Глава 20Глава 20
POV Марлин МакКиннон
Свет от лучей утреннего солнца робко просачиваются сквозь задернутые занавески, желая оказаться хоть каким-нибудь источником света в безликой темной комнате. Там было прохладно, а сплошной мрак, с которым все вокруг сливалось в единое целое, как будто специально решил поспособствовать притяжению действительно жутких мыслей, а не наоборот, как бывало раньше. Трясущимися от холода руками я пыталась поднести к свече зажженную спичку, но не могла сосредоточиться и вновь задувала огонь. Обычные магловские спички, которые я привезла из дома. Честно говоря, я просто забыла их в кармане толстовки, а обнаружила уже здесь, в Хогвартсе.
Это было по-настоящему ужасное утро. И без того у нас не было абсолютно никаких поводов для веселья, так еще и это нападение. До сих пор никто так и не смог понять, каким образом дементорам удалось проникнуть на территорию Хогсмида, но если это хоть как-то представлялось возможным, то появление Пожирательницы смерти Беллатрисы Лестрейндж породило волну ужаса и бурю эмоций у каждого студента, который находился в тот момент в волшебной деревне. И этому не стоило удивляться.
Что я только не услышала о ней за сегодняшнее утро! И одно предположение было хуже другого. Один из моих однокурсников на завтраке заявил, что его отец на последних каникулах рассказывал о ней много по-настоящему жутких вещей. Вообще в волшебном мире у тех волшебников, которые не обезумели от мании чистой крови, ходило множество страшных легенд о чистокровных аристократических семьях, особенно о Блэках, Лестрейндж, Забини, Малфоях и других древних родах. Доходило до предположений, что они едят своих домовиков на ужин, ведя при этом светские беседы, а головы насаживают на остроконечные пики, которые прибивают к стенам, подобно трофею. Впрочем, об этом я даже не думала, потому что видела эту картину собственными глазами. Не знаю, как там у них насчет еды, но выглядело... действительно жутко.
…Говорят, когда Лестрейндж была еще совсем ребенком, она любила развлекаться тем, что по очереди брала в руки ножи и проверяла на эльфах их остроту…
…А я слышал, что она пытает своих жертв до тех пор, пока они не сходят с ума, и это доставляет ей огромное удовольствие...
…Ей нравится убивать, а еще она – правая рука Того-Кого-Нельзя-Называть…
…Она кузина Сириуса Блэка?... Как вы думаете, он станет таким же?...
…Все Блэки такие…
Иногда говорят, что если тебе очень страшно – ты не можешь ни есть, ни говорить, хочется лишь убежать куда-нибудь и спрятаться, вот только и на месте усидеть ты тоже не можешь. Бред. Мне было холодно. Казалось, внутри меня находилась целая глыба льда, обжигающая меня изнутри. И да, мне было страшно. Потому что она приходила за мной, я знала это, знала и чувствовала с той самой секунды, когда увидела ее глаза. Они были точно такими же, как я помнила из своих снов – черные, пугающие, но от которых невозможно оторвать взгляд. Вживую она была еще прекраснее, чем в моих снах, но, глядя на нее, нельзя испытать ничего, кроме безотчетного ужаса. Она жутко похожа на Сириуса, и одновременно не похожа нисколько.
Я сидела в туалете плаксы Миртл, обхватив руками колени и глядя в одну точку. Мерлинова борода, как же быстро билось сердце! Ей ничего не стоило проникнуть в мою голову, и в Хогсмид она прошла так же беспрепятственно…
– Марлин МакКиннон! – услышала я знакомый с детства подвывающий голосок. Миртл вдруг появилась из туалетной кабинки и медленно подлетела ко мне вплотную. – Одна-одинешенька! – И завопила так, что я закрыла уши руками быстрее, чем успела хотя бы подумать об этом.
– Замолчи! – взмолилась я, вскидывая голову. – Прошу тебя, угомонись, Миртл!
И девочка неожиданно заткнулась, облетая меня со всех сторон - при этом ей раз за разом приходилось пролетать сквозь стену. Неудобно, наверно.
– В школе говорят о нападении на деревню, – медленно протянула она, появляясь неожиданно то справа, то слева. – Пожиратели смерти, верно?
Я настороженно прищурилась.
– Ты что-то знаешь?
Миртл приблизилась ко мне нос к носу, как будто пыталась разглядеть каждую мелкую веснушку на моем носу, а затем вдруг разрыдалась так, что я невольно подскочила от неожиданности.
– Дементор тебя возьми! Миртл!
– Деме-ентор? – провыла девочка, резко отлетая в сторону. – Дементор?! А если не дементор?! А если есть что-то страшнее, чудовищнее, чем дементор?! – Миртл завизжала и исчезла в одной из кабинок. Послышался всплеск воды, и я невольно прикрыла глаза. Мерлин, ну зачем же так орать.
– Ты что-то знаешь, верно? – повторила я настойчиво. Голова раскалывалась от ее воплей. – Но не расскажешь мне, потому что я тебе не нравлюсь?
Несколько секунд в туалете стояла идеальная тишина, и я заинтересованно наклонилась, прислушиваясь к плеску воды в бачке. Однако Миртл вдруг появилась совершенно с другой стороны.
– Не нравишься? – визгливо переспросила она, недовольно кривя губы. – Почему же. Ты меня совсем не боишься, и это меня бесит, но с другой стороны – зачем тебе бояться какую-то маленькую прыщавую Плаксу Миртл?! – И Миртл вновь разразилась оглушительными рыданиями.
– Мерлин, дай мне сил… – прошептала я, закатывая глаза. – Страшнее и чудовищнее, чем дементор… Слизеринцы?.. У них отсутствуют какие-либо понятия о человечности, если они убивают детей. Так что, они – настоящие чудовища.
