Глава 2Действие III.
3.1. Сакура собирала сумку в поход быстро, скидывая все почти рывками, не задумываясь, автоматически. Невидящим взглядом она смотрела куда-то в середину комнаты, все баночки и склянки узнавала на ощупь, кунаи — по холодному лезвию. Глаза на некоторое время стали мутными, и только когда пришло время собирать свитки, пришлось снова влиться в мир полностью, чтобы точно снарядиться в дорогу.
Ее не покидало чувство того, что произойдет что-то страшное.
Было страшно выходить на эту миссию. И Сакуру пугал ее страх еще сильнее, чем странное предчувствие.
Сакура раньше никогда не боялась. Никогда.
Она могла бояться за жизни своих товарищей, за Наруто и... и за Саске-куна, за любого другого человека, но Сакура никогда – никогда! – не боялась миссий. Девушка не боялась ответственности, которую возлагала на себя по собственной воле. Возможно, кто-то другой давно рухнул бы под тяжестью пережитых событий, но только не Сакура. Ее не хрупкие плечи тащили на себе груз не одной бессонной ночи, в которых девушка терзалась беспокойством о товарищах.
Сакуру не пугала даже неизвестность. Будущее. Во всех его оттенках: будь оно серым, как пасмурное небо, или пылко-алым, как страсть, закипавшая в крови.
Но в этот раз все было не так. Сакура боялась.
И Сакура не знала, чего именно она боялась.
Харуно уже пришла к назначенному месту, где она должна была встретиться со своей командой. Она наверняка знала, что на Кибу можно положиться. Парень в свое время помогал ей и ее друзьям, они вместе проходили не одну миссию и срабатывались вполне удачно. Когда девушка узнала имя второго человека, входящего в состав их группы и возглавляющий его, она невольно закусила губу, услышав его имя из уст Хокаге-сама. Голос Цунаде прозвучал тогда так страшно громко, как, бывает, утреннюю идиллию разрывает звук грома, от которого, кажется, трескается верхний слой земли.
Песчаный Канкуро.
Это имя не давало ей покоя уже несколько недель. Сакура часто замечала его взгляды на себе, пару раз они даже перекинулись фразами, и как бы Харуно не пыталась вспомнить хотя бы примерное содержание их скромного диалога, состоящего из пары реплик от каждого «участника», все уплывало. И размазанная картинка из воспоминаний, словно девушка видела все через мутную воду, всплывала перед глазами постоянно, но это была абсолютно немая сцена лишь с движением губ.
Канкуро приносил с собой волнение. Одно лишь его мимолетом упомянутое имя заставляло нутро сжаться, по телу пробегала волна беспокойства и непонятное, скользкое и холодное чувство разливалось посреди грудной клетки. Девушка не знала, как называется эта эмоция. Даже не так. Это был микс чувств: раздражение, удивление, беспокойство, волнение и... растерянность. В последнее время растерянность подобно второй тени следовало за Харуно всюду.
И когда она увидела, как приближается силуэт Канкуро, девушка снова ощутила неприятное разливающее внутри чувство. И грусть.
Почему так происходит? С какого момента Сакура чувствовала себя неловко в его присутствии?
Отбрасывая все чувства на второй план, Харуно сжала кулаки, закрыв глаза, и едва уловимым шепотом начала считать до десяти.
Это важная миссия, и Харуно не имеет права не оправдать надежд Цунаде-сама.
Киба, стоящий рядом, заметил это и положил руку на плечо девушки, заставив ее резко открыть глаза и вздрогнуть.
Киба немного наклонился, чтобы его глаза были на одном уровне с ее.
Его доверчивый, успокаивающий взгляд помог Сакуре немного прийти в себя.
- Все будет хорошо, - он улыбнулся, обнажая свои зубы с немного выпирающими клыками. – Не волнуйся так.
Сакура вяло улыбнулась, скорее для того, что показать, что все хорошо.
На самом деле все было с точностью наоборот.
Канкуро уже подошел к ним, с хмурым взглядом и слегка отстранено поприветствовал всех сухим монотонным голосом. Кратко рассказывая о главной задаче, Канкуро указал на их построение и план действий в случае нападения.
Все это время девушка чувствовала напряжение в воздухе, которое можно было ощутить собственной кожей: воздух уплотнялся и давил, заставляя учащенно дышать.
