Слизеринский вариант

Глава 2. Первое утро

Гарри, резко выпрямившись, сел в кровати. Тёмно-зелёный бархатный полог был задёрнут, но, судя по тишине в спальне, остальные всё еще спали. Гарри приоткрыл полог и посмотрел на часы. Было три часа ночи. Его до сих пор трясло. Сон никак не выходил из головы, особенно лицо с красными глазами. Оно напоминало змеиную голову, превращенную в человеческое лицо, а эти глаза…

Мальчик хотел было встать, но его отвлёк шорох. Из-за соседнего полога высунулась белобрысая голова Драко Малфоя.

— Не спится, шрамолицый? — ухмыльнулся он.

Гарри казалось, что он никогда в жизни не видел более слащавой и, одновременно, мерзкой ухмылки.

— Убирайся, — пробормотал холодно Поттер.

— Почему это я должен убираться, Потти? — ухмыльнулся Малфой.

Гарри был уверен, что Малфой не полезет драться. Крэбб и Гойл крепко спали и были явно не готовы вставать с кровати ради своего «повелителя»; Нотт и Забини вряд ли хотели конфликта. Тео, к тому же, мог вроде бы и охладить Малфоя. И всё же Гарри держался начеку. На всякий случай он нащупал палочку под подушкой.

— Ты сам-то чистокровен, Малфи? — произнес Гарри, надев очки и впившись взглядом в Драко. — А теперь оставь меня в покое, иначе я за себя не отвечаю.

— Хамло ты, Потти, — грустно заметил Драко. — Знаешь, — фыркнул он, — ты будешь изгоем в Слизерине.

«Как там это делал Малфой? Кажется, Aguamenty?» — мелькнуло в голове у мальчика. Гарри ещё никогда по-настоящему не колдовал: у Дурслей это было невозможно по определению, а в поезде они с Роном были слишком поражены заклинаниями Гермионы. Если не получится, он станет всеобщим посмешищем. Но если получится, Малфой получит урок надолго. Гарри с тревогой посмотрел на зелёный полог с чёрной змеей: гадюка, казалось, приготовилась к прыжку. Может, лучше все же прошептать…

— Aguamenty, — тихонько произнес он, взмахнув палочкой.

Эффект превзошел все ожидания. Из палочки вылетел столп холодной воды. Малфой закричал. Прилизанные белые волосы неожиданно стали мокрыми, а байковая пижама промокла, как тряпка. Забравшись с ногами в постель, он стал от холода отбивать зубами дрожь. Некоторые пологи зашевелились.

— Ты ответишь за это, тупая, ничего не стоящая полукровка! — плаксиво выплюнул Драко. В салатовой полумгле он напоминал длинный белый призрак.

— Пошел к черту, Малфи, — пробормотал Гарри. За минувший вечер он уже понял, что именно слово «Малфи» до безумия раздражает Драко.

— Эй, Крэбб, Гойл! Задайте шрамолицему так, чтобы помнил!

— Да будет вам, петухи! — раздалось резонное замечание Блейза Забини. — Достали оба. Дайте хоть поспать нормально.

— Блейз, дай хоть ты шрамолицему! — хныкал Малфой, забившись в подушку. Из-за полога высунулась заспанная голова Гойла.

— Успокойся, Драко, не истери. И ты бы спал, Поттер, — вздохнула устало смуглая голова. — Уроки же завтра, придурки.

Драко хотел скaзaть ещё что-то, но зaмолчaл, устaвившись нa пaлочку в рукaх Блейза. Он косо посмотрел нa Гарри и зaдернул штору. Поттер положил очки на тумбочку, всё ещё вспоминая жуткое лицо из сна и ухмыляющегося Драко. Трудно скaзaть, кaкое из этих лиц Гарри не переваривал сильнее.

* * *

Следующий раз Гарри проснулся в семь часов. Грегори Гойл, упитaнный мaльчик, прыгaл, нaдевaя носок. Тео уже оделся в ожидании Блэйза. Гарри зaволновaлся, что опоздaет нa урок, и поскорее надел очки.

— Эй, Поттер — зaсмеялся Теодор, — я вижу ты, нaконец, изволил проснуться?

