Глава 2...и то, что девиц он менял как перчатки
Ох, отвернись. Эй, Грейнджер. Какого чёрта? Почему ты пялишься на них?
Гермиона исподлобья смотрела на Поттера с Гринграсс.
Дафна Гринграсс — красивая слизеринка, обладающая белоснежными, слегка волнистыми волосами до лопаток, пепельно-серыми большими глазами и белозубой улыбкой. Она была потрясающей. Её внешность Грейнджер находила несколько холодной, но это только притягивало и манило. Голос девушки был всегда спокойным, медленным и… рассудительным. Приятным. Будто шёлком по чему-то проводят. Слышали этот нежный шорох? Странно, но голос слизеринки Гермиона могла сравнить только с этим. Дафна была умна, но не кричала о своих знаниях. Хитра.
А Поттер, наверняка, идеальная половинка этой девицы.
Грейнджер неслышно фыркнула, сжав корешок книги в руках.
Да даже не в этом дело. Гринграсс и Поттер, они стоят около представителей своего факультета, обнимаясь. Не то чтобы обнимаясь, скорее прикасаясь друг к другу.
Поттер одной рукой властно прижимает девушку к себе, а та пробегается изящными пальцами по застежке его мантии.
Он не улыбается. Он смотрит на неё как… как хищник на свою добычу. Как-то по-особенному кривит губы. Не насмешливо, это уж точно. Как-то… по-другому.
А она плотоядно улыбается в ответ. Нет, не плотоядно, слишком громко звучит. Она тоже, как и он, хищно улыбается. Будто заигрывает, что ли.
Грейнджер помотала головой, отгоняя все эти мысли и картинки. Какого чёрта она думает обо всём этом, смотрит на них? Простите, конечно, но это… весьма странно.
Сейчас он с ней, обнимается тут в ожидании урока, а ещё дня три назад был около Гриффиндорской башни и, как джентельмен, провожал Парвати Патил до гостиной.
Сейчас она, Парвати, ходит с опущенной головой, а ночью тихонько плачет в подушку.
Сейчас он, получив от неё это, переключился на другую.
Ублюдок. Чёртов бабник.
Лаванда, конечно, хотела устроить взбучку этому придурку, но Парвати разумно её отговорила. А Гермиона, видя, как Браун успокаивает плачущую девушку, лишь думала о том, что оказалась в очередной раз права. И, конечно же, ей было её жаль.
«Ну, Парвати? Он оказался хорошим, да?»
Грейнджер фыркнула. Вообще, если честно, вела Гермиона себя так, будто она — злая старушка, помотанная жизнью. На всё фыркала, закатывала глаза и противно ухмылялась. Будто жизнь её чем-то не устраивала, хотя ей было только семнадцать.
Внезапно позади неё послышалось деликатное покашливание, а после:
— Гермиона?
Девушка дрогнула. Повернулась к человеку, убрала с глаз занавесу волос.
Более-менее дружелюбно улыбнулась.
— Да, Волкер? Ты что-то хотел?
Оулсапп переступил с ноги на ногу и как-то неуверенно взлохматил русые волосы. Поднял проницательный взгляд на неё и неловко улыбнулся.
— Ты не видела Парвати? Я её сегодня вообще не видел, а мне надо увидеть её… кхм… для кое-чего. Ты ведь живёшь вместе с ней? Вот я и решил, собственно, — он виновато улыбнулся. Засунул руки в карманы брюк и слегка ссутулился. — Я уже спрашивал Лаванду, а она проигнорировала. Лишь сказала, что Парвати сейчас никого видеть не хочет, — он нахмурился, смотря себе под ноги. — Думал, может, ты скажешь, что случилось с ней. С Парвати.
Грейнджер судорожно выдохнула, сжав учебник в руках.
Повезло Патил. У неё есть тот человек, который замечает её отсутствие.
Но даже не в этом суть, чёрт возьми. Что сказать этому парню, который так жаждет получить ответ? Сказать, что Парвати сидит в комнате, наплевав на уроки, и грустит, изредка плача и проклиная парня, который так хладнокровно забрал её невинность?