– А у таких чудовищ есть своя ручная чудовищная зверюшка… – зловеще произнесла Миртл, мгновенно переставая рыдать. – Знаешь, почему я больше не хочу напугать тебя? – спросила она с нескрываемым удовольствием. – Потому что ты такая же грязнокровка, как и я. Должно быть, ты и без меня жутко боишься – ведь для таких как ты наступило не самое лучшее время. – Миртл усмехнулась. – Кто знает, может, когда-нибудь ты тоже захочешь им всем отомстить и придешь ко мне…
Я медленно соображала.
– Подожди… Подожди, то есть ты хочешь сказать, что здесь и раньше убивали детей?
Миртл скептически наклонила голову.
– Ты что, не слушаешь меня? – неожиданно завизжала она. – Конечно же, здесь убивали детей! Я! Я умерла в этом самом туалете, Марлин МакКиннон! И скоро это начнется вновь! – Миртл, казалось, даже радовали подобные перспективы. Разразившись истошным криком, она исчезла в туалетной кабинке, а я, не медля больше ни секунды, вскочила на ноги и стремительно покинула туалет.
–
Диссендиум! – услышала я негромкий голос. Замок щелкнул, и я почувствовала, что уже не одна. Взмахнув палочкой, Сириус снова сделал дверь невидимой, а затем молча опустился на плед рядом со мной. –
Люмос. Так вот, где ты прячешься.
Я не пряталась, просто у меня было такое ощущение, что голова вот-вот лопнет. В школе шага не сделаешь – все словно по команде высыпали в гостиную и коридор, чтобы не оставаться одним в своих комнатах. А это все, что мне сейчас было нужно – просто остаться одной. Однако Сириус Блэк, возможно, никогда больше не оставит мне такой возможности.
Я быстро подняла на него глаза и тут же опустила, увидев в них тревогу и немую просьбу. Брови сведены вместе – так, что между ними появилась упрямая складочка. Теперь, после вчерашнего, он уж точно не отстанет. Я знала, что когда-то мне придется все ему рассказать, но надеялась, что до этого момента время еще оставалось. Оказалось, что его нет совсем. Поморщившись, я подумала, что чувствовала себя примерно так же, не зная, в чем дело. Это значило, что я, как никто другой, должна понимать всю необходимость рассказать ему правду. Но также я никогда не хотела, чтобы он беспокоился за меня. Впрочем, тут уже поздно что-то менять.
– Я сам не ожидал, что найду тебя здесь, просто подумал, что если тебя нет на Карте, значит, этого прохода мы в то время еще не знали. А потом вспомнил… – Сириус подался вперед, чтобы взять меня за руку и, вздрогнув от холода, перевел на меня еще более обеспокоенный взгляд. – Марлин… – позвал Блэк, и я, недолго думая, прижалась к нему и уткнулась лбом в его плечо. Я знала, что он хочет задать мне вопрос и, наверное, давно была к этому готова, но…
– Марлин. – Сириус мягко приподнял мою голову за подбородок и заставил посмотреть на него.
– Ты знал, что в школе и раньше убивали маглорожденных? – спросила я быстро, не давая ему продолжить. – Если скажу что-то о «чудовищах чудовищ», тебе придет в голову какая-нибудь ассоциация?
Блэк смотрел на меня недоверчиво, словно старался просочиться взглядом в мои мысли.
– Ты… тебе кто-то рассказал слизеринскую страшилку про Салазара и его ручную змейку? – медленно протянул Бродяга, склоняя голову набок.
Я подавила вздох. «Слизеринская страшилка».
– Это не просто страшилка. – Мой голос едва слышен. Сириус подался вперед.
– С кем ты говорила, Марлс?
Я вскинула голову и спокойно произнесла, словно отвечала на самый обычный вопрос:
– С убитой грязнокровкой. Миртл Уоттерн. Невысокая мстительная истеричка, но ее убили здесь, в этом замке. Она не рассказала, как именно это произошло, да и неважно, на самом деле… – Я покачала головой.
– Плакса Миртл?! – Сириус вскинул брови, а затем медленно отвернулся от меня. – Значит, Белла не придумала историю о Слизеринском любимце… Или часть все же была выдуманной, черт ее знает…
Я едва заметно вздрогнула, когда знакомое имя царапнуло слух.
– Змея? – Тем не менее, голос был сух, в нем даже слышалось легкое любопытство.
– В каком-то смысле… – согласился Блэк, вновь поворачиваясь ко мне. – Василиск, если быть точнее. А теперь слушай меня. – Сириус окончательно повернулся в мою сторону. – Вчера ты не была удивлена, когда увидела Беллу в Хогсмиде. Более того, я уверен, что ты видела ее и раньше. Я хочу знать где?
Я сжала губы, пытаясь придумать, как рассказать ему все с самого начала. Сириус сверлил меня пристальным взглядом, и глубоко вздохнув, я произнесла:
– Я видела ее в своих снах. – Я бросила на него быстрый взгляд. – Я вижу эти сны почти весь год. Сначала они не обозначали ничего конкретного, я лишь слышала голос, который шептал, что время подходит, что грязнокровки исчезнут, и еще… – Я зажмурилась, не желая вспоминать, и почувствовала, как Сириус осторожно перебирает мои волосы, – …говорил, что скоро я останусь одна. Это был ее голос. А потом появилась и она сама. – Последнюю фразу я уже произносила одними губами. – Я находилась в холодной комнате с серо-зелеными обоями… Там… на стене висели головы домовиков… – Голос сошел на нет. С каждым моим словом Сириус мрачнел все больше, а под конец и вовсе напоминал грозовую тучу. Я сжала его руку, видя в его синих глазах тысячу вопросов. Непонимание. Ярость. И, разумеется, он хотел знать, почему все это время я молчала. Конечно же, хотел. Однако никаких вопросов он мне не задал.
– Это ее комната в доме матери, – процедил Сириус. – Уж ее-то я хорошо помню. В детстве, когда я плохо себя вел, а это, по мнению матери, происходило постоянно, меня отправляли в комнату сестры раздумывать над своим поведением. Полагаю, родители не знали, каким именно образом она предпочитает меня наказывать. А вот когда я был в комнате Цисси или, если совсем повезет, Меди, то Белла искала любую возможность приглядывать за мной и там. Только Андромеда не позволяла ей издеваться надо мной и Регом. – Сириус поморщился.
