Глава 22. Но я - не последний герой!Смуглая темноволосая женщина размашистым шагом миновала холл Министерства магии, локтем придерживая набитую листами пергамента папку. Ее погруженность в свои мысли была настолько глубока, что она почти не замечала ничего вокруг себя; это и привело к тому, что у лифта она практически врезалась в молодого человека с копной соломенных волос. От столкновения папка выпала из ее рук, и листы разлетелись по зеркально блестящему полу.
- О, простите… простите, Стерджис… - ошарашенно пробормотала женщина.
- Ничего страшного, мисс Амбридж, - отозвался молодой служащий Министерства с оттенком добродушной иронии в голосе, поспешно наклоняясь, чтобы подобрать выпавшие свитки. – Проблемы с отчетностью?
- Почему вы так решили? – нахмурилась женщина.
- Сейчас вечер пятницы… - туманно бросил Подмор в ответ. – Впрочем, наверно, у вас новое дело?
- Мне и старых хватает с избытком, - хмуро заметила Амбридж. – Люблю работать, когда никто не отвлекает. – Забрав из его рук папку, она уже шагнула к лифту, когда ее вновь настиг голос Стерджиса:
- Кстати, Астарта хотела вас видеть!
Астарта Крэй возглавляла обширную министерскую канцелярию. Не отличаясь особыми способностями в области магии (многие хогвартские профессора до сих пор криво ухмылялись при упоминании ее имени), она, тем не менее, уже более десятка лет успешно справлялась со своими обязанностями, умудряясь быть в курсе всего, что творилось в огромном правительственном муравейнике, и, немилосердно гоняя подручных, сама производила впечатление беспечной и праздной особы, заинтересованной исключительно в распитии чая с любым, кто выразит желание составить ей компанию. Вот и сейчас она радостно поприветствовала вошедшую:
- Милли, как ты удачно! Как раз чай готов…
- Можно подумать, не ты посылала Подмора по мою душу, - буркнула Амбридж в ответ.
- Конечно, нет, - с наигранным раздражением отозвалась Астарта. – Он вообще не в состоянии ничего запомнить. Я раз пять просила его принести мне пару строчек на пергаменте. Если бы я полагалась на таких, как Стерджис, здесь все давным-давно полетело бы кувырком. Вы, небось, думаете, что возиться с бумажками – это самое что ни на есть немудреное занятие…
- Вовсе нет. – Амбридж решительно оборвала ее речитатив, который, вкупе с плавными движениями рук, разливающих чай, оказывал поистине гипнотическое воздействие. – Я сама только и делаю, что копаюсь в бумажках, так что отлично представляю себе, чего это стоит. Но я полагаю, ты хотела видеть меня зачем-то еще, помимо чая?
Астарта, казалось, была застигнута этим вопросом врасплох, но ее гостья знала: она собирается с мыслями прежде, чем завести серьезный разговор. Одно это дало Амбридж понять, что речь пойдет отнюдь не о канцелярской рутине.
- В ваш отдел поступило одно дело, и есть большая вероятность, что его дадут тебе. Особенно если ты приложишь к этому усилия. – Заметив, что собеседница поставила чашку на стол, явно собираясь возразить, Астарта подняла руку, призывая дослушать до конца. – Дело это щекотливое…
- Мне даром не нужны все эти ваши щекотливые дела, - все-таки перебила ее Амбридж. – Спасибо за заботу, но лучше предоставь это Мелвину… или Спарклвайсу…
- Я бы, безусловно, так и сделала, если бы захотела, чтобы бедного парня без особых разбирательств на пару десятков лет упекли за решетку, - принялась терпеливо растолковывать Крэй. – Но сдается мне, это не приведет ни к чему хорошему. Начать с того, что подсудимый – бывший РСД-шник…
- Расходник? – Кармела наморщила лоб. – Эштон, что ли?
- Этот бы и сам неплохо выкрутился, - ухмыльнулась Астарта. – Помнишь такую фамилию, как О’Рахилли?
- Еще бы не помнить: эта семейка у меня пол-шкафа занимает. Погоди, сейчас вспомню, на кого у нас там есть… Аэдан, Руадан, Этайн, Эрин… Хотя, нет, Эрин – как раз, жертва, ну да наверняка кто-то из этих протокольных личностей ее и порешил. А теперь еще этот… Как там его, Лугайд?
