Глава 16. Когда ничего не знаешь. Больше суток не было вестей из Капитолия. Кажется, после взрыва дваждывзрывающихся бомб пострадала связь. Мы оторваны от мира. Снова. Коин не может руководить. Все силы отданы на восстановление сигналов. Прошло почти трое суток со дня операции, а у меня на животе уже красуется широкий рубец. Никаких кровоподтеков. Кажется, Плутарх отдал последнее из запасов. Но на этом приятные вещи заканчиваются. Я ем кашу, запиваю все это кашей, и мне кажется, что в голове у меня тоже каша.
Я стараюсь не думать о будущем. По правде говоря, я не могу думать совсем. Раз в пять минут я прокручиваю в голове мысль, что Пит в Тринадцатом. Раз в десять я читаю содержимое листа бумаги на столе. Иногда, как сейчас, я просто пробегаюсь по первым предложениям абзаца. Потеряна связь. Пит проходит процедуры. Като за решеткой. Раз в час я вспоминаю, как Хеймитч попросил публично предложить свои догадки, кто из них Пит, а кто - Второй. Я просто сказала, что помню только то, что один из них слишком спокойно вел себя на Арене, то, что помню его взгляд в конце. Не больше. Второй парень слишком напоминал мне Като с Игр…
Но люди меняются. Я видела, как менялся тот, кто жил со мной. Он хотел убить меня, потом был какой-то холод. Потом… Как будто смирение… Я знаю, что Пит доверял мне. Он поддержал бы меня в революции. Он доверял и Хеймитчу. А тот… А Като не доверял никому…Кроме своего ментора…Она помогала ему, а он убил ее ради Сноу…
Я вспоминаю тот день… Утро перед походом к врачу… И внутри все сжимается. От стыда и обиды. Я предала Пита. Это отвратительно! Мне хочется забыть все. В мыслях всплывают и воспоминания о Гейле. Мне уже начинает казаться, что все трое сейчас появятся в моей палате. Кто-то начнет смеяться, кто-то корить меня. Я хватаюсь за голову, пытаясь прогнать поток мыслей и слов множества голосов. Я осуждаю саму себя… Я бездействую! Мы все сейчас бездействуем, находясь под землей. В Капитолии тысячи людей умирают, а мы сидим тут и ждем чего-то. Я жду. Я жду, когда мне позволят убить Сноу. Мне так хочется загнать его в угол. Я сама сейчас загнанна.
Встаю с постели. В углу палаты раковина. Собственная палата, какая роскошь… Включаю воду. Умываюсь. Опускаю руки, в раковину, наклоняюсь, вода течет по лбу, носу, щекам… Через несколько минут поток прекращается. Проклятый дозатор воды!
Хватаю полотенце, вытираю лицо. Я не знаю, что происходит за стенами палаты. Выйти!
Я слышу за спиной звук открывающейся двери.
Поворачиваюсь. Вижу Хеймитча. Вид его усталый, под глазами синяки. Он не заходит в палату, но прислоняется к дверному проему.
- Все кончилось, Душенька, - уголки его губ дергаются в слабой улыбке.
- Я хочу выйти… - шепчу я.
- Нельзя… Прости…
- Выпусти меня и расскажи, что там происходит, Хеймитч! – меня срывает на крик, я сгибаюсь пополам, когда вырываются слова, чувствую боль в горле и в животе.
Хеймитч ничего не говорит, он просто уходит. Дверь закрывается. Я подбегаю к мутному стеклу двери и ударяю в него кулаком. Я не могу просто сидеть и ждать, пока все сделают без меня. И тем более за меня.
- Дайте мне убить Сноу, как вы и обещали! – кричу я.
Я знаю, Коин не хочет выпускать меня, потому что я могу сделать что-то лишнее.