– Она приходила за мной? – тихо спросила я. – Не отвечай. Я итак это знаю. Знала, что этим закончится. Рано или поздно она до меня доберется.
Бродяга бросил на меня быстрый предостерегающий взгляд.
– Она до тебя не доберется. Слышишь, Марлин? – Сириус стиснул зубы, глядя на меня пылающим взглядом. – Как именно она проникает в твои сны? Это не может быть обычная легилименция – без заклинаний, без всего, это просто невозможно.
– Просто появляется, – отозвалась я. – Я засыпаю и как будто просыпаюсь в другом месте... Сириус, ты…
Я внимательно посмотрела на него, прекрасно понимая, что в этот самый момент в его голове появилась какая-то мысль. Только этого не хватало! Я знаю, что он может сейчас придумать, но один раз его фантазия уже зашла слишком далеко, заставив его сделать неправильный выбор. Второй раз этого случиться не должно, поэтому я решила взять инициативу в свои руки и посмотрела на него твердым и уверенным взглядом. Вот только это не помогло, казалось, Блэк, славящийся своим упрямством, больше не собирался со мной церемониться. Что, ну что он еще задумал?
– Мне нужно тебя спрятать, – твердо произнес он, окинув меня взглядом, который должен был предотвратить все мои возражения. – Давно нужно было, слышишь?!
Не дождется.
– Спрятать?! – воскликнула я, искренне думая, что он шутит.
Что значит – спрятать? Он хочет, чтобы я отсиживалась в безопасности, пока он будет выслеживать свою сестрицу и предотвращать ее попытки напасть на меня, так получается? Если да, то у него все равно ничего не выйдет, потому что я никогда не стану прятаться, когда мои друзья будут сражаться с Волан-де-Мортом, тем более, если они еще и будут знать о том, что семейство Блэков объявило охоту непосредственно на грязнокровную подругу сбежавшего наследника. Разумеется, они все будут стараться меня защитить, но я хочу при этом присутствовать.
Должно быть, все мои эмоции, возникшие от его идеи, отразились на моем лице, потому что Сириус неожиданно помрачнел еще больше и, отпустив мою руку, раздраженно вскочил на ноги. Предсказуемо, но ему меня все равно не переубедить.
– Нет, – резко ответила я, глядя на него снизу вверх. – Я буду сражаться вместе с вами.
– Ты... соображаешь, что говоришь? – Небрежно поставив заглушающее, Блэк сделал порывистое движение в мою сторону. – Марлин, как ты не понимаешь, что у нее в замке есть кто-то, кто обеспечивает ей прямой путь в твою голову! Это крайне опасные заклинания, Марлс. Смертельно. Опасные. Они запрещены Министерством, но кто-то умудряется применять их прямо здесь, в Хогвартсе!
– То есть тебе можно рисковать своей жизнью, а мне нет? – недобро прищурилась я, не двигаясь с места. – Тем более, если все это из-за меня.
– А если из-за меня?! – Стремительно опустившись рядом со мной, Сириус почти умоляюще посмотрел мне в глаза. – Вернее, даже не так, Марлс. Это из-за меня. Все что происходит с тобой – из-за меня. Белле нужен я.
Я знала, она сама говорила мне об этом. Я прекрасно понимала также, что он боится, и в первую очередь за меня. Но какого черта? Блэки итак доставила ему немало проблем, на том могли и закончить, но раз уж так случилось, я не хотела даже слышать о тихом безопасном месте в какой-нибудь глуши. Если он все же запрет меня там, я сбегу и найду его где угодно, потому что просто не смогу сидеть, сложа руки, и часами, днями, неделями думать только об одном – живы ли еще мои друзья? Нет, так я просто сойду с ума.
– Наши желания совпадают, – непреклонно отозвалась я, стараясь придать своему голосу самое настоящее спокойствие. Кажется, сейчас нужно кое в чем ему признаться, и, что особенно важно, он должен меня понять. – Сириус… – Я осторожно дотронулась до его щеки, но он резко дернулся в сторону. Моя рука безвольно опустилась на его плечо. – Я хочу учиться вместе с вами. – Он замер. – Я буду учиться на мракоборца. – Ни звука, ни движения. – Я хочу быть в состоянии защитить свою семью! – не выдержав, прямо заявила я.
Черт, как же мне не хотелось повышать на него голос, но это показное безразличие просто выводило меня из себя. Почему он не понимает, почему даже не хочет понять?
– Ты туда не пойдешь, и это не обсуждается, – раздельно произнес он, не глядя на меня. Его голос звучал так… так по-блэковски. А ведь я почти забыла, что он может изменяться практически до неузнаваемости, когда это нужно.
Наверное, эта интонация должна была меня напугать, но она подействовала с точностью наоборот. Я разозлилась.
– Что же ты, позволь узнать, собираешься сделать, чтобы меня остановить? – едва сдерживаясь, произнесла я, практически не замечая, что в моем голосе скользит раздражение, а глаза сверкают от ярости.
– Проверим? – не менее раздраженно отозвался Сириус, переведя на меня тяжелый пристальный взгляд. Захотелось отползти в какой-нибудь темный угол, но ярость придавала мне сил. Я не хотела с ним ссориться, тем более, после всего, что он пережил в последнее время, но… он должен был понимать, почему я должна сделать так, как говорю!
– Марлин… – Блэк попытался смягчить тон, но у него вышла странная смесь упрека и раздражения. Он разговаривал со мной, как с маленьким ребенком. – Ты не должна туда идти. – Я просто сверлила его взглядом, придумывая новые аргументы. Он ведь не отступит, я знаю. – Война – вообще мужское дело, и…
Ах вот оно как! Значит, он не просто беспокоится, а боится, что я не справлюсь? Разумеется, он лучший практически во всем, он и Джеймс, но, Мерлин, совсем не Джеймс обращался со мной так, будто я его собственность и мной можно распоряжаться, как заблагорассудится! С чего он взял, что у меня не хватит сил? Какое право он имеет во мне сомневаться? И я не выдержала.
