О поездах и значительных переменах Всё было не так.
Восторженный смех и звонкие голоса не разлетались по платформе 9 и 3/4, как некогда прежде, и даже призывный гудок поезда не вызывал того щемящего чувства в животе, которое возникает, когда предвкушаешь что-то, чего так давно ждал.
Хотя, пожалуй, здесь я солгала. Чувство было. Тяжёлое, вязкое, душащее. Что это, страх? Страх, так и есть. Словно мы в очередной раз возвращались не в родные стены замка, а шли на казнь. Словно ничего хорошего не ждало нас... там. Словно эти полгода не изменили ровным счётом ничего.
С самого начала всё было не так.
– Гермиона, так и должно быть. – Рон легко коснулся моего плеча, и я, вздрогнув, медленно обернулась. – Никто не хочет привлекать внимание, и, Мерлин, они ещё так... смотрят. – Стоило словам прозвучать, как взгляды, до последней секунды нисколько не напрягавшие, вдруг начали яростно жечь спину, словно солнце в пустыне. И я поёжилась, мгновенно стушевавшись.
– Гарри?.. – Это всё, на что я была способна. Гарри, наш лучший друг, наш якорь и наш проводник – всегда, что бы ни случилось. Насколько мне было известно, он не собирался возвращаться в школу после каникул, отнекивался до последнего, но Джин, рыжий ураган, нашла тысячу и один аргумент, чтобы его переубедить.
– Придёт, – отозвался Рон, и я вдруг обратила внимание на его пристальный взгляд, буравящий меня вот уже добрых десять минут. Мерлин, неужели я действительно веду себя странно?.. – Не переживай, – добавил он, так и не дождавшись ответа.
"Не переживай". И правда, чего это я? В конце концов, это всё ещё Хогвартс. Наш Хогвартс.
– Просто... – Я неуверенно пожала плечами и зашла в вагон. Рон семенил следом, прислушиваясь к каждому моему слову. – Просто я надеялась, что эти полгода вернут наши жизни в прежнее русло... или в его подобие хотя бы.
– Да, я то... – Рон вдруг резко замолчал, и я повернулась, чтобы посмотреть на предмет его внезапного внимания. Проследив за взглядом Уизли, я уткнулась в удаляющуюся спину Малфоя и вздрогнула, будто от удара током в тысячу вольт. Потому что...
– Я поверить не могу, что ему разрешили закончить обучение, – процедил Рон, возвращая меня к реальности. – До сих пор, слышишь? Гермиона? – Голос звучал встревоженно. – Ты такая бледная, всё нормально?
Нет.
– Всё хорошо, – ровно отозвалась я, наконец, вдохнув. Но стоило лишь отвернуться, как я тут же столкнулась взглядом с пепельными глазами, пристально вглядывающимися в самую душу. – Разрешили – значит, заслужил, вероятно, да и...
– Тут свободно.
Рон резко свернул в купе, и я молча последовала за ним, тревожно кусая губы. Взгляд растерянно пробегал по шерстяному свитеру, теряясь в узлах и сплетениях толстых ниток. Нет, у моих мыслей узор куда более сложный и запутанный, точно. Гриффиндорец опустился на сиденье и кивнул на место напротив, буквально лишая меня права выбора. Я села, всё так же нервно закусывая губу, и прищурилась, изображая глубочайшую отстранённость. Впрочем, изображала ли?..
– Ты... Что с тобой? – Рон положил руки на стол и подался вперёд, внимательно вглядываясь в моё лицо. Мерлин, да я почти материально ощутила, как краснеют, а затем бледнеют щёки! Слишком близко – не спрячешься. Словно полёвка в степи, а прямо над ней, в небесной вышине, уже нетерпеливо кружит коршун...
"Проклятье, Гермиона, что с тобой, в самом деле?! Это всего лишь Рон."
– О чём ты? – Попыталась спокойно.
– Ты знаешь, о чём. – Друг непреклонно нахмурился, чему-то нехорошо усмехаясь. – С той самой ночи накануне бала ты сама не своя. Думаешь, мы не видим? – Я уже открыла рот, отчаянно мотая головой, но Рон безжалостно продолжал, не давая мне возможности вставить хоть слово. – Ты всё ещё злишься. На нас с Гарри за ту дурацкую перепалку, да? – Он с досадой втянул носом воздух, наконец отрывая от меня взгляд, но всё, на что я сейчас оказалась способна, так это:
– Ох... Я?..
– Брось, Гермиона! – Рон повернулся так резко, что я невольно вздрогнула. – Ну поорали, с кем не бывает! Да мы не ссорились даже. То есть, чёрт, из-за Малфоя?!..