POV Cato
Даже до тюремных камер быстро доносятся новости. Сноу проиграл. Капитолий проиграл. Я… Проиграл. К этому все и шло… Какая разница, оживляли ли меня, заставляли играть в Мелларка или нет... Все равно, «добро восторжествовало». От этих мыслей становится тошно.
До меня дошли слухи, что очень многих подчиненных Сноу убили за последние двенадцать часов. Кого-то еще ищут. Сейчас занимаются Вторым Дистриктом. Так как я теперь официально признан собой, мне больше нет смысла претворяться. И я начинаю спрашивать.
Прутья решетки почти становятся частью меня, я не отхожу от них не на секунду, стараюсь разузнать, что происходит на поверхности. Что произошло с Капитолием? Что творится во Втором? Что сделали с моими родными? Знают ли они, что я жив? Живы ли они? Видели ли они Игры?
Ответом мне служит лишь тишина. Ждать, всё, что мне остается, времени у меня много.
В какой-то момент, думаю, прошло не больше недели, меня выпускают. Ни с того ни с сего. Дверь открылась и я вышел. Ни охранников, ни информаторов.
Может, все-таки Сноу выиграл? А может это просто попытка показать, что я свободен?
Я даже не стараюсь бежать, я устал, устал играть в капитолийские игры. Я готов стать союзником Тринадцатых, готов поиграть в «хорошего» парня. Мне нужны ответы, им нужны ответы, думаю, они не откажутся от такой взаимопомощи.
Я жив, это несомненный подарок, но что дальше? Мне вернут мою внешность, или я так и останусь пекарем из Двенадцатого? Какая гарантия того, что я так и останусь на свободе, а не станут подопытным хомячком, местных лаборантов-ботанов? Кажется, последнее уже где-то было. Плевать, я уже готов ко всему. Единственное, что занимает мои мысли… Семья? С каких пор я стал так рьяно беспокоится о них? Неужто, под влиянием здешней атмосферы?!
Мне удается без проблем дойти до лифта, подняться на жилой этаж. Двери открылись, и я вижу, двоих рослых охранников уже ждущих меня.
Следующие сутки я не помню. Кажется, что на мне просто испытывают разные варианты снотворного… Почему они не дали мне его еще в камере? Кажется, я был прав, они хотят показать, что я больше не заключенный.
…
Меня охватывает приятное чувство превосходства. Я в Капитолии. В одной из спален Дворца Президента. Я никогда не был в этой комнате, но уверен, это дворец. Золото и белизна присуще только Сноу. Неужели те двое были из Капитолия? Неужели мы все же победили?
Я подхожу к двери, которая оказывается заперта. Подхожу к окну. Но стекла тут прочнее тех, что были в здании напротив… Надо же, от сюда так хорошо видна моя тюрьма. По идее там всегда был жилой корпус миротворцев и военный госпиталь. Но на самом деле в здании хранились тайны самых лучших технологий Капитолия – Мини-Второй-Дистрикт прямо под рукой у президента.
Странно, но закрытая дверь мне кажется просто преградой перед сюрпризом. На улице тихо, местами еще виднеется дым. Но война закончилась. Это была слишком быстрая война и Сноу уничтожил всех. С Огненных Игр прошло двенадцать дней – этого хватило. Я уверен. Я уверен, что за дверью меня ждет приз. Я стану собой! Я получу свои деньги и славу. Я лучший! Я победитель! Возрожденный!
Мне хочется кричать от радости, я и думать забыл о каком-то там сотрудничестве. Чем я тогда думал, когда считал, что мне придется общаться с псинами из Дистриктов?! О нет! Зачем?!
Я слышу за спиной, как открывается дверь… На моем лице появляется улыбка. Я поворачиваюсь, надеясь увидеть Сноу или его приверженцев. Но вместо этого я вижу в темно-сером костюме, здорового и цветущего… Плутарха… И моя улыбка гаснет.
- И я тебе рад! На выход, - говорит он.
