Глава 1POV Марлин МакКиннон
Едва открыв глаза, он тут же зажмурился от ослепительно яркого света, проникающего в комнату через большое светлое окно. Не надо долго думать о том, кто догадался распахнуть его перед тем, как начать будить его, Сириуса Блэка, человека, который может встать с кровати только тогда, когда сам того захочет. Я улыбнулась своим мыслям и неслышно выдохнула, возведя светящиеся глаза к потолку.
– Ну и олень же ты, Сохатый! – сердито воскликнул Сириус, заметив рядом с собой искренне забавляющегося Джеймса. – Сколько раз повторять тебе, что я имею полное право на сон хотя бы в воскресенье! Да выходной же, твою мать! – Подушка полетела прямо в Поттера. – Так что имей совесть, дай мне поспать!
– Что-то тут не так, Бродяга. Или мне послышалось, что кто-то хотел встать пораньше и выбрать подарок для Марлин… – наигранно обиженно протянул Джеймс, но в глазах плясали ликующие чертики.
Сириус резко вскинул голову и мгновенно соскочил со своей кровати, одновременно умудрившись дать другу подзатыльник. Тот в долгу не остался, и ближайшие десять минут были потрачены на привычную потасовку главных оболтусов Хогвартса. Наверное, люди уже разучились замечать эти тонкости, привыкнув к тому, что и так каждый день мелькает у них перед глазами. Первокурсники или же выпускники, но все они знали, что есть на Гриффиндоре такие Поттер и Блэк, от которых в любой миг можно ожидать чего угодно. Я не торопилась бежать в гостиную или хотя бы прятаться за угол – они не ожидают увидеть меня здесь, да и слишком заняты беготней друг за другом. Как дети.
Я улыбнулась: до того привычны для меня были все выходки этих мальчишек. Наблюдая за их дурачеством, я едва сдерживала смех, но понимала: он выдаст меня с головой, а в таком деле очень важна конспирация. К тому же что-то такое я и ожидала увидеть.
Вчера вечером я специально наложила заклятие пробуждения на час раньше обычного, чтобы не проспать это веселье. Мне было действительно интересно, как Джеймс умудрится поднять Сириуса в такую рань, да еще и в воскресенье, но он смог, а причиной тому была я, и, конечно же, сказать, что мне было приятно, значит, ничего не сказать.
– Мой подарок давно готов, Поттер! – послышался возмущенный голос Сириуса.
Я снова лучезарно улыбнулась, глядя, как лучи утреннего сентябрьского солнца путаются в темных волосах Сириуса, как сверкают его синие глаза, прекрасные, как и всегда, и я вновь подумала о том, что судьба сложилась слишком замечательно, чтобы это было правдой.
Мой день рождения был в августе, вообще-то, но в этом и заключалась наша маленькая традиция. Конец августа олицетворял прощание с родителями и подготовку к поездке в школу, а значит, как следует не развлечешься. Мы придумали это еще на четвертом курсе – если меня не могут поздравить в августе, значит, поздравят ровно через месяц,- в сентябре.
Я до того глубоко погрузилась в свои радостные мысли, что едва не пропустила самую опасную часть миссии: убежать, пока не застукали. И вот в этот самый момент я услышала, как сдвоенные шаги самых главных инициаторов различных шалостей во всей школе направляются прямо к двери, через которую я, прямо скажем, подглядывала, воспользовавшись заклинанием, которому они же меня и научили.
Заклинание позволяло взгляду на непродолжительное время проходить сквозь различные препятствия, что я собственно и задумала еще вчера. В таком деле важна каждая мелочь, иначе ребята могут сделать что-нибудь похожее, только более совершенно. Так часто бывало в случае мародеров, по крайней мере, этих двух оболтусов.
Зажав рот рукой и искренне надеясь, что это поможет мне не рассмеяться, я опрометью кинулась в гостиную Гриффиндора, заняла излюбленный «мародерский» диван перед камином и притворилась приличной ученицей, вытащив учебник по ЗОТИ из сумки. Он тоже был частью моей конспирации, и, разумеется, я не собиралась его читать. Все мои силы уходили на то, чтобы сделать сияющие озорные искорки, так и пляшущие в глазах, чуть менее заметными, а вместо ослепительно-радостной улыбки принять «каменное выражение лица». Бесполезно. Дохлый номер.
Мгновение – и в гостиную ворвались мародеры. Странно, вроде как их должно было быть двое, а в итоге – вот они, все четверо, как всегда и бывало. Я довольно улыбнулась и спряталась за учебником.
– А вы, кто бы мог подумать, самая настоящая мародерка, мисс МакКиннон! – раздался любимый голос, и в следующий миг я почувствовала, как Сириус Блэк приземляется на диван. – Ты достойна уважения, – серьезно добавил он, но его синие глаза весело сверкали.
– Это он тебе говорит, как настоящий мародер, так что можешь смело ему верить, – криво усмехнулся Джеймс, подсаживаясь с другой стороны.
Сдавшись, я отложила в сторону учебник и позволила старательно сдерживаемому смеху вырваться наружу. Сириус быстро притянул меня к себе и поцеловал в лоб, от чего этот день стал еще ярче, а лучи сентябрьского солнца сразу начали тепло пригревать спину.