- Лоэгайре, - не без труда воспроизвела Астарта. – Но этот – не экстремист.
- Да ну? – вздернула брови Амбридж. – Паршивая овца, выходит? И что там на него – игра на бойране в неположенном месте?
- Запретные разделы магии, - уныло отозвалась Крэй.
- Но не Непростительные, как я понимаю? – получив кивок в ответ, Кармела покачала головой: - Сказать по правде, я удивлена… Как тебе известно, я всегда твердила, что к разделу нашего законодательства, где говорится о нежелательных разновидностях магии, отношение совершенно наплевательское – многие даже не знают, о чем там вообще написано, не говоря уже о том, чтобы призвать к ответу нарушителей; мне всегда отвечали, что, мол, сейчас не до этого, когда недобитые Пожиратели смерти бороздят просторы Англии, и все в том же духе. А сейчас, когда эти самые Пожиратели не так давно захватывали Министерство магии, у них, видите ли, нашлось время?
- Ты в самую точку попала, - заметила Астарта. – Сколько ни думаю, никак не могу взять в толк, в чем тут загвоздка…
- А тебе и не полагается, - парировала Амбридж. – Я тебе давно говорю, что твое нездоровое желание лезть в политические махинации не доведет тебя до добра. И сразу предупреждаю: я твое дело брать не буду, поскольку мне неохота приговаривать свою лучшую подругу к пожизненному заключению, а против истины я поступиться не смогу.
- Конечно, если сидеть в своем пропыленном кабинете и носа оттуда наружу не казать, в том числе и на выходных, то точно избежишь неприятностей, - съязвила в ответ Крэй. – Теперь-то я, наконец, поняла истинную причину твоего странного поведения…
- Ну, знаешь, Старри, - оскорбилась Кармела, - я здесь сижу вовсе не по своей воле…
- Конечно, конечно, - возвела глаза к потолку Астарта, - у тебя уйма важнейших дел, и все не терпят отлагательства… И видимо, поэтому Долли – кто она сейчас, помощник министра, вроде? А ты носишь гордое звание следователя…
– Еще не хватало мне, чтобы ты, как этот оболтус Подмор, начала допытываться, что я тут делаю вечером пятницы, - без особого энтузиазма отозвалась Амбридж.
- Это уж твое личное дело, - протестующе воздела руки Крэй. – Если ты решила остаться старой девой, чтобы без особых помех окончательно переселиться в свой милый захламленный кабинетик – что ж, я уважаю твой выбор. Но, не убивая время на простаивание у плиты и смену пеленок, просто нелепо не употребить его на что-то более интересное, чем копание в таких делах, которые и минуты твоего времени не стоят! А уж заниматься подобной ерундой, обладая твоими способностями – это просто саботаж, достойный отдельного расследования!
- Ладно, я так понимаю, ты не успокоишься, пока я не примусь за это потрясающей увлекательности дело об очередном балбесе, который позабыл, что компостная куча относится к области запретной магии, - примирительно сообщила Кармела.
- Так ты уже знаешь, в чем суть дела? – оживилась Астарта.
- А что, и правда почвоведение? – озадаченно переспросила Амбридж. – По правде, так я просто предположила наиболее идиотский вариант… Вот уж Долли порадуется – она давно говорила, что я кончу свои дни, разрабатывая нормы разведения нюхлеров…
- Уж она-то, во всяком случае, сделала для этого все от себя зависящее, - недовольно отозвалась ее собеседница.
- Вот уж неправда, она, напротив, постоянно журит меня за то, что я проявляю недостаточное рвение в продвижении по службе! И не раз предлагала замолвить за меня слово перед начальством, но мне не хотелось бы пользоваться ее должностным положением. Да и вообще, имея перед глазами такой пример, как Долорес…
- Давай поговорим о высоких достоинствах твоей сводной сестры как-нибудь в другой раз, - кисло заметила Астарта. – Сейчас мне хотелось бы передать тебе материалы дела, пока не закрыли архив… - предотвращая возражения, она заметила: - Конечно, тебе решать, брать этот случай или нет, но ты сначала хотя бы разберись, в чем там суть. Да, и еще тебе не помешает поправить прическу – вон, шпилька вылезла, и прядь выбилась…
Когда Кармела наконец пересоорудила узел на голове с помощью Астарты и пополнила запас материалов за счет архива, она отправилась в свой кабинет, размышляя на ходу, в чем причина столь настойчивого интереса ее подруги к этому рядовому, по сути, делу. Конечно, она не сомневалась, что Крэй открыла ей далеко не все свои мысли по этому поводу, ибо они давным-давно пришли к негласному соглашению, что их дружба может продолжаться только при двух обстоятельствах: Амбридж не будет проявлять слишком ярого профессионального интереса к сомнительным политическим занятиям своей приятельницы, а та будет по возможности воздерживаться от высказываний в адрес старшей сестры Кармелы, которую по непонятным последней причинам она на дух не переносила. При этом Долорес, напротив, благоволила Астарте и никогда не забывала наказать Кармеле, чтобы та передавала от нее привет «своей милой подруге».