А, может, это просто беспокойство меняет ее мироощущение?
Харуно закусила губу. Внутренне вздрогнула, когда снова увидела взгляд Канкуро, полный непонятных для нее чувств. Он словно прожигал в ней дыру, от которой сознание куноичи медленно плавилось.
Так не должно быть! – било тревогу ее сознание. Оно уже выстроило все защитные реакции, но Харуно уже давно была во власти этого взгляда, и раздражение, так плотно прилегающее к рассеянности и растерянности, разрывалось внутри.
Киба нахмурил взгляд, выслушав план, и задал несколько вопросов. Канкуро поспешил ответить быстро и четко, понимая, что каждая секунда сейчас дорога. И Канкуро понимал, что и Киба, и Сакура знали это, но что-то, словно груз, удерживало их на месте и вселяло сомнение. Страх. Грусть. Они разделили ее на троих, и каждый ощущал ритм и биение сердце другого. И эта непонятная смесь чувств, эта непонятная дрожь внутри. И их непонятное объединение.
Может, они понимали, что уйдя втроем, больше никогда не вернутся? Никто из них. И поэтому они будто поймали ту волну, которая объединяла всех похожих на них.
Волна смертников.
- Выдвигаемся, - несколько помедлив, вдруг решительно сказал Канкуро.
Киба кивнул, Сакура кивнула, и они быстро направились в сторону отряда Шенкару.
3.2. Отряд двигался быстро, но в то же время настороженно. Киба принюхивался к запахам, пытаясь засечь противника. Где-то внутри он надеялся, что им повезет дойти до цели без происшествий, скрываясь в листве деревьев, но разумом он понимал, что так или иначе они нарвутся на кого-либо или этот кто-либо сам найдет их. И битвы в итоге не избежать. Но если и есть вероятность отстоять напор атак, если и есть шанс хотя бы дойти до отряда Шенкару, то Киба сделает все, чтобы уловить противника на самом далеком расстоянии, чтобы успеть сообщить и подготовиться к атаке. Главное – это защита Сакуры. И Киба осознает, что их цель даже не дойти до отряда, а довести Сакуру.
Она и есть то самое подкрепление и надежда на свет. Она та, кого Цунаде, обливаясь кровавыми слезами, отправила на верную смерть.
Киба краем глаза глянул сначала на Сакуру. Она была несколько напряженна, смотрела перед собой, немного нахмурившись. Сконцентрированная на задании, как может показаться, она смотрела вперед, будто выискивая там нечто, будто боясь там что-то не увидеть, потерять. На самом же деле девушка была полностью погруженная в свои мысли и уже почти полностью ушла в себя, время от времени заставляя вернуться в эту реальность. Она должна быть предельна внимательна. Но если она не разберется в бушующем сознании, если не поймет свои эмоции и чувства, она уже пала. Без битвы, без боя, без сопротивления.
Киба перевел взгляд на Канкуро, пытаясь понять, о чем же сейчас думает он. Хоть Канкуро и был главой их маленького отряда, он распределил позицию так, что Сакура находилась посередине. Сам же Канкуро оставался в тылу, чтобы в случае чего отразить атаки сзади. Киба стоял впереди из-за своего потрясающе чуткого обоняния, которое могло помочь спасти им жизнь. И пользуясь своим несколько выгодным положением, Киба изредка поглядывал на них, вычитывая с их лиц все эмоции, какие только мог. Сам не понимая того, зачем ему это нужно, он вглядывался в их глаза, желая найти там что-то похожее на его собственный страх и плотно скрытое за занавесом любви к родине отчаянье.
Канкуро был напряжен. Не понимая почему, но он чувствовал ненависть к этой ситуации, к чертову отряду Шенраку, которому вдруг понадобилось подкрепление. К чертовой миссии, к Сакуре. За то, что она умела то, что так нужно было этому чертову отряду. За то, что она была обречена на гибель в сражении за деревню с самого начала. С самого рождения. Как и Канкуро. Как и все шиноби этого проклятого мира.