Минут через десять я стою в дальнем углу комнаты, в которой вижу победителей Игр. Сойка между Психованной и Вольтом, Мейсон, Алкаш…
- Пустите, идиоты, - слышу я и ухмыляюсь.
Солдаты, больше похожие на оборванцев, заводят Пита смирительной рубашке. Он вырывается, и пытается освободиться. Мы когда-то пробовали это сделать… У моих товарищей в Академии удавалось, у меня, к сожалению – нет.
- Да сядь ты, наконец, разбрыкался уже, - огрызается Мейсон и Пит посылает ее куда подальше.
Позже появляется Коин, говорит о том, что собирается устроить последние, символические Голодные Игры с детьми Капитолия.
Я не слушаю, о чем они говорят, спорят… Только слышу, что Креста и Вольтанутый не согласны, Джоанна «за», Спрашивают Пита и он посылает всех еще дальше, чем Мейсон. Его ответ принимают за «нет». Сойка и Алкаш против. Почему-то Коин обращается и ко мне. Хочу ли я еще одни Игры?
- Конечно… - отмахиваюсь я. Надо же, меня посчитали победителем.
- Ну, надо же! Ты же слуга государева. И на тебе, прешь против шефа? - скалится Мейсон.
- Игры это проверка, на что ты стоишь. Выживешь – значит, тебе есть смысл жить, - бросаю я, еле сдерживаясь. Хочу напасть на нее, или хотя бы ударить лицом об стол.
Мой пульс ускоряется. Обида, злость, несправедливость. Сноу проиграл! Сдался! Сейчас будет его казнь. Отлично! Но я не сдамся! Ни за что!
…
Площадь, толпы людей. Я слышу разговоры, о том, что Сойка торчала много дней в заточении. Слышу, что люди узнают меня. Я в пятидесяти ярдах от Сноу. Его белый костюм заляпан сухими и свежими пятнами крови. Он даже не смотрит на меня. Он улыбается Сойке. Предатель! Ты скоро сдохнешь! И, наверно, я должен быть следующим. Но у Катнисс всего одна стрела. Я не получил ответы. Она отобрала у меня и это. Мелларк все еще на привязи, а мои руки свободны. Может, мне удастся смыться?
…
Сойка выстрелила в Коин. Почему? Вокруг паника и суматоха. Люди разбегаются, будто начинается новая атака. Пора! Я срываюсь с места в сторону Центра, там тоннель, я знаю, как выключить систему защиты! Через нее можно выбраться из Капитолия. Сойка ведет себя как идиотка, вон, кричит, пытаясь сбежать, как и я. Думает, что стала врагом народа. Но я уже прячусь в толпе. Но почему-то я не спешу скрыться. Оборачиваюсь. Вижу, как все еще живого Сноу затаскивают обратно во дворец. Ответы! Я остаюсь! Потом смоюсь… Уже некому меня останавливать.
Ноги сами несут меня обратно во дворец. Сойка уже внутри. Слышу ее крики. Меня отталкивают от входа солдаты. Они ведут Мелларка. Всего секунду он смотрит на меня и мне становится понятно. Он тоже сдался.
Я знаю, что должен остаться там, куда меня затащили. Я жду до вечера, никто не приходит. Суматоха на улице прекратилась. Я не могу смотреть на ночной Капитолий. Меня тошнит от него.
Весь день я пытался разобраться с тем, что происходит в моей голове.
Я знаю, что Сноу проиграл. Все его действия были ничем иным, как игрой… Ничем большим. Но где же он ошибся? Когда доверился мне или позже? Он точно ошибся с временем, когда нужно было нажать кнопку бомбы. Зачем он сделал меня Питом? Неужели это была тренировка…Перед тем, как сделать из Пита меня? Наверно, Сноу интересовало, а возможно ли такое вообще – поменять местами людей… Или это специально готовилось для Сойки?
Мне трудно понять все. Я выхожу из своей комнаты, нахожу лестницу, ведущую к тюремным камерам.
