Глава 19
Проходят дни, Китнисс выздоравливает, и однажды, у меня просто больше нет повода идти к ней. Приезжают телевизионщики, снимать ее в свадебных платьях. Будут показывать якобы предсвадебную подготовку. Конкурс платьев. И мне там делать нечего. Я встаю утром, и мне пусто. Не знаю, чем занять себя. Поэтому просто лежу на кровати, смотрю в потолок. Включаю телевизор, листаю книги, ищу какой-нибудь новый рецепт. Все бесполезно, скучно, одиноко. Один из тех дней, когда ничего не хочется делать, даже шевелиться и то, не хочется. Поэтому промаявшись до вечера, просто ложусь спать. Ночью опять кошмары, но я к ним привык. Просыпаюсь в холодном поту и долго вглядываюсь в темноту за окном, пытаясь уснуть. Приходит нелепая мысль «а почему я один?». Почему моя семья не переехала в Деревню Победителей? Я не предложил, а они не заикнулись. Мне кажется, что мать похоронила меня в тот день, когда мое имя вытащили на Жатве. И когда я вернулся живым, она даже не заметила разницы. Ведь она же меня похоронила. А с трупами не живут в одном доме. Поэтому я настолько одинок. Кошку что ли завести? Переворачиваюсь на другой бок, теперь мне не видно окна, постепенно засыпаю. Наутро уже даже не помню, что просыпался. Да и не важно это все. Нет человека, который рассказал бы мне об этом. На улице солнечно, с утра становлюсь к плите, пеку свежий хлеб, отношу порцию Хеймитчу и Китнисс, которая еще спит. Ухожу в город. Нужно повидать родных, а то последнее время я все свободное время проводил с Китнисс, совсем забыв о них. Медленно бреду по снегу, шурясь на ярком солнце. Наверное, надо было одеть очки. Солнце отражается от снега и режет глаза. Заходу к родителям. Папа улыбается мне, стоя за прилавком. Подхожу ближе, жду, когда он обслужит клиентов.
- Здравствуй, сын.
- Привет, пап.
Он внимательно вглядывается мне в глаза, прежде чем крепко обнять. Теперь он всегда обнимает меня при встрече. Как будто рукопожатия стало мало. Как будто оно не выражает всю его любовь.
- Тебя давно не было. Я уже начал волноваться.
- Китнисс сломала ногу, ей прописан постельный режим, она скучала, и я был с ней.
- Как она так умудрилась?
- На льду. – Я так и не спросил у нее, что же тогда случилось, так и не решился сделать это.
- А сейчас она как?
- Лучше, разрабатывает ногу. Уже может ходить. Правда хромает.
- Сегодня объявили, что вечером будет обязательная программа. Это имеет отношение к свадьбе? – папа счастливо улыбается. Для него свадьба – это замечательно, он не сомневается в нашей любви. Мне бы его уверенность.
- Да, Цинна приготовил для Китнисс кучу свадебных платьев. И зрители путем голосования выберут лишь одно – то, в котором она будет венчаться.
- О…Мы обязательно посмотрим на нее вечером. А тебе нельзя, сын.
Ах, да, глупая традиция, по которой жениху нельзя до свадьбы видеть невесту в свадебном платье.
- Ну, пап, я думаю, что там будет не только Китнисс. Скоро же Квартальная бойня. Вероятно, сделают объявление насчет них.
Папа мрачнеет. Да и мне не по себе. Квартальная бойня проводится каждый 25 лет и это обычно самые кровавые Голодные игры. В прошлый раз Хеймитч участвовал как раз в Квартальной бойне, и тогда выбирали не по два трибута с каждого дистрикта, а по четыре. То есть погибло вдвое больше детей. Теперь мы с Китнисс, как Победители, будет менторами (наставниками) тех детей, которых выберут на Жатве в этом году от нашего дистрикта. Даже думать не хочется об этом. Ведь одним из них придется пожертвовать, двух ведь не вытащишь. Глупо мечтать даже об этом.
- Да уж, - отец вздыхает. – Надеюсь, они не придумают ничего ужасного.
- Голодные игры – сами по себе ужасны…- я осекаю себя, не давая договорить. Не хватало еще, чтобы нас подслушали. Это бы навлекло еще больше неприятностей на моих близких.
- Ничего страшного, сынок. Вы с Китнисс уже пережили это. Выжили, вернулись. Все самое плохое позади.
Наивность моего отца не знала границ. Я ничего не мог рассказать ему. Не мог заставить даже заикнуться, что президент собирается убить их всех, папу, маму, братьев. Всех, кто имеет хоть какое-то отношение к нашим семьям.
- Ты останешься на обед, Пит? – мама показывается из задней части магазина. В голосе равнодушие.
- Привет, мам. Я еще не знаю.
- Пит, пожалуйста, пообедай с нами, тебя так давно не было. – Папа говорит тихо, боясь вызвать гнев матери.
- Знаешь, мама, я, пожалуй, останусь на обед. Ты же не против?
