Дюймовочки, блин!Стартовали мы в субботний полдень двадцать четвертого числа, а тридцатого октября, в пятницу, за завтраком Забава Путятишна объявила:
— Настоятельно рекомендую сегодняшний день потратить на то, чтобы привести себя в порядок. В шесть вечера мы прибываем в Хогвартс. Постараемся не ударить в грязь лицом.
По самой Надысь было видно, что лично она если чем ударять и собирается, то только «автопробегом по бездорожью и разгильдяйству». Но никак не лицом в грязь. Каким таким волшебным секретом она воспользовалась, мы с Любаней не знаем, но уже очень хотим в порядке обмена опытом себе на будущее его выведать. И без того выглядящая нестаро, за время пути наша директриса помолодела почти до нашего возраста и смотрится теперь не как руководитель ССМУ с многолетним стажем, а как позавчерашняя выпускница этого самого ССМУ. Я призналась Любане, что за тайну Путятишны готова отдать даже свой фамильный прабабушкин сарафан, ручная работа, прошивка из охранных заклинаний, чары удачи. В общем, для тех, кто понимает, вещь
очень ценную. Любаня ответила, что намерена предложить директрисе эксклюзивную диадему гоблинской работы, по сути своей боевой бумеранг, стилизованный под кокошник, обошедшийся ее папаше в кругленькую сумму. Ну или на худой конец, готова продать Надысь душу.
Забава Путятишна послала подальше и душу, и сарафан, и диадему, и меня с Любаней. Отделалась традиционным заявлением, что подобные чары сугубо индивидуальны, и мы сами с возрастом поймем, откуда что берется. И куда девается: фигурой наша предводительница тоже схуднула. Причем, именно в нужных местах. А в ненужных — нет.
Короче, когда за полчаса до времени прибытия мы собрались в общей комнате, тройку лидеров по красоте возглавляла Забава Путятишна Надысь в мантии европейского фасона цвета увядшей розы. Второе место занимала эта самая роза, в порядке интерьерного акцента обитающая в углу общей комнаты. Третье — с большим отрывом все остальные мы, стараниями приглашенного стилиста (да, на представительские расходы ССМУ и Чародвинский мэр не поскупились) облаченные в одинаковые мантии цвета хаки, стилизованные под шинели. На головах у нас красовались, ни много ни мало, буденовки. Потому что это «колоритно» и «от нас этого ожидают». Первоначально буденовки были щедро украшены бубенцами, но мы единым фронтом встали против подобной «самобытности» и собственноручно спороли бубенцы, клятвенно пообещав по возвращении «отколоритировать» ими стилиста. Утешало одно: Забава Путятишна заверила, что этот «революционный» прикид мы должны будем потерпеть только один раз — в день прибытия. Затем позволительно вернуться к нормальной одежде. Пару часов позора, и можно идти пить чай. Вот уж никогда не думала, что в моей жизни будет момент, когда я с радостью сменю подиумный наряд на школьную форму. Ту самую школьную форму, от которой я больше шести лет мечтала избавиться.
Поскольку индивидуальные блюдечки с яблочками мы оставили в личных комнатах, за происходящим возле Хогвартса наблюдать пришлось по теремковому центральному блюду с яблищем. По всему выходило, что мы прибыли первыми. Несмотря на то, что хозяева уже были готовы к приему гостей, посовещавшись, решили не спешить и осмотреться.
Юные волшебники-британцы, высыпавшие во двор школы, выглядели вполне дружелюбно и куда симпатичнее нас в своих обычных черных мантиях с синей, зеленой, красной и желтой отделкой. Про четыре факультета и их цветовые и зоологические отличительные признаки мы уже две недели как были в курсе (директор лично принимала зачет по Истории Хогвартса), а потому мнениями делились вполне предметно.
— «Уездный серпентарий» важничает, — с не менее важным видом поправил очки Ватутий.
— Зато другие «Дети подземелья», их соседи, выглядят вполне добродушными. Вот что близость к кухне с людьми делает, — высказался Иван.