…
Вскоре выясняется, что мне не нужно проходить через детекторы на опознание, достаточно лишь показать красный браслет, который, оказывается, является ключом от всех дверей. Меня ничто не останавливает, никто ничего не требует. Видно, начальство занято решениями других вопросов.
Я прохожу через множество стеклянных и металлических дверей, и попадаю в зал, где лишь стеклянные аквариумы для заключенных - в таких от посторонних глаз вряд ли спрячешься. Я слышал, что в этом отсеке «самые опасные» преступники Капитолия. Прямо здесь, под дворцом… В каменных комнатах, на цепях, мелкие воришки, или те, кто станет безгласым. А тут, среди прозрачных стен, которые заглушают все звуки, варятся такие как я.
У одного из отсеков я вижу Эвердин. Сидит на полу прохода, смотрит на отсек напротив. Ясно, зачем она здесь, пришла к своему ненаглядному. Я же хочу ответы. Мелларк должен что-то знать.
Примерно за два отдела до нужного я уже вижу, что Мелларк валяется на полу. Его криков не слышно, но я вижу, как его трясет. По моей спине пробегает дрожь. Контролируй себя до последнего… Иначе будет трясти как его.
- Что ты тут забыл? – вздрагивает Сойка. Голос злой. Ага, вот и заслуженное ко мне обращение.
Я недовольно закатываю глаза. Протягиваю руку, задираю рукав, татуировки нет, но привычка осталась:
– Шесть вечера - анализ дня по расписанию.– Приспичило мне полюбоваться на то, что обошло меня стороной, что же еще.
- Любопытство сгубило кошку…
- И не одну… - отвечаю я.
Почему мне так плевать, жива она или мертва? Неужели мне хватило того, что сделал с ней Капитолий? Да, скорее всего. Ее пытка продолжится еще очень долго.
- Почему тебя выпустили, а его терзают?
Я думаю всего мгновение, ответ так прост, он красной резиновой полосой маячит перед глазами.
- Потому что они знают, что если я начну брыкаться, меня ждет не лучшая жизнь. Я это понимаю, а он нет. Думаю, это браслет, как дополнительное средство защиты. А сейчас его коробит, потому что ты рядом. Он сейчас как я полгода назад.
- А ты, значит, специалистом стал, да? – выплевывает она.
Я начинаю злиться. Браслет дает о себе знать, подавая очень слабый разряд по руке. Приходится выдохнуть, попытаться расслабиться. Говорить с девчонкой спокойно. Как же я устал играть по их правилам.
- В каком-то роде… Думаю, он считает, что все, что было со мной, было и с ним. Вот и весь расклад, который я давно тебе уже поведал. Если я тебя не убил, потому что знал, что я следующий, то он до этого пока не додумался. Сноу заставил меня помнить о мести, о победе, заставил думать только так, как хочет он. Но не сказал, что делать. А вот Мелларку он позволил разгуляться по полной. У него нет тех ограничений, что имел я. Ему не нужно ни осторожничать, ни скрывать что-то. И будь уверенна, то, что не сделал я, сделает он.
- Не сделает. Он вернется ко мне, – слышу, разворачиваясь.
- Мечтай. Тебе только это и остается, - смеюсь я, двигаясь к выходу.
Следующая моя цель подтвердить все свои догадки. К этому моменту их стало так много…
Странно, что они перетащили Сноу в подвалы. Они что, решили устроить ему допрос? Странно, что и сюда меня пропускают безо всяких пререканий. Вот это я понимаю, тюремная камера. Совсем как моя. Каменные стены, решетка на полу, вентиляционная шахта над потолком. Столько возможностей для побега, но они так бесполезны…
Сноу сидит на полу, костюм его грязен, помят, только роза почти не потеряла товарного вида. Запах крови, дерьма и духов витают воздухе, свет от одной тусклой лампочки не позволяет увидеть всю камеру, но и этого достаточно, чтобы увидеть старика.