Гермиона неуверенно посмотрела на Оулсаппа, изучая его лицо. Он неровно дышал — может, оттого, что заговорил с ней, с девушкой, ведь он, в принципе, вовсе не «мачо» и не общается с представительницами прекрасного пола так часто, как некоторые; , а может, из-за того, что просто очень сильно хочет получить ответ, кто знает, — кожа скул чуть покраснела, а сам он кусал щеку изнутри, тоже изучая Грейнджер взглядом. Чуть заинтересованным. Лишь чуть-чуть.
— Ох, Волкер, — думай, чёрт, думай, — она… у неё… что-то вроде меланхолии, знаешь.
Оулсапп нахмурился. Но через пару секунд удивленно взглянул на Гермиону, будто бы о чём-то догодавшись.
— У неё что… эти дни? — он, кажется, смутился. Его скулы немедленно начали розоветь.
Гриффиндорка активно закивала, не найдя более подходящего варианта.
— Да, да. Оттого и настроение ни к чёрту.
— Ну, тогда ладно. Спасибо большое, Гермиона Грейнджер. — парень улыбнулся. Красиво, широко. Он нечасто улыбался, а ей — пожалуйста. Это было чертовски мило.
— Да не за что, Волкер Оулсапп, не за что.
Он, кивнув, сжал её плечо своими длинными пальцами в знак благодарности. Грейнджер заметила, как смущенно вспыхнули при этом его глаза.
Девушка поправила волосы и повернулась обратно. И, как ни странно, наткнулась на прямой взгляд ублюдка-Поттера. Она всё ещё улыбалась на тот момент.
Он смотрел как-то… неописуемо. Прямо, по-наглому прямо. С изучающим прищуром. Его некрасивые губы были отчего-то слегка скривлены, а рука на талии Гринграсс — напряжена.
Гермиона прищурилась, пытаясь понять, какого чёрта Поттер уставился на неё. Она прижала книгу к груди и так же посмотрела на него. Прямо. С вызовом.
Она подняла бровь ввысь и задрала подбородок.
«Чего же ты уставился на меня?»
«Какого хера, Грейнджер?»
Он опустил взгляд, пробегаясь им по её уверенной позе. Поднял опять, отмечая её поджатые губы. Из-за этого жеста у неё появились две неглубокие ямочки на лице.
«Уродка».
Чуть приподняв верхнюю губу и скривившись, будто в отвращении, Гарри Поттер отвернулся от девушки, снова обратив свой взор на Дафну Гринграсс. Снова ухмыльнувшись.
Заставив Грейнджер удовлетворительно хмыкнуть.
«Слабак».
***
И снова этот взгляд. Ох, ну конечно, потерять личный источник знаний — это печально.
Рон Уизли, хотя они и не были прямо-таки лучшими друзьями, печалился их ссоре. Нет, не их ссоре, а их последствиям. Ходил хмурый и какой-то задумчивый. Бросал какие-то тяжёлые взгляды на Гермиону. Это бесило. Сильно.
Хоть она и знала, что всё дело было в том, что ему просто не у кого было спрашивать домашнее задание, но… всё-таки. Какая-то надежда заселялась у Грейнджер в груди. Что у неё есть какой-никакой, но друг. Хотя бы знакомый, которому не наплевать на их ссору.
После урока Лаванда даже не выдержала. Она, чмокнув Уизли в щеку и сказав, что догонит его, подождала, пока он уйдёт, и подошла к Гермионе, собирающей сумку.
— Что-то не так?
— Не глупи, Грейнджер, — Браун сложила руки на груди и прищурила василькового цвета глаза. — Не строй из себя недотрогу, ладно? Хватит прикидываться обиженной.
Гермиона еле сдержалась, чтобы не закатить глаза. Она выпрямилась, наплевав на сумку, у которой даже замок заел от огромного количества учебников в ней. Нагло посмотрела Лаванде в лицо, прикусила край верхней губы.
— Дай-ка подумать… — приложила палец к подбородку и задумчиво посмотрела в сторону. — Гм… нет.
Браун сильнее прищурила глаза.
— Да брось, Грейнджер. Ему плохо без тебя.
На миг лицо Гермионы лишилось всякого безразличия. Стало удивленным. Но лишь на миг.