Бегло просмотрев материалы дела, Амбридж пришла к выводу, что иной цели, кроме как подтягивания статистики мракоборцами, у которых в последнее время с «бороздящими просторы Пожирателями» было туго, у этого ареста быть не могло. Необычным было только то, что под раздачу попал бывший сотрудник Азкабана; впрочем, еще более странным ей показалось, что его привлекли к ответу за какие-то невнятные махинации с почвой в то время, как за всеми без исключения «расхожими» товарищами водились куда как более серьезные прегрешения. О’Рахилли, например, могли запросто приписать сотрудничество с Тем-На-Кого-Нельзя-Заводить-Дело, если учесть, кем на самом деле был их выдающийся – в частности, за безродного англичанина – руководитель.
Однако Астарта добилась желаемого: ей удалось заронить в душу Кармелы зерно любопытства, которое уже вовсю набухало там и готовилось проклюнуться. Именно поэтому, не дожидаясь понедельника, следователь направилась в помещения Министерства магии, где, за неимением другого места, временно содержались все арестанты.
Особой жизнерадостностью эта часть помещений на ее памяти никогда не отличалась: ранее там были помещения Отдела тайн, который пришлось потеснить полгода назад. Когда позапрошлым летом Азкабан прекратил свое существование как официальное учреждение, те немногие, что попадали в поле зрения правоохранительных органов, размещались в пределах Аврората. С прошлой весны, когда количество заключенных многократно возросло и среди них появились серьезные преступники, возникла необходимость в более серьезной охране; тогда под временную тюрьму были выделены помещения самого защищенного отдела.
Следуя затененными коридорами, Кармела не могла подавить неприятного чувства: она и так не слишком любила Отдел тайн, а осознание того, что за оплетенными паутиной стенами обитают убийцы и пособники Того-Кого-Нельзя-Называть, отнюдь не добавляли этому месту очарования. Зайдя на пост дежурного, она попросила неприметного мракоборца:
- Приведите О’Рахилли на допрос.
Видимо, мракоборец ее узнал, поскольку без лишних вопросов удалился. Вернувшись с арестантом, он остановился у стены за спиной допрашиваемого, небрежно помахивая палочкой.
Сам заключенный поразил Кармелу полным внешним соответствием с тем, что обычно понимают под этим словом: на восковой бледности лице веснушки казались крупными зернами песка, а спутанные взлохмаченные волосы липли ко лбу; при этом, насколько ей было известно, арестовали его всего пару недель назад. Он почему-то прижимал ко рту рукав помятой черной мантии, словно защищаясь от затхлых запахов помещения. Но Кармела не выказала удивления: в конце концов, ей попадались куда как более экстравагантные подследственные; разложив перед собой листы пергамента, она приступила к допросу:
- Итак, вы – Лоэгайре О’Рахилли?
Тот в ответ кивнул. Посчитав, что этого достаточно, Амбридж продолжила:
- Вам известно, что вменяется вам в вину? – пронаблюдав еще один кивок, она спросила: - Вы признаете, что воздействовали на почву с помощью заклинаний и различных зелий на обширной территории, не поставив в известность соответствующие службы Министерства магии? – снова кивок. - Какова была ваша цель?
- Общетеотерич-ская, - глухо произнес О’Рахилли, под конец закашлявшись. В промежутках между отдельными кашлями он добавил: - Научная.
Дождавшись, пока кашель стихнет, Кармела поинтересовалась:
- Но, насколько мне известно, вы не состоите ни в одном из научных учреждений. Какой же характер носят ваши исследования?