– И куда же вы собрались в такую рань, да еще и в воскресенье? – лукаво прищурилась я, даже не надеясь на то, что моя элементарная провокация сработает. Кто же надеется перехитрить тех, кто умудрялся избежать наказания у самой МакГонагалл?
– Мерлин мой, ты только посмотри, Бродяга! – присвистнул Джеймс, глядя на меня с театральным изумлением. – А мы-то считали ее вполне прилежной ученицей!
– Кто же утверждал обратное? Она и есть ваша прилежная ученица, – заметил Ремус, глядя на нас с усмешкой. – Жаль, что не настоящих учителей, а?
Все тут же дружно расхохотались, включая Питера, который пока не произнес ни слова. Он вообще был непозволительно скромным и незаметным для такой компании, и отчасти именно поэтому я не раз удивлялась тому, как он в ней оказался. Тихий Хвостик больше слушал, чем говорил, и, на мой взгляд, ужасно боялся нас разочаровать, чем порой совершенно беспардонно пользовались как Джеймс, так и Сириус.
– Тебе не удастся испортить наш сюрприз, – торжественно произнес Бродяга, задумчиво прищурившись. – Даже не думай.
– Что ты, я и не собиралась, – усмехнувшись, я лукаво взглянула на него. – Мне всегда нравились твои сюрпризы, так что я буду ждать с нетерпением.
– Вот и хорошо, радость моя, – в ответ улыбнулся Блэк и, легко поцеловав меня в уголок губ, вскочил с дивана.
Я осталась сидеть, остановив взгляд на кривой улыбке Сириуса, когда Джеймс внезапно произнес:
– Как вы думаете... нет, серьезно, просто интересно... Эванс и на этот раз откажется пойти со мной в Хогсмид?
Ох уж эта старая песня о любви и трагедии Джеймса Поттера в одном куплете! В гостиной воцарилась задумчивая тишина, и я внимательно взглянула на своего друга. Он был так непривычно серьезен, что мне невольно захотелось чем-то его подбодрить. Бедняга, он же со второго курса приглашает нашу старосту то в Хогсмид, то сесть рядом с ним на завтраке, а после отказа на обеде, а после еще одного отказа на ужине... Но Лили Эванс – по-настоящему ответственная и невероятно талантливая ученица – казалась неприступной крепостью, рубежом, который никогда не перешагнуть. Подумать только, ведь она уже который год раз за разом с холодной расчетливостью отказывала Джеймсу, да что там, она сравнивала его с Гигантским Кальмаром, который, конечно же, был многим лучше сорвиголовы Поттера. Только кто разберет, как все обстоит сейчас, верно?
Что ж, я жила с этой девушкой в одной комнате и вообще-то считала, что неплохо ее знаю. Хотя еще я считала, что она меня терпеть не может, но это уже совсем мелочи. Нет, серьезно, меня совершенно не волновали ее косые взгляды, когда я проникала в гостиную после отбоя или когда я на скорую руку переписывала с черновика эссе за десять минут до урока… На самом деле Лили прекрасно знала, что я успею, и не осуждала меня так уж сильно, как казалось внешне. Лили привыкла ко мне.
Возможно, она так же привыкла и к вниманию Джеймса, и, если он вдруг перестанет левитировать ей записки на уроках или, скажем, перестанет говорить это свое: «Эй, Эванс, пойдешь со мной в Хогсмид?» или «Эванс, неужели ты по мне не скучала?» она поймет, как ей было дорого его внимание? Что если…
Не факт, конечно, но все-таки почему нет?
– А игнорировать ее ты не пробовал? – нарушила я молчанье, посмотрев на Поттера с легкой улыбкой, до того озадаченным он выглядел. – То есть, смотри, прогресс есть. Ты перестал ее преследовать – прекрасно. Она растеряется, если уже не растеряна, а потом непременно испугается, что больше тебе не интересна. – Я устремила свой взгляд поверх головы Поттера и намного тише добавила: – Я бы испугалась.
– Все радикальное действенно! – воскликнул Сириус, наверняка не слышавший последней фразы. – Сохатый, черт, наша радость триста раз права! – Бродяга победоносно вскинул голову и торжественно произнес: – Берегись, Лили Эванс, скоро ты выбросишь из головы своего Гигантского Кальмара и вот тогда!..
Все снова расхохотались, глядя, как Блэк изображает бегущую к Джеймсу Лили. Поттер кинулся к Сириусу, и они бы продолжили свою раннюю потасовку, но тут как всегда вмешался Ремус, который всегда был у них самым ответственным и рассудительным, что помогало ему вовремя прекращать их шуточные поединки и вселять в эти не знающие спокойной жизни головы хоть какую-то толику здравого смысла.
– Ну, все, хватит уже! – воскликнул он, словно действительно уже не надеялся в очередной раз сбить с них спесь. – Кажется, у нас было дело, а, Бродяга?
