Глава 2С каждым днем за спиной все
плотней закрываются окна
оставленных лет,
кто-то смотрит вослед – за
стеклом, все глядит холодней,
впереди, кроме улиц твоих,
никого, ничего уже нет,
как поверить, что ты проживешь
еще столько же дней.
Иосиф Бродский «Июльское интермеццо»
– Противоположность любви - смерть. Горькие чары любви помогают нам на короткое время забыть о ней. Поэтому каждый, кто хоть немного знаком со смертью, знаком и с любовью… Но и это тоже полуправда. Разве можно быть знакомым со смертью?
- Конечно, нет. Мы знаем только, что она противоположна жизни, а не любви, вот и все, но и это сомнительно.
Э.М.Ремарк «Жизнь взаймы»
Она начала умирать прямо в нашей постели. Тогда мне стало так страшно, даже сейчас, когда она еще ближе к смерти, мой страх не соизмерим с тем.
Но до этого был еще тот страшный бег по пыльным улочкам маленького города, в тот самый день, когда в Еву, очевидно, и попало заклятие. Черт знает, как назывался этот дурацкий маггловский городок! Мы прибыли туда через портключ прямо из штаба авроров. С помощью него мы должны были и вернуться обратно после акции… Но все пошло не так. Упивающиеся Смертью словно с цепи сорвались, их Лорд словно щедро отсыпал им маггловской наркоты или словно пригрозил, что убьет их, если они вернутся без результатов. Да, последнее было вполне вероятным. В любом случае, они были просто в ореоле зеленых лучей, которые десятками выпускали из своих палочек. Через пять минут боя нас уже оставалось только четверо, Упивающихся было по-прежнему одиннадцать плюс сам… Тот-кого-никто-не-зовет-он-сам-приходит… Надо было бежать к порт-ключу, причем как можно быстрее… И мы бежали. Точнее, просто бежать было нельзя. Улочки были запутанными, узкими, и из-за каждого угла мог донестись луч Авады… Надо было чередовать бег с осторожным, сверхосторожным шагом… Я потерял всех остальных авроров из вида, только с Евой мы бежали рядом. Ева бегала хуже, поэтому взялась за мою руку, чтобы не отстать. Самое интересное было то, что я даже не знал, как выглядит портключ. На мою палочку, как на палочки всех остальных, было наложено поисковое заклятье, так что мы могли пока только идти вперед, не зная нашего конечного пункта.
Вдруг я почувствовал, что Ева, вместо того, чтобы просто держать мою руку, обхватила мое плечо, причем осела на него всем своим весом.
К тому времени мое сердце от бега и от волнения колотилось где-то у самого горла.
- Ева? – почти закричал я.
- Пошли помедленнее. Немного. Голова закружилась, - выдохнула она.
Я посмотрел на нее. Она действительно выглядела плохо. Лицо сильно побледнело, глаза она зажмурила. Я подумал, что это от усталости…От нервного напряжения…Или, может, от «Crucio». Только в этом бою она попадала под него дважды, а в общем счете – шесть раз…
- Ничего. Мы пойдем медленнее, - сказал я.
Мы прошли с пол-улочки. Внезапно она выпустила мое плечо и, прислонившись к стене дома, опустилась на мостовую.
- Мне нехорошо, Кевин… - прошептала она.
Я наклонился над ней. Положил руки ей на плечи.
- Надо подняться, Ева…
Она вцепилась в меня обеими руками:
- В глазах потемнело! Я куда-то падаю, Кевин… Держи меня! Пожалуйста! – испуганно закричала она.
- Я держу. Я держу тебя!
Я совсем растерялся. Оглянулся назад – за квартал отсюда увидел зеленые и красные отблески. Нас догоняли.
- Держись за меня, - сказал я и, просунув руки ей под колени, взял ее на руки.
Сначала она все также впивалась в мои плечи. Я слышал ее убыстренное дыхание. Но через несколько минут ее руки неожиданно разжались и ее тело обмякло у меня в руках. Она потеряла сознание. Она всегда была легкой, но безвольное тело нести сразу стало намного тяжелее.
«Еще немного. Уже скоро», - уговаривал я себя.
