Глава 19Глава 19
POV Марлин МакКиннон
День рождения Джеймса приходился как раз на воскресенье, когда все собирались идти в Хогсмид. Вообще-то я до последнего думала, что Дамблдор отменит поход из-за с каждым днем ухудшающейся ситуации в стране, но, похоже, в деревне будут дежурить мракоборцы, выделенные по специальному распоряжению Министра магии.
Я ждала этого похода. Мне хотелось почувствовать, что ничего не изменилось, что все осталось так, как было в прежние времена, хоть я и понимала, что это не так. Газетные заголовки с каждым днем кричали о новых убийствах, но после каждой статьи присутствовало неизменное добавление: «…Министерство магии сохраняет полный контроль над ситуацией».
– Что для них контроль, интересно? – сердито выдохнула Лили, отбросив «Ежедневный пророк». – Во множестве смертей обвинены невинные люди, а настоящие убийцы до сих пор на свободе! "Контроль"!
Я знала, что она боится, все мы боялись. Страх за оставленные семьи, у которых нет волшебных палочек, чтобы защищаться в случае необходимости. Страх друг за друга и жуткая неизвестность – кто будет следующим? Министерство до сих пор вело свое расследование или делало вид, что ведет, потому что никаких результатов оно не приносило. Никто в школе так и не узнает имени убийцы Софи Финниган, и только мы будем молча отводить глаза, потому что почти уверены, что все, что было совершено, было совершенно под колоссальным давлением. Только я, Сириус, Джеймс и слизеринцы, конечно, знали, кто действительно убил маглорожденную второкурсницу почти два месяца назад, но даже по этому поводу мы были не во всем согласны друг с другом. Джеймс считал, что нужно сдать Рега Дамблдору, и пусть уже тот решает, как поступить с юным Пожирателем смерти. Сириус отмалчивался, и ни я, ни Джим так и не поняли, разделяет он точку зрения Сохатого или нет.
Мое мнение на этот счет было противоречивым. Я знала эту девочку лично, и иногда, особенно в холле, мне казалось, что я вот-вот услышу ее голос, окликающий меня по имени. Да, я хотела, чтобы убийцу поймали и надолго посадили в Азкабан, я ненавидела Волан-де-Морта всем сердцем, но… наверное, понимала, что от одного пойманного малолетнего Пожирателя ничего не изменится. Рег не виноват, ему всего пятнадцать лет. Виноваты те, кто угрозами и давлением заставили его на это пойти. Услышав об этом, Джеймс разозлился и бросил, что можно разом сдать почти всех старшекурсников со Слизерина, и это не очень повлияет на ситуацию, но нельзя же просто ждать, кого убьют следующим. Я была согласна с ним, да, у меня, как ни у кого другого должна была быть масса причин согласиться, но я понимала и Сириуса. Это его младший брат, и для него он - просто глупый мальчишка, попавший под неправильно влияние, который не понимает, что делает. Может, так оно и есть.
– Я до сих пор не могу поверить, что ее нет… – медленно произнесла я, закрывая лицо руками.
Мы были в Выручай-комнате – я, Сириус, Джеймс, Рем и Лили. Сначала делали домашнее задание, потом болтали и сами не заметили, как наша легкая беседа плавно перетекла в тяжелое и мрачное обсуждение происходящего вне Хогвартса. Действительно, осталось ведь всего три месяца – и мы сами окажемся там, где вовсю шла война, и в этой войне погибали ни в чем не повинные люди.
– Так просто… – пробормотала я, закрывая глаза. – Я так надеялась, что у нее все будет хорошо.
Сириус молча притянул меня к себе. Повисла звенящая тишина, в которой мысли были почти материальны. Мы все думали об одном и том же.
– Откуда ты знаешь, что это Рег? – спросил Ремус, повернувшись к Сириусу, и казалось, что кто-то по несколько раз повторяет его вопрос. Эхо отлетало от голых серо-голубых стен. Никто особенно не задумывался, что хотел бы увидеть на этот раз.
Никто, кроме Сириуса и Лили, не знал о нападении слизеринцев и на меня. Ни Блэка, ни Эванс в тот вечер никто не видел. Я тоже смогла дойти незамеченной и вернуться в спальню, где кровать Лил еще пустовала, а две мои соседки мирно спали. Джеймс ничего не спрашивал ни о моей руке, ни о порезах на шее Бродяги – всякое бывает в жизни.
– Я просто знаю, – кратко ответил Сириус, и я крепче прижалась к его груди. Я одна видела все своими глазами, я знала, что Бродяге гораздо легче говорить об этом в моем присутствии, пусть он никогда и не скажет об этом даже мне самой. – Его всегда выдавали глаза. – Сириус отстранился от меня, сжав руки в кулаки, а затем резко развернулся и вышел из комнаты, оглушительно хлопнув дверью.
В тишине это прозвучало, как удар грома. Подумать только, обычная дверь, которая, само собой, присутствует в любом доме маглов. Интересно, чьей блестящей идеей это могло быть? Джеймс тут же сорвался с места, но я решительно вскочила и преградила ему путь. На несколько секунд наши взгляды сошлись в безмолвном поединке, где никто не хотел уступать, но Сохатый неожиданно сделал два шага назад и коротко кивнул.
Я выскользнула из комнаты и повернула в сторону коридора к лестнице на седьмой этаж. Здесь было как всегда тихо, темно и холодно, что заставило меня поежиться. С темными коридорами у меня уже была особая связь – они все были одинаковые. В их темноте можно было укрыться от посторонних глаз и не бояться, что тебя найдут. Я делала так много раз. Очень много, и поэтому без труда определила, куда мог пойти Бродяга, просто потому, что сама сделала бы так же.