– Рон...
– К дементорам Малфоя! – процедил он, сверкнув глазами. Сейчас они как никогда напоминали грозовое небо. – Что б я из-за него с лучшими друзьями ругался?! Ещё чего, блин, захотел!
– Я знаю...
– Знаешь, конечно... – процедил он, мотнув головой. – Знаешь и злишься...
– Я не...
– Эй, простите, у вас тут не занято? – Дверь распахнулась, и Джинни миниатюрным рыжим торнадо влетела в купе, не считая нужным дожидаться ответа. За ней бесшумно вошёл Гарри, смерив нас отстранённым тяжёлым взглядом.
Слушая щебетание младшей Уизли, я едва подавила вздох. Гарри, Гарри, Гарри... вечно он в своих собственным мрачных мыслях, и чёрт разберёт, что там вообще творится, в этой лохматой поттеровской голове. Ему не до меня, определённо, но Рон... Я осторожно вскинула голову и вновь – проклятье! – наткнулась на немигающий взгляд серых глаз. Тоже серые. Только вот те глаза смотрели на меня совсем не так.
То есть... совсем не так.
Рон знает. Или узнает, какая разница?.. И вот тогда посмотрим, будет ли он так же придерживаться позиции не ссориться с друзьями из-за Малфоя... Конфликт неизбежен, а я до сих пор не придумала, что сказать. Как сказать. Впрочем, стоило ли говорить хоть что-то?.. Танец на Астрономической башне, пф... Чего только не случается в этом спятившем послевоенном мире, в самом деле, верно? Он нам больше не враг, правда?.. Такая ерунда не стоила их внимания. Да и Гарри тревожить лишний раз совсем не хотелось.
– ...мы пошли посмотреть, а он меня спрашивает: "Мисс, у вас есть билет?" Я отвечаю: "Сэр, мы только пройдём мимо, честное слово." Но он всё равно не пустил, даже полицию хотел вызвать! Нет, вы представляете? Мы что, по магловским меркам похожи на нарушителей?..
– Я выйду ненадолго, ладно? – Встала и направилась к двери, изо всех сил стараясь не обращать внимания на повисшую тишину. Готова поклясться чем угодно – Рон сверлит мою спину таким пристальным взглядом, что вот-вот подожжёт. Он... слишком уж обо мне переживает, наверное. Иногда действительно чересчур.
Я выскочила в коридор быстрее, чем кто-то из них опомнился и успел вставить хоть слово. Ветер из открытого окна приятно холодил вспыхнувшие щёки, и... да к чёрту "и", я чувствовала себя открытой книгой под этими взглядами! Никогда не думала, что мне и вправду однажды захочется научиться прятать эмоции.
– Скучаешь в одиночестве, Грейнджер?
Я резко развернулась, чувствуя предательский румянец до корней волос, но передо мной ледяным изваянием застыла всего-навсего слизеринская староста.
– Дафна, – вздохнула я подчёркнуто вежливо. И плевать, что она снова делает вид, будто не помнит моего имени. Война закончена, и делить нам больше нечего. Или, ах, простите, я же всё ещё грязнокровка! Спокойная улыбка застыла на губах, точно приклеенная на дешёвый клей. Того и гляди отвалится.
Гринграсс откинула назад прямые светлые волосы и вскинула бровь, глядя на меня со странным и даже подозрительным любопытством. Честное слово, меня всегда жутко раздражала эта слизеринская манерность: им сейчас всем, держу пари, приходилось несладко, но гордость…
– Неплохой вышел бал, а, Грейнджер? – спросила она, не отрывая странного взгляда от моего лица. Чертовски умна, дьявольски красива, аристократически высокомерна, ещё и наблюдательная, с досадой заключила я. Гринграсс нечасто выступала на собраниях старост, ей достаточно было лишь присутствовать, чтобы её заметили, но это не значило, что ей нечего было сказать.
– Какая работа, такой и бал, – сухо отозвалась я. Не то чтобы мне было неприятно с ней говорить, просто...
Чёрт, ну не было меня на этом самом вышеупомянутом балу, потому-то я, к счастью или к сожалению, не располагала информацией о том «какой неплохой вышел бал»! Да я до сих пор бессовестно врала друзьям, что простыла на одной из тренировок Джинни и потому не пошла. Врать пришлось лишь частично – горло итак чертовски саднило. Кашляла скорее для убедительности – поначалу, обмотала шарфом горло и даже сделала вид, что отправилась в больничное крыло, а сама по пути свернула в библиотеку. А всё почему? Потому что нельзя быть такой идиоткой. Танцевать со слизеринцем в слизеринской мантии в жуткий мороз на продуваемой всеми ветрами башне, это еще додуматься надо было! Я должна была сидеть в своей-собственной гостиной или закрыться в комнате или… или ещё что-нибудь! Так должна была поступить заучка Грейнджер, а, Малфой?..