Мама, молча, кивает, и, делая вид, что не услышала мой вопрос уходит обратно. Обед проходит в тишине, лишь иногда мои братья что-то спрашивают у меня. Я тихо им отвечаю, стараясь, не навлечь на них гнев матери. Когда обед заканчивается, я спешу уйти. Не скрою, уходя, чувствую облегчение.
По пути домой захожу в магазины, покупаю разные мелочи. И в ювелирной лавке вижу то, что заставляет остановиться. Золотой медальон, с изображенной на крышке сойкой-пересмешницей. Я не могу пройти мимо. Как завороженный захожу в лавку, продавец выходит мне на встречу. Он знает меня. Все в нашем дистрикте знают нас с Китнисс.
- Вы хотите этот медальон?
- А он открывается?
- Да, в нем есть место под две фотографии. Под вашу и мисс Эвердин, например. Это очень оригинальная вещица, в Капитолии это последний писк моды. Возьмите, не пожалеете.
Не знаю, зачем мне нужен этот медальон, но я его покупаю. Приходится отдать все деньги, до копейки, все, что есть с собой. Но домой я иду счастливый, медальон лежит во внутреннем кармане пуховика и греет мне душу. Я счастлив, представляю, как подарю его Китнисс на рождество. Или на свадьбу. Или просто подарю. Не знаю, когда и зачем. Но я купил это для нее. Надеюсь, ей понравиться.
Еле успеваю придти домой, до начала передачи. Проходя мимо дома Китнисс, с завистью смотрю на светящиеся теплым светом окна. Но не решаюсь зайти. Быстро захожу в дом, включаю отопление посильнее. Наливаю кружку горячего чаю. И сажусь возле телевизора. Передача начнется в полвосьмого. И я увижу Китнисс, в образе невесты. Моей невесты.
Цезарь Фликерман просто неотразим. Начинается целая передача посвященная Китнисс. Цинна – гений. Его платья самые настоящие шедевры. Он создал двадцать четыре свадебных платья для Китнисс! И зрители путем голосования отсеивали самые неудачные варианты. И в итоге те, шесть платьев, что прошли все этапы конкурса, примерили на Китнисс. Шесть разных образов, шесть разных платьев. Шесть абсолютно разных Китнисс. Моей Китнисс.
После передачи, объявляют, что завтра в полдень будет ясно, какое из шести платьев победит в конкурсе. В каком платье Китнисс выйдет замуж. В конце передачи Цезарь Фликерман, запрещает выключать телевизоры, потому что нас ожидает еще одно важное сообщение. Сердце пропускает удар. Какой-то холод закрадывается в душу. Я знаю, чувствую, что сейчас пойдет речь о Квартальной бойне. Но почему же я так волнуюсь? Ведь меня и Китнисс это больше никогда-никогда не коснется!
И я вижу то, что смотрят сейчас все двенадцать дистриктов, Капитолий, что смотрит Китнисс, в соседнем доме. Мне видны окна их гостиной и мерцание экрана телевизора.
Звучит гимн Панема, на сцену поднимается президент Сноу. За ним идет молодой человек, по виду мой ровесник, в белом костюме и с деревянной шкатулкой в руках. Пытаюсь представить себя на месте этого парня, на лице против воли появляется гримаса отвращения. Нет уж, не хочу. Президент говорит речь, вспоминает о Темных Временах, после которых возникли Голодные игры. Создавая правила, распорядители решили назвать каждую двадцать пятую годовщину Квартальной бойней, чье предназначение – освежить в народе память о людях, убитых во время восстания, поднятого всеми дистриктами против власти Капитолия.
- К двадцатипятилетнему юбилею, в напоминание о том, что бунтовщики сами выбрали путь насилия, каждый дистрикт голосовал за своих трибутов.
Меня передергивает. Какового это выбирать, кого из своих детей отправишь на смерть?
- В пятидесятую годовщину, в качестве напоминания, что за каждого капитолийца было убито двое восставших, дистрикты предоставил вдвое больше трибутов.
Как раз та бойня, в которой участвовал Хеймитч.
- А теперь, в честь третьей по счету Квартальной бойни… - чтобы придать значимости Сноу поднимает свой голос, чуть ли не до писка. Парень приближается и торжественно подает ему шкатулку. К чему весь этот пафос? Чтобы лишний раз подчеркнуть нашу ничтожность? Сноу откидывает крышку шкатулки, в ней ровными рядами лежат желтые от старости конверты. Он достает конверт с цифрами 75, достает из него карточку и продолжает: - Дабы напомнить повстанцам, что даже самые сильные среди них не преодолевают мощь Капитолия, в этот раж Жатва проводится среди уже существующих победителей.
Секунду до меня ничего не доходит. И лишь потом доходит. В нашем дистрикте всего 3 живых победителей. Я, Хеймитч и… Китнисс. То есть мы с ней вернемся на арену.
Темноту комнаты разрывает крик:
- НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
В следующую секунду чашка, с остывшим чаем летит в телевизор и разбивает экран вдребезги. Можно подумать, что от этого что-то изменится.