Мальчик не ответил. Все его внимание было занято поисками вещей. Гарри почему-то подумал, что Малфой мог да и спрятать его одежду. Но, к его безмерному удивлению, все осталось на месте.

— Давай быстрее, Поттер, — подгонял его Нотт.

— Отвянь, — огрызнулся Гарри.

— Дело твоё, — пожал плечами Тео и вышел. Следом за ним комнату покинул и Забини. Гарри снова ругнулся сквозь зубы, поспешив за одноклассниками. Вылетев в общую гостиную он чуть не сбил с ног Дафну Гринграсс.

— Стёкла очков запотели, что ли? — проворчала слизеринка, недовольно потирая плечо.

— И тебя с добрым утром, — постарался улыбнуться Гарри.

Девочка окинула его беззлобным, но холодным взглядом и поспешила вслед сокурсникам.

— А где Драко? — крутила головой Паркинсон.

— Уже ушел с Крэббом и Гойлом, — хмыкнул Блейз, — небось не оклемался от поттеровского душа.

Итальянец вместе с Ноттом засмеялись. Гарри тоже улыбнулся и в душе обрадовался такой реакции одноклассников. Похоже, Малфой воспринимался ими как не более, чем забавный клоун. Настроение сразу поднялось.

— Слушай, а где, в самом деле, Малфой? — усмехнулся Теодор.

— Не сомневаюсь, что учит какое-то проклятие, чтобы отомстить Поттеру за душ, — заметил Забини. — Я видел его утром с книгой «Энциклопедия заклятий и контрзаклятий».

Гарри похолодел от такой фразы и мысленно поставил себе галочку тоже заглянуть в библиотеку.

— Неужто Люциус не озаботился о достойном магическом воспитании единственного отпрыска? — тут же подала голос Дафна. — Даже я бы успела поставить Protego. Ну, или же просто бы осушила одежду.

— А давай-ка проверим на тебе? А, Гринграсс? — с насмешкой сказал Нотт, доставая из кармана палочку.

— Поднимешь руку на девушку? — притворно подняла тонкие брови слизеринка. — А как же кодекс благородного аристократа?

— Эй, ребят, а может, хватит устраивать из утренних сборов в гостиной греческий театр? — спросил Забини, подходя к двери. — Если вы не забыли, то через несколько минут начнётся завтрак, пропустить который не хочется. А потом у нас Снейп. Он, конечно, за опоздание не обидется, но всё же…

— Хватит разглагольствовать — пошли, — фыркнула молчавшая до этого Трейси.

Гарри, кстати, так и не понял, из какого угла она возникла. Юная слизеринка тут же ухватилась одной рукой за Дафну, а другой — за Тео, и гордой походкой продефилировала по направлению к двери.

— Пойдём, Поттер? — Гарри подскочил от неожиданности. За его спиной стоял все тот же Забини. — Раз уж Тео меня бросил, придётся довольствоваться твоей компанией.

Гарри ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Блейз снова усмехнулся и прошествовал к двери.

— Блэйз, — спросил неуверенно Гарри, едва они пошли по длинному коридору. — Может, хоть объяснишь, почему наш герб змея? И… — слегка замялся он. — Что означают все эти звери?

Забини обернулся и окинул Поттера странным взглядом. На миг Гарри пожалел о том, что спросил об этом: он не сомневался, что Блэйз будет воспринимать его, как сумасшедшего. Однако Забини смотрел на него с изумлением не больше минуты, а затем рассмеялся, обновив белые зубы.

— Ну да, в самом деле, я ведь и забыл. Ты рос среди магглов, — Гарри со стыда потупил взгляд. — Наш основатель, Салазар Слизерин, был единственным магом, кто умел говорить со змеями.

— Как — единственным? — глаза Гарри округлились от изумления. — Я думал, это умеют все волшебники.

— Если бы это умел ты, я бы сжевал галстук Нотта, — фыркнул Забини.

Подземелья постепенно заполнялись детьми, весело бегущими в сторону Большого зала. Всё тот же голос в голове посоветовал прикусить язычок и пока молчать о своем необычном даре.