— А у некоторых «Цап-царапычей» точно факел в одном месте, ни минуты спокойно постоять не могут. Правду говорят, рыжие котята — самые беспокойные, — вставила я свои пять копеек.
— У «Пернатых» вид настоящих умников. Интересно, то, что у одной из них на ушах редиски, это научный эксперимент? — поинтересовалась Любаня.
— Если рядом есть кто-то с бананами
в ушах, то точно эксперимент. Звукопроводимость и звукоизоляция в условиях, близких к экстремальным… — отреагировал Ромка.
По идее следующей должна была бы прозвучать реплика Забавы Путятишны. Она и прозвучала:
— И тут появляетесь вы. Все в белом…
А если учесть, что голосом своим Надысь владела мастерски и одной интонацией могла придать словам такой смысл, до какого австралийским аборигенам отплясывать и отплясывать, мы так красочно представили явление ССМУ Хогвартсу, что единодушно потеряли дар речи.
— Хорошо хоть бубенцы отпороли, дюймовочки, блин… — практически дословно озвучил мои мысли Стогоберега, и по виду остальных я поняла, что и они подумали то же самое: в глазах хогвартсцев мы, выходящие из цветка-теремка в шинелях до пят и буденовках, будем смотреться весьма… экзотично. Вот еще закатное солнце нам в спину, и точно Неуловимые Мстители, расширенный состав.
— То-то же, — назидательно хмыкнула Путятишна.
Несколько следующих секунд мы, устыдившись, краснели, а затем началось…
Нестройные ряды принимающей стороны вдруг встрепенулись, засуетились, после чего с настороженным интересом уставились в небеса, которые… нет, не разверзлись, но что-то там в них громыхнуло. Потом еще раз. И еще. Каждый раз все ближе. Пристально вглядываясь в центр блюда, наконец, мы разглядели стремительно приближающуюся точку, спустя минуту превратившуюся в заложившую над Хогвартсом крутой вираж огромную карету, запряженную дюжиной крылатых коней размером со слона. Поговорка «Хорошо, что коровы не летают» стремительно теряла актуальность. Сорок восемь копыт и четыре колеса коснулись земли одновременно. Английская земля дрогнула. Три первых ряда встречающих учеников упали, остальные только подпрыгнули. К тому моменту, как волны сейсмической активности достигли цветка-теремка, повалившиеся хогвартсцы успели встать и отряхнуться, нас же всего лишь слегка качнуло. Упали мы чуть позже. Точнее выпали. В осадок.
— Вау! — хором выдали все, а Ватутий подытожил. — И это второе в моей жизни слово из трех букв, способное заменить собой речь листов на восемь.
— Я бы попросила, — вновь вступила Забава Надысь, — сохранять самобытность. Где национальная гордость? Где русский дух? Не «вау», а «ого-го»!
— Ого-го! — послушно исправились мы.
— Вот, теперь правильно, — благосклонно кивнула Надысь и снова посуровела. — Не «ого-го», а директриса Шармбатона. Мадам Максим.
Некоторое время мы оценивали впечатляющие габариты мадам. Детальное изучение позволило классифицировать шармбатонскую директрису как женщину по-великански крупную, но фигуристую и, несомненно, привлекательную. Если бы не крупный орлиный нос, мы единодушно признали бы ее красавицей. А так Максим зашла четыре к одному при воздержавшейся Забаве Путятишне.
— Ну… при такой директрисе как-то и студенты должны быть… ух! — недостаток выразительных средств своей речи Ромка попытался компенсировать жестами.
К сожалению или к счастью, шармбатонские студенты (точнее студентки) в количестве полутора десятков оказались девицами вполне нормальных габаритов. Облачены они были в нежно-голубые шелковые мантии, приталенные и с пелеринками. Девичьи головки украшали симпатичные голубые шляпки с небольшими полями. В целом, несмотря на несколько подмерзший и слегка испуганный вид, шармбатонки производили впечатление миленьких гимназисток начала века. Мы многозначительно переглянулись.
— Вот же люди не зря деньги заплатили, — завистливо всхлипнула Любаня. — Исторический период тот же, но как гламурненько вышло. Забава Путятишна! Вы как хотите, а я лучше голой выйду, чем в этом кошмаре брезентового цвета!
