Глава 2Двери в штаб Дисциплинарного Комитета, который по непонятным причинам находился в пустом классе в глубине средней школы Намимори, пугали Тсуну до дрожи в коленках. Девочка судорожно сглотнула, разгладила несуществующие складки на юбочке и постаралась унять торчащие во все стороны волосы. «Это ради Кёко-чан» — в очередной раз сказала себе Тсуна и нерешительно постучалась в дверь.
О грозном ДК средней Намимори девочка узнала почти в первый же день пребывания в школе. В него входили самые отпетые хулиганы со всего округа — некоторым даже пришлось перевестись, чтобы получить повязку. Многие из этих парней попадали под арест и были в шаге от судимости, каждый из них хоть раз в жизни грабил других учеников, и все они были жутко, жутко опасными. Из тех, от которых следует держаться подальше, с которыми нельзя разговаривать и от которых следует бежать без оглядки.
И худший из них, демон во плоти, человек, не знающий жалости — Хибари Кёя. Говорят, несколько его жертв впали в кому. Он избивал их, пока они не теряли сознание, и не останавливался даже после этого. Он говорил, что может забить до смерти, и он действительно пытался это сделать.
И единственный выход, который смогла найти Савада Тсунаёши, это стать частью такой жуткой организации. Возможно, мучителей Кёко-чан отпугнёт повязка на её плече, и они оступятся. Или, если очень повезёт, она познакомится с каким-нибудь более-менее приличным хулиганом, и он сможет ей помочь. Но, чтобы всё это осуществить, она должна была переступить порог и стать частью этой жуткой организации. Сама мысль об этом заставляла её коленки подгибаться, но выбора не было. Либо Тсуна станет частью Дисциплинарного Комитета, либо снова займёт место жертвы.
И, как бы сильны не были её чувства к Кёко-чан, стать снова объектом издевательств она боялась больше всего на свете.
Дверь открыл жуткого вида хулиган с дурацкой причёской и фингалом под глазом. «Интересно, это Кусакабе-сан?» — тут же всплыло в голове имя второго по значимости члена Дисциплинарного Комитета. Правая рука, сильнейший после Хибари Кёи… Тсуна передёрнулась, стараясь не думать, что этот хулиган может с ней сделать.
— Чего надо, малявка?
Савада долго заикалась, мялась и пыталась говорить. Потом прикрыла глаза, выдохнула и произнесла уже знакомую мантру — «Это ради Кёко-чан». Это помогло — по крайней мере, теперь её слова можно было разобрать.
— Я х-хочу вступить в Дисциплинарный Комитет!
Это было самым безрассудным поступком Савады Тсунаеши за всю её жизнь. Кажется, она вполне может умереть от ужаса, если этот хулиган подойдёт поближе и сделает…что-нибудь. Пока что девочка просто стояла и смотрела на Кусакабе-сана, который явно считал, что над ним издеваются.
— Ты? К нам? В Комитет?!
Тсуна не нашла в себе силы повторить жуткое предложение вслух, поэтому она просто кивнула. Действительно, звучит глупо — что она забыла в обществе хулиганов Намимори? Кусакабе-сан выглянул в коридор, зачем-то принюхался, а потом некультурно ткнул пальцем прямо в рёбра, заставив Тсуну болезненно пискнуть.
— Сколько тебе лет, малявка?
Девочка покраснела.
— Двенадцать.
Хулиган фыркнул, ещё пару раз ткнул её пальцем в разные места и выругался.
— И что ты будешь у нас делать? Цветочки перебирать?
Тсуна радостно выдохнула. По крайней мере, она ещё жива, и её спросили о том, что она может сделать. Правда, вопрос звучал скорее как издёвка, но в её положении стоило хвататься за любую возможность.
— Я…я... я не знаю.
Действительно — об этой стороне Тсуна не очень задумывалась. Ей куда важнее было попасть в жуткую организацию, и она совершенно не планировала, в каком именно качестве окажется там. Действительно, не будет же она сражаться наравне с худшими хулиганами города?!
Кусакабе-сан замер, а потом обидно расхохотался.
— Да кому ты вообще нужна, малявка?
Тсуна замерла, а потом тихо шмыгнула носом, стараясь сдержать внезапно выступившие слёзы. Действительно — кому нужна Никчёмная Тсуна? Она годится только на то, чтобы быть грушей для битья, жалким убожеством, бесполезным куском мяса…
Савада наклонила голову, когда слёзы всё же полились, обжигая её глаза. Плакать всегда было неприятно — этот процесс жёстко ассоциировался у неё с унижением. Физическим, моральным и неизменно отвратительным, грязным и совершенно ужасающим. Тсуна терпеть не могла плакать, но её дурацкое тело никогда не прислушивалось к её мнению.
С первой же слезинкой Кусакабе-сана словно подменили. Он тут же покраснел, растеряв всю свою устрашающую ауру, и начал суетиться вокруг плачущей девочки. Бормоча бессвязные извинения, он открыл двери штаба и затащил Тсуну внутрь.
— Я совсем не это имел в виду, правда-правда! Просто, ну…ты ведь девчонка, понимаешь?
Саваду усадили на старый диван, подобный тому, какой рисуют в мангах про хулиганов, и даже предложили засохшее печенье. Кусакабе-сан неумело суетился, постоянно краснел и заикался — словом, вёл себя крайне нелепо, будто в первый раз в жизни увидел девочку. Впрочем, никто не знает, что у этих хулиганов на уме — Тсуна уж точно не бралась даже предполагать.
Девочка начала потихоньку успокаиваться — она не могла контролировать свой плач, но умела взять себя в руки в нужный момент. Необходимый навык для таких как она — сохранять трезвый ум и терпеть, терпеть, терпеть…
Может, оно и к лучшему, что она получила такой отказ? Вся эта идея с Комитетом с самого начала была обречена на провал, и хорошо, что она не прошла даже первый этап.
Размышления Тсуны прервал Кусакабе-сан, неловко прикоснувшийся к её руке.
— На самом деле, все решения здесь принимает Хибари-доно. Но, если ты так хочешь… Я поговорю с ним и попрошу выслушать тебя, хорошо?
Тсуна тихо пискнула от ужаса. Сама мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с Хибари Кёей, максимально приближала её к сердечному приступу. Когда она собиралась вступать в ДК, она искренне надеялась остаться где-то на периферии и никогда не встречаться с Главой лицом к лицу. Да, кажется, она слишком наивна.
— Я скажу тебе, когда он примет решение, хорошо? Кстати, я — Кусакабе Тетсуя!
— Савада Тсунаеши.
Девочка пробормотала своё имя, пятясь к выходу из облезлой комнаты, похожей на прихожую якудза. Она пребывала в самом настоящем смятении — буря из ужаса и облегчения, кажется, уничтожала её изнутри.
Встретиться с Хибари Кёей было безумно страшно.
Но снова стать грушей для битья было гораздо страшнее.