Я не ошиблась. Сириус сидел на ступеньке между двумя колоннами и выглядел на первый взгляд спокойным и задумчивым. Это-то и страшно. Зная Сириуса Блэка много лет, я научилась следить за внешними переменами его настроения. Проблема в том, что он никогда не показывал своих чувств. Если ему тяжело, то об этом мог знать только Джеймс и никто другой. Остальные предпочитали не соваться, а если кто-то пробовал, то… в общем, я просто хотела, чтобы мне доверяли.
– Сириус, – тихо позвала я, остановившись в трех шагах от него.
– Уходи, – не глядя бросил Бродяга. Я осталась на месте, упрямо сжав губы. Я ждала подобной реакции. Сириус бросил на меня раздраженный взгляд. – Марлин, уйди. Это довольная вежливая просьба. Мне не хотелось бы тебя обижать.
– Я. Никуда. Не пойду, – отчеканила я, не отрывая от него пристального взгляда. Если его так бесит, когда лезут к нему в душу, то меня особенно раздражает, когда мне лгут. Не открыто, конечно, но сейчас это даже не так уж и важно. Если он любил меня, если он подразумевал это, когда говорил, то, черт возьми, пусть научится мне доверять. Или нет, я же, разумеется, не Джеймс Поттер, которому можно рассказать все. Всего лишь Марлин МакКиннон, которая нужна рядом, когда это удобно. Какого черта?!
Синие глаза опасно сощурились. Я шагнула вперед, и он резко вскочил, одним стремительным движением прижав меня к стене.
– Один раз я уже ушла, и это была похожая ситуация, припоминаешь? – медленно произнесла я, упрямо глядя ему в глаза, которые были так близко. Ему не удастся меня напугать. Сириус ударил кулаком по стене в десяти сантиметрах от моей головы. От досады скорее, но я все равно зажмурилась. – Я поступила глупо тогда, и не сделаю этого снова. Почему ты мне не доверяешь? – не выдержала я, сорвавшись на крик. Я бросила это прямо ему в лицо, в его горящие яростью глаза, потому что мне тоже есть, на что злиться. – Почему Джеймсу? Лили? – Я смотрела прямо на него, силясь разглядеть хоть что-нибудь в металлическом блеске его глаз. – Скажи мне! Я хочу знать.
Он резко дернулся в сторону, отпуская меня, подошел к другой стене, и я с шумом втянула носом воздух. Только не реви, приказала я себе, делая осторожный шаг в его сторону. Блэк развернулся так резко, что я чуть не упала, отступая назад.
– Оставь меня в покое! – раздельно произнес он, и его взгляд продолжал оставаться непроницаемым.
– Если ты сейчас все мне не расскажешь, я действительно оставлю тебя в покое, Блэк, – парировала я с вызовом. Он же это несерьезно, верно? – Как пожелаешь. Будем ходить по коридорам, игнорируя друг друга, как два идиота. Снова, да?! Потому что так нельзя, слышишь? – Эти слова сорвались с моих губ сами собой, я даже об этом не думала. Но что, если?..
Я поежилась.
Идиотка.
– Не ставь меня перед выбором! – рявкнул Блэк, яростно сверкая глазами.
– Выбор?! – взорвалась я, вскинув голову. Мы похожи, мы очень похожи. – Ты сам выбираешь, кому доверять, а кому нет, да? И я в это число избранных не вхожу. Мне все ясно. – Я развернулась, стараясь сохранять каменное выражение лица, но горло предательски сдавило. Я злилась, но не настолько, чтобы оставить его одного именно сейчас. «Только не сейчас, – умоляла я, сжав зубы так, что свело скулы. – Пожалуйста, держи себя в руках, МакКиннон».
Я уже практически свернула за угол, чтобы спуститься в гриффиндорскую гостиную, когда услышала за своей спиной негромкий голос:
– Стой. - Я замерла, чувствуя, как ноги подгибаются от облегчения. - Мне было девять … – начал Сириус, не поднимая головы. Я осторожно обернулась через плечо, но он на меня не смотрел. – Регу семь, сама понимаешь. Но, по мнению мадам Блэк, детьми мы никогда не были. Мы… – Он сделал вид, что задумался, а потом горько выдохнул: – …ах да, наследники великого рода. Уже в тот день я все для себя решил. Это невеселая история, Марлс. Я бы предпочел, чтобы никто из моих друзей никогда не услышал об этом. Джим узнал случайно, мне даже не пришлось ему что-либо рассказывать. Почти… – Сириус усмехнулся каким-то своим мыслям и начал свой рассказ.
***
– Эй, Сириус! – сквозь сон услышал он практически умоляющий шепот брата, пытающегося его разбудить. – Вставай, Сириус! Мама будет ругаться, если мы опоздаем на завтрак… Сириус! – почти с негодованием шепчет мальчик, настойчиво толкнув брата в плечо.
Сириус открывает синие глаза и с недоумением смотрит на младшего брата. Тот повторяет все заново, с трудом заставляя Сириуса подняться и умыться. Затем оба спускаются к безупречно сервированному столу и садятся на свои места. Во главе стола их мать – Вальбурга Блэк, женщина властная, высокомерная и умеющая великолепно скрывать свои чувства. Всегда одета по аристократической моде, никогда не опаздывает и не терпит опозданий.
– Доброе утро, мадам, – по очереди произносят братья и, поклонившись, садятся за стол.
– Локти со стола, Сириус! – тут же одергивает старшего сына Вальбурга. – Почему ты в пижаме? – Она крайне возмущена внешним видом старшего наследника. Не причесан. Не одет, как подобает наследнику рода Блэков. – Отвечай немедленно!
Сириус сводит брови и хмуро смотрит на мать.
– Проспал, – наконец отвечает он, не добавляя положенного «мадам» в конце. Голос звучит небрежно и даже лениво, что еще больше злит Вальбургу. Следующая фраза Сириуса только подливает масла в огонь.
– Надеюсь, за это ты не отправишь меня в Азкабан? – бросает он, не отводя от матери глаз. Регулус вжимается в спинку стула.
