Глава 1Посвящается _Friyana_
Большое спасибо Саймоне за беттинг.
Герои Роулинг, а также весь магический мир принадлежат ей и только ей. Мои герои – только мне. :)
И комната, в которой я болею,
В последний раз болею на земле,
Как будто упирается в аллею
Высоких белоствольных тополей.
Анна Ахматова
Холодный душ, холодные пальчики.
В серых домах сереет свет.
По больничному потолку солнечные зайчики
И белые лица на белой стене.
Чичерина «Уходя - уходи».
Сегодня был солнечный день. Я поняла это по большим солнечным квадратам, легшим на белую штукатурку стены. Иногда мне даже казалось, что из полуоткрытого окна доносится шелест листьев. Но, наверное, это просто казалось, просто шумело в ушах. Лето еще не наступило, и листьев не должно быть так много…
Заходила Гермиона. Рассказывала о делах на факультете, жаловалась, что боится предстоящих экзаменов. А по лицу было видно: еще и просто боится. Магический мир все больше захватывают военные события, и по всему ясно, что скоро случится тот бой, который, несомненно, назовут Великим, чей бы победой он не окончился. И Гермиона, конечно же, будет в нем участвовать. В последние месяцы перед больницей я очень часто видела ее в Главном штабе Ордена Феникса. Она достаточно смела, чтобы быть всегда рядом с Поттером - а то и на шаг впереди,– но даже ей никуда не деться от страха. Скоро она совсем повзрослеет и даже научится лучше его скрывать.
Как не бояться, если, приходя в больницу Святого Мунго, можно видеть, как я умираю. А я ведь всего на год старше ее…
Мне не больно. Это просто четкое ощущение, как вся сила – и магическая, и психическая, и физическая - медленно утекает. Все больше нарастает слабость, в последние дни голова стала кружиться от любого, даже самого маленького движения…Уже больше месяца невозможно встать с кровати, и только неуклонные усилия колдомедиков спасают от постоянных обмороков. Но страшнее всего все же это чувство теряющейся силы, как будто сама жизнь отступает от тебя и даже не смотрит вслед.
«Lente Mortis». Заклятье Отложенной Смерти. Что-нибудь знаете о нем? Ничего страшного, до Второй войны с Волан-де-Мортом о нем мало кто слышал. А теперь нас в госпитале Св.Мунго пятеро. Еще трое уже умерли. Следующим, наверное, будет парень из соседней палаты. Сестры сказали мне, что ему совсем плохо. Они рассказывают мне все, хотя это, в общем-то, запрещено. Но надо же как-то развлекаться. Да, следующим будет он, Фрэнк. Потом, скорей всего, я. А дальше Энн. Или нет, не она. Энн молодчина, она еще поборется. Она уложила своими заклятиями трех Упивающихся в последней акции.
Где-то через два часа после Гермионы зашла Джинни Уизли. Принесла газеты - она не знает, что я давно бросила их читать – и сладости. Джинни заходит чаще Гермионы, почти каждый день. Приносит мне газеты, угощение, иногда – цветы. Преувеличенно весело болтает о разных разностях. И сегодня все идет так, как обычно. Поговорив со мной немного, Джинни смотрит на меня извиняющимся взглядом. Я все понимаю и спрашиваю:
- Рассказать тебе о Гарри?
Джинни облегченно кивает. И я закрываю глаза, минуту лежу молча, а потом рассказываю…
***
Я слишком устал. Надо было пойти к Еве, черт, мне действительно хотелось пойти к Еве. Но сейчас я слишком усталый, слишком вымотанный, слишком раздраженный…
Я чувствую себя грязным и еще - большим неудачником. А как мне еще себя чувствовать, если акция началась в одиннадцать вечера, а закончилась только в шесть утра, и – черт - никаких результатов! Мы упустили всех четырех Упивающихся, а одного из наших серьезно ранили. Не «Avada», конечно, так что колдомедики подлатают, но все равно его можно считать выбывшим надолго. А я даже не помню, как его имя.
- Кевин! Как жизнь? - меня радостно хлопнули по плечу. Я поднял голову.
- О, это ты! Привет! – я пожал руку Йену Маклаффу.
Он на два года старше меня, недавно его сделали командиром группы из пяти человек. Но он не зазнался, хороший парень. Сейчас всех очень быстро ставят командовать группами…Группами тех, кто еще моложе и еще неопытнее.
- Мы с ребятами сегодня идем отмечать хорошо проведенную акцию. Огневиски нас ждет не дождется, - подмигнул он.
