Глава 2Джинни летела вниз, в объятия бездны. Ледяные пальцы ветра рвали на ней одежду, дождь хлестал по лицу, смешиваясь со слезами боли, отчаяния, бессилия…
Перед глазами, словно кадры старой, выцветшей киноленты, пронеслась вся её жизнь. Вот она, маленькая рыжая девчонка, бегает по зеленым лугам «Норы», играет с братьями, смеётся так звонко и беззаботно, что сердце сжимается от невыносимой тоски по тем временам, когда счастье казалось таким простым и естественным, как дыхание… Теплые руки матери, запах её пирогов, добрые шутки отца, которые она тогда не всегда понимала… Братья — неугомонные, шумные, но такие родные и любимые…
А вот и он — Хогвартс, словно сказочный замок из детских снов, с его парящими в воздухе свечами, говорящими портретами и секретами, которые скрывались за каждым поворотом… Новые друзья, первые победы и поражения…
И — он, Гарри…
Её первая любовь, такая чистая, нежная, безответная…
Первый поцелуй после победы в квиддиче, сладкий, как тыквенный сок, опьяняющий, как сливочное пиво. Прогулки вокруг озера, рука об руку, когда казалось, что весь мир вокруг — лишь декорация к их любви. Свидания в кафе в Хогсмиде, шепот, смех, взгляды, от которых сердце выпрыгивало из груди. В тот короткий промежуток времени, когда они были вместе, Джинни была по-настоящему счастлива. Счастлива так, как может быть счастлив только человек, который нашел свою половинку, свое место в этом мире.
А потом… потом наступил конец. Конец всему. Гарри исчез. Растворился, словно призрак, оставив после себя лишь пустоту и боль. Официально он считался мертвым, но тела так и не нашли. И Джинни ждала. Все десять лет она цеплялась за эту надежду, словно за соломинку, которая не давала ей утонуть в болоте отчаяния. Ждала, что он вернется, что все будет, как прежде…
Но герой так и не пришел. А мир вокруг продолжал рушиться. Погибли родители, один за другим ушли из жизни братья, словно их семья была проклята.
Все её друзья, все, кто был ей дорог, — все мертвы.
— Том… — сорвалось с её губ, и это имя прозвучало в ночной тишине словно проклятье.
Нет, Волан-де-Морт! Это он забрал у неё все, что было ей дорого, лишил её всего, ради чего стоило жить. Он — источник её боли, её отчаяния, её смерти.
Вот и её черед пришел. Еще немного, и она увидит их всех — родителей, братьев, Гарри… Они ждут её, она знает. И в этой мысли — не страх, не ужас, а странное, горькое утешение.
Джинни зажмурилась, готовясь к удару, к боли, к темноте. Она хотела, чтобы это быстро закончилось, чтобы эта мука ожидания наконец-то прервалась. Но удар не последовал. Вместо него — странное ощущение падения, словно она проваливалась в какую-то бездну, где не было ни времени, ни пространства, ни боли…
А потом… потом дождь прекратился. Джинни удивилась этому даже сильнее, чем собственному несостоявшемуся падению. Она открыла глаза и зажмурилась еще сильнее — на этот раз от яркого, слепящего света, который словно пронзал её насквозь. Вокруг послышались какие-то странные звуки — гул голосов, лязг металла, крики… Она не понимала, что происходит, где она, жива ли она вообще…
И тут она поняла, что все еще падает. Но это было уже не то падение, не та безнадежность. Она падала не с крыши, а… с неба?
— Это не Лондон, — прошептала Джинни, и её собственный голос показался ей чужим и незнакомым, — это не мой Лондон…
И вдруг страх смерти отступил. Его место заняло что-то другое — жажда жизни, инстинкт самосохранения, который дремал в ней все эти долгие годы, подавленный горем и отчаянием. Она не хотела умирать. Не сейчас. Не так.
Рука сама собой вытянулась вперед, словно пытаясь ухватиться за это новое, незнакомое небо, и… схватилась. Веревка. Толстая, прочная, пахнущая пылью. Джинни не стала раздумывать. Она ухватилась за веревку обеими руками, чувствуя, как острая боль пронзает её ладони, словно она схватилась за раскаленный металл. Но она не отпускала. Не могла отпустить.
Веревка не выдержала её веса — с треском лопнула, и Джинни снова полетела вниз, но уже не так быстро, не так безнадежно. Она все еще цеплялась за обрывок веревки, словно это была её единственная связь с этим странным, непонятным миром, и молилась всем богам, в которых уже давно перестала верить, чтобы падение не стало для нее последним.
Внизу была узкая улица, вымощенная булыжником. К её счастью, улица была пуста — только кошка с ярко желтыми глазами лениво наблюдала за её падением, словно это было в порядке вещей. И тут же, словно из-под земли, из двери дома напротив вышел мужчина — высокий, худощавый, в длинном черном пальто и шляпе, надвинутой на глаза. Он резко повернул голову на звук трескающейся веревки и замер на месте, уставившись на Джинни широко распахнутыми глазами.
