблен, и оборвать немедленно все связи представлялось ему самым очевидным решением – во избежание дальнейших страданий. По крайней мере, так он думал вначале. Но быстро понял, что не способен обойтись без Морганы. Солель чах вдали от нее…
В течение недели заключения в Камелоте он каждый час терзал себя вопросом, воспользовался ли Мерлин ночами, которые должны были принадлежать ему, посещая Моргану в ее спальне в святилище. И Солель вернулся на Остров Блаженных, чтобы увидеть ее – с горечью, несчастный, взвинченный, увлекаемый превосходящей его силой.
Он был решительно настроен высказать Моргане все, и на самом деле мог спровоцировать большую ссору, казавшуюся ему необходимой, если бы проявилось хоть что-то: виноватый взгляд, колебание в словах… Однако она была талантливой актрисой, и Солель не обнаружил у нее ни малейшего следа угрызений совести.
Он высматривал изменения в поведении или отношении, на которые можно было опереться, чтобы извлечь правду на свет. Но Моргана вела себя, как ни в чем ни бывало, открыто демонстрируя радость видеть его, и за несколько секунд ее зеленые глаза околдовали его.
Необходимость в ней была сильнее боли, причиняемой ее ложью. За один единственный ее взгляд Солель готов был отдать жизнь. Даже если влюбленное выражение ее лица было лишь иллюзией, он добровольно тонул в ее взгляде, потому что только эта гипнотизирующая зелень могла успокоить его мучения. Солель не мог жить без голоса Морганы, запаха Морганы, кожи Морганы.
Когда она поцеловала его, все принятые решения рухнули. Когда она обвила его руками, его мозг отключился – и он отдался ей, не в силах сопротивляться, желая только снова пасть перед ней.
Солель по-прежнему любил Моргану. Любил так сильно! За одно объятие его поглотило забвение, и он отказывался думать, что с ним делает Моргана. Он не хотел снова и снова видеть ее взгляд на Мерлина, когда, переплетя руки, они вместе плакали. Солель не хотел больше думать.
И, уходя, он не был способен противостоять ей.
Солель знал, что начнет кричать без остановки, если откроет рот. И все разрушит. Может, даже причинит ей боль с помощью магии. Моргана заслужила это, причинив столько боли ему. Разыгрываемая ею комедия только ухудшала предательство, доказывая, что ее чувства к нему были неискренними.
Солель так ее ненавидел! Но простая мысль о том, чтобы ранить Моргану, немедленно его парализовала. Близость ее тела делала его бессильным. Раньше любовь сделала из него мужчину. Теперь он стал лишь марионеткой в руках Морганы, и даже если она смеялась над ним, Солель не мог оторваться от нее. Он не мог уничтожить ее, не мог отомстить…
Таким образом, пришлось остановиться на третьем варианте. Сделать вид, что ничего не произошло. Спрятать свою боль, свой гнев. Отвечать улыбкой на улыбку, вести себя так, будто ничего не изменилось.
Солель стал таким же лжецом, как она – и эта ситуация убивала его.
При каждом влюбленном взгляде Морганы, при каждом нежном слове в его адрес, он замечал ложь на ее лице, слышал ложь в ее голосе. Он видел в ней одновременно чудесную женщину, в которую был влюблен, и искусную обманщицу с холодным сердцем, от которой обязательно должен был избавиться. И, однако, Солель неизбежно уступал ее власти. Каждый раз, когда он приходил в святилище, любовь, которую он по-прежнему испытывал к ней, отдавала его на ее милость. Порой Моргане почти удавалось заставить его забыть, кем она была
на самом деле в глубине своей двуличной и скрытной души, заставить его поверить, что она искренна. И это было хуже всего: приступы надежды, которую она дарила ему, почти убеждая, что иллюзия реальна, чтобы потом боль осознания, что он снова позволил себя обмануть, с большей силой обрушивалась на него. Каждый из этих моментов в обществе Морганы был пыткой - но пыткой, которую Солель не мог прекратить. И как бы сильно она не заставляла его страдать, он любил это страдание, потому что оно исходило от нее. Тогда в глубине сердца он оплакивал подругу, которую когда-то обрел в ней – свою волшебницу, свою чародейку, свою половину.