— Ведь кто, кроме тебя, помогает ему с домашним? Он начал получать из-за тебя плохие оценки, — ох, ну конечно. Стоп. Она сказала…
— Из-за меня?
— А из-за кого же ещё, Грейнджер?
«Дрянь. Прости, конечно, но ты дрянь».
Гермиона облокотилась пятой точкой о парту позади. Вся эта ситуация её явно смешила.
Ухмылка на сухих губах, и теперь руки сложены на груди.
— Нет моей вины в том, что он тупой.
Ого. Мисс Грейнджер, смелый ход.
В принципе, она не считала его прямо-таки тупым. Скорее… глуповатым, что ли. Но иногда он выдавал даже умные идеи и мысли. Вот что странно.
Браун будто бы поперхнулась воздухом. Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Сжала кулаки.
— Рон вовсе не тупой, Грейнджер.
— Ой, да ладно? Не скажешь по его оценкам.
— Плевать с Астрономической башни на оценки! Ум не заключается в школьных знаниях.
— Я бы так не сказала.
— Знания по школьной программе не так важны. Куда важнее то, что человек получает от жизни.
Грейнджер еле сдержала порыв захохотать в голос. Нет, серьёзно.
— Ты сейчас всерьёз, Браун? — издала смешок она. — Какие же знания от жизни получил Рон за свои шестнадцать лет? Он ещё и жизни-то настоящей не видывал.
Лаванда, бросив теребить свою русоволосую косу, возмущенно насупилась. Казалось, ещё чуть-чуть, и она обессиленно топнет ногой.
— Всё, я поняла, Грейнджер. Просто ты слишком глупа, чтобы понять, что я пытаюсь до тебя донести.
Грейнджер отошла от парты. Медленно подошла к гриффиндорке и ощутила чересчур пряный и резкий запах лаванды. От Лаванды пахнет лавандой. Вот же ирония.
Гермиона положила руку ей на плечо и, скривившись, негромко произнесла:
— Это ты слишком глупа, чтобы понять, что ты сама несёшь несусветную чушь.
Лаванда фыркнула, с презрением выбросив костлявую ладонь со своего плеча.
— Противно иметь с тобой дело, Грейнджер.
— Взаимно, Браун. И, пожалуйста, смени духи, — поморщилась. — Аромат отвратительный, честно говоря.
Русоволосая шумно выдохнула через нос. Гневно насупилась, будто хотела сказать что-то пылкое и яростное, но огонь в её глазах уменьшился. Она словно поняла что-то для себя.
— А знаешь что, Грейнджер? Мне откровенно плевать. Плевать на твоё мнение о моих духах, обо мне, о Роне!.. Честно? Плевать. Ведь есть мысль, всего одна единственная мысль, которая меня успокаивает. Знаешь, какая? Мысль о том, что ты совершенно. никому. здесь. не нужна. Нет никому дело до тебя, поверь. У тебя нет друзей, подруг, знакомых. Мерлин, единственное, что у тебя есть здесь, — это враги, которых ты сама же себе и заводишь. С таким гнусным, гнилым характером?.. Откуда в тебе столько гнева? Почему? А то того, что ты до краев полна горя. Ты несчастна. Я понимаю. Но тебе нужно менять, потому что такими темпами ты и дальше не будешь значить ничего для людей, — Лаванда покачала головой. Посмотрела на неё так, будто жалела. — Ты омерзительна.
Браун схватила сумку с парты и, оставив после себя резкий запах, быстро покинула кабинет широкими шагами.
Оставив позади себя Грейнджер.
У которой в уголках глаз начали собираться слёзы.
***
Ох, она не плакала. Слышите? Ни в коем случае нет. Точно.
Лишь пара прозрачных слезинок скатилась по её щекам, оставив после себя дорожки. Она тут же с остервенением их вытерла и начала бегать взглядом по многочисленным полкам с различными книгами, по предметам на учительском столу. Так, личный черновик, рядом с ним чернильница, а вблизи стопка чистых пергаментов, которые…
Боже. Кого она пытается обмануть?