- Ну, привет тебе, - начал я разговор. – И каково же торчать взаперти и ждать когда смерть придет за тобой?
- Ох, это ты… - с досадой произносит Сноу. – Думал, за тобой она давно пришла…
- А что, хотел увидеть Мелларка? Что ты сделал с ним, пока я играл его жалкую роль?
- Ты отбил ему все мозги, парень. Пришлось собрать их в кучку. Не без изменений, конечно. В отличие от тебя, он делал все, что ему скажут. А ты, видать, осторожничать вздумал. Я надеялся, что ты не будешь сидеть в сторонке…
- Я играл роль этого идиота, как ты и хотел! – я сорвался на крик. – Я умалял эту овцу не начинать восстание! Я делал то, что ты сказал! Я просто не мог убить ее там! Восстание началось бы и без нее!
- Вот поэтому я и придумал использовать мальчишку, как страховку. Одной бомбы в тебе не хватило бы на весь Дистрикт. Я с самого начала знал, что они попытаются спасти Сойку, раньше, чем кто-то из вас убьет ее.
- Я думал, ты хотел, чтобы Мелларк убил ее, а потом я его. И затем, я должен был объявить о мире…
- Да, я в тебе не ошибся, силы в тебе львиная доля, а вот мозгами родители тебя обделили! О мире вообще речи и не шло. Ты даже не понял, что от тебя требовалось! Всё, что тебе необходимо было сделать - получить свободу, доступ везде и всюду, стать лучшим солдатиком, втереться в доверие, получить доступ в штаб. А затем устроить все то, о чем ты мне сам орал долгие месяцы. Если бы ты не успел убить всех, датчик повышения адреналина в крови сработал бы, и тогда я закончил за тебя! – в эту секунду его голос сорвался на кашель и новая струя крови брызнула из его рта. Позже, когда кашель унялся, Сноу хрипло засмеялся. – Как видишь, все кончилось, мой мальчик. Я думал, хоть дотяну до операции… В этом был единственный твой плюс, ты прекрасно тянул время. Я даже успел пройти курс подготовки. Смешно… Возрождаешь человека с нуля, даришь ему жизнь, используешь лучшие технологии, и, вот, вся благодарность. А ведь ты сам выделил себя. Как же удачно, скажу я тебе, ты попася под руку. Если бы Треш убил тебя, он вряд ли подошел бы, но, и так, без вмешательства, его органы разошлись за ту еще сумму. Ты был единственным, кто слушался меня. И видно слишком хорошо… Думал, что ты бунтарь? О нет… Ты без приказа и вздохнуть не сможешь.
- Да черт тебя подери, старый сукин сын! Да если бы не я, ты давно бы сгнил, они сразу спустили бы на тебя бомбы, и ты ничего такого грандиозного как "Огненные Игры" и не устроил! Ты просто старый кусок дерьма, который запутался в собственных суждениях, ты не видишь ничего, какие бы глаза тебе не вставили, ты слеп, твоя империя рухнула, как только Сойка впервые вышла с Арены…
- Перестань сотрясать воздух. Я сам знаю, где допустил ошибку. Надо было просто сразу убить тебя, как только показатели стали стабильными и ты мог дышать сам. Надо было мне сразу пройти курс лечения. Все было почти готово… Надо было сразу, как только Плутарх начал возиться в Тринадцатом, использовать его тушку как нитариумную бомбу. Но нет… Я решил, что ты сможешь пригодиться. И да, я хотел, чтобы ты был тем, кто остановит еще не начатую войну. Потом я решил, что смогу подменить вас с Питом на Арене, когда Сойку забрали, а его оставили. Я думал, что его прихватят сразу после нее. И тут, любопытство, а что будет, если я подожду еще, посмотрю, как дальше будут развиваться события. Может, с помощью камер смогу достучаться до глупой девочки… В замен на ее сокровенного. И еще так было интересно представить миру свое творение в твоем лице… А Коин так все проглатывала… Думала, что если она ослабит обе стороны, то сможет занять мое место… Я был согласен, что нужно подчистить сорняки… А потом уничтожить и зачинщика. А значит, дождаться Огненных Игр и действовать после…
- Так почему не уничтожил?
