Одним декабрьским вечером...
Это был тёмный и долгий декабрь,
Я помню, с крыш летел снег,
Белый снег...
Coldplay – Violet Hill
Он стоял, глядя вниз с высоты Астрономической башни, и почему-то ему казалось, что время в очередной раз замерло, предлагая пару секунд на раздумья. Он стоял, глядя вниз с застывшей усмешкой на тонких губах, а вокруг него падающий снег самозабвенно танцевал свой старый рождественский танец. Зимняя идиллия то умиротворяла, то начинала дико раздражать: вероятно, поэтому он уходил и вновь возвращался в мансарду вот уже в третий раз.
Снег падал, кружась, а белое покрывало далеко внизу искрилось во тьме. Неужто и там волшебство постаралось?.. Тонкие губы, до того неподвижные, вдруг дёрнулись, но Драко мгновенно взял себя в руки. К дьяволу волшебство! К чёрту магию! Какой в ней толк, если даже она не в силах помочь, когда так нужна помощь?!
Ярость, задремавшая было в тепле, вдруг вновь заинтересованно вскинула голову, и Малфой с досадой ударил кулаком по заснеженному парапету. Проклятье! С силой зажмурившись, он в очередной раз увидел голубые глаза матери, отчаянные и искренние. Мать сказала, он должен уехать. Только зачем она отослала его на самом деле? Чтобы дать шанс на нормальную жизнь? Или чтобы он не напоминал ей отца? Наверное, стоило рассказать ей правду. Впрочем, эту мысль Драко тут же отослал куда подальше.
Мысли, жёсткие и колючие, в тысячный раз проносились в сознании, и казалось, голова вот-вот лопнет. Война закончилась. Всё позади. Позади ли?.. Груз на его плечах не стал легче ни на грамм – еще немного, и вовсе придавит своей непомерной тяжестью. Глупо было возвращаться в школу. Глупо было рассчитывать, что что-то вдруг поменяется, словно по взмаху волшебной палочки. К чёрту палочку! К чёрту, к чёрту, к чёрту!
А снег всё падал, кружась. Сверкающий, умиротворённый…
Дверь за его спиной вдруг распахнулась, и Драко вновь выругался, понимая, что напрочь забыл запереть ее на заклинание. Кого там несёт нелёгкая?..
Разворачиваясь, слизеринец уже открыл рот, чтобы послать незваного гостя ко всем чертям, и его взгляд вдруг наткнулся на…
– Грейнджер?!
Вопрос или утверждение – он и сам не разобрался в собственной интонации. Проклятая гриффиндорка резко вскинула голову на голос, словно до этого момента и вовсе его не видела. А ведь какая внимательная на своих любимых уроках, к любой мелочи придираться готова!..
– М-малфой? – А в голосе столько искреннего изумления, словно Малфоя в школе и не было вовсе. Правильно, Грейнджер, просто чертовски верно! Его действительно не должно было здесь быть. – Что ты здесь делаешь?..
– Какого черта ты здесь забыла?!
Вопросы прозвучали в унисон, сталкиваясь в морозном воздухе, и Драко передернул плечами, резко отворачиваясь и выдыхая через нос.
– Это не твоё дело.
– Мои дела тебя тем более не касаются.
Повисла тишина, и Малфой, подождав несколько секунд, раздраженно повернул голову. Просто, чтобы убедиться, что она убралась из его убежища. Но нет же, грязнокровка все еще стояла у чёртовой двери. Только сейчас слизеринец неожиданно обратил внимание на покрасневшие глаза и искусанные губы. Да она даже без мантии сюда притащилась, словно и впрямь от кого-то бежала. А как же значок старосты, предмет гордости и уважения? Малфой пренебрежительно хмыкнул, покачав головой.
– Дверь закрой.
Грейнджер неожиданно безропотно захлопнула дверь и бросила на него вопросительный взгляд. Со странным мстительным удовольствием Малфой наблюдал за мурашками, бегущими по ее рукам – должно быть, в футболке всё же холодно, а?..
– А где же Уизли, Грейнджер? – насмешливо произнес слизеринец, наконец, разворачиваясь полностью. Загнанный вид и глаза на мокром месте неожиданно разожгли в нем подозрительно неправильный интерес. Странно, что она здесь одна, без своего Золотого Мальчика и рыжего идиота, который все полгода не отходил от неё ни на шаг. – У геройского трио, наконец, не всё гладко?
Грейнджер бросила на него странный изучающий взгляд и неожиданно улыбнулась. Резкая перемена обескуражила слизеринского принца настолько, что Малфой вдруг снял с себя мантию и протянул её замерзающей грязнокровке. Конечно же, она слишком гордая, чтобы на его глазах призвать свою, уж лучше и впрямь замёрзнуть. Губы вновь тронула усмешка: вот они, перемены. И оставалось только надеяться, что внутренний голос, голос его отца или же отца его отца, или чёрт знает, чей ещё, оставит без внимания этот сомнительный жест.
– Малфой…
– Что «Малфой»? – передразнил он раздражённо. – Надевай, если, конечно, заболеть под Рождество не было истинной целью твоего прихода. – Драко прищурился, и от ледяного спокойствия, прозвучавшего в голосе, по его собственной спине пробежал холодок. Грейнджер пожала плечами и покорно накинула на себя мантию.
– Спасибо, Малфой. Я... – Она вдруг замолчала, склонив голову набок.
– Чувствуешь слизеринский дух? – не удержался Драко, внимательно наблюдая за ее реакцией. И Грейнджер вдруг как-то придушенно хмыкнула, растягивая губы в улыбке.