Пару раз натужно кашлянув, арестант быстро сообщил:
- Несистематич-ский, - выдохнув с последней частью слова новую порцию сухого кашля. – Извините, - бросил он и, отвернувшись, с душой откашлялся в сторону мракоборца, который испуганно попятился вбок. Затем О’Рахилли, наконец-то не в рукав, а в сторону следователя, сообщил: - Я в юности хотел заниматься наукой и поступил в УМИ. Потом я служил в РСД, но надежды вернуться к науке не оставлял.
- Насколько я понимаю, из УМИ вас исключили, - подсказала Амбридж. – По неакадемическим причинам.
- Биография, - рассеянно сообщил О’Рахилли, и тут же уткнулся в рукав, потому что его вновь начал сотрясать кашель – негромкий и равномерный, словно тиканье часов: начинало казаться, что в этом состоит его своеобразный способ дыхания.
- Вы больны? – строго спросила Кармела.
О’Рахилли мотнул головой, не прерывая своей «дыхательной гимнастики».
- В таком случае, в чем дело? Вы поперхнулись? Я сейчас вызову врача! – По голосу Амбридж было ясно, что симуляции с целью уклонения от следствия она не допустит ни под каким соусом, а последняя фраза прозвучала и вовсе как угроза.
Арестант вновь потряс головой, помахав рукой в воздухе, пытаясь изобразить что-то, по-видимому, летучее и на вид крайне неприятное. Задумавшись на секунду, Кармела вышла, жестом велев мракоборцу оставаться на месте. Пару минут спустя она вернулась с большой дымящейся чашкой и поношенным, но широким и теплым шарфом.
- Надеюсь, вы пьете чай с сахаром? Боюсь, что я забыла поинтересоваться.
Лицо О’Рахилли осветилось улыбкой, и он вцепился в чашку с таким видом, что, казалось, можно было запытать его до смерти, просто отнимая у него чай.
- Видимо, придется начать с вопроса: что у вас с горлом?
Первые же глотки чая и перекочевавший на шею шарф оказали должное воздействие: хотя подследственный продолжал покашливать в кулак, ему удавалось производить непрерывные фразы.
- Наверно, это от стресса, - печально заключил он. – И еще, я забыл взять свою настойку, она где-то там так и болтается…
Вздохнув, Кармела сообщила:
- Я напишу прошение, чтобы вас перевели в более сухое и теплое помещение. И вообще-то, я уже вызвала врача, но он будет не раньше понедельника. А теперь прошу поподробнее изложить мне все, что связано с вашими настойками, зельями и прочими лечебными процедурами. Хотя было бы неплохо, если бы вы озаботились вопросами поправки здоровья до того, как заниматься столь вредными для него разделами науки…
Подумав о том, что ей еще предстоит отрывать от заслуженного отдыха уже успевших расслабиться представителей начальства, чтобы оформить разрешение на перевод в другую камеру своего новоиспеченного подследственного, она вновь глубоко вздохнула.
Проводив Гермиону до гриффиндорской башни, профессор Снейп и Гарри направились к помещениям родного факультета. Успев переварить неприятную новость, связанную с кандидатурой следователя, занимающегося делом его отца, студент вспомнил о более приятной для него, но весьма хлопотной для профессора:
- Сэр, вы ведь помните, когда у меня День рождения? – вкрадчиво поинтересовался он.
- Говоря, что вам не помешало бы перенять кое-какие черты вашего отца, - назидательно начал зельевар, - я вовсе не имел в виду его феноменальной способности путаться в дате собственного рождения!
- Но, профессор, все-таки помните? – не отставал Гарри.
- Мистер О’Рахилли, если вы полагаете, что сегодня недостаточно испытывали мое терпение, то я буду вынужден развеять ваше заблуждение наиболее действенным способом! – безапелляционно заявил Снейп.
- Профессор, вы просто скажите, - не унимался слизеринец, - мне очень важно это знать!
- Я полагаю, что День рождения Гарри Поттера отмечается всеми магами мира тридцать первого июля.
- Гарри Поттера – да, - помедлив, согласился студент. – Но я-то – не он…
Снейп остановился, устремив на него подозрительный взгляд, словно ожидая продолжения.
- Вот я и спрашиваю у вас…
Профессор сорвался с места, бросив на ходу:
- Такие вопросы не обсуждаются посреди коридора. Пройдемте в мой кабинет.