Сириус и Джеймс тут же встали по стойке смирно, от чего я была готова вновь расхохотаться, и в унисон произнесли, глядя на Ремуса с по-военному гордо поднятыми головами:
– Есть, капитан Лунатик! – затем торжественным маршем они зашагали к выходу из гостиной, а Питер и Ремус со вздохом последовали за ними. Уже подойдя к двери, последний произнес что-то вроде: «Вот клоуны!», и я была почти готова с ним согласиться, если бы эти «клоуны» не могли регулярно поднимать всем настроение, чем они фактически и занимались день ото дня.
Взглянув на часы, я поразилась тому, что совсем не хочу спать, а ведь на часах едва семь. Бросив задумчивый взгляд на учебник по ЗОТИ, я тут же отогнала эту безумную мысль и всерьез задумалась, чем бы заняться. Будем надеяться, что мне повезет, и Филч не заметит раннюю пташку, хотя вообще-то сейчас уже утро и правил я не нарушаю.
Остановившись на прогулке, я решительно кивнула и вышла из гостиной, оставив учебник на журнальном столике у дивана и решив забрать его позже. В голову взбрела еще одна безумная мысль, и, стараясь не упустить ее, я помчалась вниз по лестнице, надеясь на элементарное везение, что ступенька не испарится прямо под моей ногой. Как же я не подумала об этом раньше, ведь все так просто!
Оказавшись на первом этаже, я почти бегом бросилась по длинному коридору, но, посмотрев в первое же окно, замерла, пораженная красотой пейзажа, представшего перед моими глазами. Как же красиво! Небо казалось почти прозрачным из-за длинных солнечных лучей, а маленькие и легкие облака белыми барашками проносились по нему, оставляя после себя едва заметные ватные клочки, которые, впрочем, быстро исчезали.
На ярком фоне неба то появлялись, то исчезали темные точки, а две подлетели так близко, что я смогла разглядеть каждое перышко на их крыльях. Совы принесли письма. Я восторженно смотрела на их полет, и уже третья безумная мысль за это странное утро посетила меня: вот было бы здорово тоже летать! Расправить крылья, закрыть глаза и лететь, касаясь легких облаков... В этот момент я отчаянно завидовала Джеймсу, ведь полет – это полностью его стихия. Я знала от Сириуса, да и сама видела, что только там он чувствует себя по-настоящему счастливым и свободным, а теперь, глядя на кружащих по небу сов, поняла – так и есть.
Не то чтобы я никогда раньше не видела, как летают совы, просто сегодня все выглядело иначе. Может, сказывается приближающийся завтрашний вечер, а может, потому что голова была переполнена различными мыслями, которые никогда бы не пришли ко мне днем. Я одна среди спящего замка, и это само по себе как-то по-особенному волновало. Мне семнадцать. Месяц назад я получила право на использование магии вне Хогвартса, а еще через каких-то несколько месяцев мы окончим школу и больше никогда сюда не вернемся.
Что там, за этими надежными каменными стенами? Свобода и взрослая жизнь, или же постепенно разгорающаяся война темного волшебника, помешанного на чистоте крови, Волан-де-Морта и его сторонников с обычными людьми, маглами, такими, как моя семья и семья Лили? Так что же ждет нас через эти несколько месяцев?
Сейчас совершенно не хотелось думать о грустном, поэтому я вернулась к своему первоначальному курсу. Мне стоило невероятных усилий оторвать взгляд от окна и продолжить свой путь, но я смогла. Потому что с каждым шагом моя идея нравилась мне все больше и больше, но все же беспокоила одна мысль: что, если я ошибаюсь? Может быть, для начала нужно посоветоваться с ребятами, а потом уже принимать решение?
«Нет, – я резко отмела все сомнения, стараясь не думать о том, что будет, если мародеры не оценят идею. – Все будет хорошо, так вперед, храбрая гриффиндорка!» – я улыбнулась своим мыслей и, не давая себе времени для сомнений, решительно направилась к тяжелой двери, которая была уже совсем близко.
Библиотека встретила меня привычной сосредоточенной тишиной, что было совсем не удивительно. Бытует мнение, что мародеры редко появляются в библиотеке, так как это вредит их имиджу, но это неправда. Изобретательность берется из знаний, а знания приходится где-то получать, верно?
– Доброе утро! – Я растянула губы в улыбке, и мадам Пинс улыбнулась мне в ответ.
– Раннее, мисс МакКиннон, – все с той же улыбкой поправила она. – Признаться, сейчас вы меня удивили. Что вам интересно?
Чуть усмехнувшись, я отказалась от помощи и решительно направилась через многочисленные шкафы с книгами, надеясь на то, что моя догадка верна. А она верна, потому что, проснувшись, я обнаружила в комнате мирно спящих Алису Миллер и Джин Доэрти, а вот Лили в спальне уже не было. А где же быть Лили Эванс в такое время как не в библиотеке?
Стоило только задуматься: а что, если нормальным отношениям Сохатого и Эванс мешает лишь ее привычка к его вниманию или же окружающие, которые привыкли ожидать от нее отказ? Уж что я действительно любила, так это изобретать теории, которые стоило проверить, и потому смело направилась дальше через многочисленные стеллажи с самыми разнообразными книгами, которые относились и к предметам, и к дополнительной литературе, не относящейся к школьному материалу.