— Одаренная! — было бы глупо надеяться, что Надысь пропустит мимо ушей такое вопиющее (вопящее, ха-ха) безобразие, каким при желании может быть Любаня, и если бы роза в углу уже не была увядшей, она бы это сделала сейчас. — Истерики ты будешь дома родителям закатывать! А здесь станешь делать то, что предусмотрено регламентом! И нечего тут носом хлюпать!
— Это не я! — огрызнулась Любаня.
— И не носом, — добавил Иван. — Это — вот!
Мы вновь приникли к блюду, с поверхности которого и доносилось раздражающее хлюпанье, постепенно переходящее в чавканье и бульканье. В реальности же все это доносилось со стороны озера, на берегу которого и располагалась Британская Магическая Школа Хогвартс. И в этом же самом озере, точно в центре, вдруг появилась воронка, будто из дна вынули огромную затычку.
— А вам не кажется, что все это похоже на огромный у… раковину для умывания, — задумчиво выдал Иван.
— Ну, тогда уже антираковину, — мне представился шанс поумничать, и я с радостью его не упустила, — потому что оттуда, куда должно засасывать, что-то всплывает. И, кажется это что-то…
— … «Летучий засра… э-э-э… Голландец», — да, сегодня чувство юмора Падавана определенно попахивало. — Ну, ведь похож же… — апеллировал он к нам.
И мы были вынуждены признать: похож. Уж очень обрывки парусов, свисающие с мачт судна, больше похожего не на корабль, а на обтянутый кожей «кораблятский скелет», напоминали раскрученные рулоны туалетной бумаги.
— Похоже, это дурмстранговцы, — выдал Кузнецов.
— С чего ты взял? — чисто номинально поинтересовался Ромка.
Почему номинально? Потому что сами прибывшие уже дали на него ответ. Спускавшаяся с причалившего борта дюжина бравых, подстать Роману, парней, одетых в лохматые шубы, балканской внешностью ни разу не походила на японцев. Так что, метод исключения в действии. Возглавляла шествие шикарная серебристая шуба. Гладкая… Блестящая…
— Песец… — благоговейно с придыханием протянули мы с Любаней.
— Причем полный, — хмыкнул Ватутий, определенно имеющий в виду, что даже ничем не примечательные шубы дурмстранговцев выглядят круче, чем наши шинели.
— Почему полный? Высокий, тощий и козлобородый, — не понял сарказма Роман. Такое с ним случалось. — Прям копия с иллюстрации «Справочника воплощений зла». Страница номер семнадцать.
— Без сомнения, директору Игорю Каркарову польстит подобное сравнение, — хмыкнула Забава Путятишна, и наше коллективное сознание с дружественным визитом внезапно посетила мысль, что наши комментарии Надысь саму нехило забавляют. Иначе ей ничего бы не стоило одним словом заставить нас фильтровать базар. Даже без помощи волшебной палочки.
Просветление на нас сказалось явно благосклонно. Мыслительный процесс заработал с новой силой, что вылилось в вопрос:
— А если и японцев будет больше десятка, чем мы компенсируем наше сильно проигрывающее количество? Нас всего лишь пятеро…
— Разумеется, сильно превосходящим качеством! — уверенно ответила директриса. — Больший выбор не значит лучший. В мои далекие-далекие школьные годы… — тут Путятишна поняла, что прокололась. — Ну… не такие и далекие… В общем… Нас всегда для всех мероприятий делили по пять человек. Потому что именно столько лучей у пентаграммы. Эти группы так и назывались — «пентаграммочки». Маглы их «звездочками» называли. Вот и вы у нас — «звездочка». Или звездочки, если хотите, — тут Забава Надысь улыбнулась совсем не по-директорски. — Стоите тут… Звездите… И к тому же, сколько бы студентов ни приехало, в чемпионы выбьется только один!
Не знаю, как у других, а у меня на этом моменте в голове заиграла такая бравурная героическая мелодия, а перед глазами блымснула молния.