— Мерлин… — только и смогла выдохнуть Джинни.
Джинни с глухим стоном врезалась в мужчину, сбив его с ног. И мир взорвался болью. Она услышала его сдавленный вздох, собственный крик, испуганное мяуканье кошки, а потом они вместе рухнули на булыжную мостовую, превратившись в клубок конечностей и ткани. Чемоданчик мужчины с глухим стуком отлетел в сторону.
Какое-то мгновение они лежали неподвижно, словно пытаясь понять, что же только что произошло. Джинни ощущала под собой крепкое мужское тело, слышала его прерывистое дыхание, до сих пор чувствовала запах дождя, книжной пыли и чего-то еще — неуловимого, но знакомого, словно запах старой пергаментной бумаги и волшебных зелий…
Потом он пошевелился, пытаясь подняться, и Джинни поспешила откатиться в сторону, освобождая его. Сердце колотилось в груди, словно сумасшедшее, но теперь это было не от страха, а от… облегчения? Она жива. Она действительно жива!
Джинни села, опираясь на руки, и обвела взглядом улицу. Все еще пусто, только кошка, перестав шипеть, с любопытством наблюдала за ними, сидя на пороге дома напротив. Дождь прекратился, словно его и не было, и солнце уже успело высушить мостовую, так что место их падения выглядело теперь как обычное место…
Мужчина рядом с ней тоже сел и медленно, словно боясь сделать лишнее движение, повернул голову в её сторону. Джинни встретилась с ним взглядом и затаила дыхание.
— Бля, — выдохнула Джинни, и её голос прозвучал хрипло, словно она долго кричала.
Перед ней сидел он. Том. Но не тот юный Том Реддл, которого она знала по дневнику, не тот юноша с пронзительным взглядом и тенью жестокости на красивом лице. Этот Том был старше, взрослее… Около тридцати, может, чуть больше. Черты лица заострились, стали более мужественными, жесткими, но не потеряли своей привлекательности. Те же темные, словно омуты, глаза, в которых она тонула когда-то, забывая обо всем на свете. Те же черные, как вороново крыло, волосы, слегка вьющиеся на концах. И тот же странный, завораживающий блеск в глазах, от которого у Джинни по спине пробежали мурашки.
— Том… — прошептала она, и это имя — её личный кошмар, её наваждение, её проклятье — слетело с губ прежде, чем она успела себя остановить.
Мужчина удивленно приподнял бровь, словно не понимая, как она узнала его имя. Джинни поспешила исправить свою оплошность, мысленно ругая себя на на чём свет стоит.
— Мой кот, — выдавила она, изображая на лице растерянную улыбку, — его зовут Том. Негодник залез на крышу и я полезла его спасать.
Она протянула руку, словно желая помочь ему встать, и тут же пожалела об этом. Ладони жгло огнем, напоминая о падении и о том, что она чудом осталась жива.
Мужчина слегка усмехнулся, словно ему доставило удовольствие её замешательство, и покачал головой.
— Поэтому и я не завожу домашних животных, — произнес он, и его голос был низким, с легкой хрипотцой, которая не вызывала у Джинни ничего, кроме желания сбежать и забыть об этой встрече, как о страшном сне, — а вот с вами… вам нужно быть осторожнее. Не все коты любят, когда их называют именами чужих мужчин.
Он поднялся на ноги, отряхивая пальто, и Джинни впервые заметила, что он очень высокий — намного выше её, — и что у него удивительно пронзительный взгляд, словно он видит её насквозь, читает её мысли, её страхи…
— Неужели вас тоже зовут Том? — удивленно пробормотала Джинни, опуская глаза, — Извините… я не хотела.
— Ну что ж, мы оба живы, значит всё в порядке, — сказал он, и на его губах снова мелькнула та же неуловимая улыбка, которая вызывала у Джинни странное чувство тревоги, — в конце концов, вы же упали с неба. Я бы и не такое простил ангелу.
Джинни невольно вздрогнула, словно от холода, хотя солнце уже припекало довольно сильно. Флирт. Том Реддл заигрывал с ней! Это было так непохоже на него, на того, кого она знала — пусть и по воспоминаниям, пусть и из уст Гарри.
Гарри… Он всегда говорил, что Волан-де-Морт не способен на любовь. Что женщины его не интересуют — ни в каком проявлении. Власть, величие, бессмертие — вот его истинные желания. А любовь, страсть, нежность — это лишь слабости, которые он презирает в других и тем более не позволяет себе.
Нужно было срочно сменить тему разговора…
Краем глаза она заметила черного кота, который все это время наблюдал за ними, сидя на пороге дома напротив. Он неторопливо вылизывал лапу, потом проводил ею по за ухом, и в его желтых, словно у хищной птицы, глазах Джинни почудилось что-то знакомое…
— Том… — повторила она имя мужчины, и тут же заметила, как в его глазах вспыхнул огонек — интерес? Или что-то более опасное?