– Заткнись, – беззлобно огрызнулась она, проходя вперед и останавливаясь у бордюра, где все еще стоял слизеринец. – Почему ты не на репетиции? – вдруг спросила она, медленно поворачивая голову. – Бал уже завтра.
Декабрьский мороз действовал на нее отрезвляюще, и на бледных щеках постепенно появлялся здоровый румянец. Драко прищурился, разглядывая тёмные вкрапления в карих глазах. Или это свет от факелов бросает причудливые тени?..
– Я могу задать тебе тот же вопрос, Грейнджер, – отозвался Малфой, привычно растягивая слова. – Уж ты-то, наверное, обожаешь балы, верно? Там всё такое старинное и официальное, как ты любишь.
Слизеринец всерьёз ждал ее ярости в ответ на собственную иронию, но Грейнджер вдруг отвернулась и… расхохоталась. Малфой вскинул бровь, не зная, разозлиться ему или…
Уголки губ предательски дёрнулись.
– Я сказал что-то смешное, Грейнджер?! – процедил он, не выдержав.
Гриффиндорка вскинула голову, и в её смеющихся глазах в свете факелов медленно плавилась карамель.
– Я ненавижу танцевать, Малфой, – выпалила она, мотая головой так, что каштановые волосы мгновенно разметались по плечам. – Это тебе, должно быть, часто приходилось бывать на подобных… – Она запнулась, но пристальный взгляд дождливо-серых глаз вынуждал её продолжать, – …мероприятиях.
– Ну, разумеется…
– Я не права?
Малфой отвернулся, раздражённо поправляя воротник свитера, и услышал, как фыркнула за его спиной чёртова гриффиндорка. Не права она, как же. Драко прикрыл глаза, прислушиваясь к завыванию ветра где-то в Запретной лесу, и вдруг… ничего.
Малфой недоверчиво открыл глаза, бросил быстрый взгляд на молча наблюдающую за ним Грейнджер и вновь отвернулся, зажмурившись. Ничего нет!
Не было тяжёлого взгляда голубых глаз, преследовавшего его всё это время. Словно мать действительно следила за тем, чтобы сын ни в коем случае не вернулся домой. Не ворвался в её оглушительно тихий мирок со своим пасмурным взглядом. Взглядом отца.
– Малфой… ты в порядке? – Вопрос звучит почти робко, и в первую секунду Драко захотелось немедленно прогнать девчонку из его башни. Дьявол, это его убежище! Место, которое все полгода служило тайником для его злости и отчаяния. И сегодня, в этот проклятый декабрьский вечер, она вот так просто ввалилась в его тайное место и… что она сделала с ним сейчас или секунду назад?.. Отвлекла? Как?
– Малфой?.. – Краем глаза Драко уловил движение в сторону двери, и слова сорвались с языка прежде, чем он успел хотя бы подумать о том, что говорит.
– Потанцуй со мной.
Молчание длинною в вечность.
– Малфой, я же сказала…
Драко с досадой отмахнулся.
– Просто. Потанцуй. Со мной, – раздельно произнес он, вскидывая на Грейнджер странный взгляд. Должно быть, он казался ей полнейшим психом, но... какая разница?!
На миг Гермиона замерла, а затем вдруг вытащила из кармана волшебную палочку. Драко был уверен, что сейчас схлопочет от гриффиндорской заучки
Конфундус и уже мысленно приготовился посмеяться над собственным идиотизмом, как вдруг…
Где-то над его головой, а может, со всех сторон сразу зазвучала тихая музыка вальса. Грейнджер пожала плечами и спрятала палочку, вскидывая голову и глядя на Малфоя с поистине грейнджеровским превосходством.
– Ты же не собирался танцевать с девушкой под воображаемую музыку души, правда, Малфой? – произнесла она с легкой усмешкой. С такой же усмешкой он сам пытался задеть её вот ещё несколько минут назад.
Грейнджер шагнула вперед, положив ладони на его плечи, и руки Драко как-то сами собой опустились на ее талию. Шаг, неуверенный и осторожный, словно оба боялись только одного: сделать что-то не так. Словно то, что уже происходило, не было чем-то из ряда вон. Словно в этом безумном мире было ещё множество более странных вещей, чем гриффиндорка и слизеринец, танцующие на Астономической башне. Шаг, ещё шаг, и вот уже не только снежинки кружатся в своём предрождественском танце. Уголки сжатых губ дёрнулись вверх вот уже в который раз за этот вечер, и Драко Малфой наконец позволил себе улыбнуться. Улыбка на собственных губах на миг удивила его, словно улыбаться было так же странно, как пригласить на танец гриффиндорку, волей случая (или судьбы?) оказавшейся на Астрономической башне этим вечером.
One day you’ll meet a stranger
And all the noise is silenced in the room,
You’ll feel that you're close to some mystery
In the moonlight when everything shatters,
You feel as if you’ve known her all your life
The world’s oldest lesson in history…*
Музыка разливалась, неожиданно наполняя Драко тем самым умиротворением, которое недавно так злило его, наблюдавшего за кружащимся снегом. Может, потому, что он не мог так же?.. Потому что хотелось так же забыть обо всем и раствориться в музыке?.. И уже казалось, он слышал песню задолго до того, как Грейнджер вскинула палочку. Казалось, музыка всегда жила внутри тоскливым лейтмотивом, лишь дожидаясь момента. Песня, обычная магловская песня, и неожиданно тёплые ладони гриффиндорской старосты странным образом успокоили его тревогу. И ярость вновь засыпала, согревшись, словно кот у камина. И ярость таяла, дымкой возносясь к тёмному небу, словно пар над водой…
Вот так одним декабрьским вечером подобно метели закружилась эта история.
*Sting – Until