- Я уже нажал на кнопку. Процесс был запущен. Но тут меня поймали… Тот парень... Кузен Сойки. Он быстро сообразил, что нужно нажать на кнопку «отмены». Десять секунд, я должен был нажать на кнопку на десять секунд раньше. Такая мелочь, но она все и разрушила. Война бы тянулась неделю, за это время мне бы поменяли все, что только можно, а война была выиграна нами. Десять секунд, которые потратили на подсоединение капельницы, – я не могу прочесть эмоции на его лице. Голос же выдает негодование и злость…
- Какого плана ты придерживался? – в моей голове все закипает. Кусочки мозаики не сходятся в картинку.
Сноу видит мою реакцию, скалится…
- Надо было рассказать мне свой план с самого начала, тогда бы я помог, – голос звучит жалобно, я почти упрашиваю его.
- Нет! – строго говорит президент. - Тогда бы ты сдал меня. Я - творец, не только тиран. Мне интересно, как будут двигаться фигуры на доске, не управляй я ими. Зачем придумывать стратегии, если можно жить по наитию. Да, были идеи, был замысел. Игра получилась по моим правилам. Даже если я и знал, что будут изъяны, я мог придумать что-то новое. В этом была своя прелесть. Всю жизнь я придумывал планы, в этот раз хотелось чего-то другого.
- Это было игрой… - я сползаю на пол, зажимаю голову руками. – Всего лишь пешка.
- О нет… Ты был почти главной фигурой… Мне нужен был тот, кто в любой момент сможет отдать за меня жизнь. Новые технологии, изменение ДНК и внешности. Все это пригодилось бы мне в будущем. Ты был лучшим образцом для опытов. Здоровый, сильный… И так похож на Питу… Глаза, цвет кожи, рост… Тебе нужно было лишь изменить мелочи… - в секунду его глаза будто начинают светиться. - Помоги мне сбежать, и я разложу все по полочкам для тебя…
- Я тебе уже не верю! – я встаю на ноги. – Подыхай здесь!
- У меня есть для тебя кое-что… Маленький подарок, который поможет доверять мне снова.
- Да, и где же он?
- Сними розу, то на чем она крепится…
Я брезгливо смотрю на пиджак. На пятна крови.
- Ой, да ладно тебе. Ты весь был покрыт кровью тех, кого убил. Моя не хуже.
Я подхожу ближе, касаюсь розы, отрываю металлическую штуку, которая держала цветок. Она у меня на ладони, ничего такого. Но оттуда выкатывается маленький шарик. Я беру его двумя пальцами, оцениваю. Ничего такого.
- Что это?
- Проглоти… - бросает Сноу.
Я морщусь:
- Яд? Детонатор?
-Ох, не глупи! – раздраженно выдает он. И снова задыхается в кашле.
Шарик чистый и блестящий… Не опасный, цельный. Я кладу его на язык, проглатываю. Чувствую, что он не падает в желудок, а как будто зацепился за пищевод. Он примагнитился… В позвоночнике что-то начинает происходить. Вибрация… Она еле ощущается, но все же, она достаточно сильная, чтобы я почувствовал жар. Через короткое время мне начинает казаться, что по всему скелету бегают маленькие насекомые, они скребут и прогрызают мой скелет. Ноги, руки, даже лицо – все подвержено их нападению. Я закусываю губу, чтобы не закричать. Хорошо, хоть Сноу не обращает на меня внимание.
- Что это? – рычу я.