– Как ты смеешь так разговаривать! – кричит Вальбурга, а Сириус судорожно сжимает рукой вилку. – Вон из-за стола! Ты наказан. И приведи себя в порядок!..
Не дослушав, Сириус бросается на второй этаж и с шумом захлопывает дверь. Все это началось не сегодня, не вчера и не месяц назад. Это давняя история, продолжающаяся уже девять лет. Вот бы скорее получить письмо из Хогвартса и уехать отсюда, уехать и больше не возвращаться! Сириус сел на кровать, притянул к себе колени и хмуро уставился в окно.
– Сириус, можно к тебе? – слышит он тихий голос из-за двери спустя десять минут. Дверь чуть приоткрылась, и на него взглянул серо-синий глаз брата. Через две секунды он показался полностью и осторожно прикрыл за собой дверь. – Я принес тебе кое-что… – говорит он, протягивая Сириусу два бутерброда с маслом и сыром. – Мама сказала, чтобы ты не показывался ей на глаза, а вечером к нам придут Малфои и…
– Мне все равно, – прервал брата Сириус, откусив разом полбутерброда. – Я и не собираюсь спускаться.
– Ты что! – пугается Регулус. – Мама же…
– Мне все равно, – уже жестче повторил Сириус и отвернулся к стене.
***
– Эй, Рег! Рег! Иди сюда!
Это были каникулы после первого курса в Хогвартсе. Сириус зовет усердно занимающегося брата во двор, на нем не застегнутая рубашка поверх футболки и обычные магловские джинсы. Регулус недоверчиво смотрит в окно, силясь разглядеть, что старший брат держит в руке. Наконец, не выдержав, бросается вниз и выбегает во двор. В лицо с первого шага хлестнула ледяная вода.
– Эй, ты чего?! – морщится Рег, протирая глаза. Сириус, довольный как никогда, усмехается и протягивает брату какую-то странную штуковину.
– Это водяной пистолет, – с важным видом поясняет Бродяга. – Мне его подарил Джеймс Поттер и знаешь, Рег, он – самый классный друг на свете!
Регулус знал. Знал, потому что еще с Рождественских каникул слышал об этом Поттере столько, что всего и не вспомнить. Но сейчас его беспокоит вовсе не друг Сириуса, а он сам и реакция мамы, когда она это увидит.
– Если мама увидит… – сокрушенно шепчет младший Блэк, опасливо оглядываясь по сторонам. – И то, во что ты одет…
– Она уехала еще утром, – небрежно бросает Сириус, сразу же становясь похожим на мраморную статую – так каменеет его лицо при упоминании о Вальбурге.
– Но она скоро вернется… – одними губами шепчет Регулус, жалобно моргая. – Вы опять поссоритесь. Сириус, я не хочу, чтобы вы с мамой ругались!
– Не ной, – обрывает старший Блэк, чуть поморщившись. – А то и тебе достанется.
Регулус продолжает отчаянно моргать, но Сириус тут же ухмыляется и вновь поливает его водой. Не выдерживая, Рег смеется, хватает брата и вместе с ним скатывается в овраг, пачкая белоснежную рубашку, положенную наследнику во время учебных занятий. Веселясь, они слишком поздно вспоминают про мать и вскакивают от неожиданности, слыша ее подобный раскату грома голос.
Увидев, чем занимаются сыновья, Вальбурга рвет и мечет, грозясь запереть их в своих комнатах до конца каникул. Регулус отчаянно прячет глаза, не в силах взглянуть на мать даже тогда, когда она приказывает это сделать. Сириус вскидывает голову и, чуть прищурившись, выступает вперед.
– Это полностью моя идея, – чеканит он, нисколько не боясь гнева матери.
– Вот поэтому тебя и не взяли в Слизерин, – презрительно обронила Вальбурга, глядя на старшего сына почти с неприязнью. – Ты слишком глуп для такого факультета.
– У меня хватило ума отказаться, когда Шляпа предложила мне Слизерин! – дерзко отвечает Сириус, и звонкая пощечина заставляет его охнуть от удивления. Затем глаза становятся двумя синими щелками, и он смотрит на мать почти с ненавистью.
***
– Ты позоришь наш род! Ты общаешься с паршивыми грязнокровками, вроде… как ее!?.. – Голос матери дрожит от ярости и презрения.
Стоило Сириусу переступить порог ненавистного дома, как его тут же встретили горящие пренебрежением глаза матери. Сириус молча наблюдает за ней, он уже знает наизусть эти слова, которыми она встречает его вот уже четвертый год. Рег робко прячется за его спиной, не желая наблюдать очередную ссору между братом и матерью, но выбора у него не остается.
– Как в твою голову вообще взбрела мысль водиться с этой… МакКиннон? – Голос матери срывается от гнева, а Сириус молча смотрит на нее, сжимая руки в кулаки и крепко стискивая зубы. Регулус крепко обхватывает его руку, словно умоляя сдержаться и не перечить матери. – Грязнокровка! – еще больше разъяряется мать, и Сириус не выдерживает.
– Не смей так ее называть! – кричит он, делая порывистый шаг вперед. Рег невольно отступает.
– Круцио !
Его останавливает знакомый зеленый луч, приносящий с собой адскую боль. Ему кажется, что каждая клетка тела разрывается от боли, Сириус в очередной раз с силой кусает губы, чтобы не закричать. Где-то далеко Регулус умоляет мать прекратить.
– Никогда не вздумай больше так со мной разговаривать! – шипит Вальбурга, отводя палочку.
***
– Чертов дом! – кричит Сириус, ударяя кулаком в дверь. – Вы слышите, maman? Я ненавижу этот дом!
Дверь открывается и в комнату молча заходит Рег, опасливо оглянувшись перед дверью. Сириус замирает, изумленно глядя на брата, а тот так же молча протягивает ему его палочку. Старший Блэк продолжает недоуменно вглядываться в выражение лица Рега, а затем порывисто обнимает брата, но тут же отстраняется.