Девушка обессиленно плюхнулась на парту позади неё и устремила взгляд в сторону, чувствуя, как жгучие слова Браун пульсируют в висках, отдаваясь эхом.
В принципе, Грейнджер всё это прекрасно знала. Прекрасно знала, прекрасно понимала. Но вот когда ей сказала это в лицо… это было… по-другому.
Она ведь действительно здесь никому не нужна. У неё нет друзей.
Но она… она не несчастна.
Грейнджер сморщилась от досады. Сжала пальцами стол.
Она нормальная, слышите? С ней всё хорошо. Она счастливая!
Девушка спрыгнула с парты, схватила тяжёлую сумку и пошла к выходу из класса.
«Плевать на Браун и на её мнение. Абсолютно и высоко плевать».
Самообман.
Чувствуя, как всё снова начало плыть перед глазами. Чувствуя унижение, которое прожигает кончики пальцев.
Она прошла порог и столкнулась с бледно-зелёными глазами. Удивлёнными. Расширившимися. Тёмные брови полетели ввысь, а тонкие губы приоткрылись.
И почему сейчас? И почему именно он?
Грейнджер заскрипела зубами и скривила губы.
— Какого грёбанного чёрта, Поттер?! — и удар книгой приходится прямо ему в плечо. — Почему ты всегда так не вовремя появляешься, а?! — она снова его ударила, на этот раз сильнее, вложив в это действие всю свою злость: и на Браун, и на Уизли, и на него самого. — Я ненавижу вас всех, ты меня слышишь?! Ты, чёртов мудак…
— Успокойся! — заорал он, схватив её запястье и забрав книгу из рук этой девчонки. — Что за блядство?! Я пришёл за учебником, который забыл, ты, психичка!
Она замолчала. Замерла. Подняла на Поттера свой взгляд. Этот взгляд, он был… таким, будто она только сейчас его заметила. Таким, будто он сказал что-то, что она уж никак не рассчитывала от него услышать. Таким, будто он сделал что-то непозволительное, что-то не в его манерах.
Например, схватил за руку. Он никогда не любил к ней прикасаться.
— Ты что разоралась?
Уже спокойнее. Чуть хладнокровнее.
Он отпустил её запястье. Тонкое грейнджеровское запястье, вокруг которого он мог обмотать свою ладонь дважды, наверное.
Он взглянул на неё. Глубоко и внимательно. Заметил, что у неё блестят глаза, а на ресницах, длинных и чёрных от туши, которую она только недавно начала использовать, сверкают капли слёз.
Поттер громко выдохнул.
— Плакала?
Ох, ты серьёзно? Ты же прекрасно видишь, что да. Не веди себя как мудак, парень.
Как ни странно, он просто не знал, что можно сказать в такой ситуации.
— Не твоё дело, Поттер, — прошипела она. О, вот и вернулась прежняя Грейнджер.
Слизеринец возвёл глаза к небу. Ничего оригинального. Типичный ответ, который можно от неё услышать.
— Ладно.
Честно? Ему плевать на её проблемы.
— Тогда отойди с прохода, и я просто заберу эту блядскую книгу.
Гермиона резко подняла на него взгляд и судорожно выдохнула. Точно. Она и забыла.
Выхватив свою книгу из рук Поттера, она вновь посмотрела ему в глаза, сузив свои собственные. Сделала пару шагов и…
— Острожнее, чёрт возьми. Грейнджер, ты неловка ровно так же, как и кобыла на льду.
…споткнулась о его обувь. Чуть было не упала перед ним, припав лицом к полу, но ловкие руки — не зря, однако, он играет за ловца в Слизеринской сборной — быстро схватили её за талию и слегка прижали спиной к… груди. Да, чёрт, к поттеровской груди.
Гермиона задержала дыхание, почувствовав, как начали пылать кончики её ушей.
Она резво отошла от него, поправила сумку на плече, прижала книгу к груди поплотнее и быстрыми шагами начала уходить.
Ой, ну конечно. Он стопроцентно ухмылялся ей вслед. Держу пари.
Она оттянула верхнюю губу и внезапно широко усмехнулась.
«Эй, Поттер. Слышишь? Ты всё-таки спас мою магглорождённую задницу от падения».
Вот же ирония.