– Ты не можешь мне запретить! – взорвалась я, вскакивая с места и делая два больших шага к двери, но уже у выхода резко обернулась. – Скажи, почему все всегда должно быть по-твоему? Твои планы хоть раз срабатывали? – Я смотрела на него почти с отчаянием, но внутри снова и снова вскипала ярость.
– Представь себе, – с холодком усмехнулся Сириус, поднимаясь на ноги и вставая рядом со мной.
Я бессильно сжала руки в кулаки. Почему, ну почему он такой упрямый? Неужели ему не хочется быть со мной рядом, просто быть?.. Глаза подозрительно защипало, но я запретила себе плакать, на это еще будет время.
– Я буду учиться на мракоборца, – с вызовом повторила я. – И это не обсуждается.
– Ты не станешь так рисковать! – воскликнул он, сверкая глазами. Я видела, что он сдерживает себя из последних сил. – Марлин, я не позволю тебе…
– Ты не можешь мной распоряжаться! – выкрикнула я, до крови закусывая губу. Он просто невозможен! – Я все равно туда поступлю, слышишь?!
– ТЫ НЕ СТАНЕШЬ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! – рявкнул Сириус, заставив меня вздрогнуть. Кажется, я никогда не видела его в такой ярости. – Я найду место, где тебя никто не найдет, даже моя чокнутая сестра! Ты будешь сидеть там, пока все не уляжется, ясно? – Он схватил меня за руку, сильно сжимая запястье, и я вскрикнула от боли. Но даже она не смогла хоть немного умерить мою злость.
Резко дернувшись в сторону, я смогла вырвать руку из его руки и вылетела из комнаты, бросив напоследок:
– Не ходи за мной! Позже поговорим. – Я резко развернулась и кинулась прочь, искренне жалея, что не могла хлопнуть дверью, чтобы он понял, насколько разозлили меня эти его собственнические замашки.
Он не сможет меня спрятать, если я не захочу прятаться! Он не может меня заставить. Или может?
…Все Блэки такие…
Не все – я знала точно.
Я тряхнула головой, сжав руки в кулаки так, что ногти впились в кожу. Я доверяла Сириусу, как никому другому. Он никогда не причинит мне боль. Мой взгляд невольно упал на запястье, где проступали темные пятна. Это не в счет. Он просто хотел меня остановить. Как далеко он сможет зайти, чтобы тебя остановить? – услышала я ехидный голос, и шумно выдохнула. Вот уж нет, хватит.
Чтобы немного успокоиться, я собиралась подняться на башню Астрономии и глотнуть свежего воздуха. Что-то определенно не так с этим утром. С каждой минутой мне все хуже и хуже, но по разным причинам. Впрочем, если объединить их, получится весьма символичный вывод – Блэки.
«А ведь они похожи внешне», – невольно подумала я, мысленно воскрешая образ Беллатрисы. Черные волосы, высокомерный взгляд, эффектная внешность и этот аристократический вид в целом. И Сириус умел быть таким, когда это нужно. Чем ему хуже, тем ужаснее он себя вел – его глаза становились абсолютно непроницаемыми, он начинал делать надменно-беззаботный вид, и все тут же понимали, насколько все серьезно. В такое время только у Джеймса хватало сил привести его в чувство и заставить выложить если не всю правду, то хотя бы часть. Иногда во мне просыпалась ревность – со мной он ничем личным не делится. Даже Лили порой удавалось быть рядом тогда, когда Блэк не подпускал никого. Я доверяла им обоим, как себе, но на душе скреблись кошки.
Влетев в башню Астрономии на всех парах, я не особенно задумывалась о том, что там кто-то мог быть. Вместе с порывом легкого ветра в нос тут же ударил запах табачного дыма, и я, закашлявшись, с раздражением воззрилась на высокого студента, стоящего ко мне спиной. И тут же поперхнулась, увидев знакомые лохматые волосы, которые просто невозможно было причесать. А он-то что здесь делает?
– Джеймс? – Даже злость испарилась, оставив место одному удивлению. – Ты… ты же…
Поттер медленно обернулся и, окинув меня задумчивым взглядом, вновь отвернулся, пряча глаза. Я так и застыла, практически забыв, зачем пришла, и не могла оторвать потрясенного взгляда от дымящийся сигареты в его пальцах. Вот интересно, а Лили знает, что он курит? Я могла лишь предполагать, но до этого момента не была так уверена.
– Сириус? – бросил он, затягиваясь. Я нахмурилась, тут же вспомнив о причине своего появления.
– Лили? – в том же тоне отозвалась я. Затем неожиданно добавила: – У тебя еще есть?
Джеймс вновь обернулся, на его лице отразилось удивление, которое недавно присутствовало и на моем. Пожалуй, я перегибала палку, но меня окончательно добило это мрачное, совсем не весеннее настроение. Так почему бы и нет?
– Марлин… – неуверенно произнес Джеймс, явно сомневаясь в моем душевном здравии.
– Дай мне сигарету, Поттер, или немедленно выбрось свою, – тоном, не терпящим возражений, повторила я.
Джеймс, все еще застигнутый врасплох, протянул мне пачку. Я осторожно вытащила сигарету, и Сохатый тут же поднес к ней обычную магловскую зажигалку. Я медленно поднесла сигарету ко рту, затянулась и... тут же закашлялась от жуткого горького привкуса. Проклятье! Никогда, никогда больше не возьму в руки эту гадость! К горлу подступила тошнота.
Не задумываясь, я бросила ее вниз, как-то не сообразив, что чуть дымящаяся сигарета может попасть в руки кому-нибудь из преподавателей. Джеймс быстро усмехнулся.
– Это просто чудовищная привычка, – просипела я, бросив на него укоризненный взгляд. – Откуда у тебя вообще взялись сигареты?
– Нашел у Сириуса, – хмыкнул Поттер.
– У кого же еще.
Раздражение вернулось с новой силой. Мерлин, и надо же было ему такое ляпнуть. «Я тебе не позволю», «это не обсуждается». Какое он право имеет мной распоряжаться, в конце концов, я не вещь.