Всю дорогу до Большего зала Блейз не проговорил ни слова. Лишь что-то мычал себе под нос. Весь его вид выражал уверенность себе. Как завидовал Гарри такой уверенности! Как хотелось ему стать таким же! Поэтому мальчик периодически, нет-нет, да и копировал манеры сокурсника. Получалось не с первого раза и плохо, но слизеринец верил, что когда-нибудь он станет еще лучше.

Периодически его глаза натыкались на алые галстуки гриффиндорцев. Ребята казались веселыми, беззаботными. Сердце Гарри екало каждый раз, когда где-нибудь мелькала рыжая голова.

— Пропусти, Поттер! — от такой фразы мальчик прям-таки подскочил, чуть не сбив идущую впереди Трейси.

Обернувшись, он увидел Рона и еще одного мальчика с песочными волосами. Оба с открытой неприязнью смотрели на него.

«Вот тебе и добрые, хваленные гриффиндорцы! Ты еще не сделал им ничего плохого, а они на тебя уже волками смотрят!» — голос в голове тут же напомнил о себе. Как бы не было неприятно, Гарри вынужден был признать, что он прав.

— С чего это я должен пропускать тебя, Уизли? — мальчик не заметил, как слова сорвались у него с языка.

— Пропусти, а то ударим! — угрожающе хрустнул пальцами светловолосый гриффиндорец.

— И тогда будешь иметь дело с нами, — худенькая Трейси стала плечом к плечу с растерянным Гарри. Весь её вид говорил о том, что она будет защищать сокурсника.

— С девчонкой? — ухмыльнулся Рон. Блейз и Тео молча шагнули вперед, чем сразу принесли преимущество своей стороне.

— Эй, что тута творится? — в двери пытался протиснутся Хагрид. Весь его веселый вид испарился при виде зелёного галстука на шее Гарри. — Шли бы вы отсюда, — почти прорычал он в сторону слизеринцев.

Ребята пожали плечами и повернулись к своему столу. Внезапно, Гарри легко тронул Трейси по плечу. Девочка обернулась.

— Трейси, а зачем ты заступилась за меня? Ты же меня ненавидишь.

Девочка грустно усмехнулась и перекинула сумку через плечо.

— Это ты нас ненавидишь. Для меня ты просто сокурсник. Ты слизеринец, ты учишься со мной, а значит, ты мой знакомый. А я не даю знакомых в обиду. Даже тех, что не любят меня.

После такой тирады улыбка девочки погасла, она развернулась на каблуках и пошла к своему месту, оставив мальчика с открытым ртом.

***

Каждое утро профессор Северус Снейп начинал по строго заведенному распорядку: подъем в шесть часов, быстрый душ, гимнастика ментального сосредоточения и просмотр оставленной с вечера корреспонденции. Мастер зелий любил отвечать на письма рано утром, когда, по его словам, «думалось лучше, чем вечером». Так было изо дня в день, и ничто не нарушало заведенной традиции. Однако вчерашний вечер совершенно вывел его из строя.

Он, конечно, прекрасно знал, что Гарри Поттер однажды появится в Хогвартсе. Он помнил странный разговор с ним директора, что «с мальчиком возможны любые неожиданности». Тогда он не придал значения рассуждениям Дамблдора о мальчишке, который (в этом профессор Снейп был уверен) станет любимчиком директора. Его отвращению не было предела, когда вчера он увидел при входе в большой зал точную копию Джеймса Поттера. Но еще большим было его потрясение, когда он увидел, что этот неприятный самодовольный щенок отправился в его, Северуса, факультет. Сын Джеймса — при одном воспоминании об этом имени Северуса перекосило — на Слизерине? В это верилось неохотно. Фамилия Поттер всегда ассоциировалась у Снейпа с безрассудством и дуростью. Именно такие качества были присущи настоящим гриффиндорцам. Северус ничуть не удивился, когда накануне вечером мальчишка появился под ручку с очередным отпрыском Уизли. Зельевар мысленно застонал. Эти рыжие оборванцы испили немало его крови. А потом был шок. Удивительней всего было наблюдать реакцию Дамблдора. У него будто бы случилось дежавю.

— Северус, смогли бы вы зайти ко мне завтра после завтрака?