– Где ты ее взял? – невозмутимо спрашивает он, стараясь скрыть только что проявленные чувства.
– Стащил у отца, ему, по большому счету, плевать, – коротко бросает Рег, осторожно глядя на брата. – Что ты будешь делать?
Сириус смотрит на дверь, но затем морщится и переводит взгляд на окно.
– Уходить, Рег, – уверенно говорит он, подбегая к подоконнику. – Здесь я больше не останусь.
– Уходишь? – Регулус поджимает губы, стараясь скрыть обиду и разочарование. – Сириус, мама не хотела… она просто рассердилась и…
– Она только и делает, что сердится! – раздражается Сириус, осадив брата. – Рег, мы – лишь наследники рода. На все остальное ей плевать.
– Мама любит нас! – почти возмущается Рег, но Сириус лишь отмахивается.
– Она не знает, что такое любить, – отворачиваясь, говорит Бродяга. – Никто из нас не знает.
Регулус молча наблюдает, как старший брат торопливо бросает вещи в рюкзак и открывает окно.
– Сириус… – Старший Блэк оборачивается на зов и внимательно смотрит на замолкшего брата. Рег глубоко вдохнул: – Почему ты дружишь с ней? С этой МакКиннон? С Поттером? Люпином? – Регулус нерешительно переминается на месте. – Мама говорит, они все лишь предатели крови и не стоят внимания…
– Мне плевать, что она говорит, – отрезал Сириус, жестко взглянув на брата. – Эта девушка лучше многих, кого я когда-либо встречал, Рег. И Сохатый. Ремус, несмотря на то, что иногда он жутчайший зануда. Даже Пит, хоть он трус редкостный и вечно задает дебильные вопросы.
– Поттер. – Регулус старается скрыть обиду, но у него почти не выходит. Он уже давно злится на брата из-за его дружбы с тем лохматым наглым мальчишкой.
– Этот парень – лучший друг, – неожиданно криво улыбается Сириус и взлохмачивает брату волосы. – Держись, Рег. Ты должен справиться здесь.
– Куда ты? – бессильно произносит младший Блэк, глядя на Сириуса почти с отчаянием и уже представляя, как разозлится Вальбурга.
– Ты итак знаешь, – бросил Сириус, но тут же пристально взглянул на брата. – Смотри, не проболтайся! И… увидимся в школе, братец.
Сириус быстро подмигнул брату и выпрыгнул в окно, на глазах исчезая из виду. За территорию дома выбегает большая черная собака, а Регулус все еще смотрит с недоумением и пытается понять, откуда она здесь могла взяться.
– Я одного не понимаю! – крикнул Сириус, вскакивая и отворачиваясь. Я поднялась следом. – Как тот мальчишка, который так боялся оставаться один на один с матерью, смог убить?! – Блэк ударил кулаком по стене, и я, не выдержав, подошла к нему. В этот раз он меня не прогонит.
– Посмотри на меня, – прошептала я, обхватив его лицо ладонями. В этот момент я начисто забыла о том, как злилась на него за его недоверие, не осталось ничего, кроме острого желания доказать Блэку, что он не один. Дождавшись, когда его синие глаза, полные отчаяния, обратятся ко мне, я медленно произнесла: – Ты ни в чем не виноват, слышишь? Это был полностью его выбор, и я понимаю, что тебе от этого нисколько не легче. Но назад пути больше нет, понимаешь? Сейчас уже неважно, было это его собственное решение или давление со стороны. Это не твоя вина. – Пугающие меня чувства медленно затихали, взгляд стал более спокойным, и я медленно убрала руки от его лица. Его рука тут же поймала мою.
– Мой брат – убийца, – одними губами произнес он, не отрывая от меня глаз, и я не знала, что ему на это ответить. – У меня больше нет семьи.
– У тебя есть я, – выдохнула я едва слышно. – И все мы, слышишь? – В его синих глазах появилась благодарность, и он сильнее сжал мою руку. Кажется, я знала, о чем он думал тогда. Этот разговор мог бы состояться и раньше, если бы в то время я знала всю историю с самого начала. Он был бы гораздо длиннее и эмоциональнее, но результат остался бы тем же.
Сейчас я стояла у того самого третьего окна в холле, смотрела на утреннее солнце, которое слепило глаза, так, что приходилось щуриться. Это было так… по-весеннему, что нисколько не раздражало, а наоборот заставляло замирать в предвкушении настоящей весны с ее распускающимися цветами, яркими красками и даже особенным воздухом, пропитанным медовыми ароматами. Мне хотелось снова увидеть раскидистые зеленые кроны деревьев в саду Хагрида, усыпанные белоснежными цветами, вновь почувствовать запах черемухи, на краткий миг забывая обо всем, что творится в мире. Казалось, привычка рано вставать уже никогда не исчезнет, но, впрочем, нет ничего плохого в том, чтобы прогуляться по тихо спящему замку и почувствовать настоящую радость оттого, что все дурные мысли разбиваются вдребезги, едва столкнувшись с длинными солнечными лучами.
Я забралась на подоконник и привалилась к стене, притянув к себе колени и обхватив их руками. До завтрака и похода в Хогсмид оставалось еще несколько часов, и я вполне могла провести их здесь, просто глядя в окно. На фоне солнечного диска кружили совы, наверное, летели в Совятню после собственных ночных прогулок. В этом они напомнили мне Мародеров, которые бегают где-то всю ночь, а спать ложатся под утро, но едва проходит несколько часов, как звенит будильник. Это особенная пытка для Сириуса, которого вообще трудно чем-либо разбудить. Джеймс тоже вставал неохотно, но тут было другое дело – он мог проснуться, а потом часа два просто пролежать в кровати, не желая покидать свою теплую и уютную обитель. Меня, похоже, последнее время поднимали ни свет ни заря какие-то мистические силы, ведь когда-то и я любила поспать до полудня, а сейчас вот одиноко сижу на подоконнике и наблюдаю за зарождением нового дня.