Канкуро не боялся того, что он умрет. Он готов отдать жизнь за свою деревню, за благополучие жителей в ней, за мир в стране шиноби. Он надеялся на то, что все сложится лучше, что все обойдется, все придет в норму. Но мироздание, будто насмехаясь над его наивностью, отказывалось принимать его принципы. Все вокруг было пропитано запахом крови, гнева, жадности, власти, смерти. И отчаянья. Оно заполняло сердца шиноби, оно разрывало их нутро, но они боролись.
И Канкуро сейчас тоже боролся с ним, но оно вновь и вновь, с новыми силами охватывало его с ног до головы, пробиралось в самые сокровенные мысли, охватывая там все. Оно просто жило вместе с ним, оно пропиталось в нем и заставляло чувствовать себя настолько ничтожным, насколько это только можно себе представить.
Канкуро хотел кричать, резать, метать, швырять, бить, стонать. Стонать от той боли, которая пронизывала каждую его клетку при мысли о том, что их ожидает смерть.
Что ее ожидает смерть.
Канкуро так надеялся на то, что она останется жива. Медики чаще всего остаются в живых из-за того, что они имеют способности, позволяющие им выбраться даже из самых затруднительных ситуаций. Они помогают жить другим, они делают все, чтобы другие не умирали.
Сакура тоже это делала. И ее место было не в тылу врага, куда направляют ее сейчас. Ее место рядом с шиноби, которые оградой стоят у врагов на пути к деревне. И к ней тоже.
А сейчас все перевернулось, и Канкуро ощущал себя раздавленным, подавленным. Он осознавал, что девушка умрет, но не мог смириться с этой мыслью. Почему-то он знал, что сам может остаться в живых, но эта непоколебимая уверенность в том, что она умрет, не давала ему покоя. Она сводила с ума джонина, и самое страшное, что он не мог ни избавиться от этих мыслей, ни хотя бы просто откинуть их.
Может, это было от того, что Канкуро понимал, что не станет защищать девушку ценной собственной жизни?
Тогда джонин не мог понять, почему он так отчаянно рвался идти вместе с ней.
Канкуро заметил на себе взгляд Кибы. Внимательно рассмотрев часть его лица за считанные секунды, которые прошли очень быстро, он заметил в его глазах решимость. Канкуро хотел выругаться на Кибу – чтобы не смотрел по сторонам, когда его задача смотреть прямо, выискивая врагов, но тут же понял, как медленно и совсем неуверенно он ощутил некоторое, тусклое и слабое облегчение.
Эти глаза поразили его до глубины души. Эта решимость, эта уверенность, эта преданность. И не смотря на свое раздражение к этому человеку, которое он все время испытывал, вспоминая тот момент в столовой, Песчаный ощутил уважение к нему.
Это было странно осознавать – но раздражение кипело и бурлило в Канкуро напротив уважения. Просто Песчаный не мог смириться с мыслью, как же Кибе повезло. Он родился в Конохе и живет рядом с Сакурой, он постоянно видит ее, разговаривает с ней. И они связаны нерушимыми узами, которые трудно написать. Они одна семья вместе с другими такими же шиноби Конохи.
Нельзя сказать, что Канкуро завидовал. Ему было даже немного наплевать, он любил свою деревню, он уважал Суну и чувствовал связь с ее жителями почти на подсознательном уровне.
Но мысль, что связи с Сакурой у него не было, нет и не будет, приносила в его беспокойную душу грусть и тоску.
Но в тоже время Канкуро был благодарен. Потому что знал, что Киба тот, кто сегодня закроет собой Сакуру от лезвия вражеского меча.
Одними глазами Канкро сказал «спасибо» и приложил все усилия для того, чтобы начать думать о чем-то другом.
3.3 Киба принюхался. Сердце екнуло, а внимание сразу обострилось, стоило ему было почувствовать чужой запах в воздухе. Настолько живой и свежий, словно кто-то быстро следовал им навстречу.
- Стойте! – выпалил он, сразу же остановившись. Акамару пригнул уши и напрягся, широко расставив лапы. Не спокоен пес — не спокоен хозяин.
- Киба, что-то случилось? – Сакура приземлилась рядом. Запыханная и взволнованная, она ждала ответа. На соседней ветке приземлился хмурый Канкуро, вглядываясь в местность.
Киба настороженно и внимательно осматривался и принюхивался, но что больше поразило его – так это то, что запах исчез.