- Теперь на тебя не действуют магниты. Временно конечно, но у меня есть такой же прибор постоянного действия. Поможешь выйти – получишь его.
- Ты ведь знаешь, что мне нужно другое?
- Я верну тебе себя, но позже… Здесь я вряд ли на это способен.
Я разворачиваюсь к выходу. На секунду останавливаюсь. Что делать? Помочь старику?
- Не сдавайся снова, – слышу я за спиной.
- Откройте дверь, - кричу я.
Вот я на выходе. Один из охранников, а их трое закрывает дверь, другой делает запись о том, что я «заходил». Третий не сводит с меня глаз. Я сворачиваю шею тому, кто делает запись, хватаю ручку и пробиваю горло в месте сонной артерии насквозь другому. Третий пытается нажать на кнопку сигнализации, но я вырубаю его ударом в переносицу. Мало шансов, что те двое очнутся… Я открываю пока еще не закрытую дверь, вынимаю ключи от кандалов Сноу с пояса охранника.
Через минуту Сноу, спотыкаясь и задыхаясь, выбегает из камеры.
- Ищи ответы у себя в комнате, - бросает он и бежит в коридор.
Слышу выстрел, второй, третий… Сноу надеялся добраться до потайного выхода, даже здесь они есть. Но не успел…Зато у меня получается добраться до одного из такой дверцы, пока тело относят наверх. Проверить, что произошло, отправляются двое. Они присоединяются к другим трупам.
Я засыпаю во дворце, просыпаюсь в Тринадцатом. Вибрирующее ощущение почти исчезло, зато чувствую шишку на шее – очередной укол и не один. Ответов не достаточно. Что-то подсказывает мне, что я не могу спрашивать… Ответы в своей комнате… Ну конечно… Экскурсия в Капитолий мне больше не светит.
Сноу мертв, Эвердин – жива. Я… Ни рыба ни мясо. Снова знакомый отсек. Гейла тут нет, но охраны ровно столько, сколько было раньше – изменений никаких. Убеждаюсь в этом при проверке своего тайника – столовый нож, заточенный о стены, на месте. Прячу его под подушку. Ложусь спать снова и почти тут же засыпаю.
…
Открываю глаза, в руках мой нож. Когда я успел его вытащить? Зачем? Встаю на ноги, голова идет кругом, будто действует какое-то лекарство. На руке нет браслета. Свобода? Кто снял? Я сам, наверно.
Прячу нож в голенище ботинка и выхожу из отсека. Я почти свободен, в Дистрикте беспорядки, уйти получится достаточно легко. Дежурные – женщины - спят без задних ног. Мой путь лежит через отсек Эвердин. Подхожу к нему, прислушиваюсь – тихо. Бесшумно открываю дверь. Она одна. Подхожу, присаживаюсь на корточки, вытаскиваю нож. Я так долго думал о своем плане, убивать медленно или быстро. Пытать, или просто вырезать все органы прямо по свежим шрамам… Я верчу нож в руке, ища решение по нраву на данный момент. Думаю, вернусь к старой идее. И пусть она попробует только пикнуть!
В нише для вещей я нахожу бинт. Его достаточно для кляпа. Жаль, что света не очень много, но даже в нем я вижу, как заблестели глаза Сойки. Одним ударом я вырубаю ее. Проснется через пару минут от боли, но будет уже поздно. Стаскиваю с нее одеяло. Одним движением режу простыню, отрываю кусок. Мне далеко до всяких Финников или еще кого, но завязать крепкий узел у щиколоток удается даже при тусклом ночнике. То же самое я проделываю с руками, завязывая их впереди. Бинт запихиваю ей в рот. Беру нож, как карандаш, чувствую, как щиплет кожа между пальцами – порезался. Не важно. Лезвием провожу по щеке Сойки – появляется тонкая полоса. Она тут же издает писк, а может, визг – очнулась.