Мама всегда говорила, что чем взрослее я становлюсь, тем легче рано вставать по утрам, но Алекс – мой старший брат – это все время опровергает. Мама смеется, она вообще почти всегда в хорошем настроении, а вот папа в Рождественские каникулы был непривычно хмур, он даже не хотел пускать меня в Хогвартс, и мы чуть не поругались из-за этого.
Я покачала головой, тут же отгоняя от себя дурные мысли. Сначала Регулус, теперь это… Нет, так дальше нельзя. Сегодня один из самых лучших дней, он должен быть веселым, потому что с Джеймсом иначе не получается. Он буквально раздавал всем свои положительные эмоции, которых у него всегда было достаточно и для себя, и для других.
Сидя на подоконнике, я держала в руках карту Мародеров, которая хранилась у меня уже примерно месяца два, но или ребята об этом до сих пор не знали, потому что, как говорил Джим, без меня никуда не выходили, или были не-против. Второе, скорее всего, ведь она создавалась на моих глазах. Вот и сейчас, бросив на нее быстрый мимолетный взгляд, я тут же недоверчиво уставилась на пергамент. По его мнению, ко мне приближался человек, который просто не мог встать за два часа до будильника, ведь для него это – настоящий подвиг.
И, однако, бумажка не солгала.
– Я знал, что ты здесь, – услышала я знакомый голос, в котором звучала улыбка, и не могла не улыбнуться сама. Все-таки вот оно – счастье, такое долгожданное, что при мысли о последних месяцах почти не верилось, что все происходит на самом деле. Не говоря ни слова, он сел на широкий подоконник напротив меня и знакомым движением склонил голову набок. – Грустишь?
Я покачала головой, чуть приподняв уголки губ, и перевела на него задумчивый взгляд. Грустить? О чем это он? Как вообще можно думать о грустном в его присутствии, когда синие глаза сверкают, улыбаясь именно мне? Только его улыбка заставляла меня дрожать и улыбаться в ответ, о чем бы я ни думала.
– Ты осознаешь, как прекрасно это место? – произнесла я, кивнув на пейзаж за окном. На данный момент я боролась с собой, пытаясь выбрать, которым из прекрасных зрелищ мне любоваться – тем, что раскинулось за окном, или тем, что только что село напротив? – Холмы, Озеро, солнце…
Сириус с трудом оторвал от меня взгляд и посмотрел в небо, чуть прищурившись, но практически сразу же отвернулся и вновь взглянул на меня. Кажется, для него выбора не существовало, но было в его взгляде что-то непривычное, изучающее, словно он хотел о чем-то меня спросить. Я чуть нахмурилась и не смогла удержаться от вопросительного взгляда, в безуспешной попытке угадать, о чем он думает.
– Почему ты так веришь мне, Марлс? – неожиданно спросил он, чуть сдвинув брови. Я посмотрела на него с огромным удивлением. Что?
– В смысле? – переспросила я, немало озадаченная внезапным вопросом.
– Ну… – Сириус замялся, что вообще было для него несвойственно, но все же продолжил: – Ты доверяешь мне несмотря ни на что. То есть, ты знаешь меня много лет, мой характер, привычки… И ты не похожа ни на одну девушку, которых… – Я пристально смотрела на него, сжимая губы. Сириус продолжал: – …которых я знал. Они ревновали меня, устраивали сцены, постоянно заводили разговоры о чувствах, а ты… – Он пытливо уставился на меня, словно сам хотел найти ответ.
– Я сейчас начну, – медленно произнесла я, сверля его еще более пристальным и тяжелым взглядом. Мне совершенно не нравился этот разговор и его серьезный тон не нравился тоже. – Если я правильно поняла, ты хочешь, чтобы я тоже тебя ревновала и устраивала сцены? – уточнила я, вскинув брови.
– Упаси Мерлин, – неожиданно усмехнулся Сириус, и я с такой же усмешкой качнула головой. – Если вдруг захочешь, не забудь сказать об этом заранее, чтобы я успел найти, где спрятаться. А если серьезно… Марлс, какое-то время я действительно думал, что ты просто не сможешь смириться с моим прошлым.
– И это особенно тяжело, когда твое прошлое в лице десятка разукрашенных девиц день за днем бросает на тебя многообещающие взгляды, – мрачно отозвалась я с некоторыми грустными нотками в голосе.
Это правда. День за днем на протяжении вот уже четырех лет мне приходится мириться с тем, что по коридорам этой школы бродит вирусное заболевание, передающееся, судя по всему, воздушно-капельным путем. Зараженные, сбившись в группы, бродят за Джеймсом и Сириусом, широко раскрыв глаза и ловя каждое их слово. Джеймс мог коротко улыбнуться в ответ старательно улыбающимся девицам, а затем спокойно уйти искать свою Лили. Сириус… Что ж, до некоторого времени Сириус этим вниманием к своей персоне не пренебрегал. Я поежилась, внезапно почувствовав себя неуютно.
– Раньше я смотрела на них и все время думала, что ты мог говорить им то же самое, что и мне… – медленно произнесла я, взглянув на него из-под ресниц. – Я думала о том, что многие любили тебя, любили так же сильно, как и я, их ревность вполне объяснима, учитывая… – Голос сорвался, и я сделала глубокий вдох. Когда он начал этот разговор, я почему-то не думала, что мне действительно есть до этого дело, но теперь даже дышать стало трудно. – Сириус, я лишь… – Я снова смолкла, резко отвернувшись.
Сириус медленно покачал головой, осторожно взял мою руку. В его глазах мелькнуло сожаление о начатом разговоре, но ответ прозвучал жестко:
– Я никогда ничего им не обещал и не скрывал своего отношение к ним, – произнес он, внимательно отслеживая мою реакцию. – Тогда я даже подумать не мог, что через некоторое время буду презирать себя за то, что делал. Но… – Он быстро взглянул на меня. – Ты все-таки мне доверяешь?