«Что-то тут неладно, - пронеслось в его голове, и он обеспокоенно начал крутить головой, пытаясь выяснить, что тут не так. В голове появлялись самые неприятные мысли, которые только могут родиться в подсознании, и шиноби почувствовал, как сердце начинает быстрее гонять кровь по телу. – Бесполезно! Я больше не ощущаю его. Здесь бы пригодились глаза Хинаты.»
- Ты что-то заметил? – спросил Канкуро. Не смотря на Кибу, он внимательно разглядывал деревья, надеясь, что это лишь дурная прихоть Инузука, а не настоящий враг.
- Киба? – Сакура аккуратно дотронулась его плеча, но юноша так и не поспешил ответить. Будучи слишком взволнованной, она поняла, что теряет контроль над самообладанием, и вскрикнула, пытаясь докричаться до друга. – Киба!
- Я не знаю! – наконец раздраженно ответил шиноби, все еще вглядываясь в местность. Он был уверен, что чувствовал чужой запах, но тот так резко оборвался, как будто его и не было вовсе. Как будто… Как будто тут что-то не так. – Я что-то заметил, но стоило мне понять это, оно сразу же исчезло.
Поджав губы, он с печалью взглянул на Сакуру, как бы говоря ей взглядом, что сожалеет, но сделать ничего не в силах.
- Но ты же что-то заметил, - Харуно старалась помочь ему разрешить эту ситуацию, однако девушка не так хорошо разбиралась в технике Кибы, поэтому не могла даже догадаться, с чего начать и как успокоить расшатавшиеся нервы Инузука. Она слышала, как учащенно бьется его сердце.
- Я не знаю, - снова процедил сквозь зубы Киба, уже полностью раздраженный. Он чувствовал себя так, будто всю почву из-под ног выбили.
- Ладно, все в порядке, – Харуно постаралась улыбнуться, чтобы Киба почувствовал себя лучше. Но это не помогло. Девушка перевела взгляд на Канкуро, который смотрел на них, сложив руки на груди.
- Продолжаем, осталось недалеко, - скомандовал Канкуро.
Киба всю дорогу злился. На себя. На свою технику. На этот воздух. На войну. На весь мир. Злость медленно окрашивала его разум в темный цвет, отчего сосредоточиться было тяжело, но Инузука старался успокоиться. Все будет хорошо, обманывал себя он.
Вот только обмануть себя было еще сложнее, чем самого лучшего психолога. Чем самого опытного шиноби.
Но Киба, как бы не старался разобраться, в чем дело, как бы не старался анализировать ситуацию в голове, как бы далеко не заглядывал в свою память, чтобы вспомнить абсолютно все о подобных случаях, он не мог найти ответ.
Воздух будто подменили! Не единой зацепки.
Украдкой глянув на Сакуру, он заметил ее сильное волнение. Вся решимость испарилась в никуда, как и его собственная, но, что самое главное, ее глаза, наполненные печалью, настолько сильно передавали ее сомнения, что на какой-то момент сам Киба засомневался в необходимости этой миссии.
«Мы – живые трупы, и осталось жить нам до первого столкновения с врагом», - пронеслось в его голове.
Киба осознавал это точно так же, как и свои силы. Он осознавал, насколько велики силы Канкуро, насколько умелая Сакура и насколько выигрышный состав у их отряда. Но это не спасало от страшной мысли.
Внутри все сжалось, боль пронзила каждую клетку его мозга, выдавая самые неприятные воспоминания, которые он запрятывал так далеко, как только мог.
«Я уже был на грани смерти, мне нечего бояться! - уверенность во внутреннем голосе и воспоминания об экзамене в Лесу Смерти стерты, воспоминания о погоне за Саске - стерты. – Я обещал. Я обещал, что вернусь живым вместе с Сакурой!».
«Какаши посмотрел наверх. Пасмурное, темное небо, затянутое тучами. Оно словно оплакивало потерю мира шиноби и сожалело о случившимся. Какаши так хотел увидеть солнце таким, каким помнил его еще с детства.
- Какаши-сенсей, я хочу остаться здесь, на фронте! – брови Кибы встретились на переносице, меж ними залегла глубокая морщинка. Слишком решительно настроенный, он готов был отстаивать свои взгляды до конца. – Здесь от меня будет больше пользы! – рычал он.