И волосы на голове зашевелились…
И у всех других тоже зашевелились…
— Упс, — по привычке выразил свою растерянность Ватутий, но тут же поправился. — Э-э-э… В смысле… Ёпт!
— Неправильно, еще одна попытка, — требовательно нахмурилась Надысь.
— Ой? Ох? Охохонюшки?! — не задумываясь предложил Кузнецов сразу несколько вариантов и, получив молчаливое одобрение Путятишны на любой из них, продолжил. — А чой-то у нас в теремке атмосфера такая… наэлектризованная?..
— То ли еще будет… — с видом пророка покачал головой Иван, указывая в блюдо, где среди помех и ряби еле-еле мы разглядели… огромную шаровую молнию, неторопливо проплывающую над Запретным Лесом, который стонал и гнулся, точно живой, и изо всех сил старался сделаться ниже и неогнеопаснее.
— Тут, я так понимаю, без вариантов, — констатировал Роман «Капитан Очевидность» Стогоберега. — Махоутокоро.
В подтверждение его слов сияющий шар снизился, завис на полминуты и исчез, оставив на поляне в круге припаленной травы десять человек с характерными азиатскими чертами. Как по мне, так с абсолютно одинаковыми лицами. Если бы не разноцветные наряды, я решила бы, что у меня просто десятерится в глазах.
Наряды. О, что это были за наряды. Делегация махоутокорцев, подобно нашей, была полигендерной. То есть, в ее состав входили и девочки, и мальчики. Первые были облачены в традиционные длинные кимоно золотистого оттенка, богато вышитые экзотическими цветами. Не менее шикарно выглядели и укороченные кимоно и штаны-хакама мальчишек. Насыщенно-синие. Расшитые фантастическими птицами. На вежливые синхронные поклоны мы уже не смотрели.
Наше до сего момента в принципе неплохое настроение по десятибалльной шкале упало где-то так на минус сорок.
— Нужно было сразу выходить, как приехали, — выдала Любаня, мрачно вглядываясь в наши вытянувшиеся физиономии. — Сейчас бы хлопали глазами из какого-нибудь темного угла, и никто, кроме хозяев, не видел бы наших… хотя почему наших?.. ляпов нашего дизайнера…
По глазам Забавы Путятишны было видно, что на этот раз только нежелание окончательно стирать границу между преподавателями и учениками мешает ей согласиться с Любаней. Что в конкурсе «приветствие» мы не просто проигрываем, а уходим в минуса. Такого наша грандиозная, амбициозная и самая клевая директриса стерпеть не смогла. Оценивающим взглядом она окинула нашу… униформу… И отрывисто приказала:
— Быстро переодеться! Кто во что хочет. Пять минут. Время пошло!
Когда через означенное время цветок-теремок пробился на поверхность, на нас смотрел весь мир. Или по крайней мере студенты и администрация четырех крупнейших магических школ. Дверь-лепесток откинулась, подобно трапу… и в проеме появились мы, полностью прочувствовавшие всю меру возложенной на наши плечи ответственности.
Центром композиции был Ромка, подчеркнувший своё богатырское сложение панцирем-непробиванцирем, перед которым в ужасе расплетаются даже мифриловые кольчуги. На голове Стогоберега красовался дедов осадный шлем-таран. В одной руке мой лучший друг сжимал бронетазик, в другой — фуфугас. Страшное оружие. Для тех, кто не знает, даже на вид. А уж для тех, кто знает… По бокам от него застыли Ватутий и Иван. Оба — в джинсовых косоворотках, поверх которых у Кузнецова внакидку телепался тулуп с запАхом (или с зАпахом, нужное подчеркнуть) из шкуры мамонта, а у Падавана — куртка классика. Насколько я знаю, классик очень возражал, отдавая Ваньке любимую одежку, но карточный долг — это святое. Мы с Любаней, как и положено дамам, появились из-за спин наших спутников чуть позже. Она — в огроупорном костюме с галстуком и в своей дорогущей диадеме-укокошнике, и я — в прабабкином счастливом сарафане и розовых гриндерсах.
— Звездная тема! — приняв эффектную позу, громко и отчетливо заявила Любаня.
И на Хогвартс пала непроглядная тьма.