И Солель кипел.
Как долго человек может выносить подобную ситуацию? не сойдя с ума?
Солелю необходимо было принять участие в состязании, чтобы разрядиться. Он выбил Герейнта из седла при первой же атаке, ударив его копьем в грудь. После чего бросил в пыль Персиваля, Гавейна, Леона. Ему не нужно было даже использовать магию, чтобы одержать победу. Турнир был спасением для него, позволяя приглушить грусть и разочарование.
Люди на трибунах бешено аплодировали, а Артур выглядел впечатленным, когда Солель одерживал победу за победой. Однако побеждая, он чувствовал себя проигравшим и никогда еще не был таким несчастным. Когда наступил момент принять почести турнира, который он выиграл, и королева подошла повязать свою ленту на его копье, а король объявил: «Невозможно отнять у него место первого рыцаря», - Солель благодарил Артура с грустной улыбкой.
Во время перерыва он отправился освежиться: перед возвращением на площадку для дуэли на мечах оставалось несколько свободных минут. Солель стоял перед поилкой рядом со своей жадно пьющей лошадью, а слуга, данный ему на время турнира, пришел проверить его доспехи.
В тот момент, когда он осматривал подпругу и смазывал соединения, Солель увидел Гвиневру в сопровождении Гавейна. Они воспользовались перерывом, чтобы прогуляться между палатками, и шли рядом, оживленно болтая. Гавейн, должно быть, рассказывал что-то забавное, поскольку сияющая королева засмеялась, откинув назад голову. Рыцарь, который был королем соблазнителей, сорвал цветок и держал его в зубах, глядя на Гвиневру с обольстительным видом. Когда он в свою очередь засмеялся, Солель увидел, как его рука задержалась дольше необходимого на плече королевы, и она ничего не сделала, чтобы прервать контакт… Солель вздрогнул от негодования.
Они выглядели флиртующими друг с другом. Уже не в первый раз Солель замечал их вместе. С тех пор, как войска Камелота вернулись с великой битвы в Немете, Гвиневра и Гавейн казались сообщниками.
Солель подумал, что Гавейн достоин пощечины за то, что осмелился вести себя подобным образом. Артур был королем. Он заслуживал большего уважения со стороны своих людей. То, что один из его рыцарей позволяет себе столь открыто, на людях, флиртовать с его женой, было бесчестным оскорблением. И однако Гавейн
осмеливался. Гордо, без тени колебания.
С улыбкой на губах.
А хуже всего было то, что Артур, видимо, ничего не замечал. Люди болтали у него за спиной, но он оставался глух к сплетням. От этой мысли сердце болезненно сжалось. Король мог быть порой таким наивным... Он был великодушен и доверчив, что Солель находил восхитительным – всегда готов поверить другим, всегда готов все простить. К несчастью, эти качества приводили к злоупотреблению окружающими его добротой. Артур был человеком, которого можно обмануть на виду у всех, и он узнает об этом последним. Солелю невыносима была мысль, что его короля могут принимать за идиота. Она растравливала боль от предательства Морганы.
Слуга рядом с ним, должно быть, заметил его взгляд, прикованный к Гавейну и Гвиневре, поскольку тихонько фыркнул.
- Между этими двумя что-то происходит – я дал бы руку на отсечение, - доверительно сообщил слуга. – Когда король был на войне, они были вместе день и ночь… близкие, как два пальца на руке.
Солель испепелил его взглядом. Он ненавидел пересуды, и собирался уже велеть идиоту заткнуться, когда тот продолжил:
- Вы знаете, что королева беременна?
- Беременна? – пораженно переспросил Солель.
