Глава 19: ПоследствияМордред помедлил пару мгновений, прежде чем коснуться Роя. Тот свернулся в позе эмбриона, а на его щеке виднелись грязные следы от слез. На белой коже чернел синяк, и при мысли о том, что это его рук дело, у Мордреда проснулись угрызения совести. Сперва чувство стыда за собственный поступок почти вынудило его покинуть комнату, но потом он взял себя в руки. Десять недель назад этот мальчишка был грязным дикарем, а сейчас обучался сосуществовать в человеческом обществе, ходил в школу, пользовался вилкой... И все это благодаря им с Лиэн, поэтому надо и дальше поддерживать твердую дисциплину и заставить Роя подчиняться правилам.
Взяв мальчика за узкое плечо, Мордред мягко его потряс. Рой проснулся с испуганным всхлипом и немедленно огляделся, словно продумывая путь к бегству. Однако увидев, кто разбудил его, испуганно вжался в подушку. Бессознательная паника в его глазах сменилась вполне обоснованным страхом.
— Пойдем, — сказал Мордред, заставляя Роя встать. — Нам нужно поговорить.
Он провел его через коридор в свой кабинет. Оказавшись внутри, Рой принялся оглядываться с затаенным восторгом: никогда прежде ему не случалось бывать в этой комнате. Он разглядывал целые стены из книг, груду сваленной бумаги, жаровню и тигеля, и колбочки с мягкими металлами, а еще кучу всяких вещей, которые Мордред использовал для черновиков шифра. Рой был настолько захвачен увиденным, что даже не заметил, как Мордред закрыл дверь. Отвернув стул от заваленного стола, Мордред сел на него.
— Подойди сюда.
Рой встал перед ним, опустив взгляд в пол.
— Ты понимаешь, почему твой вчерашний поступок был неправильным? — серьезно спросил Мордред.
Рой поднял на него непонимающий взгляд, и он нахмурился.
— Мы очень встревожились, когда узнали, что ты пропал. Мы не знали, что ты играл, и думали, что ты потерялся или кто-то навредил тебе. Риза очень расстроилась. Она волновалась за тебя.
Вина, затопившая лицо Роя, была так неправильно приятна: теперь-то он сообразил, через что заставил их всех пройти.
— Что это за мальчик, с которым ты гулял? — спросил Мордред.
— Маэс, — тихо ответил Рой.
— А фамилия?
— Х-хьюз.
Лицо Мордреда потемнело.
— Хьюз, — мрачно пробормотал он. Это многое объясняло.
Абсалом Хьюз – странствующий ремесленник, которому давно уже следовало бы приобрести дом и обосноваться на одном месте. Но этот тип уже много лет путешествовал вместе с толпой сыновей-оборванцев из города в город, торгуя своими побрякушками и уникальными талантами. Они предоставляли все те важные услуги, которые иначе простые деревенские жители восточной провинции получить не могли, но вместе с тем вперед них шла особая репутация. По крайней мере один из них был удачливым мошенником, но никто не знал, кто же. Водился среди них и браконьер. Ещё один был отъявленным хулиганом. А их стеклодув слыл таким повесой, что даже Мордред, который нечасто заглядывал в таверну и не играл в шашки у магазина, знал популярную городскую присказку: «Береги дочерей: цыгане в городе!»
А теперь, видимо, появился еще один Хьюз. Хотя, учитывая, что самый старший из них был еще совсем сопляком, когда Мордред ходил в местную школу, возможно, этот Маэс – внук Абсалома, а вовсе не сын. Только Мордреду могло так «повезти», что беспризорник, живущий под его крышей, из всех детей выбрал себе в друзья именно начинающего преступника непонятного происхождения.
Рой все еще ждал какого-нибудь ответа, и Мордред задумался. Запрещать ему общаться с новым товарищем – затея бессмысленная: сильная привязанность Ризы к «ее мальчику» была тому живым доказательством. Ничто не способно изменить те загадочные мотивы, по которым дети выбирают себе друзей. Поэтому если Мордред хочет, чтобы все шло по его плану, то нужно быть одновременно жестким и разумным.
— Меад старше, чем ты...
— Маэс, — перебил его Рой.
— Маэс, — поправился Мордред. — Он старше тебя, и в его семье все подчиняется другим правилам, нежели здесь. Возможно, ему разрешено гулять на улице до самого позднего часа. Тебе – нет.
— Да, сэр, — прошептал Рой.
— Возможно, ему также разрешено ходить, куда ему вздумается, никому ничего не говоря о том, чем именно он планирует заниматься и когда вернется домой. Тебе – нет.