– Что он натворил? – словно читая мои мысли, спросил Джеймс, небрежно швырнув окурок следом за моим. Мерлин, да у меня до сих пор не прошел шок от содеянного.
Я рассказала все с самого начала, как Сириус хотел меня спрятать от его сестры, – ведь Джеймс, разумеется, это итак знал – а затем про свое решение, которое, кстати, было принято уже очень давно и обсуждению не подлежало. Поттер слушал меня молча, не перебивал, только временами хмурился, становясь задумчивым и серьезным. Под конец, кивнув, тут же бросился оправдывать своего дружка, что вновь заставило меня подскочить от негодования.
– Он же за тебя беспокоится, глупая, – настойчиво говорил Сохатый. – Ясное дело, его просто выводит из себя, что ты упрямишься и хочешь навлечь на себя опасность.
– Ничего, что я тоже за него беспокоюсь? – раздраженно возразила я. – И кто из нас упрямится!
– Вы очень похожи, Марлс, – почти примирительно произнес Джеймс, словно пытаясь меня успокоить. Это, однако, взбесило меня еще больше.
– Похожи?! Вот еще! Джим, да меня просто бесит то, что он считает меня своей собственностью! – выпалила я, сверкнув глазами. – Это его «я тебе не позволю!» это просто…
– Марли-ин, – протянул Джеймс, обрывая мою возмущенную тираду. – Вы оба в чем-то правы. – Я уже открыла рот, но Джеймс не дал мне и слова вставить. – Но ты должна понимать, что он чувствует, потому что ты чувствуешь то же самое. Марлс, поверь мне, – Джеймс схватил меня за руку, заставляя посмотреть на него. Заглянув мне в глаза, он медленно произнес: – Ни одна девушка никогда не могла заставить Бродягу что-то к ней чувствовать. Ни одна, Марлс, а ведь их было… – Заметив мой прищуренный взгляд, Джеймс торопливо вильнул в сторону: – Не о том речь! Он боится за тебя, потому что ты дорога ему. Он боится тебя потерять. И если ты сейчас в таком состоянии, боюсь представить, что… – Неожиданно сведя брови, Джеймс взял меня за руку и уставился на запястье. Синяки уже начали темнеть, и я торопливо выдернула руку. Ярость и непонимание отступали.
– Я… знаю это, – тихо сказала я, отворачиваясь. – Знаю, что этот самоуверенный идиот вовсе не хотел меня обидеть. Это его семья, он знает о них намного больше... И, конечно, он уже представляет, каким путем пойдет Беллатриса.
– Возвращайся и скажи ему об этом, – посоветовал Джеймс, собираясь снова потянуться к сигаретам, но я, стремительно оказавшись рядом, больно стукнула его по руке.
– Теперь твоя очередь, – сердито заявила я, отбирая у него пачку. – Что произошло у вас с Лили?
– Знаешь, – неожиданно усмехнулся он, весело сверкнув карими глазами. Золотистые лучики заискрились на солнце, заставив меня улыбнуться. – Стараясь объяснить тебе, я и сам кое-что понял. Пошли, Марлс. Надо исправлять положение.
Он потянул меня за собой к винтовой лестнице, и я медленно пошла следом. Спускаясь, мы молча обдумывали наш разговор, а затем, ободряюще кивнув друг другу, разошлись у портрета Полной Дамы. Глубоко вдохнув, Джеймс назвал пароль и вошел в гостиную, а я бросилась к выходу из замка, уже зная, где мне искать Сириуса.
И снова оказалась права. Едва выйдя на задний двор и оглядевшись по сторонам, я заметила под большим раскидистым деревом, на котором уже начали распускаться первые листочки, кучку колышущегося черного меха. Подавив вздох, я направилась прямо к нему.
Днем, а особенно издалека, Запретный Лес совсем не выглядел ни страшным, ни опасным. И пусть деревья там росли так густо, что даже без листьев из-за них все равно почти ничего не было видно. Я прекрасно знала, насколько Лес велик, мы читали об этом, когда ребята захотели стать анимагами. То есть, нет, это было уже в начале пятого курса, когда все почти было готово. Как раз тогда я и узнала о Реме. Догадалась так же, как и все, сопоставив даты «болезни его многочисленных родственников» с полнолуниями, и все тут же встало на свои места. Я бы тоже хотела стать анимагом, но ребята никогда бы не позволили мне так рисковать. Впрочем, это даже хорошо, а то была бы я каким-нибудь грызуном, вроде Питера. Хотя вряд ли, ведь мой патронус – маленькая проворная лиса с острыми ушами и пушистым хвостом.
У Живоглотика – низзла Лили – тоже очень пушистый хвост… – рассеянно пронеслась безликая мысль.
Повернув голову, я увидела сад Хагрида, который находился совсем недалеко, а гигантские тыквы были видны и отсюда. Внимательно оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, включая самого лесничего, я сделала несколько шагов и замерла в метре от большого пса, одиноко лежащего под деревом. Мерлин, только этого не хватало.
– С ума сошел? А если увидит кто-то? – попыталась возмутиться я, но у меня не получилось – уж слишком несчастным он выглядел. Сириус открыл синие глаза и удивленно взглянул на меня. Странно, что он, с его-то собачьим слухом, не услышал моих шагов.
Вздохнув, я опустилась на землю рядом с Блэком и прижалась щекой к пушистому, мерно поднимающемуся боку. Решив не упускать момент, Бродяга тут же повернул голову и лизнул меня в нос. Сохранять суровый вид было невозможно, и я засмеялась, запуская пальцы в длинную черную шерсть.
– Я не хочу, чтобы ты думал, что я не считаюсь с твоим мнением, – прошептала я, заглядывая в его синие глаза. – Понимаешь? Это не так. Я знаю, что ты обо мне беспокоишься, но подумай сам, Сириус. Сидя взаперти, вдали от вас, от тебя… я просто с ума сойду от неизвестности! – Сириус тоскливо заскулил, уткнувшись носом мне в руку. – Ну, все, хватит, – решительно заявила я, отползая. – Превращайся, а то это немного странно – разговаривать с собакой.
