Глава вторая. Италия пришла ко мне не с летомЯ влюбчивая, это правда. Не то, чтобы это происходило слишком легко и часто, меня непросто впечатлить. Но если уж удается... то я влюбчивая, верно.
Раньше Италия виделась мне фильмом «Позови меня своим именем» с жаркой погодой, зелёной листвой и прохладными сквозняками, которые щекочут подмышками, и холодными плитками, по которым хочется и одновременно не хочется ступать босыми ступнями.
В жизни Италия встретила меня холодными влажными ноябрьскими ветрами. Долго дубила январьскими морозами. Дразнила примерзшими цветами и ящерицами. Италия не хотела со мной говорить — шумела что-то непонятное мне, красовалась, но на диалог не шла. Она раскрылась мне позже, когда я сама была к этому готова.
Она раскрылась мне шутками и улыбками. Пушистыми темными кудрями и шоколадными глазами. Италия оказалась одета в простой красный свитер и низко свисающие джинсы. Италия почему-то носила желтые грубые ботинки на шнуровке и ступала четко на пятку. Италия любила плетеные браслеты и деревянные бусы на руках.
И совсем неудивительно, что Италия ходила медленно. Перетекала. Пятка, носок, колено, бедро, плечи. Италия была слегка небрежной в жестах — плавных, легкомысленных, грациозных. Кошачьих.
Мягкая улыбка, не широкая. Непринужденность. Всегда такая искренняя, будто только для тебя. Большие кошачьи глаза, удивлённо распахивающиеся, что бы я не говорила. Уверенность, от которой подкашиваются колени.
Большие теплые ладони с тёмными длинными кучерявыми волосками от запястья вверх, к подкатаным рукавам. Темная, колючая, не длинная и ухоженная борода. Это совсем не отталкивает, а ведь я такое не люблю. Но... наверное, люблю.
Мягкий, шелковый голос с медовой хрипотцой в самых низких нотках. Итальянские слова перекатываются на языке. Урчание. Это романтично, что бы они не значили. Кажется, что это серенады для меня.
Италия смотрела на меня вечным летом. Вокруг Италии начинала цвести трава, а вода в водопадах бежала более дико и правильно.
Сонным утром ты пыталась справиться с кухонной утварью и собственными беспорядочными конечностями, и вдруг звук залил солнцем все помещение, и словно тебя изнутри, и мир перестал быть целостно состоящим из частиц, а превратился в набор образов, и все остальное оказалось поглощено ими.
Итальянская непринужденность пришла ко мне не с летом. Она пришла, играясь пальцами с гвоздиком, перекатываясь с пятки на носок. Пришла с пушистым неопрятным хвостом, заколотым китайской спицей. Пришла с улыбкой, посмотрела большими кошачьими глазами, блеснула полумесяцем с груди. Итальянская непринужденность легко согласилась на чашку чая, словно сроднившись с моей страстью к напитку.
Италия замечала детали и задавала вопросы. Смотрела и видела, слушала и слышала. Игралась ключами в пальцах и игриво, как котенок, улыбалась.
Италия была свободой. В жестах, в повадках, в лёгкости. Свободной. Хорошо контролируемой. С идеальным самоотчетом. Со скользящей кошачьей угрозой в мягких интонациях.
Итальянская непринужденность хотела дружить.
Только мне было очень страшно.
Мне было очень страшно. Лёгкость и уверенность, шутливые игры с предметами, осторожные и плавные движения больших теплых пальцев. Мне было страшно, потому что непринужденное дружелюбие могло оказаться вежливостью.
А мне хотелось дружить.
Мне было страшно быть отвергнутой. Но Италия только улыбалась мне, и говорила: "А теперь не хочешь предложить мне чая?"
И я наливала чай. Говорила — о том, что хотела. И Италия приходила ко мне. Приходила и приходила. Играла, шутила. А я не понимала — почему она приходит? Разве приходить ко мне — это важно? Разве это не просто вежливость?
Она приходила, распахивала большие стеклянные двери и небрежно снимала солнцезащитные очки с носа. И я слепла от этого жеста.
Казалось, что у Италии нет никаких тревог, и что любое действие — шутка, развлечение. Словно Италия только и живёт, чтобы баловаться. Постукивать ногой по камню, рисовать на чужих руках смайлики, бросаться булочками, загадочно шептать о чужом обеде или склоняться над ящиком с чаем, распрямляя туда усы, как кот.
А теперь Италия, как черный элегантный кот, застыла на расстоянии протянутой руки, поигрывая на солнце лоснящейся шерстью. Зазывает. Только руку протяни — и... И что? Вздрогнет, встанет на лапы и исчезнет за мгновение? Или поддастся руке и даст погладить? Что?
Чтобы узнать — только руку протяни.