Последнее обстоятельство, пожалуй, волновало мастера зелий сильнее всего. Возможно, профессор Дамблдор, глядя на этого отвратительного щенка, вспомнил распределение Джеймса. Северус грустно усмехнулся: он хорошо помнил тот день, когда сам робко пошёл к зелёному столу и с горечью смотрел, как она сидит за красным столом, знакомясь с подругами. Впрочем, будь это так, директор наверняка бы улыбнулся и чувствовал себя приободренным. Вместо этого Дамблдор казался грустным и разочарованным. Северус попробовал про себя определить, как точно передать состояние директора.

Ответ пришёл к нему, когда он наблюдал за веселым трепом Флитвика и Спраут. Посмотрев на искрящуюся в свете факелов позолоту кубка, Снейп понял, что директор похож на человека, для которого сбылась ожидаемая неприятность. До последней минуты он, видимо, рассчитывал, что всё окажется иначе, но чуда не произошло, и он оказался один на один со своим разочарованием. Но почему? Неужели он ждал, что эта самодовольная копия Поттера, жадная до славы приключений, попадёт на Слизерин?

Было и ещё кое-что, не дававшее профессору покоя. Щенок вёл себя как-то странно. Он не трепался о подвигах, не выхватывал из воздуха невидимый меч, а, главное, не спешил заводить знакомства. Он просто слушал других, словно изо всех сил желая войти в их компанию. Лили, несомненно Лили… Северус ещё раз посмотрел в его тёмно-зелёные глаза, так поразившие его при распределении. Лили словно бы вновь просила разрешения быть вместе с ней, стать её другом, разрешения подарить своё тепло. Однако при взгляде на Малфоя в её невинных глазах вспыхнула такая искра ненависти, что декан Слизерина невольно почувствовал холод. Такую внезапную вспышку ненависти в прежде спокойных глазах он видел только однажды… Профессор до сих вспоминал тот ужас, что охватил его в минуту, когда он выразил недовольство Крэббом.

В кабинете директора всё было как обычно. Со всех сторон доносилось мерное жужжание странных штуковин. Комната была очень даже уютной, но Северус всё равно не любил её. Всё в ней напоминало ему о той страшной ночи, когда этот новоявленный слизеринец стал сиротой. Ту ночь, когда умерла Лили.

— Будете лимонную дольку? — Дамблдор улыбался беззаботной, даже какой-то детской улыбкой.

Снейпу внезапно захотелось стукнуть директора чем-то тяжелым. Зельевар был уверен, что старый маразматик знает о его чувствах.

— Вы позвали меня выпить чаю со сладостями?

— Почему бы и нет, Северус? Но, прежде чем перейти к чаепитию, я бы хотел спросить, понравились ли вам ваши первокурсники?

Поскольку Снейп хмуро наблюдал за директором, Дамблдор остановился возле клетки и пристально посмотрел на помощника поверх очков.

— Вы так волнуетесь за Поттера? — съязвил Снейп. — Пожалуй, я ему даже немного сочувствую: отпрыск Джеймса не попал на свой факультет, где он был бы предметом всеобщего внимания и восхищения.

Директор окинул помощника странным взглядом.

— Я действительно волнуюсь за Гарри, Северус. Потому что вчера, — Дамблдор отошел от клетки и пошел назад к столику, — он доказал мне свою серьёзную связь с Лордом Волдемортом.

— Тем, что попал в Слизерин? — насторожился зельевар.

— Именно. — В холодных глазах Дамблдора мелькнул странный блеск. — Очень немногим известно, Северус, что Темного Лорда звали когда-то Том Риддл. Я сам привёл его в Хогвартс и учил здесь пятьдесят лет назад. Почти никто не мог увидеть связь между зловещим Темным Лордом и умным славным мальчиком, который был когда-то первым учеником Слизерина и префектом Хогвартса.

— Лорда Волдеморта звали… Том? — переспросил Снейп. На этот раз зельевар не пытался скрыть изумления и не сводил взгляд с Дамблдора. — Иногда, Альбус, мне казалось, что Темный Лорд вообще не человек, а демон, существо их другого мира.