Наконец палочка перестала тянуть меня вперед, и я понял, что я на месте. Этим местом оказался какой-то грязный угол с мусорными баками… Под ногами валялись разные бутылки, пластиковые стаканчики, бумаги, огрызки… Несколько секунд я ошарашенно оглядывался по сторонам, мучительно соображая, что же из этого могло быть портключом. Все, что угодно. Не знаю, как было на самом деле, но в этот момент мне казалось, что я уже слышу нагоняющие нас шаги. Я постарался успокоиться и присмотреться к мусору внимательнее. Вдруг мне показалось, что я увидел слова заклинаний на страницах валяющейся раскрытой книги… Я, держа Еву на руках, постарался как можно осторожнее опуститься на корточки… Так и есть! Заклинания. Эта книга была здесь явно чужеродной. Я схватился за нее и мы тут же перенеслись…
К счастью, в штабе в этот момент была Гермиона. Я положил Еву на диван, Гермиона поводила над ней своей палочкой, сказав несколько лечебных заклинаний… Ева пришла в себя, вроде бы, ей стало лучше… Через десять минут она уже вместе со всеми обсуждала прошедшую акцию. Смеясь, извинялась передо мной, что напугала меня и обещала взять недельный отпуск для отдыха…
В ту ночь мы занимались с ней любовью нежно и медленно, так как оба устали… Если бы я знал, что это был последний раз, когда я занимаюсь с ней любовью… То что? Нет, я и тогда ничего бы не захотел изменить: ни шума весеннего дождя за окном, ни света от проезжающих фар, скользящего по ее коже…
В сон я провалился, как в черную бездонную яму, но отчего-то сразу проснулся, когда она коснулась своей прохладной рукой моего плеча. Открыв глаза, я столкнулся с ее испуганно-умоляющим взглядом. Я сразу понял, что происходит что-то страшное, что-то настолько страшное, что от этого убежать надежды нет…
- Мне снова плохо… - прошептала она.
Я увидел, как она плотно сжала побледневшие губы, как ее взгляд расфокусировался, из глаз куда-то вглубь уходила всяческая мысль… Из носа по щекам побежали струйки крови… Вдруг я перестал слышать ее дыхание. Я схватил ее обеими руками и тут же аппарировал в больницу.
Вот так все оно и началось. Я не знал тогда, что происходит. Колдомедики тоже не сразу разобрались. Дело в том, что «Lente Mortis» Темный Лорд не произносил вслух, оно было невербальным и было замаскировано: как бы «вложено» в другие заклятия: пыточное, обездвиживающее…
Чертик в табакерке. Бомба замедленного действия. Это было в его духе: запрятать в плохом нечто еще худшее.
***
Боль, которая началась в тот вечер, когда Кевин плакал, не проходит…Постоянная слабая ноющая боль, которая захватила пространство от шеи до кончиков пальцев левой руки. Приходил профессор Миллчент, покивал чему-то, принес еще несколько зелий… Но мне ясно и самой, что сердце не выдерживает… Что ж, все будет чуть быстрее, чем я предполагала. Иногда мне кажется, что я успела все. Одной только войны хватило выше головы. Иногда мне кажется, что я ничего не успела. Но все же я не чувствую несогласия. Очень многие люди вокруг меня уже умерли. Друзья, коллеги… Знакомых людей убивали почти на каждой акции. Я и сама убила далеко не одного человека. Что делать, я работала аврором. Аврором – смешно сказать. Раньше им можно было становиться только после окончания специального курса обучения, который мог длиться до пяти лет… Но с нами уже все было не так. Нас взяли сразу после Хогвартса и сразу же отправили работать в полную силу, потому что людей не хватало. Очень мало кто из таких «авроров» остался в живых в первый год своей работы. Так что нам с Кевином еще повезло. Приятно думать, что мы оказались далеко не из худших… Но главным для нас все же было везение, ведь если не везло - умирали и те, кто были лучше нас. Вот сейчас в одной из соседних палат так же, как я, умирает Энн. Она прекрасный аврор, с гораздо большим опытом… Почему же я должна жить, когда она умирает? Когда столько других людей умерло? Нет, несогласия во мне нет. Мы родились в такое время.
С чем может быть несогласие - так это с формой смерти. Мне выпала такая из форм. Каждый вечер ты не знаешь, будет ли утро, и, хоть тебе уже почти все равно, где-то в глубине просыпается и саднит надежда, что оно будет. С утра ты просыпаешься и вновь начинаешь думать, будет ли следующий вздох, будет ли следующий час, будет ли еще один день… И ведь действительно почти все равно, и ты уже невозвратимо далеко от жизни и всех вещей, и событий, и людей из этого мира, и что тебе вообще до этой жизни, но все равно снова рождается эта чертова маленькая надежда и не дает наступить спокойствию. Поэтому иногда мне хочется встретиться с Волан-де-Мортом и сказать ему: «Будь ты проклят, ты действительно нашел очень, очень страшное заклятье…», - а иногда, наоборот, прошептать ему в ухо: «Спасибо».