- Совсем недолго, и очень немногие в курсе. Но Тереза, которая подметает у придворного лекаря, слышала его рекомендации королеве. После четырех лет, наконец. Странно, что это выяснилось после того, как король отсутствовал… Но поведение королевы не впервые вызывает сомнения. В конце концов, она уже была замешана в скандале.
- Что ты хочешь этим сказать? – в шоке спросил ничего не понимающий Солель.
Слуга улыбнулся:
- Вы никогда не слышали про знаменитую историю с Ланселотом Озерным?
Солель вспомнил, что Гавейн упоминал о ней несколько лет назад, однажды вечером в таверне… Он сказал: «До сих пор не могу поверить, что Гвиневра предпочла мне Ланселота». У остальных был смущенный вид. И когда Солель спросил, о чем речь, ему ответило молчание.
Он медленно покачал головой – против воли проснулось любопытство, желание узнать правду. Слуга не заставил себя просить – ему хватило одного кивка со стороны рыцаря, чтобы начать историю.
- Это случилось накануне королевской свадьбы. Все были удивлены, что Артур Пендрагон выбрал в жены служанку. Какое потрясающее восхождение по социальной лестнице для Гвиневры! Простая дочь кузнеца коронована… Многие задавались вопросом, не манипулировала ли она королем с корыстной целью. Он, конечно, был влюблен. Но она? В то время ничто не позволяло утверждать этого… особенно после того, что произошло. Прямо накануне церемонии бракосочетания, словно по волшебству, появился Ланселот: первая любовь Гвиневры, которого Артур сделал рыцарем за несколько лет до того… Странно, скажете вы. Считалось, что этот человек погиб в сражении годом раньше. Но он снова объявился, и все обрадовались, что он выжил. Он был из тех людей, что вызывают восхищение, как вы сегодня. Сильный и скромный воин… к тому же красавец. И вот во время турнира, данного в честь свадьбы, Ланселот очень эффектно выводит нашего доброго короля из игры, доказывая, что из них двоих он более сильный. Тем же вечером… Ланселота и Гвиневру застали вместе в тронном зале, страстно целующимися. Рыцарь оказался любовником королевы. Артур арестовал обоих. Ланселот совершил самоубийство в своей камере. Артур сохранил Гвиневре жизнь, но изгнал ее из Камелота. Ее изгнание должно было стать окончательным, но после нападения Морганы на Камелот они вернулись вместе, и он решил простить ее.
- Простить? Подобное предательство? – пораженно произнес Солель.
- Да, и, несмотря на то, что она сделала, он женился на ней. Все знают эту историю. Вы не слышали о ней только потому, что вас не было в то время в Камелоте.
Солель посмотрел на Гвиневру, которая стояла, положив руку на живот, глядя прямо в глаза Гавейну. Услышанная только что история все еще звучала в голове, и все мелкие детали, которые раньше проходили мимо сознания, внезапно обрели смысл…
После четырех лет бесплодия королева чудесно забеременела не от
мужа. Ребенок, наследник трона, которого она носила, был сыном Гавейна-соблазнителя, неисправимого Гавейна, который, привыкнув бывать в чужих постелях и хвастаться этим в тавернах на закате, ни секунды не колебался, точно так же поступив с женой своего сюзерена. Бедный Артур, чья корона однажды перейдет к чужому отпрыску – он ничего не подозревал о ловушке, жертвой которой стал. Королева была беременна бастардом, и, если никто не помешает, однажды этот бастард – сын дочери кузнеца и бесчестного рыцаря – сядет на трон Камелота.
Солель смотрел, как Артур подходит к Гвиневре с наивной улыбкой на губах, с очарованными глазами, не замечающими правду.
Сжав кулаки, он подумал: «Я не могу позволить этому случиться».
***
Затрубили рога. Пришло время возвращаться на ристалище для сражения на мечах, а Солель внутренне кипел еще больше, чем раньше. Его первый противник был рыцарем из королевства Аннис, который приехал, чтобы помериться силами с чемпионами Камелота. Солель обрушил на него весь свой гнев и вывел из игры за десять ударов. После чего покинул площадку до следующего боя, с волнением наблюдая за списком.