Я отвернулась, рассеянно глядя на зеленые островки прошлогодней и молодой травы, когда почувствовала крепкие руки, обхватившие меня за талию и тянущие на себя. Моя голова в мгновение ока оказалась на его коленях, наши губы встретились, и я позволила себе хоть ненадолго забыть обо всех проблемах.
От него пахло мятой и дорогим парфюмом, а от прикосновений его губ по коже бежали мурашки. После особенно долгого поцелуя он отстранился, улыбаясь и жадно вдыхая весенний воздух. Мягко проведя пальцем по моей щеке, затем по шее, он нашел мою руку и, виновато проведя пальцем по трем синякам на запястье, он тут же поднес руку к губам.
– Прости меня, – тихо произнес Сириус, не выпуская моей руки, и я почувствовала легкий запах сигаретного дыма. Пора отучать их от этой скверной привычки. – Я, правда, не хотел кричать на тебя, да и вообще явно… – Не дослушав, я быстро притянула его к себе и заткнула ему рот поцелуем. Затем, медленно отстранившись, ответила:
– Это ты меня прости. И… – Я чуть нахмурилась, потому что Бродяга вдруг бросил на меня недоверчивый взгляд.
– Эй, ты что, курила? – произнес он, вскидывая брови. Я мгновенно покраснела и отвела взгляд, но в следующий миг кое-что еще пришло в голову.
– Бродяга, я хочу, чтобы ты рассказал мне о ней. О Беллатрисе.
– Не замечал за тобой особой любви к страшилкам, – попытался отшутиться Блэк, но улыбка вышла немного нервной. Я выглядела встревоженной, но уверенной в том, что хочу знать.
– Белла… – Сириус криво усмехнулся, его синие глаза как будто затопили давние воспоминания, и даже солнечные блики в темных зрачках стали почти не видны. – Белла далеко не самый приятный человек, с которым мне довелось иметь дело. Еще в детстве она обладала жестокостью, не доступной моему пониманию. Я вообще отказывался верить в то, что эта сумасшедшая – моя двоюродная сестра. Она… злая.
– Белла злая! – прокричал Сириус, вбегая в комнату своей кузины Андромеды. Девушка сидела за письменным столом, держа спину идеально прямо, но, услышав возглас брата, порывисто обернулась.
Она, подобно всем Блэкам, была аристократически красива и безупречно аккуратна. Темные волосы волнами спускались по плечам до талии, но были значительно светлее черных кудрей старшей сестры, тонкие запястья были унизаны браслетами. Девушка удивленно выгнула темные брови и поманила Сириуса к себе. Ее глаза, большие и такие темные, что даже зрачков не было видно, смотрели на него с симпатией, наверное, это был единственный человек в доме, с которым ему было приятно находиться рядом. Не считая дяди Альфарда, который раньше часто приезжал в гости к Вальбурге, но затем стал появляться все реже и реже.
– Ох, Сириус, тебе нельзя было сбегать от нее, – взволнованно заговорила кузина, с опаской косясь на дверь, в которой только что появился старший наследник. – Если тетя Вальбурга узнает…
– Она продолжает делать невыносимые вещи! – словно не слыша ее, прокричал Сириус. Он вовсе не жаловался, скорее, в его устах это звучало как непосредственное обвинение.
Мгновение – и в комнате появилась сама виновница. Белла очень похожа на свою сестру, их даже можно было бы перепутать, если бы не откровенная насмешка в черных глазах Беллатрисы, в то время как взгляд Меди был кроток и почти ласков. Вьющиеся черные волосы тяжелыми локонами падали на ее плечи, Белла вальяжно облокотилась на высокий старинный комод со сложной резьбой и пренебрежительно взглянула на сестру.
– Значит, это ты учишь наследника общаться с грязнокровками, Меда? – намеренно растягивает Беллатриса, ее глаза недобро сверкают. – Не боишься, что вместо тебя на семейном древе останется черное пятно? – Судя по голосу, сама Белла едва ли была обеспокоена этим предположением, до предателей крови ей никогда не было дела.
– Плевать, – высокомерно бросила Андромеда, вскинув голову. – Кто-то должен рассказать мальчику о чувствах, о которых вы едва ли когда-то слышали. – В ее голосе истинно-блэковские интонации, что очень не нравится Белле.
– Любовь? – обронила старшая сестра Блэк, насмешливо искривив губы. – И в чем же важность?
– Тебе не понять! – нагло влез Сириус, делая большой шаг вперед. Беллатриса тут же схватила его за ухо так, что он тихо охнул.
– Не будешь слушаться меня сейчас, тогда у меня найдутся более весомые аргументы, – процедила будущая Лестрейндж. – Например, твой братец. Как ты думаешь, сколько боли выдержит этот слюнтяй?
Извернувшись, Сириус вцепился зубами ей в руку, тем самым давая себе возможность освободиться. Белла зашипела от ярости и попыталась вновь поймать его, но Сириус быстро подбежал к Андромеде, которая смотрела на сестру с холодной яростью.
– Что ты делаешь, Белла?! – неожиданно воскликнул третий голос, и в комнату вбежала третья и самая младшая дочь Друэллы Блэк.
Нарцисса разительно отличалась от своих сестер хотя бы длинными светлыми волосами и миндалевидными голубыми глазами, которые сейчас укоризненно взирали на самую старшую сестру. Беллатриса вновь скривила тонкие губы, заметив Нарциссу, и сладко протянула, кружа вокруг нее:
– Малышка Цисси! – Ее черные глаза радостно сверкнули. – Что же, посмотрим, чью ты примешь сторону – глупого мальчишки, сентиментальной сестрицы… – Белла бросила на Нарциссу выразительный взгляд и вкрадчиво добавила: – …или же ту, что нужно?
Андромеда закрыла Сириуса собой, но тот резво отскочил и вновь подлетел к Белле.