— Увы, Северус, — мягко улыбнулся Альбус. — Его имя «Я Лорд Волдеморт» всего лишь анаграмма его настоящего имени «Том Марволо Риддл». Правду говорят, что характер зависит от имени. Том поменялся слишком сильно.

Старый профессор опустил голову и продолжил говорить тихим-тихим голосом:

— Иногда, Северус, мне кажется, что мы сами сделали Тома таким. Детство в приюте среди обозленных, обделенных жизнью детей, среди непонимающих взрослых… Они все боялись странного мальчишки со странными способностями, и чем сильнее боялись, тем сильнее ненавидели. Когда Том приехал в Хогвартс, мы все видели в его глазах жгучее желание начать новую жизнь, жизнь среди равных себе. Но и этого ему не было дано. Вы знаете, на Слизерине магглорожденных не жалуют, а Том выглядел именно магглорожденным. Впрочем, слов, которые опишут Вам краткую историю Сам-Знаешь-Кого, я не найду, поэтому лучше…

Дамблдор открыл высокий шкаф, на дне которого стоял знакомый Северусу Омут Памяти, и прикоснулся палочкой к виску.

— Вы хотите показать мне что-то важное? — профессор зельеварения со скептическим видом подошел к чану.

— Это Вы сами скажите мне, Северус, — улыбнулся Дамблдор. Густая масса в чане задвигалась, словно меняя формы и цвет. Не раздумывая ни минуты, директор взял за руку декана Слизерина, и они нырнули в омут.

Мгновение спустя Снейп с интересом рассматривал пустой деревянный коридор. Очертания были неясными и окутанными странной дымкой. Деревянный пол оказался скрипучим и щербатым. Единственным источником света была тускло сиявшая лампочка без плафона. Пахло стиральным порошком и квашеной капустой. В углу стояло ведро со шваброй, рядом валялась прокисшая тряпка.

— Где мы? — прошептал Снейп. Ему вдруг по казалось, что более мерзкого места просто невозможно себе представить.

— В детском приюте «Вул», — ответил директор. Тусклый отсвет причудливо отменял его мелкие морщины.

— Это Ваше воспоминание, Альбус? — спросил Снейп.

— Нет, мисс Марты Эркман, — тихонько ответил директор.

— Немка? — в чёрных глазах Снейпа мелькнул явный интерес.

— Немка или немецкая еврейка, я точно не знаю. В то время она работала в приюте кем-то вроде помощницы медсестры, — охотно сказал директор. — Недавно она умерла в доме престарелых, и я сумел достать у нее это обрывочное воспоминание. Ага, вот и она.

В коридоре послышались неровные шаги. Следом за ними скрипнула дверь, и в щель осторожно выглядела молодая женщина с острыми чертами лица и короткими жёсткими волосами. Некоторое время она прислушивалась к шагам, а затем вышла в коридор. Дамблдор махнул Снейпу рукой, и они вслед за Мартой пошли к огромной лестнице. Присмотревшись, Снейп заметил, что Марта осторожно встала в тёмный лестничный угол и наблюдала за уходящей вниз фигурой щуплого мальчика в темно-серых брюках и черной байковой рубашке. Ребёнок был неестественно высок и худ, и несмотря на все старания, не мог скрыть предательского стука сбитых каблуков. Присмотревшись, Снейп поднял брови: у ребенка почему-то была только одна рука.

— Он — калека? — несмотря на все старания, декан Слизерина не смог подавить в голосе ноту сочувствия. Дамблдор заметил это и к досаде Снейпа чуть заметно улыбнулся в усы.

— Не думаю. Скоро узнаем, Северус, — подтвердил директор.

Зельевар хотел что-то ответить, но не успел: Дамблдор пошел вслед за Мартой. Осторожно крадучись, она спустилась на второй этаж — в узкий коридор, куда исчез странный ребенок. На какую-то долю секунды Снейп заметил, как голова ребёнка с блестящими волосами цветами вороньего крыла нырнула в белые поцарапанные двери зала. Стараясь не шуметь, Марта заглянула в приоткрытую дверь.

— Северус, скорее, — мягко попросил Дамблодор.