Он надеялся, что ему удастся сойтись с Гавейном и преподать ему хороший урок. Но Гавейн сражался с Персивалем, который разоружил его, и Гавейн ушел на трибуны, сев…
рядом с Гвиневрой. Солель пришел в бешенство.
Артур с Мерлином были погружены в свой разговор, и ни один не замечал, что королева тут же повернулась к любовнику, чтобы возобновить беседу, которую они начали немного раньше – их глаза, по-прежнему прикованные друг к другу, сияли. Они бесстыдно выставляли на всеобщее обозрение свою отвратительную связь. Гвиневра потихоньку передала Гавейну
записку, которую тот ловко спрятал в отвороте перчатки, доказывая, что они назначали друг другу тайные свидания.
В этот момент Солель перестал следить за ними, поскольку должен был вернуться к сражению. Он оказался перед Персивалем. Солель был в такой ярости, что магия, помимо его воли, едва не спалила трибуны дотла. Он изо всех сил контролировал уровень энергии, заставляя ее отступить. Персиваль был удивлен силой его атаки. И Солель не дал ему времени опомниться, нанеся завершающий удар при помощи секретного маневра Гавейна, которым рыцарь-предатель пользовался, чтобы завладеть оружием противника.
Персиваль попытался закрыться щитом, но, несмотря на преимущество в весе, Солелю удалось повалить его на землю. Гигант признал свое поражение, и Солель тут же протянул ему руку, чтобы помочь подняться. «Отлично сыграно, Солель», - дружески сказал ему Персиваль. Солель с улыбкой кивнул: «Спасибо, Персиваль. Я сегодня в форме».
Он вернулся на боковую линию, и Леон хлопнул его по спине.
- С той энергией, что ты сегодня демонстрируешь с утра, никто не отважится оспорить твой титул чемпиона.
Солель не ответил. Он знал, что время, когда его воспринимали, как младшего брата, осталось далеко позади. Ни один из его товарищей по оружию не был настолько силен, чтобы победить его. Все уважали его храбрость и мудрость. И это совсем без магии…
Но слава и признание, которых Солель добился от своих братьев, не спасали его от презрения той, кого он любил. Так же, как корона не защищала Артура от двуличия его жены. Неужели все женщины одинаковы? Неужели все они ведьмы, змеи? У Солеля было все, о чем он мечтал, но никогда ему не было так горько.
Выиграл последнюю дуэль и подтвердив свой титул чемпиона, Солель склонился перед королем, как того требовал обычай. Артур встал, аплодисментами приветствуя его подвиг. Солель думал, что на этом турнир для него закончился, но король удивил всех, воскликнув:
- Я поклялся не участвовать в соревнованиях сегодня, но не могу устоять перед искушением сразиться с лучшим из моих рыцарей.
Гром аплодисментов встретил это заявление. Беспокойство сжало сердце Солеля. Артур был хорош в битве на мечах, но то было несколько лет назад… Он больше не проводил тренировки так регулярно, как прежде, и не вкладывал в них столько упорства. Он утратил рефлексы, скорость и силу…
Солель достаточно знал свои нынешние возможности, чтобы понять: у короля нет ни малейшего шанса победить его в честной дуэли. А последнее, чего он хотел, это унизить Артура еще больше, после того как он был унижен поведением своей жены. Значит, он должен будет сдерживать удары, чтобы позволить Артуру достойно закончить поединок. Но в том психическом состоянии, в котором Солель был в тот день, он не был уверен, что сможет это сделать…
Король покинул трибуны, направившись к одной из палаток для участников турнира. Мерлин уже возвращался из оружейной, неся его доспехи. Он быстро и привычно надел их на Артура. Готовый к сражению, король присоединился к Солелю в центре площадки. Когда они подняли мечи, народ приветствовал обоих криками.
Они повернулись друг к другу и пожали руки.