Минуя стеллаж за стеллажом, я неосознанно размышляла, как же можно находить тот дальний угол, что отвела себе Лили, спокойным и умиротворяющим? Место казалось мне несколько пугающим, может быть, лишь потому, что я элементарно ненавидела тишину. Я бы не стала не то что писать там эссе по ЗОТИ, но и просто не присела бы, ведь это безумно далеко от выхода, от основного «читального зала» и, соответственно, от людей. Лили Эванс сторонилась шумных компаний, скорее всего, она даже опасалась нас. Зачем одни люди избегают других? Я уверена, что она могла бы стать душой компании, проводить вечера с нами, смеяться с нами и оставаться извечным примером, который приводят учителя и особенно профессор Слизнорт, дабы подчеркнуть распущенность того или иного студента. В этом нет ничего плохого, и, несомненно, этим можно гордиться, но что вообще можно узнать о мире, если и дальше бояться нарушать правила?
Добравшись, наконец, до самого дальнего ряда столов почти у самых крайних стеллажей, я с тяжелым вздохом опустилась на стул. Я была права, Лили действительно что-то увлеченно писала, но, заметив меня, кажется, неожиданно сбилась с мысли. Я усмехнулась, наслаждаясь ее чуть ли не шокированным взглядом, а затем с веселыми нотками в голосе спросила:
– Неужели это на самом деле так удивительно – увидеть Марлин МакКиннон в библиотеке в воскресное утро? – Я задумалась над своими словами и тут же сокрушенно кивнула: – Ты права, так и есть. Вообще-то я не стараюсь избегать этого места, Лил. Я даже люблю читать.
– Я… – Лили тут же покраснела, и я мысленно отругала саму себя за невероятную грубость. – Я просто… просто очень неожиданно, – довольно сбивчиво произнесла Лили, снова склоняясь над пергаментом и принимая невозмутимый вид. – Ты что-то хотела?..
Я усмехнулась.
Ну вот он – этот сухой деловитый тон.
Конечно, я что-то хотела, невольно пронеслась раздраженная мысль. Я очень хорошо отношусь к Лили, правда, даже несмотря на то, что она откровенно издевается над моим другом, но мы с ней будто жили на совершенно разных волнах. Или это я так считала. Сейчас объясню. Она была отличница, выглядела как отличница и вела себя соответственно. Густые и вьющиеся рыжие волосы заплетены в сложную косу, на мантии, которую она накинула на себя даже в воскресенье, чуть блестел значок старосты школы, и я ни на секунду даже не сомневалась, что это будет она. Никто не сомневался. Не скажу, что мне было плевать на учебу – то, что она не видит меня за учебниками, вовсе не означает, что я совсем не занимаюсь, верно?..
Честно говоря, я не знала, как объяснить, что у всего есть две стороны. Серьезно. Да, может быть когда-то ей и стоило оставаться верной правилам, но случай, где Джеймс предлагал ей прогуляться – предлагал искренне, без подтекста – не тот случай. Когда он звал ее на свой матч… тоже не тот, черт возьми. И все же я чувствовала: что-то меняется, все вокруг меняется. Если Лили все же решится – ей нужно сделать это быстрее. И кто же, если не я, поможет ей броситься в пропасть на полной скорости? Сколько резких и осуждающих комментариев услышали от этой девушки мародеры, но мы все прекрасно понимали – вполне возможно, скоро настанет такой день, когда и ей захочется приключений. Ну как "мы"… Я понимала, я надеялась на это. Ремус негласно уважал точку зрения мисс Эванс, Джеймс хмурился, задумчиво щурясь, Сириус откровенно смеялся. Питер же просто соглашался со всеми в порядке очереди.
– Мне нужно дописать, – негромко проговорила Лили, поднимая на меня ясные спокойные глаза.
Я вздохнула. Наверное, мы обе правы и неправы в этих своих убеждениях, и каждой из нас не хватает чего-то своего, индивидуального. Однако, глядя, к примеру, на тех же Ремуса и Джеймса, на Питера и Сириуса, я понимала главное – непохожесть и даже противоположность людей друг другу не ставит крест на их возможной дружбе. И это заключение являлось одним из многочисленных доводов, которые привели меня сюда.
– Да, Лил, – ответила я, растягивая губы в невольной улыбке. Внешность у нашей старосты была довольно трогательной, даже нежной, но, разумеется, не тогда, когда она яростной фурией отчитывала нас за снятые с факультета баллы… Несмотря на то, что все знали ее, как ответственную, серьезную и рассудительную мисс Эванс, старосту школы, я была уверена, что эта девушка довольно часто погружается в себя, размышляет, мечтает.
Точно. Мечтательница.