– Да, – без раздумий ответила я.
– И совсем не ревнуешь? – уточнил он.
Я бросила на него раздраженный взгляд и отвернулась к окну, мотнув головой. Что ему нужно?
– Это значит – нет? – уточнил Блэк.
– Нет.
– Правда? – недоверчиво переспросил он. – А если меня уведут, что делать будешь?
– Это будет твой выбор. И зачем ты все это начал?! – не выдержала я, вновь поворачиваясь. – Тебе интересно, как я отношусь к твоим бывшим подружкам? Да никак, потому что все это время была абсолютно уверена, что ты изменился! – Внутри кипела ярость, угрожая с минуты на минуту вырваться наружу. Я бросила на Сириуса почти уничтожающий взгляд и поперхнулась, заметив на его губах спокойную улыбку.
– Значит, не ревнуешь, да? – снова спросил он все с той же вкрадчивой интонацией. Я бы сказала, с любопытством. – Совсем-совсем?
Идиот!
Я отрицательно покачала головой, упрямо сжав губы и не глядя в его сторону.
– Нисколечко? – продолжал уточнять он.
– Совсем, Блэк!
– Ни капельки?
– Я тебя сейчас убью! – взорвалась я под его громкий хохот. Хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, но Сириус тут же поймал меня за руку и быстро поднес ее к губам, не давая мне времени опомниться. Эмоции стихали.
– Для ревности должен быть повод, ясно тебе? – устало произнесла я, неожиданно успокаиваясь. – У меня он есть? – Я смотрела на него, ожидая ответа и одновременно боясь его услышать. Я и правда несколько раз подходила к этому вопросу, хотя по-настоящему не верила, что у него действительно кто-то был.
– Я люблю тебя, – просто ответил он, не отпуская моей руки. – Я всегда любил тебя. Правда. И, поверь, радость моя, никто и никогда не слышал от меня этих слов, за одним единственным исключением.
Я вопросительно вскинула брови.
– Это была сова, – усмехнулся Бродяга, закатив глаза. – Я перестал кого-либо замечать еще с шестого курса. Ну, вообще-то…
Я бросила на Блэка испепеляющий взгляд, и он заткнулся. Перестал он, конечно.
– А Лили? – неожиданно вырвалось у меня, хотя я даже ни о чем таком не думала. Серьезно, мой язык когда-нибудь доведет меня до настоящей беды. Нет, я действительно не думала, но мысль о том, что свои проблемы он продолжает рассказывать ей, а не мне, все еще выводила из себя. А ведь раньше, невольно подумала я, он терпеть не мог "зануду Эванс".
– Ты серьезно? – скептически переспросил Сириус, пытаясь понять, шучу я или нет. Его пальцы, до этого ласково гладящие мою ладонь, на мгновение замерли. – Лили для меня как сестра, хотя мы, конечно, поладили далеко не сразу. Я никогда не испытывал к ней ненависти, но, ты знаешь, что-то в привязанности Сохатого меня жутко раздражало. Может быть, я ему завидовал, как ты думаешь? – Сириус усмехнулся, внимательно глядя на меня. – Пару лет назад я бы даже представить не смог, что скажу это.
– Я не ошиблась, – прошептала я, бросив на него чуть виноватый взгляд. Какой-то неправильный у нас разговор, изначально странный. С какой целью он его начал? Что хотел услышать? – И да, иногда я действительно тебя ревную, доволен?
– Вот и хорошо! – просиял Сириус, слезая с подоконника и подходя ко мне. Я проследила за ним ошарашенным взглядом, не понимая, что его так радует.
– Тебе не кажется, что ты сегодня какой-то странный? – подозрительно спросила я.
– Это все ранний подъем, – заявил Блэк, взяв меня за руку и резко потянув на себя. Я спрыгнула с подоконника и не успела произнести и слова, как он прижался губами к моим губам.
– Ну что, в «Три метлы»?
– Сначала в «Сладкое Королевство»!
– Точно, у Рема все-таки кончился нескончаемый запас шоколада!
Последняя реплика принадлежала обрадованному Сириусу, который, бросив на Рема коварный взгляд, легко увернулся от брошенного в него мокрого снежка. Это был уже последний снег, местами еще виднеющийся на темной земле, хотя вокруг все просто дышало весной. Я оглядывалась по сторонам, не уставая удивляться, как я отвыкла от Хогсмида, ведь я не появлялась здесь уже очень давно.
Мы шли все вместе – Джеймс в центре, справа от него Лили, рядом с ней Рем, а слева мы с Сириусом, который вновь демонстрировал нам свой потрясающий арсенал ехидных шуточек. Наверное, в данный момент он особенно жалел об отсутствии Питера, ведь раньше все насмешливые высказывания, в основном, предназначались именно Хвосту. Теперь же ему просто не над кем было шутить и приходилось довольствоваться одиночными высказываниями, когда появлялась такая возможность. Стоило Бродяге что-нибудь сказать в адрес Джеймса, как тот тут же отвечал что-нибудь свое, и начинался очередной словесный поединок.
– Не нарывайся, Бродяга! – смеялся Джеймс, косясь на сопящего друга. – У меня ведь сегодня день рождения, и поэтому староста школы закроет глаза на мое поведение, а вот ты схлопочешь отработку, так и знай! – Лили засмеялась, шутливо толкнув Джеймса в плечо.
– Не надейся, – тут же отозвался Сириус, хитро прищуриваясь. – Уж кто-кто, а сестренка не станет тебя выгораживать именно из-за дня рождения, ведь знает, что именно сегодня за тобой надо пристально следить. Так что, береги рога! – Блэк бросил на Лили заговорщический взгляд, словно они уже обо всем договорились.
– За мои рога не беспокойся! – тут же захохотал Джеймс, притягивая Эванс к себе. – Лучше за хвостом следи, а то мало ли…
– ПОТТЕР!