- Понимаешь ли, Киба-кун, - несколько отстранено начал Какаши, все еще рассматривая что-то в небе, – это твоя миссия, ты не можешь ничего решать. Ты – единственный шиноби, который на данный момент может защитить Сакуру от опасности. У тебя нет выбора. У нее нет выбора. У нас всех нет выбора. Мне очень жаль, - пропитанный болью голос Какаши вздрогнул в конце предложения, но вскоре он продолжил. – Просто помни, что Воля Огня горит в тебе.
Киба слушал внимательно. Закрыв глаза, он мысленно попрощался с фротном, на котором планировал сокрушить всех врагов, кивнул и отодвинул ткань самодельной изгороди.
- Я понял, Какаши-сенсей. Но это ничего не меняет.
Небо вздрогнуло, и заморосил мелкий дождь».
Киба закрыл глаза. Надо сосредоточиться.
Небо снова вздрогнуло, рядом с ухом просвистел ветер, и Киба резко остановился, чувствуя сзади прилив холодного воздуха – рядом остановились Сакура и Канкуро.
- Черт! – вскрикнул Киба, как только перед глазами пролетел кунай со взрывной печатью. Еле уклонившись, он схватил Сакуру за талию и потащил ее за собой, вниз.
– Акамару! – рявкнул он, и пес подхватил Канкуро, заставляя того волей-неволей лететь вниз.
- Твою мать, что тут происходит?! – зарычал капитан отряда, как перед глазами пролетело еще несколько кунаев со взрывными печатями, которые, воткнувшись в дерево с омерзительно знакомым тупым стуком, зашипели и загорелись. Успев только закрыть руками лицо, он ощутил сильный толчок сзади, этот удар – соприкосновение с землей. Простонав от боли, он поспешил подняться, закрывая уши и прищуриваясь из-за дыма, и быстро огляделся. – Сакура?!
Отчаянье захлестнуло его волной, и он еще раз, громко, что было мочи, закричал ее имя:
– Сакура!!!
Все словно потеряло значение. И их обнаружение, и то, что враги так близко, и то, что нужно давать деру. Все ничто, если рядом нет розовых волос.
Из-за дерева показались два силуэта, плотно прижатые друг к другу.
«Слава богу», - пронеслось в мыслях Канкуро, и он почувствовал, как в нем зарождается воля к борьбе. За свободу, за их жизнь, за их победу.
- Киба, что происходит?! – Канкуро подбежал к ним, рядом стоял пес Акамару, который помог джонину уклониться от тяжелого ранения, если не от смерти вовсе. – Вы в порядке?
Только тут Канкуро заметил, что Сакура полностью облокотилась на Кибу, одна нога стояла на земле, другая тащилась сзади.
- Я подвернула лодыжку, - застонала она. – Мне нужно немного времени.
Киба опустил ее на землю, и Харуно принялась быстро вправлять кости в суставы, проверять на наличие царапин или переломов. Все в порядке. Она снова может продолжать не только идти, но и бежать.
- Итак, - начал было Канкуро, но Киба поспешил его перебить:
- Я знаю, нужен план. Я отвлеку их. Я не смог заметить их со своим обонянием, вам в их обнаружении точно ничего не светит. Они пойдут за мной, часть, возможно, за вами, но я постараюсь сбить их со следу. Вы доберетесь до отряда Шенкару, а уже после я присоединюсь к вам.
- Ты не сможешь биться с ним один! – возмутилась Сакура. – Мы отразим их атаку и…
- Никаких «и»! Киба правильно рассуждает. Главное, не лезь в драку и постарайся слинять от них быстрее, чем мы доберемся до отряда Шенкару. Понял?
- Понял, - буркнул Инузука, но возмущаться не стал.
- Нет, Киба, это неправильно! – Сакура не могла отпустить товарища в атаку одного, это было так эгоистично и неправильно с их стороны.
- Я должен, Сакура, - резко отрезал Киба и, вскочив на Акамару, ринулся вперед.
- Нет, Киба!... – Харуно попыталась броситься вдогонку, но рука Канкуро препятствовала этому.
Она с ненавистью посмотрела на него, и ее отрешенный, злой взгляд был так красноречив, что Канкуро в какой-то момент сам возненавидел себя за это. Но это был единственный выход.