— Да, сэр.
— Скорее всего, есть еще вещи, которые можно делать Маэсу, — раздраженно продолжал Мордред, — например, ходить в школу босиком, залезать на телеграфные столбы, пугать куриц или красть конфеты из магазина миссис Хэмптон, и я очень рассержусь, если узнаю, что ты тоже занимался чем-то подобным.
— Я не занимался, — поспешно вставил Рой. — Мы пошли на железнодорожную станцию, а потом смотрели, как кузнец разжигает огонь, и еще...
Хотя Мордред ничего не сделал, чтобы заставить Роя замолчать, тот внезапно стал белым, словно полотно, и ужас растекся по его лицу.
— Что такое? — слегка озабоченный подобной переменой, спросил Мордред.
Но Рой просто молча смотрел на него. Почувствовав, что тишина слишком затянулась, Мордред вернулся к чтению нотации.
— Тебе не разрешено куда-либо ходить после школы, не спросив разрешения у меня или миссис Хоукай. Кроме визитов к доктору, — добавил он. — Ты меня понял?
— Да, сэр.
— И ты уже знаешь, что приглашать людей в дом без спросу тоже нельзя, — продолжил Мордред. Теперь пришло время уступок, и он надеялся, что Рой не станет возражать. — Однако если тебе захочется, то ты можешь поиграть со своим, — он какое-то время подбирал слово, а потом остановился на самом очевидном варианте: — другом в нашем саду, если его... если мистер Хьюз разрешит ему прийти. Вы можете играть там хоть каждый день, и для этого не надо спрашивать разрешения. Но только при одном условии: вы не станете тревожить миссис Хоукай и возьмете Ризу в свои игры, если ей захочется. Сад – ее территория, не твоя.
— Да, сэр.
На мгновение Мордред задумался, знает ли Рой еще хоть какие-нибудь слова.
— Очень хорошо. Я должен бы наказать тебя за то, что ты пришел домой так поздно и перепугал Ризу, но не буду. Вчера ты остался без ужина, и пока такого наказания хватит. Однако в следующий раз поблажек не жди.
Рой безропотно кивнул, и Мордред вздохнул.
— Иди умойся и приведи себя в порядок к школе.
Рой выскочил из комнаты, путаясь в ночной рубашке.
Вот и все. Проблема решена, и больше никаких инцидентов с цыганским парнишкой не будет.
Прижав руки к боку и тяжело дыша, в какой-то момент Рой все-таки остановился и согнулся от боли. Несмотря на то, что он бежал так быстро, как только можно в ботинках Дэвелла, продолжать не было сил. Впрочем, стоять на месте оказалось ничем не лучше, так что Рой перешел на быстрый шаг. Нужно было добраться до железнодорожной станции как можно скорее.
Примерно на середине нотации мистера Хоукая Рой вспомнил, что забыл забрать оставленные за бочкой вещи. Как только его отпустили, он попытался наскоро одеться – и не сумел. Покрытые синяками руки не гнулись и так болели, что Рой не смог даже застегнуть ремень со свежей дыркой специально под его размер. И это не говоря уже о пуговицах.
Тогда Рой позвал Ризу, и та спустилась вниз, чтобы помочь ему. Конечно, она засмеялась и тут же похвастала, что может застегнуть все пуговицы на своем голубом платьице сама, но в этом не было насмешки, только гордость. За это Рой ее и любил: Риза не держала его за дурака даже тогда, когда он не мог самостоятельно одеться. Проворные маленькие пальчики подруги без труда справились с задачей. Рой просто зашел на кухню и объявил, что идет в школу. Миссис Хоукай, конечно, было все равно – она даже не посмотрела на него, когда он выскользнул через заднюю дверь. Оказавшись на улице, Рой со всех ног кинулся в город.
Добравшись до станции, он поспешил к месту, где Маэс спрятал их книги вчера. Его сердце упало в пятки. Они пропали. Едва живой после бега, Рой осел на полную росы траву, поддавшись захлестнувшей его панике.
Он просидел так достаточно долго, размышляя, как быть. Соваться обратно без вещей Дэвелла нельзя. Миссис Хоукай страшно разозлится, а мистер Хоукай... Рой коснулся синяка на скуле. Ему не хотелось вновь оказаться битым. Придется сбежать.
Одна лишь мысль об этом заставила его заплакать. Он так привык к ежедневной еде – да что там, к тому, чтобы есть несколько раз в день. И к крыше над головой, и к спокойствию, потому что местный полицейский не собирался выслеживать его и тащить обратно в приют. Рой привык полагаться на взрослых, на их заботу и опеку, вместо того, чтобы пытаться выживать самостоятельно изо дня в день. И еще тут была Риза.