Хотя Снейп понимал, что для этой странной Марты он был фантомом, привычка к осторожности дала о себе. Заглянув в щель, зельевар заметил, что в центре стояла большая рождественская ель. Игрушек ещё не было: колючие ветки озаряли только огоньки дешевой гирлянды. Эти разноцветные иммитации свечей казались настолько старомодными, что показались Снейпом иллюстрацией в какой-то старинной книжке. Он во всяком случае не помнил таких гирлянд, хотя сам в детстве жадно рассматривал витрины магазинов. Ребенок, между тем, продолжал любоваться игрой гирлянд, их отсветами в иголках, словно это было его единственной радостью. Ёлка излучала чудесный аромат, и Северусу казалось, словно он очутился в зимнем лесу. Приспотревшись, Снейп заметил, что правая рука ребенка была в гипсе и висела на бинтовой подвязке. Рукав черной байковой рубашки был разорван специально для гипса.

— Кто он? — прохрипел Снейп, чувствуя неодолимое желание схватить тощую детскую фигурку, насильно влить ей в рот восстанавливающего зелья и оттащить к мадам Помфри.

— О, это Ваш, с позволения сказать, Повелитель, Северус, — хмыкнул Дамблдор. — Если мне не изменяет память, много раз в Вашем прошлом и его будущем, Вы будете стоять перед ним на коленях и целовать край его мантии.

Челюсть Северуса дрогнула от бессильной ярости. Ребёнок, между тем, повернулся к висящим напротив черным часам. На овальном циферблате не было цифр — только значки в виде палочек. Кажется, так было модно делать часы до пятидесятых годов… Стрелка стояла на половине пятого. Северус снова изумился: неужели только полпятого утра? Присмотревшись к лицу ребенка, он обратил внимание на невероятно бледную кожу, тонкие брови и карие глаза со странным голубоватым отливом. Снейп вздрогнул. Хотя взгляд мальчика казался немного потерянным, в этих глазах не было ничего детского и теплого. В них словно навсегда застыл отпечаток страдания и боли.

«Северус? — словно из ниоткуда раздался немного детский и вместе с тем леденящий до костей голос. — Неужели ты не рад видеть меня?»

Снейп посмотрел на закрытую гипсом тонкую ручку ребенка. Сомнений не было: это были его руки с тонкими и длинными пальцами.

«О, Мой Лорд… — механически, словно по привычке, забормотал он. — Конечно, Милорд…».

Ребёнок между тем подошел к ёлке и, протянув руку, стал разглядывать тускло горящий между иголками синий огонек. Сомнений не было: мальчик был левшой.

«Вам… Вам нравится эта елка, Мой Лорд?» — мысленно заговорил Снейп.

«Я сделаю её, чем пожелаю, Северус», — насмешливо зашипел голос.

«Он же ребёнок. Это просто ребенок в приюте!» — мысленно приказал себе Снейп.

Голос исчез. Ребёнок подошел к дешёвому картонному шарику. Снейп снова посмотрел ему в глаза и вздрогнул. В этом взгляде было что-то страшно знакомое, как и в этих черных блестящих волосах.

— Я думаю, что на этот раз достаточно, — голос Дамблдора подействовал на Северуса как ушат холодной воды. Он резко тряхнул головой и кивнул директору.

Как только они очутились в кабинете, Снейп бессильно упал в ближайшее кресло, опустив голову на руки. Он дрожал от ярости и бессилия. Казалось, сделай он два-три шага к этому мальчику, что-то бы изменилось.

— Это очень ценное воспоминание, Северус, — единственное достоверное воспоминание о Томе Риддле в приюте до той минуты, как я впервые увидел его.

— Зачем вы показали мне эти воспоминания, профессор?

— Я уже говорил вам об этом. Видите ли, история имеет свойство повторятся. Юный Поттер сейчас в точности повторяет историю своего врага. Он повторяет историю убийцы Лили, Северус. Помогите ему не стать вторым Тёмным Лордом, — Дамблдор проговорил это, не поднимая головы. Снейп готов был поклясться, что в глазах старика стояли слезы.

— Вам пора, Северус. Ваши ученики ведь ещё не получили расписания.

Зельевар медленно встал и выпрямился. Он был абсолютно спокоен, а лицо не выражало ничего, кроме безразличия.

— Спасибо, сэр.