- Я тут поиграть заскочил. Ты наверно думала, что я изменился, раз за все это время не прикончил тебя? О, нет, это не так. Я все тот же. Только осторожнее. Мелларк чуть не убил тебя, но твои друзья пришли во время. Сейчас они не успеют.
Катнисс начинает кричать, но крик ее звучит не громче писка. Я снова ударяю ее. Теперь на виске появляется кровавый след, возможно даже багровый синяк, но его не видно.
- Нет, - тяну я. - Тебя никто не услышит. Все бабы устали, а мужчины в Капитолии... Тебя некому спасать, говорю же.
Я провожу ножом параллельно первой ране. Вспомнилась Мирта. Вроде бы она хотела поступить с Сойкой так же. Ну, значит, сделаю я. За нас обоих. Почему бы и нет.
- А давай теперь придумаем что-то поинтереснее?! В Капитолии любили начинать с ушей. Или мы срежем тебе ногти? Да и рисовать я научился. Здорово же было тогда? Я могу нарисовать на коже твой Дистрикт в огне. А может быть мне припомнить осиное гнездо, или раны от переродков… А? – с этими словами я вонзаю нож ей в плечо и слышу крик, громкий и гортанный. Если уж такое сейчас не услышат, то дальше можно делать, что угодно. Я проворачиваю нож в плече, она еще кричит. – Как ты достала орать – снова бью по лицу. Но этот улар больше похож на пощечину. Следов не оставляю.
Что же мне с ней сделать? Она никогда не вызывала во мне чего-то такого. Внешность и тело не притягивали внимания. Не мой тип. Чаще всего со мной она вела как вяленая рыба, да и сейчас такая же. Можно обойтись и без извращенных идей Марвела, их я наслушался когда-то вдоволь. А Сойка все прожигает взглядом. Так глупо убить ее сразу, но и долго с ней возиться не получится.
Вытаскиваю лезвие, вгоняю в другую руку, но ниже. Снова крик. Почему нас никто не слышит? Тут такая акустика… Мне нравится, что нож двигается почти как по маслу, разрезая мышцы Сойки. Теперь на ее руках две глубокие раны, из которых льется кровь, думаю, нужно оставить еще одну…
Она почти перестала всхлипывать, глаза и щеки мокрые от слез и крови, блестят в желтом свете ночника. Так трогательно… Что даже не хочется заканчивать с такой идиллией. Через пару дней я буду далеко в лесу.
Я замахиваюсь, чтобы оставить рану в ямке под горлом, но тут дверь открывается…
Я вздрагиваю и вижу темную фигуру…
…Секунда. Вскакиваю на ноги. Взмах. И горло вскрыто.
Я. Этого. Не. Хотел.
Я осматриваюсь, понимаю, что нахожусь в своей комнате. В свете ночника вижу поднос и осколки стакана. Перескакивая через тело, убегаю из отсека.
Я успокаиваю себя, говоря, что прекрасно понимаю, что такое могло случиться и на Играх, что тогда сделал бы то же самое, и глазом не моргнув. По дороге выбрасываю нож, не веря, что сделал это. Что именно? Убил, ту, кто за меня заступилась, или убегаю, стыдясь этого? Я не понимаю, что меня так тревожит. Что я скоро стану покойником и не смогу выбраться или… Мне хочется сдать себя с поличным.
…
Уже полтора месяца меня не выпускают из стеклянной клетки, такой же, как в Капитолии. Полтора месяца я живу как рыба без воды. Теперь я понимаю, что значит настоящая тюрьма, которую я так боялся. Сколько раз пытался выбраться, разбить стекло, через которое ничего не слышно… Сколько раз я ловил себя на мысли, что вот она моя ахиллесова пята: поймай, засунь в клетку, и все - я послушнее котенка. Когда-нибудь я выберусь отсюда. Полтора месяца это ничто… Сорок шесть дней. Тысяча сто четыре часа… Это ничто.
Я выберусь.