Это война, здесь некогда скулить по погибшим. Учитывая, что Киба уже почти что мертв…
- Ты забыла, какое задание должна выполнить?! – почти прошипел он, надеясь где-то внутри, что это поможет Сакуре остыть. Отвлечься. Перенять свои эмоции с Кибы на Канкуро.
- Нам нельзя было разделяться! – в тон ему прошипела сквозь зубы Харуно, вкладывая в свой взгляд все то презрение, на которое только была способна.
Отвернувшись, она поспешила в другую сторону, и Канкуро, закусив губу, последовал за ней. Нельзя терять ее из виду, тем более, такую взбешенную.
Кончина пришла им не в таком виде, в котором он ожидал. И явно не с той стороны.
Действие IV.
4.1. Сакура приземлилась на земле, резко втянула в себя воздух, и так же резко выдохнув его, порылась в сумке, вытащила и проглотила коричневую пилюлю. Ими пользуются все шиноби, чтобы повысить успеваемость миссии и уменьшить количество нагрузки усталости. Однако, как и любая биологическая добавка, эта пилюля работала не сразу и не давала того эффекта, которого, возможно, хотели ее разработчики – усталость возвращалась, концентрация увеличивалась всего лишь на 15%, но эти маленькие цифры могли спасти жизнь ниндзя в критический момент. Сакура в начале своего обучения травам посвятила ни одну неделю на усвоение рецепта таких пилюль. Как любой ниндя-медик она была обязана уметь их готовить, даже из подручных материалов. А позже, Харуно дополнила рецепт и смогла повысить эффективность этих пилюль с 15 до 23%.
Канкуро последовал ее примеру, не отводя взгляда тяжелых очей от ее хрупкого силуэта. Часть дороги они молчали, Сакура все еще находилась в угрюмом настроении, считая, что их разделение было самым глупым решением. Но подобно взрослой девочке, которой она уже стала, Харуно понимала, принимала и внутри разделяла это решение, ведь мир шиноби слишком жесток, но если утратить надежду в своих товарищей, то в тот же момент можно поставить большой крест на себе, как на ниндзя.
Все уходят. С одиннадцати лет ребята ходят на миссии. С одиннадцати лет они рискуют своими жизнями, разделяются, действуют по опасным планам.
Сакура не понимала, почему она расчувствовалась.
Собери себя в руки, от тебя зависит исход сегодняшней ночи.
Это мир шиноби. Здесь некогда думать о собственных чувствах и эмоциях, не сейчас, понимаешь?
Ты давно с этим смирилась.
Канкуро заметил некоторую неопределенность во взгляде девушки. Она сейчас была так взволнованна и напряжена, что воздух вокруг нее словно закипал из-за температуры ее тела и частоты ее дыхания. Пульса. Сердцебиения. Потока мыслей.
Тук-тук-тук.
Тук-тук.
Тук.
Сердцебиение Канкуро оставалось спокойным. Он был самой жесткой сердцевиной этой операции, он четко видел цель, знал какими средствами они должны ее добиться. Канкуро помнил о важности помощи, как и о необходимости разделения обязанностей.
Почему так происходит? Что происходит сейчас?
Что в твоей голове, Харуно Сакура?
Что беспокоит тебя и затрудняет твое дыхание?
Почему ты не движешься?
Сакура обернулась к Канкуро, ее взгляд снова стал суров, и зелень ее глаз потемнела, подобно травянистому лугу, что впитал в себя мрак ночи, укрываясь ее тенями.
- Сколько нам еще предстоит быть в пути? – голос ее тихая сталь, звенящая эхом удара об камни.
- Примерно четыре часа в направлении на запад, - Канкуро указал пальцем в нужную сторону.
За деревьями, там, позади, возвышалась расплывчатым силуэтом башня, в которую они и направлялись. Там должен был находится отряд Шенкару изначально. Во всяком случае, так было положено, пока они не позвали на помощь. Если никого не будет на месте, что должно быть так, отряд или те, кто уцелел в нем, прятались где-то в этой местности.
Так или иначе, им было необходимо достигнуть этой местности, и там, как было уговорено, дождаться Кибу, потому что прочесать всю местность в такое неспокойное время не будет возможным. Был и план «Б», однако, Канкуро так неохотно думал о нем, как о чем-то, что заставляло его сердце биться чаще.