- Удачи, - с улыбкой произнес Артур.
- Вам тоже, сир, - любезно ответил рыцарь.
Они отступили на несколько шагов и встали в стойку. Артур атаковал первым. Солель перешел в защиту, ограничиваясь отражением ударов, не отвечая на них. Но даже так королю не удавалось заставить его пошатнуться. Через несколько минут Артур понял его замысел и подозрительно спросил:
- Ты щадишь меня?
- Вовсе нет, сир. Усталость от предыдущих дуэлей…
- Какая усталость? Я видел тебя только что – ты был в лучшей форме!
Солель парировал удар, не зная, что ответить. Артур нахмурился и приказал:
- Атакуй меня.
Солель со вздохом повиновался, сдерживая силы.
- Лучше! - произнес разозленный Артур. – Я прекрасно знаю, что ты пытаешься сделать: точно так же я поступил в свое время с отцом. Но ему было пятьдесят лет, а мне только тридцать! Я не желаю, чтобы меня
щадили. Если ты действительно способен меня победить, я способен принять это.
- Как пожелаете, сир.
Солель перешел в наступление в пол силы. Артур почувствовал, что он все еще не старается во всю мощь, и принялся изводить его, чтобы спровоцировать. Солель хотел не обращать внимания на провокации, но в этот миг краем глаза увидел, как Гвиневра что-то шептала на ухо Гавейну… и потерял контроль над собой. Это длилось лишь мгновение, но в это мгновение он атаковал Артура со всей силы, и меч короля взлетел в воздух, упав в нескольких футах от них. Солель осознал, что готов был бросить безоружного Артура на землю, и кровь отхлынула от лица при понимании, до какой степени ему было легко победить его. Артур, король Камелота, хозяин Альбиона, был
слаб в сравнении с ним.
Солель почувствовал, как по щекам потекли слезы. Мысль, что человек, который вернул мир и реабилитировал магию в Альбионе, мог быть так легко побежден, была невыносима для него. Он отступил на шаг, давая королю красивое поражение.
Артур снял шлем. Он шатался, задыхался, но восхищенно улыбнулся ему и протянул руку:
- Браво, рыцарь Солель. Это был прекрасный поединок.
Солель принял рукопожатие короля, все еще пребывая в шоке. Сила, живущая в нем, пугала его. Он вспомнил о деревне друидов, которую уничтожил магией за секунду, и понял, что у него есть причины бояться того, на что он способен.
- Я не хотел… - извинился он.
- Не беспокойся, - улыбнулся Артур. – Я подозревал, что ты выиграешь, но хотел все-таки потягаться с тобой. Ты силен, Солель. Ты стал великим воином, которым Камелот может гордиться. А то, как ты вел себя во время нашей дуэли, доказывает, что я прав, доверяя тебе. Не присоединишься ли ко мне на трибунах, чтобы наблюдать общий бой?
- Охотно, сир, - с облегчением ответил Солель.
Они вместе поднялись на трибуны. Гавейн проигнорировал их, Гвиневра встретила улыбкой. Солель отметил, что место Мерлина пустовало.
- Куда делся Мерлин? – спросил он Артура, садясь рядом с ним.
- Он приносит свои извинения, - любезно вмешалась Гвиневра. – У него… телепатический сеанс. Он ушел, чтобы спокойно поговорить, но скоро вернется…
Он говорит с Морганой – понял Солель. Разрушительная ярость вспыхнула в нем. Даже
сейчас они вместе. Как будто им не хватало всех остальных встреч.
- Мы не будем его ждать, - добродушно заметил Артур. – Мерлин в любом случае терпеть не может общие бои… а рыцари готовы к выходу.
Король поднял руку, и затрубили рога. Участники выехали на площадку на своих боевых конях, сверкая начищенными доспехами, и встали лицом к лицу, ожидая сигнала, чтобы атаковать.