- Настолько хорошо? - изобразил улыбку я.
- Двух Упивающихся наповал, еще одному Орс сломал обе руки. Представляешь, каков здоровяк? Даже палочку не вынул, – Йен просто светился.
- Везет, - вздохнул я. – А у нас ноль.
- Да ты что?
- Ага. Хоть всю ночь пробегали.
- Мда, хреново… А пошли с нами? Расслабишься… Парень, надо выпить, у тебя на лице написано!
Прежде всего мне надо было добраться до дома, сменить мантию, принять ванную. Поспать немного. И пойти к Еве.
***
Голова затуманилась уже после первого бокала. Сказалась бессонная ночь и усталость.
Надо сделать паузу, пожевать бутерброды или подобную хрень. Что я тут делаю… Несмотря на то, что я хотел отказаться от приглашения, почему-то ответил: «Отличная идея! Спасибо», - и пошел пить с ними. Бред какой-то. Но я сижу и пью. Произносят тост: "За скорейшую победу!" - и я начинаю второй бокал. Банальные слова, уже больше года их произносят в каждой компании… Лучше уж напиваться молча, чем под такие тосты, честное слово. В ушах начинает немного шуметь, и я уже как будто издалека слышу хохот и обрывки разговора:
- А он… И я услышал только, как кости хрустнули… Нет, ну вы представляете… Я так ярко представил, как «кости хрустнули», что меня слегка затошнило. Я бы не стал считать это хорошей темой застольной беседы. Но остальные, видимо, считали.
- Ну ты и туша, Орс!
Снова хохот. Я допиваю третий бокал и вдруг вспоминаю, как зовут парня, которого ранили ночью. Его зовут Джордж.
Мерлин, что я делаю! Я сижу и тупо напиваюсь здесь вместо того, чтобы привести себя хоть в более-менее пристойный вид и пойти к Еве. Черт! При мысли о Еве изнутри скрутила какая-то непонятная судорога, которую нельзя было объяснить воздействием огневиски. Только через минуту я заметил, что сижу, сжав руки так, что пальцам стало больно. Развеселившаяся компания не обратила на это никакого внимания. Я решил, что они так же не заметят, если я уйду. Еле расцепив пальцы, я сходил в туалет и умылся холодной водой. Вернувшись, попрощался только с Йеном и быстро вышел из кафе.
***
- Гарри сейчас вышел из палатки…Они разбили лагерь где-то в лесу… Надел очки… К нему подходит Люпин и что-то говорит. Я не слышу, что. Мне кажется, сейчас затишье. Во всяком случае, лица у них довольно спокойные… Никакого нападения нет… Все, больше я ничего не вижу.
Я открыла глаза. Увидела счастливое лицо Джинни. Она была рада хотя бы тому, что ее любимый жив и здоров. А если он в данный момент не в битве – это еще лучше.
- Спасибо, Ева, – поцеловала она меня в щеку.
Нет, я верила, что Джинни заходит ко мне не только для этого. Не только узнать, где сейчас Поттер и что делает. Но и для этого тоже. И ей нечего стесняться об этом говорить.
Я не знаю, почему я вижу это. Где-то через неделю после того, как я попала в больницу, я смогла видеть любое место в мире, если там происходит бой с Волан-де-Мортом и его приспешниками. Стоило только закрыть глаза и захотеть увидеть. Правда, в последнее время даже не надо было хотеть – и хотела этого я все меньше и меньше – но видения сами наплывали на меня, погружая меня в полудрему.
Сконцентрировавшись, я могу увидеть кого захочу: Ремуса Люпина, или Кевина, или еще кого-нибудь. Видела я и Волан-де-Морта, но долго на него смотреть, пусть даже и находясь в другом месте…Нет уж, увольте.
Но легче всего мне увидеть Гарри Поттера. Потому что он действительно не простая пешка в этой смертельной игре. О нет, он очень, очень важная фигура… Наверное, он сам не сильно-то верил в это, а вот я знала, что это истинная правда: он сыграет главнейшую роль в войне. И ведь сам по себе он не был очень силен – я и это чувствовала. Но все магические потоки силы и все линии судьбы стекались к одному нему, закручивались вокруг него смерчем… Это не будущее вело его, это он сам должен был сотворить будущее. Поэтому и мое новое внутреннее зрение легче и чаще всего фокусировалось именно на нем.