Если они не дождутся Кибу, им придется разделиться.
Ему придется оставить Сакуру одну.
Эта мысль казалась ему тоскливой, хоть и верной в этой ситуации.
Шиноби еще раз взглянул на девушку. На этот раз его взгляд был тяжелым и метким, как стрела. Сакура невольно вздрогнула от ощущения, которое екнуло в груди, когда она заметила глаза джонина на себе, который будто заглядывал в потаённые уголки ее сознания.
- Ты отдохнула? – его слова были так тяжелы, как и его взгляд, и не сразу были усвоены девушкой. Поэтому, помедлив, заморгав от неожиданности и своей реакции, от чувства, которое хлестало внутри нее маленьким тугим жгутом, Сакура лишь смогла покачать головой. – Тогда вперед.
Луна круглым блином нависала над ними, будто была причастна именно к ним двоим, следя за каждым их движением. Через крону деревьев, которые сменяли одна другую с равным быстрым темпом, время от времени проходили лучи, пробегаясь по их скользящим силуэтам тонкой светлой полоской.
Ветер тихим свистом проносился мимо них, подобно тонким натянутым лезвиям, какие ниндзя используют при своих ловушках. Казалось, что чуть отклонившись от траектории, можно задеть одну из них, что так четко всплывали с белым трепещущим отблеском в воображении, а после угодить в лапы смерти, что расставила свои объятия в смеренном ожидании.
Смерть всегда ждет нас за каждым поворотом.
Она самое терпеливое, что есть на этом свете.
Смерть и есть олицетворение терпения.
Канкуро пытался вслушаться в ночь, будто ее можно было почувствовать – ощутить телом, услышать ее запах, почувствовать вкус. Ночь была совокупностью всех пяти ощущений, и ничто, вырванное из контекста сейчас, не могло быть полностью вычтено из этой адской, продуманной пьесы. Они лишь куклы, а ночь – это лишь декорации. И скоро их ждал итог этой пьесы, и Канкуро ощущал это какой-то внутренней чуйкой, интуицией полностью страшась своих ощущений и мыслей, что витали над ним.
Какой характер носила их постановка?
История трех людей? Драма?
Уж точно не комедия.
Какая ирония, кукловод сам оказался куклой в спектакле жизни.
Конец близок, думал Канкуро. Эта мысль поглотила его, не оставив после себя ничего другого.
4.2. Путь, проделанный ими, оказался на удивление легок и спокоен. Листья шелестели под мягким, но направленным ветром, который был сегодня им спутником. Он то поднимал листья с земли, заставляя кружиться их в игривом танце, то утихал, чтобы через несколько мгновений вновь заиграть свою ночную симфонию в сопровождении звуков.
Почва стала холодной и сухой, как сморщенная кожа на старческих руках, ночная гладь поглотила оставшееся тепло, скопившееся за весь день.
Канкуро ежился от мыслей, которые не покидали его голову, роем жужжа то об одном, то о другом. Когда они остановились, молодой человек смог почувствовать, как было разгоряченно движениями его тело.
Сакура стояла слева от него, на широкой ветке, что находилась позади него в двух метрах. Она выглядела немного растрепанной и уставшей от долгого пути, в течение которого они не останавливались и не обменивались никакими словами. Ее глаза были устремлены вперед, на башню, высокую и серую, старую, покрытую трещинами как сетью маленьких паутин, ловко сплетенными ни одними десятками лет.
Это был их пункт назначения, здесь находился отряд Шенкару, когда их настигла опасность, и они были вынуждены просить подкрепление, возможно, уже в бегстве или за мгновенья до него.
Канкуро поежился, стараясь сохранить хладнокровие и жесткость, потому что знал, что мужчина, шиноби, капитан не должен давать слабину. Но мысли, которые натягивались бледной пеленой перед его здравым смыслом, заставляли его ноги подкашиваться, когда даже для усталости не было дано ни одного шанса, чтобы одолеть выносливого молодого джонина.
Он взглянул на окна башни, находящиеся на самой ее вершине, которые казались черными расплывчатыми пятнами, полные тайн, мрачной и зловещей неизвестностью. Им предстояло добраться туда, но перед этим разведать обстановку, просмотреть периметр на наличие врага, чтобы не попасть в ловушку, когда ставкой в этой игре были их собственные жизни, а может быть, даже исход этой войны.