Она все так же смотрела на меня с удивлением и легкой настороженностью, она чуть морщила нос, явно не понимая, зачем вдруг мне понадобилась. Еще недавно на нем были маленькие светлые веснушки, но сейчас я заметила, что от них не осталось и следа. Даже жаль немного, они придавали ее внешности еще большую трогательность. Или же они вновь вернутся весной, кто знает. Девушка явно чувствовала себя не в своем тарелке оттого, что я так пристально вглядываюсь в нее, поэтому я с улыбкой опустила глаза и произнесла:
– Дело в том, что у меня завтра день рождения. – Я замолчала, думая, может, она сама догадается, к чему я клоню? Несколько мгновений мы смотрели друг на друга: я с легким намеком и улыбкой, она все так же обескураженно и удивленно. Не понимает.
– А в твоих документах написано, что он был месяц назад, – тут же отозвалась Лили, прищурившись и окончательно забыв про эссе.
Не сомневаясь, что мои полунамеки ее интригуют и даже слегка нервируют, я снова взглянула на Лили Эванс и как можно мягче заявила:
– В августе, да. Но здесь я вот уже который год отмечаю его в сентябре. Я подумала, может быть, если я тебя приглашу, тебе захочется пойти?
Я почти физически ощутила, что застала ее врасплох. Похоже, раньше я производила не очень-то дружеское впечатление, если она никак не ожидала от меня этого приглашения даже после того, как я при-шла к ней в такую рань и заговорила об этом. Странно, я-то думала, что это я ей не нравлюсь.
Мне невольно захотелось успокоить Лили, ведь я видела: она не просто удивлена, а напугана. Чем? Откуда мне знать. Если бы знала, конечно, заверила бы ее, что на этом празднике не будет ничего страшного. Это не розыгрыш и не шутка. Но я не знала, чего именно она так испугалась, поэтому и ободрить ничем не могла.
– Так… ты придешь? – неуверенно переспросила я. Внезапно моя идея показалась мне не такой уж блестящей. Что, если она не захочет? Мой план провалится, вот что. Поэтому нужно постараться убедить ее. Именно эта мысль пришла мне в голову, когда Лили неожиданно сама меня удивила:
– Конечно, Марлин, – со спокойной улыбкой согласилась она. – Спасибо за приглашение.
Едва заметно пожав плечами, я кивнула ей, тут же поднялась с места и пошла к выходу. В голове образовалась целая куча вопросов, и мысли, словно пчелиный улей, так и жужжали: «Что-то не так, МакКиннон, что-то здесь не так…».
О чем подумала Лили, когда я позвала ее, и каким образом ей так быстро удалось взять себя в руки, ведь всего за пару секунд до ее согласия в ее глазах плескался очевидный ужас? Разумеется, она думала, что я ничего не заметила. Она вообще придерживается мнения, что мародеры в принципе не способны замечать ничего и никого, и это часто раздражало.
Выходя из библиотеки, я немного задержалась на пороге, а затем решительно закрыла за собой дверь. Что бы это ни было, в этом нужно разобраться. И как можно скорее.
Едва я успела сделать несколько шагов в противоположную от библиотеки сторону, как из-за угла скользнула какая-то тень. Почти не осознавая этого, я потянулась за палочкой, но тут же чертыхнулась, вспомнив, что сегодня мантии на мне нет, а палочка осталась в ней. Сглотнув подступивший к горлу комок, я осторожно повернулась в ту сторону и тут же услышала этот высокомерный голос, который был так ненавистен всем мародерам:
– Где же твои храбрые дружки, грязнокровка? – язвительно протянул он, выходя на свет. Длинные спутанные волосы, темные, как вороново крыло, были не расчесаны, черные глаза смотрели с привычным презрением и ненавистью. Что ж, это всего лишь Снейп, и я смело ответила ему тем же.
– Ты проявляешь поразительные чудеса храбрости, Нюниус! – надменно вскинув голову, похвалила я. – Похоже, разговаривать с девушкой тебе не так страшно, как с ее «храбрыми дружками», да? – я задумчиво прищурилась, наслаждаясь его яростным взглядом, а затем протянула: – Хотя нет, постой-ка! Кажется, все-таки не со всеми… Есть еще одна, с которой ты заговорить не решишься, потому что она… как ты сказал?.. Грязнокровка? – я усмехнулась, прекрасно понимая, что права.
Дело в том, что закадычные друзья детства Лили Эванс и Северус Снейп неожиданно перестали общаться еще пару лет назад, и, наверное, многие знали причину. Лили хотела помешать Джеймсу и остальным в очередной раз насмехаться над Нюниусом, а тот, окончательно униженный и оскорбленный, вне себя от ярости назвал ее непростительным словом.
Грязнокровкой.
С тех пор Снейп вымаливает прощенье, но вряд ли у него это получится, в конце концов, Лили не дура и прекрасно понимает, что это уже не тот Снейп.
Лично для меня не существовало определения «того» или «не того» Снейпа. Он один, и в большинстве случаев нарывается сам. Особенно он храбрый со своими дружками Мальсибером и Эйвери, которые меня раздражают даже больше, чем сам Снейп, но, слава Мерлину, они окончили школу еще в прошлом году.
Впрочем, я с ним особо и не встречалась – разве что видела на ЗОТИ или травологии, где наши занятия идут совместно со Слизерином. Я не представляла, как это – работать с Нюнчиком. С его-то отношением к таким, как я, и просто ужасным характером, думаю, мы навсегда останемся по разные стороны.