Я не знаю, откуда возникла эта способность. Возможно, Заклятье Отложенной Смерти, вытащенное Волан-де-Мортом откуда-то из ветхих древнейших книг по Темной Магии, имело такое побочное действие. Возможно, это было следствием какой-то ошибки при создании такого сложного заклятья. Может быть, перед смертью просто усилились мои собственные способности. Прорицание всегда было одним из удававшихся мне предметов. Многие парни, особенно почему-то гриффиндорцы, над этим предметом откровенно смеялись. Но они не поняли самой сути этой науки. Ты следишь за приметами, предзнаменованиями, несбывшимися предчувствиями, случайными совпадениями, и, наконец, из этого хаоса в один миг проступает… Нет, не будущее. Будущее увидеть невозможно, потому что его еще не существует. Скорее, видишь некие маршруты, куда может, а куда не может повернуть судьба… Мне запомнилась одна из фраз профессора Трелони, одна из немногих, произнесенных ею без обычной патетики: «Чтобы узнать будущее, надо пристальней вглядываться в настоящее».
***
Я встал в дверном проеме и стал смотреть на нее. Она лежала, не двигаясь, только веки закрытых глаз чуть-чуть дрожали. Она то ли спала и видела сон, то ли, что более вероятно, опять наблюдала за ходом какого-нибудь боя с помощью обретенной способности. Она менее всего выглядела здоровой… Очень худые руки, лежащие поверх одеяла, очень бледное лицо, тени под глазами, только подчеркнутые желтоватым светом лампы. Но она выглядела такой красивой в эту минуту… До предела истонченное тело, исхудавшее лицо со впалыми щеками – хрупкая красота, уже на большую половину не принадлежащая к этому миру. Подойдя еще ближе, я увидел, как под бледной кожей еще четче обозначилась голубая пульсирующая жилка на виске, к которой я так любил прижиматься губами.
Я вспомнил то, что было с ней три недели назад. Она начала меня прогонять. Она кричала:
- Уходи! Я не хочу, чтобы ты видел, как я умираю! Я буду некрасивой, тебе будет страшно… не смей видеть, как я умираю!
Она отпихивала меня от себя с огромной силой, какой у нее не было и тогда, когда она была здорова. Это была настоящая истерика. Конечно, я не ушел. Я крепко прижал ее к себе. Она царапала мою спину, вырывалась изо всех сил.
- Я никуда не уйду. И ты тоже никуда не уйдешь, – шептал ей я.
На крики прибежали сестры, дали ей успокоительного зелья. Мне тоже предложили выпить его. Я послушно выпил. Постепенно она успокоилась. Только сказала:
- Ты сам пожалеешь, что не ушел, когда мог.
- Не пожалею, - ответил я.
Я и не жалел. Хотя точно я этого не знал, потому что мои чувства представляли собой какой-то совершенно невообразимый хаос, и легче всего было смотать эти разорванные нити всего и вся в клубок и задвинуть его далеко в угол сознания… А самому тогда лишь смотреть на эту тонкую голубую жилку, осознавая только то, что это – самое любимое, самое важное – медленно уходит от меня без возврата…
***
Я сел на колени рядом с кроватью. Почувствовав это, она открыла глаза. Значит, все же не спала.
- Вот, я пришел, – сказал я.
- Привет, - она повернула голову ко мне. – А я тебя видела ночью. Совсем недолго…
- Начала изменять своему любимому Поттеру? – улыбнулся я.
- Наверное, просто у моего внутреннего кино режиссер сменился, - улыбнулась она в ответ.
Такая красивая улыбка… Слабая, как будто мерцающий огонек от «Lumos»… Я чуть наклонился и поцеловал эти губы.
***
Когда поцелуй прекратился, я открыла глаза и увидела, что Кевин отворачивается и вытирает глаза. В сердце клюнуло болью. Странно, он никогда раньше не плакал при мне… Точнее, плакал только тогда, когда думал, что я сплю.
- Так плохо выгляжу? – просила я.
- Ты прекрасно выглядишь, - он коснулся губами моей щеки. – Я не хочу, чтобы ты умирала… Я не хочу…
Он прислонился лбом к моему виску, и на своих щеках я почувствовала его слезы.
Я подняла руку и намотала на пальцы прядь его отросших за последнее время волос…
- Кевин… Ты же будешь обо мне вспоминать?
- Каждую минуту, Ева. Каждую…
- Что ж, это тоже в каком-то роде бессмертие, - вздохнула я. – Не плачь. Лучше поцелуй меня еще раз, я по тебе так соскучилась за день…