***
В тот день я возвращался вместе с нашей группой с уничтожения великана. Упивающиеся Смертью, как известно, любят выпускать в город всяких тварей: великанов, дементоров, гоблинов, оборотней… Ума-то у них мало, но вот шума, паники и погромов они могут создать немеренно. Бороться с великаном - дело не опасное, только хлопотное, да и людей надо много. Когда мы вернулись в штаб, был уже вечер. Я увидел девушку, сидящую на диване в общей гостиной, погрузившуюся в чтение книги с названием «О методах отражения заклятий, в том числе общих и специализированных боевых». Переведя взгляд с обложки книги на ее лицо, я понял, что я ее немного знаю внешне, правда, не знаю имени. Она училась со мной на одном курсе. Не со мной в Гриффиндоре, конечно. Кажется, в Рэйвенкло. Да, точно, тем более, что только рейвенкловец может держать в руках такой толстенный том…
Я пошел помыться и поесть. Когда вернулся, девушка все еще сидела на диване, поджав ноги. На кухне я уже успел выяснить, что ее перевели в наш штаб и она будет со мной в группе. Что ж, надо знакомится. Немного неудобно, конечно, что я не знаю ее имени, проучившись в одном замке семь лет. Но, в конце концов, у нас почти не было общих уроков с Рэйвенкло.
- Привет! Я Кевин Фрэйзер. Будешь теперь работать с нами? - я протянул ей руку.
Она пожала ее:
- Ева Джаллеспи.
Потом, чуть прищурив глаза, спросила:
- Фрэйзер? Старый магический род…Чистокровный маг, значит?
Я немного напрягся. Вопрос, который она задала, в наше время в числе скользких и неприятных вопросов, которые лучше было бы аккуратно обойти стороной. Да, чистокровный, но ведь не все чистокровные поддержали Волан-де-Морта! Вовсе не все… Но, с другой стороны, большинство. Одни поддержали открыто, другие - просто молчали, а у себя за обедом кивали головами и говорили, что цели у Того-кого-нельзя-называть вовсе не столь дурны, как средства. Но неужели то, что я нахожусь здесь, в одном из штабов авроров, не доказывает…
- Да, - ответил я как можно более ровно.
Но мои опасения, кажется, не подтверждались. Она лишь кивнула и пролистнула еще несколько страниц своей книги. Потом оторвалась от чтения и сказала:
- Пойдем погулять? Мне уже надоело здесь сидеть как взаперти.
Хм… Гулять без цели по улицам, тем более поздним вечером аврорам не рекомендовалось. Не запрещалось, конечно, но и не рекомендовалось. Но, черт, почему бы и нет? Погулять по улице явно не опаснее боя с великаном.
- Хорошо. Пойдем.
- Долетим до моего любимого кафе, ладно? А потом отправим метлы обратно, а сами погуляем.
- Как хочешь, - пожал я плечами.
- Accio, метла!
Потом был полет по вечерним улицам… Я держался позади, она летела молча и всего один раз оглянулась на меня. И этот момент запомнился мне четко и до сих пор стоит у меня перед глазами, как будто колдография. Лицо, на секунду закрывшееся прядями развевающихся от скорости волос, выражало наслаждение полетом. Это было выражение лица, которое приобретали, наверное, лица наших прапрабабушек, обнаженными летящих на шабаш. Несмотря на это, полуулыбка, адресованная мне и взгляд светлых глаз были спокойными, очень спокойными… И вот из-за этого необыкновенного минутного выражения ее лица, этого изящного быстрого поворота шеи я почувствовал… Что? Что именно? На самом деле, ничего такого уж особенного. Возможно, просто то, что эта прогулка – не случайность, не эпизод, о котором тотчас же забудешь.
А потом были магические и маггловские кафешки, чередующиеся в том же причудливом порядке, как чередовались в роду Евы волшебники и простые люди…
В ту же ночь, точнее, под утро, мы с ней оказались в одной постели. Возможно, это было слишком быстрым развитием событий, но мы тогда так об этом не думали. Такое уж время. Все настигает нас очень быстро: работа аврора, командование отрядами и непростительные заклятья… Поэтому и любовь для нас - это концентрированный эликсир, который пьется залпом, но так, чтобы не пролить ни единой капли.