Он тихо всхлипнул. Рой не хотел оставлять Ризу. Она ему нравилась. Подруга была такой маленькой, доброй и милой и никогда не заставляла его чувствовать себя глупо. А еще называла его «мой мальчик». Риза – единственный человек, которому он нужен, и Рой отдал бы что угодно, чтобы это осталось так.
Он просто не мог сбежать. Не мог оставить Ризу. Кто будет рассказывать ей сказки на ночь, когда родители слишком заняты? Кто поможет играть в солдатики или станет сидеть за столом-пнем и притворяться Фюрером? Кто завяжет передничек, если миссис Хоукай почувствует себя плохо? Он нуждался в Ризе, но и она в нем тоже.
Полный решимости, Рой поднялся на ноги. Вытерев слезы рукавом рубашки, он в последний раз огляделся в поисках своих вещей. А потом с тяжелым сердцем отправился в школу.
Учительница как раз звонила в колокол. Рой заставил себя идти быстрее, несмотря на усталость в ногах. Он зашел внутрь следом за Мэри из первого класса и занял свое место. Маэса нигде не было, и Рой почувствовал себя преданным. Это он настоял на том, чтобы они оставили книги, а теперь даже не пришел, чтобы узнать ужасную новость!
Учительница закрыла дверь и прошла к своему столу. Ее взгляд немедленно упал на пустую парту Роя.
— Рой Мустанг, — сладким голоском пропела она. — Где твоя хрестоматия и грифельная доска?
— Здесь! — прозвучал задыхающийся голос из дверного проема, и в класс ворвался Маэс с хрестоматией Дэвелла в высоко поднятой руке и коробкой с обедом подмышкой. — Вот! Простите, учительница, слегка припозднился. Проблемы в семье.
Маэс подошел к Рою и положил перед ним книгу с доской, а потом, кривляясь, достал из нагрудного кармана грифельный карандаш. После чего положил коробку с обедом на полку в другом конце комнаты. Прежде чем сесть на свое место, Маэс огляделся и театрально прошептал:
— Старший братец никак не мог сделать чай.
Почти все засмеялись. Маэс сжал плечо Роя и подмигнул ему, после чего уселся на свое место.
— Ну, мисс, чего же мы все ждем? — громко осведомился он. — Я уже здесь, теперь можно и начинать.
Рой восторженно уставился на хрестоматию. Она была в целости и сохранности! Должно быть, Маэс вернулся и забрал ее. Он оглянулся через плечо на своего друга – тот улыбнулся и поправил очки.
Рой выскользнул на улицу, держась спиной к стене. Маэс задержался, чтобы поговорить с учительницей, и Рой боялся, что без друга на него снова будут нападать. Он не был уверен, что выдержит. Ладони все еще саднили, а пустой желудок сердито урчал.
— Эй, ты забыл свой обед, — произнес Маэс, облокачиваясь о стену.
— Его нет, — безрадостно ответил Рой.
Это было странно: не так давно он мог вытерпеть два или даже три дня без еды, а теперь едва переживал утро без завтрака.
— Ой ли? — заговорщицки спросил Маэс и открыл крышку коробки. До носа Роя тут же донесся аппетитный запах, и его рот наполнился слюной. — Пироги с крольчатиной. Гарет сегодня с утра напек.
Маэс уселся у стены, скрестив ноги. Рой устроился рядышком и взял предложенное угощение. Пирог был большим и тяжелым, сделанным из толстого хлеба, а главное - все еще теплым. Жадно откусив кусок, Рой ощутил приятный вкус свежего теста и лука.
— Все мясо в середине, а репа сразу за ним, — жуя свой пирог, пояснил Маэс. — Я больше люблю с картошкой, но Тиаф заключил сделку с разводчиком свиней за два корыта и бочонок селитры, так что у нас теперь этой репы завались, хоть как топливо жги. Лучше бы свинью попросил.
Рой увлеченно жевал пирог, поэтому не мог ничего сказать. Впрочем, Маэс и не ожидал ответа.
— Гарет печет лучшие пироги в мире, — продолжал он. — Я однажды попробовал пирожок в Юсвелле, так он был настолько жестким, что хоть в шахту урони – не разобьется! В результате я дубасил им Айру, но потом Бен заставил меня прекратить. Не знаю, правда, почему: Айра терпеть не может Бена. Вообще не выносит. Но думаю, это моя вина. Надеюсь, тебе вчера не сильно влетело за опоздание? Прости, страшно виноват, что потерял счет времени, но было же весело, да?