***
Пендрагоны будто сговорились удивлять Мерлина. Артур застал его врасплох, неожиданно решив сразиться с Солелем, в то время как вовсе не собирался участвовать в турнире. А вскоре после этого Моргана озадачила его, выйдя на телепатическую связь. Уже давно он не слышал, чтобы она была так испугана, и понимал, что это значит. У нее было видение.
Плохое видение. Среди криков и аплодисментов, сотрясавших трибуны, Мерлин не мог сконцентрироваться на ее голосе. Он вынужден был отойти от площадки, чтобы лучше слышать.
Но Моргана кричала нечто абсолютно бессвязное, и ему никак не удавалось разобрать смысл сквозь волну паники, окрашивающей ее мысли.
- Моргана. Я не понимаю ничего из того, что ты пытаешься мне сообщить, - с тревогой произнес Мерлин. – Постарайся говорить
спокойнее.
- Мерлин, у меня нет времени объяснять. Нечто ужасное произойдет во время общего боя. Прошу тебя, ты должен ее защитить.
Страх охватил его.
- Кто в опасности, Моргана?
- Гвиневра!
Мерлин развернулся, готовый броситься бегом. Он уже сорвался с места, когда крик ужаса поднялся над трибунами… «Нет», - подумал он. Каким же он был идиотом, уйдя далеко от королевы! Мерлин рванул по воздуху, но в глубине души уже знал правду.
Слишком поздно.
***
Король опустил руку. Рыцари бросились вперед, и с металлическим грохотом начался бой. Некоторые взлетели в воздух от первого же удара – с легкостью обезоруженные. Другие храбро нападали друг на друга. Общие бои всегда были грубыми, но эта ярость была ничем по сравнению с той, что бушевала в сердце Солеля. Он стиснул руки на подлокотниках своего кресла, и надежно скрытая магия ревела внутри него. Моргана разговаривала с Мерлином. Опять. Краем глаза Солель заметил, как ладонь Гавейна сжала руку Гвиневры. Другой рукой королева с улыбкой коснулась живота. Солель посмотрел на Артура и обнаружил его, поглощенного боем, с широкой улыбкой на губах. Это было уже слишком.
Магия поднялась неудержимым вихрем, и всякая способность рассуждать покинула Солеля. Он должен был что-то сделать, чтобы спасти от унижения короля, который одарил его своим уважением и доверием, чтобы исправить недостойную ситуацию, развивавшуюся на его глазах, и заставить заплатить виновных.
Бастард Гавейна умрет, он лично проследит за этим. И немедленно.
Солель не мог взяться прямо за Гвиневру, поскольку нельзя было, не обнаружив своих способностей, пробить магический щит, которым Мерлин окружил королеву. Но были и другие, столь же эффективные способы убедиться, что справедливость восторжествует.
Солель сосредоточил магию на ближайшем рыцаре среди тех, что участвовали в общем бое, и проник в его сознание. Он прибыл из королевства Баярда и сейчас был слаб. Он боролся против воли колдуна меньше секунды, после чего сдался, полностью подчиненный его воле. Один прыжок отделял рыцаря от почетной ложи, где сидела королева. Солель внедрил в его сознание ярость и жажду разрушения, которая стала управлять его поступками, и рыцарь бросился на трибуны, вызывав удивленное «о-о-о», когда приземлился перед королевой.
Прежде чем кто-либо успел отреагировать, рыцарь пронзил мечом живот Гвиневры. Резким жестом Солель вонзил свой собственный меч в сердце рыцаря, и тот рухнул на землю мертвым.
Солель сглотнул и посмотрел на Гвиневру. Меч, пронзивший ее живот, пригвоздил ее к креслу. Она открыла рот в немом крике, вытаращив глаза. Струйка крови стекала по ее губам. Потом алый цветок распустился на голубом платье вокруг лезвия, погруженного в ее плоть, и она всхлипнула от боли.
Солель, сотрясаемый дрожью, отступил на шаг. «Что я наделал?» - потрясенно подумал он, поняв, что королева умирает.
Крик всеобщего ужаса поднялся над трибунами.