– Ваш Лорд тоже полукровка! – дерзко бросил он, сверкая синими глазами. – Чем же он лучше других?
– Как ты смеешь! – в бешенстве закричала Беллатриса, вскидывая палочку. – Круцио!
Ноги Сириуса резко подкосились, и он упал на пол, кусая губы, чтобы не издать ни единого звука. Казалось, что боль материальна, она облепляла все его тело. Что-то ужасно давило на глаза, и он почувствовал, как от носа размеренно стекает тонкая струйка крови.
– Прекрати немедленно! – в ярости крикнула Андромеда, отталкивая застывшую Нарциссу в сторону. Схватив за руку обезумевшую от садистского удовольствия Беллу, Андромеда попыталась выхватить у нее палочку, но Белла ловко увернулась, скривив губы в презрительной гримасе. Однако в итоге Меди все равно отвлекла ее внимание на себя.
Воспользовавшись этим, Сириус, пошатываясь, отполз в сторону.
– Нельзя сказать, что я ее не провоцировал, – мрачно усмехнулся Блэк, и я тут же вынырнула из пучины до дрожи ярких образов. – Но ни Нарцисса, ни тем более Меда почему-то никогда не пытались пытать меня
Круциатусом.
Мы просидели под деревом почти весь день, я задавала Блэку вопросы, тот отвечал, рассказывая не самые веселые истории из своего детства. Иногда мне казалось, что в его детстве вообще не было ничего веселого, и, сколько бы он ни говорил, что ему доставляло искреннее удовольствие спорить с матерью и отплачивать Белле какими-нибудь пакостными шутками, я прекрасно понимала, как сильно он переживает из-за своих отношений с семьей.
Думаю, не стоило говорить, что после такого разговора я несколько ночей подряд просыпалась каждый час, испуганно озираясь по сторонам. Не столько из-за кошмаров, которых почти что и не было, сколько из-за тяжелого ощущения надвигающейся бури. Война стремительно набирала обороты, и, признаться честно, никто не знал, чего ожидать от следующего дня.
Но не только нападения Волан-де-Морта и Пожирателей доставляли проблемы выпускникам Хогвартса. Война шла за стенами школы, касаясь ее лишь отчасти, а вот стремительно надвигающиеся экзамены были самой что ни наесть непосредственной угрозой всем студентам. Особенно страдали, конечно, пятый и седьмой курс, последний в самой большей степени. Постепенно даже Мародеры начали заглядывать в библиотеку, и, стоило им переступить ее порог, как их лица тут же становились унылыми и замученными, они уже морально готовились слушать наставления Лили и Ремуса и притворяться, что действительно понимают, о чем толкуют «эти два ботаника». Впрочем, временами я думала, что им даже и понимать ничего не нужно. ЖАБА – это, в первую очередь, не знание теории, а умение ее применять, а уж с этим у них никогда проблем не возникало. Именно будучи такими талантливыми от природы, эти двое умудрялись выкраивать время для своих шалостей и, не без помощи своего таланта, им удавалось уговорить Лили провести солнечный денек на свежем воздухе. Иногда получалось, но надо же иметь хоть какое-то представление о границах.
Март сменился апрелем, и весна окончательно вошла в свои права, заставив последний снег исчезнуть, а плодовые деревья – цвести и благоухать. Повсюду распускались весенние цветы, источающие тонкие ароматы, солнце светило все ярче, лучи становились все теплее, а небо как будто удалилось от земли, наконец, сменив свинцовые тучи на легкие перистые облака, неспешно передвигающиеся по ярко-голубому небосклону.
– Правда, это облако похоже на оленя? – спросил однажды Сириус, щурясь и указывая пальцем куда-то вдаль. Я проследила за его рукой и с удивлением уставилась на странно выглядящее облако. Даже рога у него были четко обрисованы, словно действительно по небу скакал легкий белоснежный олень.
– Твоя работа? – спросила я, чуть улыбнувшись.
– Что ты! – Сириус со смешком вскинул руки вверх, затем обхватил меня руками за талию, приподнял и закружил так, что все вокруг смешалось в единое зеленое пятно. Почувствовав под ногами землю, я чуть было не упала, ощущая легкое головокружение, но Сириус вовремя подхватил меня и прижал к себе, положив подбородок мне на макушку.
– Наверное, ты не так хотел отпраздновать день рождения? – шепнула я, чуть отодвигаясь и любуясь на озорные лучики, пляшущие в необыкновенно-синих глазах.
– Эй, «не так» было бы без тебя, – с легкой иронией ответил он, знакомым движением склоняя голову набок. – И, кстати, у меня для тебя сюрприз.
– Для меня? – удивленно воскликнула я. – Кажется, это тебя сегодня должны удивлять!
– Ну, не все же тебе, – надулся Бродяга, и я рассмеялась. – Смотри, Марлин. – Он кивнул на что-то позади меня и, обернувшись, я изумленно выдохнула. На траве лежало большое покрывало, на нем стояла корзинка с фруктами, бутербродами и сладостями.
– Пикник? – улыбнулась я, присаживаясь на покрывало. Сириус уселся рядом со мной и притянул меня к себе.
– Да, – довольно кивнул он. – Дождя ведь не будет, как ты думаешь?
Взглянув на небо, я уверенно покачала головой. Там не было ни облачка, а солнечный диск блистал так ярко, что слепило глаза. Нет, дождя быть не должно, хотя я была бы совсем не против грозы. Я любила грозу, любила молнии, которые расчерчивают черное небо на несколько неровных лоскутков, и гром, который как будто сердился на учиненное безобразие и требовал прекратить все как можно быстрее. А еще я любила тот запах, поднимающийся от посвежевшей земли после дождя. Он как будто символизировал что-то новое, обновленное, как будто звал солнце вернуться и вновь осветить чуть помрачневшее небо.