И слава Мерлину.
– С дороги, Нюниус, – бросила я, уже собираясь пройти, но тут же смилостивилась и добавила: – И да, Лили там. Возможно, если еще постоишь, то дождешься, она уже дописывала. – С этими словами я прошла мимо, больше не оглядываясь.
Сердце бешено стучало – все-таки меня не на шутку нервировали встречи со слизеринцами, но было видно, что Снейп не просто дружил с Лили – он влюблен в нее, вот только она этого не замечает. Как, собственно, и Джеймса. Напрашивается вывод: не стоит ли не раз брошенные слова о «не видящих дальше своего носа» мародерах перевести на ее счет? Ох, опять началось. Лили и Джеймс – моя личная паранойя, и, наверное, я не успокоюсь, пока окончательно не уверюсь в том, что они совершенно не подходят друг другу. Или до тех пор когда, в конце концов, не сведу их вместе.
Нет, я вовсе не считала себя лучше нее и совсем ее не осуждала. Правда. В первые два-три года в Хогвартсе я видела Мародеров лишь издали и была уверена, что к ним просто так не подобраться. Да и с комнатой мне не очень-то повезло – за те два года я так и не сумела подружиться с соседками. Быстро освоившись, я заметила, что после отбоя они собираются на одной кровати и начинают болтать о всякой всячине, которая совершенно меня не интересовала. Плевать.
И тогда я начала уходить из комнаты до того, как они вернутся. Одной ходить довольно скучно, а в свете факелов с их длиннющими тенями еще и жутковато. Брат часто посмеивался надо мной, поговаривая, что моя же фантазия заставляет меня пугаться чуть ли не до обморока. Мой брат, как и я сама, волшебник, что большая редкость для семей маглов, но у моей семьи довольно сложная родословная в этом плане. Моя прабабушка была волшебницей, но я совсем ее не помню, а мои родители – обычные люди. Они даже не рассказывали мне о ней, отдали в самую обычную школу, разве что с углубленным изучением латинского, но, это очевидно, проучилась я там недолго. Я знала, что мой брат Алекс может делать такие вещи, какие не могу делать я или кто-либо из моих друзей, но была слишком мала, чтобы всерьез задумываться над этим. До тех пор, пока у меня самой не появились странные способности.
На одной из таких ночных прогулок по замку я едва не попалась завхозу Филчу – он выглядит так, будто ему по меньшей мере сотня лет, но на самом деле он гораздо моложе, – и бросилась бегом, куда глаза глядят, пока совершенно случайно не оказалась в запретной секции школьной библиотеки. Я не была там прежде и не планировала оказаться – это запрещено правилами, ученикам нельзя появляться там. И я уже почти решилась кинуться наутек, пока не застукали, как вдруг с размаху врезалась во что-то сбоку и сбила с ног.
Грохот был, наверное, слышен по всему замку, но я так испугалась, что совершенно не волновалась об этом. Что это такое!? Еще и палочка отлетела к соседнему стеллажу, вокруг так темно, что и не разглядишь, где она.
– Эй, ты что творишь?! – воскликнул сердитый мальчишеский голос рядом со мной. – Вставай сейчас же, Мерлин, да у меня, вероятно, здоровенная шишка!
Я тут же подпрыгнула, торопливо отряхивая мантию. По голосу было не очень-то ясно, кто это, но, очевидно, незнакомец страшно зол.
– Ты сам виноват! – то ли от страха, то ли от удивления выкрикнула я и тут же понизила голос до шепота. – Как ты вообще это сделал?! Вокруг меня не было ни души! – Клянусь, так и было!
– Не твое дело, – буркнул мальчишка из темноты, пытаясь что-то отыскать на полу. – Чуть карту не выронил, Сохатый бы меня прикончил… Тебя не должно было здесь быть, откуда ты взялась?!
Я едва не задохнулась от возмущения.
– Хватит болтать! – отрезал он, видимо, найдя то, что искал. – Из-за тебя нас вот-вот поймают, так что шевелись. – Он сунул мне в руку мою же палочку. – Люмос! Идем же!
Какой он недружелюбный, подумала я обеспокоенно. И голос был жутко знакомый, но я никак не могла определить, кто передо мной. Я бежала за светом, пристально вглядываясь во тьму под ногами, чтобы не споткнуться. Когда мы сломя голову вылетели из библиотеки и скрылись за углом, мальчик резко остановился и развернулся ко мне, направляя свет от палочки мне в лицо.
– Так ты и правда девчонка, – недоверчиво фыркнул он, щурясь.
– А что, незаметно? – мгновенно огрызнулась я, поднимая глаза. И замерла как вкопанная.
Темные длинные волосы.
Нагловатые синие глаза.
– Мерлин! Я тебя знаю. Ты – Сириус Блэк.
– Я определенно видел тебя на занятиях, – без какой-либо былой враждебности отозвался мальчишка. В его голосе появилось любопытство. – Ты…
Конечно, он не помнит, кто я такая.