Рой кивнул. Тогда Маэс указал на него и усмехнулся:
— А это откуда?
Рой скосил глаза на длинное пятно от травяного сока на левой ноге – результат падения перед домом Хоукаев. Похожие пятна были и на коленях – их он заработал у железнодорожной станции. Рой нервничал, что придется возвращаться домой в таком виде, с испачканными вещами, но похоже, что зря.
— Я споткнулся, — сказал Рой, доев пирог.
— Да? — Маэс подался вперед, чтобы рассмотреть его лицо поближе. — Упал на левый бок, а синяк на правой щеке.
Рой избегал встречаться взглядом с другом.
— Мне нельзя играть после школы, — тихо сказал он. — Если ты, конечно, не придешь играть в сад у дома.
— Вот как, — задумчиво сказал жующий Маэс, а потом улыбнулся: — Тогда я приду играть в сад. Звучит интересно.
Гарет внимательно следил за тем, как Айра оттирал сотейник. Абсалом лениво попыхивал трубкой, сидя на подножке повозки, которая служила кровом ему и его трем средним сыновьям. На другом конце поляны, где паслись привязанные к частоколу шесть лошадей и энергичный пони, прямо в траве лежал Тиаф и смотрел на звезды. Бенджамин, как и обычно, скрылся в лесу сразу же после того, как покончил со своим ужином. Рядом с переносной печкой для обжига глины, где и создавались стеклянные поделки, Эли полировал линзы, которые до этого целый день доводил до совершенства на станке. Рядом лежал на животе Маэс и наблюдал за братом, подложив руки под подбородок.
Эли засмеялся и покачал головой.
— Это не твое дело, Малыш Хьюз, — весело пропел он.
— Я не Малыш, — огрызнулся Маэс. Эли двадцать шесть, и по сравнению с ним он действительно мал, но у старшего брата нет никакого права называть его малышом. — И говорю тебе, алхимик его ударил.
— Ага, пятно от травы, — продолжил за него Эли. — Главная улика, которую упустили все остальные. Забудь про торговлю, тебе стоит податься в детективы.
— Да, но Рой постоянно переживает за вещи Дэвелла.
Эли поморщил нос.
— Он носит чужую одежду?
— Думаю, это обноски, — сказал Маэс. — По крайней мере, он говорит о них так, будто они чужие. В любом случае, Дэвеллу должно было уже исполниться десять или даже одиннадцать – я немного помню его с прошлого лета.
— Сынок алхимика? Такой, с большим ртом? — спросил Эли. Маэс неловко кивнул. — Он же умер.
Маэс склонил голову к плечу.
— Брехня!
— Эй! — крикнул Гарет с другого конца лагеря. — Следи за языком, мистер!
Маэс скорчил рожицу.
— Да, Мамочка.
— Не забывайся, — вполне дружелюбно ответил Гарет, а потом уже раздраженно обратился к другому брату: — Айра, ради всего святого! Это не чистота!
— Нет, серьезно, — сказал Эли, аккуратно заворачивая законченную пару линз в кусок клеенки. — Фрида рассказала.
— А это еще кто? — спросил Маэс, заранее зная, что пожалеет об этом.
— Более известна как Вдовушка Томпсон с фермы «Одинокая ива», — сказал Эли, а потом усмехнулся. — «Фрида займется любовью, с кем сама захочет!»
Маэс взвыл и закрыл уши руками, но было уже слишком поздно.
— Фу, Эли, тебе обязательно целоваться и трепаться?
— Ты сам спросил, — засмеялся тот. — Так или иначе, она сказала, что почти год назад парнишка сломал шею или что-то вроде того. У них теперь осталась только маленькая девчушка, ну и твой друг-беспризорник.
— Он такой маленький, — печально сказал Маэс. — Не думаю, что им стоит избивать его.
— Это не твое дело, — повторил Эли. — Так бывает, и ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить это. Просто поблагодари свою счастливую звезду, что единственный, кто когда-либо ударял тебя, это Айра.
Маэс глянул на своего восемнадцатилетнего брата, бывшего партнера по реслингу, ныне усердно оттирающего сотейник под пристальным взглядом хмурого Гарета.
— То, что так тоже бывает, не делает это правильным, — пробормотал он.
Эли сложил последние готовые линзы в сосновый сундук и ласково взъерошил волосы Маэсу.
— У тебя доброе сердце, Малыш, — сказал он. — Но нельзя изменить мир, точно так же, как и нельзя выбрать следующего Фюрера. Просто оставайся его другом – вот и все, что ему от тебя нужно.
— Не называй меня Малышом! — крикнул Маэс.