Теперь уже расхохотались все, включая самого Сириуса, который пытался прикрыть курткой черный хвост, наколдованный Джеймсом. Куртка упорно не поддавалась, и Сохатый смилостивился.
– Так и быть, я сегодня добрый, – проворчал Поттер, и Сириус бросил на него более чем красноречивый взгляд. Джеймс продолжает хохотать, пока из горла не вырываются странное блеянье, заставившее его тут же смолкнуть и расширить глаза от изумления. Блэк мстительно усмехнулся, пряча палочку под куртку. Ремус с улыбкой покачал головой.
Я закатила глаза, пытаясь успокоиться, в конце концов, на нас уже все прохожие оглядывались с недоумением. Да уж, хорошо мы со стороны, наверное, выглядели: пятеро подростков, сгибающиеся пополам от хохота посередине и без того неширокой улицы. Пока нас терпеливо обходили, ограничиваясь лишь недовольными взглядами, кто-то улыбался, а кто-то укоризненно качал головой, бормоча что-то себе под нос.
– Я тебе это припомню, – наконец выдохнул Джеймс, бросаясь к Сириусу, но тот ловко спрятался за меня, а Лили, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться снова, заставила Джима ненадолго забыть о грядущем возмездии.
– Ну, все, пошли уже! – весело сказала я, отряхивая Сириуса от снега. – Я тоже хочу шоколадку.
– Смотри-ка, их уже двое! – умилился Сириус, хитро взглянув на Рема. – Эй, Джим, может быть, ты теперь тоже запишешься в сладкоежки?
Джеймс мрачно покосился на Сириуса, напоминая ему о готовящемся плане мести, а Бродяга, хмыкнув, вновь повернулся к Рему.
– Шоколад, кстати, притягивает радостные мысли, – нравоучительно произнесла Лили, бросив на Сириуса укоризненный взгляд. – А они теперь совсем не лишние.
– Ты действительно думаешь, что какая-то там конфета сможет поднять тебе настроение? – недоверчиво вскинул брови Блэк, которого от сладкого отучили еще в детстве. Вальбурга вообще из принципа не хотела баловать детей, являясь вечно мелькающим перед глазами примером образцовой аристократки.
– Так и есть! – настаивал Рем, едва заметно хмурясь. – Марлин?
– Я согласна, – недолго думая, сказала я, усмехнувшись. Затем лукаво улыбнулась и, забежав вперед, обернулась к Сириусу: – Я тебе докажу!
Сириус недоверчиво прищурился, бросив на меня задумчивый взгляд, затем кивнул, принимая пари.
– Но учти, Марлс, если мне не понравится это ваше лекарство от плохих мыслей, то ты исполняешь любое мое желание! – криво усмехнулся он.
– Сделка? Прекрасно, Блэк, – воскликнула я, щурясь от светящего в глаза солнца.
– Ну, а если тебе все-таки удастся меня убедить, то я исполню твое, – тут же добавляет Блэк, и я согласно кивнула, примерно представляя, что просить.
Сириус крепко сжал мою ладонь, а Джеймс, мгновенно позабыв о своей мстительности, разбил наши руки. Можно было и Непреложный Обет, но, во-первых – с этим не шутят, а во-вторых, мы и так друг другу доверяли, как выяснилось. Заодно и перепроверим, подумала я, усмехаясь.
Мы пошли дальше, продолжая смеяться над диалогами Джеймса и Сириуса, а я временами поглядывала на Рема. Он действительно любил шоколад, особенно после полнолуний, лежа за ширмой в больничном крыле. Раньше мы часто приходили к нему, принося с собой кучу разных шоколадных конфет с самыми различными вкусами. Правда, шоколадные лягушки разбегались по палате, и мадам Помфри, возмущаясь, выгоняла нас в коридор.
Накупив множество сладостей в «Сладком Королевстве», мы отправились в «Три Метлы», где заказали сливочного пива и сели за свободный столик. Здесь уже сидели некоторые наши однокурсники, тут же дружно помахавшие нам рукой.
– Кто скажет тост? – поинтересовался Джеймс, хитро обводя нас взглядом.
– Сохатый, – предельно торжественно начал Сириус, и я подавила вздох. – Ты же знаешь, что ты нам всем очень дорог, не только как друг, но и домашний любимец из семейства парнокопытных... – Сириус не сдержался и еле выдавил, стараясь не смотреть на Джеймса и не рассмеяться еще больше. – В общем, мы все хотим поздравить тебя с днем рождения и пожелать Лили терпения…
– А я-то тут причем? – прыснула Лилс, снизу вверх взглянув на Бродягу и отпивая немного из кружки.
– Конечно, не причем, миссис Поттер, – весело отозвался Сириус. – И кстати, вот, держи! – Сириус протянул Лил какой-то сверток, и та с удивлением посмотрела на него. Джеймс подозрительно прищурился, скосил на друга глаза и, развернув упаковочную бумагу, едва не подавился сливочным пивом.
– Что это, Блэк? – угрожающе воскликнул Сохатый, держа в руке губку, которой обычно протирают метлы.
– Как что?! – притворно удивился Сириус, радостно сверкая глазами. – Я же обещал позаботиться о твоих рогах, да?
Я поставила стакан на стол и откинулась на спинку дивана, опасаясь пролить содержимое стакана на себя. Трясясь от смеха, я старалась сделать глубокий вдох, но не могла. Из глаз брызнули слезы, и я заметила, что все остальные пребывают в схожем состоянии.
– В общем, с днем рождения, Сохатый! – отсмеявшись, закончил Сириус и, чокнувшись кружками, мы дружно допили сливочное пиво и снова уселись на места.
Мы просидели в «Трех метлах» почти до сумерек, начав собираться только тогда, когда заметили, что все уже разошлись. Зная, что теперь завхоз по распоряжению МакГонагалл стал еще строже отслеживать все нарушения режима, мы старались побыстрее одеться и вернуться в школу, а то снова нарвемся на отработку.