Только что кончились пасхальные каникулы, которые все ученики без исключений провели в замке, в надежно защищенных стенах, но не все родители были довольны таким поворотом событий, когда получали от своих детей письма с подобными сообщениями. Честное слово, можно было подумать, что ничего не происходит и беспокоиться вообще не о чем! Написав маме два подробных письма о проведенных каникулах, я с удовольствием прочитала ответ, где мама рассказывала о традиционных праздничных куличах, которые она испекла на завтрак. Также в гости приезжала моя кузина Линда, с которой мы много общались в детстве. Для нее я, наверное, сейчас учусь в пансионе на другом конце Англии и потому так редко приезжаю домой.
Спустя неделю после окончания каникул мы чувствовали себя так, будто их вообще не было. Учителя, словно сговорившись, задавали кучу домашних заданий, и теперь даже Джеймс с Сириусом просиживали целые часы за книгами, в конце концов, не выдерживая и засыпая прямо на них. День рождения Сириуса стал для меня возможностью хоть чуть-чуть отвлечься, но самое приятное во всем этом было то, что Бродяга захотел провести его только со мной. Джеймс, так мечтавший, чтобы его спасли из учебного плена, полчаса кричал Блэку в след слово «предатель» и клялся, что никогда этого не простит. Но смеяться мы начали только тогда, когда к нам неожиданно прибежал патронус Джеймса – сотканный из серебряного тумана олень, прооравший диким голосом что-то о взрывающейся от переизбытка информации голове.
– Бедняга, – хмыкнул Блэк, тут же забывая о нем и поворачиваясь ко мне. – Ну, ничего, я ему мха принесу из Леса. Как там его? – Сириус нахмурился, словно вспоминая.
– Я, конечно, не скажу, что особенно учила травологию, но, кажется, он называется ягель, и питаются им северные олени. – Я назидательно вскинула палец вверх.
– Разницы никакой, – заверил Сириус, и мы оба расхохотались. Когда на улице стемнело, мы так и продолжали лежать рядом и смотреть в небо на постепенно загорающиеся звезды.
Я чуть прищурилась, отыскивая взглядом то самое созвездие Большого Пса и так на нем и остановилась, не в силах оторвать глаз от самой яркой точки. Я смотрела на нее, не моргая, пока мне не начало казаться, что звезда начала мне подмигивать. Качнув головой, я вновь взглянула на нее и вздохнула с облегчением. Сириус повернул голову и, проследив за моим взглядом, спросил:
– Ты ведь теперь все о нем знаешь?
– Не меньше я знала и раньше, – тихо отозвалась я, чуть приподняв уголки губ. Мой доклад по астрономии о созвездии Большого Пса был оценен на «Выше ожидаемого» из-за скачущего почерка. Наверное, мое напускное спокойствие было лишь видимостью, которая тут же растворялась, стоило мне остаться наедине с собой. Сколько я ни пыталась себя обмануть, все равно ничего не получалось. Я все равно знала, что никогда не смогу избавить от учащающегося пульса при произнесении кем-либо его имени. – Твоя звезда очень красивая и величественная, тут вы очень похожи. – Я снова улыбнулась, скосив глаза в сторону Сириуса. – У маглов есть легенда, что Пес принадлежал Ориону, но, кажется, Псу не хотелось принадлежать кому-либо. Он не хотел привязываться или быть обязанным, и уж тем более не терпел покровительственного отношения. Поэтому он и стал самостоятельным созвездием, на самом деле просто волшебно прекрасным…
– Псу не удалось избежать привязанности, – неожиданно отозвался Сириус. – В итоге у него появилось немало близких, которые доказали, что им можно доверять. Ты знаешь, после всего, что я видел раньше, мне непросто было поверить, что в мире еще осталась справедливость, что там действительно есть любовь и настоящая верная дружба. – Сириус помолчал, затем продолжил, повернувшись в мою сторону: – Ты спрашивала, почему я тебе не доверяю? Это неправда, я верю тебе так, как даже себе не верю. Ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты всегда об этом помнила, чтобы больше никогда не думала, что я не рассказываю, потому что не доверяю тебе. Я тебя очень люблю, серьезно. Хотя, черт, иногда мне кажется, что не любить тебя было бы безопаснее для тебя самой. Но от любви пока еще нет лекарства.
– Я знаю это, – ответила я, снова глядя на усыпанное мерцающими звездами небо. – Я просто не хочу, чтобы у тебя появились от меня секреты.
– У меня итак нет от тебя секретов, – усмехнулся Бродяга. – Уже нет.
Я едва заметно кивнула, чуть улыбнувшись. Все-таки любящий человек действительно счастлив, и, наверное, счастлив особенно, если раньше искренне верил, что любви не существует. Нужно верить, всегда нужно бороться, этому меня научили долгие три месяца без Сириуса Блэка. Ни в коем случае, и ни при каких условиях нельзя опускать руки, важно лишь вовремя понять, что ты все-таки подцепил вирус под названием «любовь», а от любви нет лекарства.
«Amor non est medicabilis herbis» – не в силах сдержать улыбки, подумала я.
Около месяца назад, войдя в комнату, я увидела у себя на подушке обычную тетрадь в черной обложке. Заглянув в нее, я с огромным удивлением обнаружила конспекты по чарам и заклинаниям, которые я накануне просила у Лили. Вот только тетрадка явно не ее, а почерк или был намеренно заколдован или я просто не была лично знакома с человеком, которому этот почерк принадлежал. Скорее, всего, первое, потому что второе уж слишком маловероятно.
Amor non est medicabilis herbis – было написано в уголке на самой последней странице. Такая манера написания наводила меня на неопределенную мысль, которая сразу же ускользала, стоило мне попытаться дотянуться до нее.
– От любви нет лекарства, Блэк. – Приподнявшись на локтях и глядя на него сверху вниз, я была готова рассмеяться, а Сириус просто смотрел на меня, делая вид, что не понимает, о чем я. Я покачала головой, пытаясь осознать только что услышанное. – Это была твоя тетрадь. – Я отбросила с его глаза длинную смоляную прядь.
– Моя, – отозвался Бродяга, криво усмехнувшись и притягивая меня к себе. – Маглы довольно изобретательны, да? Не всегда удобно писать на пергаменте.
Положив голову ему на плечо, я закрыла глаза.