Что будет дальше? Что нужно делать дальше?
Как поступить, когда любое твое действие может оказаться фатальной ошибкой?
Напряжение внутри него росло пропорционально каждой секунде, пока они, сохраняя молчание, переводили дух, восстанавливали дыхание и всматривались в глубину ночи, которая таила для них свои сюрпризы.
Джонин боялся в этот момент, как никогда не боялся до этого, совершить ошибку. То, что они проделали весь этот путь в спокойствии, если таковым можно было назвать отсутствие каких-то действий вокруг, казалось ему подозрительным.
За то время, пока они направлялись сюда, Канкуро несколько раз обдумал, правильно ли они поступили, разделившись. Смогут ли они дождаться Кибу, и смог ли сам Инузука оторваться от врагов, которых он учуял практически в начале их дистанции.
Что, если Киба пал?
Что, если он больше не придет?
Что, если они не дождутся его?
Им придется разделиться. Ему придется оставить Сакуру.
Он в первый раз находился с ней наедине, наверное, с тех пор, как был на осмотре. Возможно, это последний раз, когда он находится рядом с ней, а может быть, и вовсе видит что-то своими глазами, будучи живым человеком.
Эти мысли так отвратительно жутко лезли в его голову, заставляя дыхание делаться неровным, заставляя его нервные клетки лопаться от перенапряжения, как маленькие воздушные шарики, наполняя всего его дурманящим чувством страха и отчаянья.
Джонин не мог до конца понять, признаться себе, что он боялся больше никогда не увидеть Сакуру. Что этот момент, пока они стоят так, в тишине, окруженные лишь деревьями и мраком ночи, может быть последним моментом в их жизни.
Или в жизни Сакуры.
Почему его так заботит ее жизнь, вдруг сам для себя озадачился Канкуро. Ведь это война, и это нормально, насколько можно назвать такое явление «нормой», встречать людям свою смерть и встречать смерть своих товарищей. Это суровая реальность, в которой они родились, в которой они вынуждены жить и существовать, двигаясь лишь к цели мира, который бы смог навсегда откинуть эти животные инстинкты далеко в прошлое, забытое и засыпанное песком, ушедшего безвозвратно. Канкуро неистово желал увидеть собственными глазами момент, когда жизнь перестанет быть чередой опасностей, которые могут привести к столкновению со смертью. Твоей, твоих боевых товарищей, мира шиноби. И Песчаный отчаянно хотел, так же страстно желал, чтобы Сакура смогла увидеть этот мир, полный спокойствия, своими зелеными глазами.
Но почему?
Почему именно она?
Почему он не вспомнил о брате или сестре, о своей деревне именно в этот момент? Почему страх потерять эту девушку, увидеть ее смерть или узнать о ней казался ему невероятно невыносимым?
Что было в ней такого, что заставляло джонина цепенеть перед одной только этой мыслью?
Сакура Харуно спасла его жизнь, когда он готов был с ней распрощаться.
И теперь он хотел отдать все силы на сохранение ее жизни, понимая, оглядываясь на свой опыт, какие страшные вещи могут ждать ее там, впереди.
Иными словами, это было чувство долга перед куноичи Листа?
Или это было что-то большее?
Из омута мыслей его вывел голос девушки, с напущенным спокойствием, в котором она пыталась скрыть окутавшее ее волнение, но безуспешно:
- Здесь слишком спокойно и тихо, и я не могу увидеть никаких следов нахождения шиноби. Что это значит?
Канкуро повернул голову, пожал плечами, и, задумавшись, наконец-то смог ответить:
- Я вижу то же самое. Однако, если мы будем медлить, делу это не поможет. Нам нужно пробраться в башню, может, там сможем найти какие-то зацепки.
Сакура кивнула. Она была настроена серьезно, готовая в любой момент встретиться с врагом лицом к лицу.
- Однако, - добавил Канкуро, прежде чем они продолжили путь, - не забывай о бдительности. Будь максимально внимательна!
- Хай! – звонко отозвалась куноичи, затем молниеносно пропала с места, превратившись в едва уловимую тень.
Джонин поспешил за ней.