А в ответ – штормящий океан в пасмурно-серых глазах. А в ответ – ледяное молчание, за которым стоит почти суеверный страх, а затем тихое, недоверчивое, словно он и сам-то едва осознавал, что говорил…
Потанцуй со мной.
– Заходи к нам, если совсем скиснешь, Грейнджер. Мы не кусаемся.
Всё это время Дафна всматривалась в моё лицо так пристально, будто читала книгу с запутанным сюжетом, и я невольно вздрогнула, внезапно смутившись. Как раз сюжет-то, пожалуй, прост до невозможного и одновременно непонятен до глубины души. Для моей души, разумеется.
Дафна ушла так же внезапно, как появилась, пробормотав что-то вроде «увидимся на собрании, Грейнджер». Вот только она ещё не знала, что «Грейнджер» теперь никакая не староста школы, что Рон благородно предложил мне взять отпуск хотя бы на месяц, не говоря уже о семестре. Я упиралась, конечно, но поверьте, этот с виду совершенно несерьёзный человек может быть крайне настойчивым. И, возможно, он даже был прав.
Я вернулась в купе. Молча. И взгляды, тёмные и настороженные, такие же, как у Дафны Гринграсс всего несколько мгновений назад, проводили меня до моего места. Молча. Даже болтушка Джинни замерла, сжав губы в прямую линию. Я сидела совершенно спокойно целых пятнадцать минут. Честно.
Мы не кусаемся.
Странно, никогда не думала, что вообще могу подумать такое, но… всё лучше, чем так. Я ненавидела тишину, особенно, если эта тишина была оглушительнее любого крика. Словно друзья как-то разом начали сомневаться, что я – Гермиона Грейнджер. Будто я могла стать совсем чужой за какие-то несколько дней.
Может быть, это случилось раньше, думала я, медленно поднимаясь и выходя из купе. Глаза жгло, а горло сдавило так, будто кто-то накинул сзади верёвку. Может быть, всё изменилось, когда я солгала, что поеду к родителям, потому что так и не смогла определить их местонахождение после войны. Может быть, это случилось, когда Гарри резко заявил, что слизеринцам в школе не место. После всего. Когда Рон, борясь с самим с собой, предположил, что они изменились. Могли измениться. А Гарри... вдруг схватил меня за руку и показал ему шрам на внутренней стороне моей руки. А, может быть, в тот самый момент, когда я вскинула голову, когда ветер отнёс в сторону волосы, и я совершенно неожиданно рухнула в омут безумных серебристых глаз, на дне которых уж точно плескались черти.
Потанцуй со мной.
За стуком, неожиданно решительным, последовал незамедлительный ответ. Дверь отъехала, и я замерла на пороге, когда на меня мгновенно обратились четыре пары одинаково-стеклянных светлых глаз. На долю секунды стало жутко, а затем…
– Грейнджер… – пропела Пэнси Паркинсон, тряхнув длинным чёрным хвостом. Льдистые глаза смерили меня оценивающим взглядом. – А я уж было подумала, что Даф привирает о степени твоего отчаяния.
Брови медленно поползли вверх.
– Что скажешь, Грейнджер? – тут же встрял Блейз Забини, растягивая губы в кривой белозубой улыбке. – Правдивы слухи или же всё вокруг нас – лишь сущие клевета и ложь?
Я открыла было рот, как вдруг кто-то налетел на меня сзади, и мне не оставалось ничего, кроме как пройти дальше. Убегать уже глупо. Я вскинула голову, чтобы взглянуть на вошедшего и… едва не подавилась воздухом от неожиданности. Впрочем, это было глупо вдвойне. Кого же еще стоило ожидать в слизеринском купе, Грейнджер? И где были твои извилины, считающиеся достоянием всего факультета? Видно, всё же преувеличивают.
– Гре-ейнджер. – И вот он вновь произносит мою фамилию так, будто это ругательство. И вот он вновь мерзко растягивает слова и смотрит на меня так… так, как по сути должны были смотреть все они, верно? И вот он вновь кривит тонкие губы в ухмылке, словно не он неделю назад накинул свою мантию мне на плечи, а потом вдруг соизволил пригласить на танец.
Вся наша жизнь – танец снежинок, подумала я, отворачиваясь. В какую сторону понесёт ветер – в ту и летим, и тут ничего не поделаешь.
И уже намного позже я подумала, что Малфой не был бы Малфоем, если бы не считал иначе...