— Том! — крикнула она, вскакивая на ноги. — Чертов негодник! Какого хера ты залез на эту крышу?
Кот, словно удивленный её внезапной вспышкой гнева, перестал умываться и уставился на нее круглыми, немигающими глазами. Джинни протянула к нему руку, не зная, чего ожидать — укуса, царапины, испуганного бегства… Но кот, к её удивлению, не сдвинулся с места. Он даже позволил взять себя на руки и, удобно устроившись у неё на руках, замурлыкал, словно они были старыми знакомыми.
— Так это ваш кот? — в голосе Тома Реддла теперь явно звучало веселье.
Джинни, все еще не веря собственной удаче, кивнула и погладила кота по спине. Шерсть у него была гладкая, шелковистая, словно черный бархат. И тут Джинни поняла, что Тома роднит с этим котом не только имя… Они были похожи.
— Да, — ответила она, встретившись взглядом с Томом Реддлом.
Он хотел что-то ответить, словно желая продолжить эту странную, напряженную беседу, но тут из двери дома, у которого они стояли, вышел еще один мужчина. Он был примерно такого же возраста, что и Том, но на этом их сходство заканчивалось. Светлые, слегка вьющиеся волосы, добродушное лицо, голубые глаза, которые сейчас смотрели на них с нескрываемым весельем. Джинни он показался знакомым, кого-то напоминал, но по тому, как он похлопал Тома по плечу, было понятно, что они хорошо знакомы.
— Том, я все, — произнес блондин, и его голос был приятным, мелодичным, резко контрастируя с низким, слегка хрипловатым голосом Тома. Он перевел взгляд на Джинни, и его лицо озарила странная улыбка, — ооо, ты тут занят. Не буду мешать.
В его голосе звучала легкая насмешка, и Джинни вдруг поняла, что Гарри был прав. Волан-де-Морт и женщины… это действительно было несовместимо. Вон даже друг его чуть не смеется, наверное он думает, что это Джинни пытается обратить на себя внимания красивого мужчины. Интересно, чтобы он подумал, если бы узнал, что Реддл с ней флиртует?
Том резко выдохнул, и его взгляд потух, стал отстраненным, холодным. Он снова превратился в того высокомерного, жестокого юношу, который хотел убить её в тайной комнате. В его глазах не было ни тени флирта, только раздражение и… скука?
— Пойдем, Абрахас, — бросил он блондину, не удостоив Джинни даже взглядом, — у нас еще много дел.
Блондин — Абрахас, как назвал его Том, — еще раз взглянул на Джинни. На этот раз в его голубых глазах не было ни тени насмешки, только что-то вроде… сочувствия?
Джинни проводила их взглядом, чувствуя, как напряжение последних минут отпускает её, словно тугая пружина наконец-то разжалась. Она была жива. Она избавилась от Тома Реддла — пусть и таким странным, непонятным образом. И в эту минуту она была готова прыгать от радости, словно маленькая девчонка, а не взрослая ведьма, прошедшая сквозь ад.
Оглядевшись по сторонам, Джинни медленно побрела вдоль улицы, не зная, куда идет, зачем… Она определенно была не в своей тарелке.
— Прошлое… — прошептала Джинни, останавливаясь у витрины магазина, в которой красовались платья, которые носила её бабушка, — я в прошлом…
В голове закрутился вихрь мыслей, гипотез, предположений… Как Малфою удалось отправить её во времени? И что теперь делать? Отчаяние сжимало горло холодными пальцами. Она одна. В чужом времени. Без палочки, без денег, без надежды…
Но ведь она жива? Разве это не главное? Разве это не шанс все изменить?
И вдруг Джинни почувствовала, как её пронзает молния. Не от страха, не от отчаяния — от понимания. Она в прошлом. В том самом прошлом, где Том Реддл — еще не Волан-де-Морт, а где он — просто амбициозный волшебник с темной душой, но еще не монстр, уничтоживший её мир.
Разве это не шанс? Шанс все изменить? Предотвратить ту тьму, что поглотила её жизнь, её семью, её любовь?
— Убить его, — прошептала Джинни, — нужно убить Тома Реддла.
И тогда родители Гарри будут живы. И сам Гарри будет жить — счастливой, беззаботной жизнью, которой его лишил Волан-де-Морт, то дурацкое пророчество и метка на лбу. И все они — семья Уизли, друзья, однокурсники — будут жить…
Её взгляд скользнул в сторону, туда, где скрылись две фигуры. Но Джинни понимала, что убить Тома Реддла — даже сейчас, в этом времени — будет непросто. Ей нужен план. Нужны союзники. Нужна… палочка.
А для начала — крыша над головой и работа, которая позволит ей выжить в этом чужом, но таком знакомом мире. Ведь одно дело — читать о прошлом в книгах, и совсем другое — оказаться в нем самому.