Однако даже спешка не помешала нам продолжить отшучиваться и на обратном пути. На улице было еще светло, и я с наслаждением вдыхала чуть охладившийся к вечеру весенний воздух.
– Это был один из самых лучших дней за последнее время, – произнес Джеймс, стараясь обнять всех нас сразу. – Да и здорово, что Марлс таки смогла утереть нос Бродяге.
Ничего особенного я не сделала, если не учитывать, что смогла разубедить упрямого Сириуса в том, что шоколад – совершенно бесполезная вещь. Я давала ему пробовать конфеты со всякими разными вкусами, лакричные леденцы, оставив сам шоколад напоследок. В итоге, Бродяга чуть ли не впервые в жизни готов был признать, что спор проиграл и выполнит любое мое желание, только бы я от него отстала с этой «приторно-сладкой ерундой». Я довольно усмехнулась, решив подумать над этим позже. Стоило загадать что-нибудь необычное, раз уж есть такая возможность.
– Перестань, – беспечно отмахнулась я, подхватив Сириуса под руку. Джеймс хмыкнул.
– Вам не кажется, что стало как-то темно? – неожиданно произнес Ремус, озадаченно подняв голову. Я тут же посмотрела в небо и невольно остановилась. То же сделали и все остальные.
Тучи над нашими головами сгустились, хотя еще мгновение назад их не было даже на горизонте. К тому же, небо стало таким черным, что невольно перехватывало дыхание. Поднялся тревожный ветер, поднимая прошлогодние листья и отбрасывая назад мои волосы, а я все еще смотрела ввысь, пытаясь понять, что же странного в этих тучах, взявшихся из ниоткуда.
– Это не тучи! – неожиданно воскликнула Лили, и голос ее неожиданно дрогнул.
Джеймс схватил Эванс за руку, не отрывая взгляда от стремительно темнеющего неба. Я прищурилась, пытаясь понять, что же тут не так. Казалось, небо надвигалось на нас, грозясь обрушить всю тяжесть чернеющих облаков.
– Дементоры! Это дементоры! – закричали мы с Лили практически в унисон, переглядываясь друг с другом.
– Что за?.. – Сириус не договорил, недоверчиво уставившись в небо. Я проследила за его взглядом и почувствовала, как холодеет все внутри. Ветер становился все более пронзительным, немилосердно обветривая лица. Где-то неподалеку послышались встревоженные голоса. В непроглядной черноте что-то менялось, двигалось, извивалось. Я силилась разглядеть хоть что-нибудь, пока Джеймс неожиданно не произнес, стараясь перекричать гул ветра:
– Это же… – Он прикрыл лицо руками, защищаясь от полетевшей в нас уличной пыли, листьев и множества мелких осколков.
Я почувствовала, как Сириус быстро прижал меня к себе, стараясь защитить от жуткого зрелища, но я уже увидела. Черные тени стремительно приближались, и в какой-то момент я почувствовала, что все изменилось. Пусто. Холодно. Тоскливо.
Мне казалось, что в жизни не осталось ни единой радости, будто все счастье, недавно такое близкое, теперь оказалось недостижимо. Я чувствовала холодную дрожь, пробегающую по позвоночнику. В глазах темнело, когда неожиданно передо мной появилось знакомое лицо. Я попыталась отшатнуться, с ужасом понимая, что не могу сдвинуться с места. Черные волосы вились по плечам и спине, она держала в руке палочку, а с указательного пальца на другой руке слизнула каплю чьей-то крови.
– Уже близко… – шепотом повторяла она, наблюдая за моим ужасом с каким-то садистским удовольствием. Эхо подхватило ее слова и разнесло по комнате, создавая сюрреалистичное ощущение, что она была в нескольких местах одновременно. – Я совсем близко, грязнокровочка… – шептала Беллатриса, и несколько голосов услужливо повторяли ее слова снова и снова.
А потом я услышала чей-то пронзительный крик, неожиданно заставивший меня почувствовать, что чья-то рука отчаянно сжимает мою ладонь.
– Марлин! Надо уходить! – отчаянно звала Лили.
Я тут же поднялась на ноги, оглядываясь вокруг. Ничего не было слышно из-за сильного ветра, я едва держалась на ногах, а в ушах все еще раздавался тот самый визг, проникающий прямо в душу.
–
Экспекто Патронум! – Полупрозрачный серебристый олень вел за собой необъятный спасительный щит, который в тот же миг начал оттеснять дементоров назад. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Повсюду сновали люди, то тут, то там сверкали вспышки заклятий. Я оглянулась на Лили, ожидая хоть каких-нибудь объяснений, но та испуганными зелеными глазами вглядывалась в толпу, словно кого-то искала.
С исчезновением дементоров ветер стих, позволяя нам оглядеться вокруг.
–
Остолбеней! Убирайся отсюда, Белла! – услышала я знакомый голос, полный ярости, и, обернувшись, увидела Сириуса, от палочки которого только что оторвалась вспышка заклятия. Резко поворачиваясь в ту сторону, куда оно было пущено, я машинально отступила назад, не веря своим глазам.
Хохоча, Беллатриса Лестрейндж стремительно вскинула свою палочку к небу и тут же исчезла, превратившись в черный туман. Жуткий смех громко разносился по окрестностям, словно усиленный заклинанием. Я вновь обернулась к Сириусу и увидела, как за его спиной появляются профессор МакГонагалл и профессор Дамблдор. Оба смотрят в небо с необычной серьезностью и, проследив за их взглядом, я с хрипом выдохнула воздух из легких. Лили сильно сжала мою ладонь, впившись ногтями в кожу и не в силах оторвать глаз от темного неба.
На деревню опустилась зловещая тишина, а среди темнеющих облаков медленно проявлялась Черная Метка.