– Марлин МакКиннон, – любезно подсказала я, решив не обижаться. – Приятно познакомиться.
Я неуверенно протянула ему руку, и Блэк, подумав, с серьезным видом пожал ее.
Мы выросли, но я и сейчас помню нашу встречу в мельчайших подробностях. С ним я была как будто на своем месте с самой первой секунды, хотя моя встреча с остальными ребятами произошла несколько позже, и тоже ночью.
Раннее утро постепенно переходило в то время, когда все вокруг уже просыпается. Пройдя приличное расстояние, я вновь остановилась у того самого окна, прикрыла глаза, греясь в еще теплых солнечных лучах, расслабилась и снова погрузилась в воспоминания.
В темном коридоре тускло горели фонари, и слышалось легкое посапывание портретов. Как я ни старалась идти бесшумно, неслышное в обычное время шарканье тапочек сейчас отбрасывало гулкое эхо. Единственной моей мыслью помимо адреналина от совершаемого, конечно, было: «Только бы не наткнуться на Филча и миссис Норрис!»
Было около часа ночи, хотя на самом деле я не замечала летящего времени и даже не задумывалась о том, что завтра рано вставать. Я почти слышала, как замок зовет меня, готовый открывать свои тайны. В тот момент, гуляя по коридору, я даже не подозревала, что не одна.
Конечно же, я слышала о Мародерах – а кто о них не слышал? И все-таки, я и не думала, что встречу их всех именно в ту загадочную ночь – одну из самых счастливых ночей в моей жизни. Это судьба, как же иначе, ведь именно в ту ночь, я не могла сомкнуть глаз. Именно в ту ночь мне пришла в голову захватывающая мысль – вновь побродить по тихому замку.
Кажется, тогда мне только исполнилось двенадцать. Я шла по коридору, сжимая в руке волшебную палочку, постоянно оглядываясь по сторонам. Это сейчас у меня опыта ночных похождений по школе хоть отбавляй, а тогда, признаться честно, для гриффиндорки я оказалась жуткой трусихой. К тому же, упаси Мерлин, я не ожидала никого встретить в тёмных каменных коридорах. Но встретила.
Губы самопроизвольно растянулись в улыбке – я вообще всегда улыбалась, когда думала о них. Как можно грустить, когда рядом с тобой вечный генератор идей в человеческом обличье? Захотелось немедленно взглянуть на часы, чтобы посмотреть, сколько времени прошло с тех пор, как я покинула гостиную Гриффиндора и отправилась на поиски Лили. Ведь Мародеры скоро должны были вернуться из Хогсмида с готовым сюрпризом для меня. Я уже не могла дождаться завтрашнего дня, не сомневаясь, что ребята как всегда изобрели что-то воистину мародерское.
Я не такая уж храбрая, каковой меня считают, напротив - у меня полно страхов и целый вагон ночных кошмаров. В одних я убегаю, точнее, пытаюсь убежать, но не могу сдвинуться с места, в других я почему-то одна в пустом незнакомом доме, когда внезапно щели в двери освещает яркий зеленый свет – и я просыпаюсь, тяжело дыша от ужаса, будто все это происходило наяву. Пару раз меня будила Алиса, говорила, что я плачу и зову Бродягу. Меня это не удивляло - да, я всегда зову его, когда мне нужна помощь. Но самое странное, что я почти всегда помню свои сны слишком обрывочно, а на следующий день забываю вовсе. Разве что за редким исключением.
Неожиданно я почувствовала, что стало темно, хотя итак стояла с закрытыми глазами. Я дернулась, так глубоко погрузившись в свой кошмар, что невольно испугалась, и Сириус, закрывший мне глаза своими ладонями, обеспокоенно развернул меня к себе.
– Ты вся дрожишь, – пробормотал он, крепко прижимая меня к себе. Я уткнулась носом в его плечо и ощутила привычное спокойствие, так резко контрастирующее с липким страхом, который только что испытала. Я даже не представляла, что так испугалась!
Что случилось? Я не знала ответа на этот вопрос, но почему-то мне начало казаться, что лишь на мгновение я снова оказалась в одном из своих кошмаров, хотя я уверена, что не спала. Уверена ли?
«Успокойся».
– Марлин… – прошептал Бродяга, мягко отстраняя меня, заставляя разжать руки, которые я крепко сцепила в замок за его спиной. Я представляла, что он видит перед собой: большущие глаза, расширенные от непонятного страха, который постепенно пропадает. Неудивительно, что он так встревожился. Я с сожалением закусила губу: ведь не хотела же ему ничего говорить, и вот, пожалуйста, сама же себя и выдала! Причем на ровном месте.
– Все в порядке, – несколько сбивчиво отозвалась я, с надеждой заглядывая в его синие глаза. Конечно же, не поверил, я бы и сама-то себе не поверила. – Правда, не беспокойся…
– Ничего себе, не беспокойся! – нахмурился он, внимательно глядя на меня. – Видела бы ты себя! Такое ощущение, что за тобой кто-то гнался.
– Вроде того, – неразборчиво пробормотала я и потрясла головой, сбрасывая наваждение. Стало немного легче. – Ладно… мне нужно тебе кое-что рассказать, – я улыбнулась, почти не сомневаясь, что ему понравится моя маленькая авантюра.