Захлопнув дверь за спиной слизеринца, Снейп привычным жестом наложил заглушающие чары и опустился в кресло, соединив пальцы рук перед собой:
- Ну?
- Мне казалось, это я был должен спросить что-то подобное, сэр, - заметил Гарри, подрастерявший свою решимость, которой, как казалось в лесу, могло хватить на нескольких Снейпов. – В каком месяце родился Эоган О’Рафферти?
- Я поражен, - отрывисто произнес Снейп, опрокидывая все представления слизеринца о своей д
олжной реакции. – Вам понадобилось каких-то шесть месяцев, чтобы сделать такое сложное умозаключение!
- Какое? – Гарри начал сомневаться, не обнаружил ли профессор еще какого-нибудь леденящего душу откровения.
- Что седьмое ноября отстоит слишком далеко от конца июля, чтобы всерьез ассоциировать вас с тем, о ком говорится в пророчестве, которое произвела на свет профессор Трелони!
- Ну и, профессор? – озадаченно бросил слизеринец. Не дождавшись подобающей, по его мнению, реакции, он сказал напрямик: - И вы все эти годы молчали?
- Заметьте, это не я подал вам идею, что вы – герой пророчества. – Казалось, обвинение нисколько не задело профессора. – Я, скорее, был против того, чтобы поддерживать вашу уверенность в собственной исключительности. И, если бы вы догадались спросить у меня, что я думаю по этому поводу, полагаю, я не стал бы скрывать своего скептического настроя.
- Гм, действительно… - окончательно смешался Гарри. В самом деле, не призывать же Снейпа к ответу за слова Дамблдора, о которых тот вполне мог и вовсе не знать?
- Вот именно, - удовлетворенно кивнул зельевар. – Рад, что в вас все же присутствует способность вашего отца признавать разумные доводы, хоть и задним числом… И потом, мне казалось, я достаточно доходчиво изложил вам причины, почему я не открывал обстоятельств вашего рождения даже вам самому?
- Да, - признал студент. – Но все-таки… Почему же тогда профессор Дамблдор говорил мне, что в том, что именно я – герой этого пророчества, нет никаких сомнений?
- Прежде всего, я вполне могу ответить, что не обязан об этом знать, - задумчиво начал зельевар. – Но, пожалуй, в таком случае вас вновь охватит непреодолимая жажда приключений, в то время как желательно, чтобы вы хотя бы до слушаний никуда не пропали, поскольку вам предстоит выступить в качестве свидетеля. У профессора Дамблдора была причина, правда, достаточно ли она была весома, судить вам. Когда я поделился с директором соображениями, что, по моему мнению, он вовсе не случайно выбрал датой вашего нового рождения тридцать первое июля, он согласился, что мои подозрения не беспочвенны. Дело в том, что, в противном случае, для всех, кто знал о пророчестве, стало бы очевидно, о ком в нем говорилось на самом деле…
- О Невилле! – выкрикнул Гарри, подскочив со стула.
- Именно это и сказал мне профессор, - невозмутимо отозвался Снейп. – И ваш однокурсник оказался бы в крайне невыгодной ситуации, которая оставила бы ему ничтожно малое количество шансов сделаться вашим однокурсником.
- Выходит, что Вольдеморт напал на мою семью… - нахмурившись, Гарри вновь опустился на сидение.
- Да, понимаю, для вас довольно тяжело это признать, но, по сути, Поттеры погибли, защищая семью Лонгботтомов. Могу лишь заметить, что ваши родители знали, на что шли.
- Ну а как же… - предпринял последнюю попытку слизеринец, - с тем, что Вольдеморт должен «пометить его, как равного себе»?
- Вот с этими вопросами уже не ко мне, - отрезал Снейп. – Вы не так давно беседовали с признанными специалистами в этой области, вот и поинтересовались бы у них. Сказать по правде, я вообще не слишком доверяю пророчествам, изрекаемым моей глубокоуважаемой коллегой.
Гарри пришлось удовлетвориться этим, и он отправился спать, размышляя, что обстоятельства этого вечера сложились для него на редкость удачно, если учесть, что он жив, в добром здравии и все еще является однокурсником Невилла Лонгботтома, несмотря на возмутительное нарушение дисциплины, которое полчаса назад осуществили они с Гермионой.