Видимо, Сириус уловил перемену в моем настроении, потому что на его губах тоже появилась заинтересованная улыбка, которая тут же подтвердилась веселым блеском в синих глазах.
– Ну, радость моя, рассказывай, что натворила, – заговорщически подбодрил он меня и для остроты ощущений огляделся по сторонам. – Вроде никто не подслушивает.
– Перестань! – прошипела я, уже действительно беспокоясь, что ему моя идея не понравится. Что, если я ошиблась? Может быть, не стоило так торопиться с Эванс? В конце концов, кто знает, как все может повернуться…
– Эй, если ты сейчас все мне не выложишь, я буду вынужден тебя пытать, – криво усмехнулся Блэк. – Ты не переживай, я найду действенный способ. – Он взял мою руку, не отрывая своего гипнотизирующего взгляда от моих глаз. За такое долгое время я должна была уже привыкнуть к их воздействию, но почему-то до сих пор у меня перехватывало дыхание, а сердце пропускало удар. – Надеюсь, ты не забыла, что можешь рассказать мне обо всем? – спросил Сириус, осторожно поднося к губам мою ладонь.
Я знала – только со мной Сириус Блэк может разговаривать таким тоном, словно я – самое ценное, что когда-либо было в его жизни, и порой меня это пугало. Я продолжала завороженно смотреть на него, медленно пытаясь осознать, что он вообще мне сказал. Когда же до меня дошел смысл его слов, губы сами собой растянулись в широкой улыбке. Мне захотелось смеяться, летать. Снова летать. Ага, а вот и пара условий. Что ж…
– Мне будет в два раза спокойнее, если ты пообещаешь мне две вещи, – серьезно начала я, чуть прищурившись. Когда он с готовностью кивнул, я продолжила: – Первое: если тебе вдруг не понравится моя затея, ты не станешь на меня злиться… – я почти материально ощутила, как в нем поднимается огромный снежный ком возражений, поэтому мягко приложила палец к его губам. – А второе… – я улыбнулась и быстро выдохнула: – Ты обязательно покатаешь меня на метле.
Если первая просьба вызвала в нем волну протеста, то вторая, кажется, застала врасплох. Я весело усмехнулась, наблюдая, как он с удивлением разглядывает меня. Что ж, Марлин, похоже, сегодня ты всех удивляешь, так вот странно денек начинается.
Я попыталась представить себя на метле: как ветер свистит в ушах, развевая мои волосы, как вокруг стремительно проносятся деревья, шум листьев которых на такой высоте почти не слышен. И мы, рассекающие облака, стремительно несемся в неизвестную даль, оставляя позади все привычное, знакомое. Я тут же почувствовала тот восторг, который испытала, наблюдая за совами: ощущение свободы, никаких границ…
– Ты сегодня задумчивая, – заметил Сириус, возвращая меня в реальность.
– Прости, – прошептала я, снова глядя на него. – День действительно странный. Так, хорошо. Я готова. – Мой взгляд сделался решительным, но где-то в глубине глаз пряталась почти умоляющая надежда, которую я никуда не смогла деть. – Сириус, – начала я, даже не представляя, какой будет его реакция. Затем закрыла глаза и на одном дыхании выпалила: – Я пригласила на свой день рождения Лили Эванс.
Закончив фразу, я замерла, не решаясь открыть глаза. Интересно, почему он молчит? Удивлен? Сердится? Ну же, Сириус, пожалуйста, а то мои нервы не выдержат… Когда я уже была готова сама набраться смелости и посмотреть на выражение его лица, я внезапно оказалась в его крепких объятиях и облегченно перевела дыхание.
– А ты не сдаешься.
– Мерлин мой, я думала, тебе не понравится, – выдохнула я, взглянув в его сияющие заговорщическим весельем глаза.
– Не понравится? – с ликованием произнес Сириус, видимо, уже что-то задумав. – Да это просто гениально! Марлин, ты слышишь? Это гениально!
Честно говоря, я не понимала, чему он так обрадовался. Я ожидала чего угодно, но только не этого.
– Ээ… а Джеймс?.. – нерешительно переспросила я. – Как ты думаешь, он… будет рад?
– Послушай, сейчас ты напоминаешь мне первокурсницу, – насмешливо поддразнил он. – А где же Марлин-Храбрая-Гриффиндорка?
– Ты не ответил, – все еще обеспокоенно, но уже с шутливыми нотками напомнила я.
Сириус обреченно вздохнул.
– Нет, ты прямо как Рем, честное слово! Чего ты боишься? Что Сохатый, увидев Эванс, тут же набросится на тебя, устрашающе крича «Зачем, МакКиннон??!»? Да когда такое было?! Я уверен, Джеймс будет рад, но… только позже, – усмехнулся он, искренне забавляясь моим непонимающим видом.
– Объясни, – нахмурилась я.
– Ну… я подумал и решил, что прямо сейчас мы ему ничего не скажем. Пусть будет сюрприз. – Бродяга с предвкушением усмехнулся.
