Глава 22Отец ждал меня на пороге магазина. Он увидел меня в окно, и вышел на встречу. Я шел к нему, опустив голову. Стыдно было смотреть ему в глаза. Этот человек, дал мне жизнь. И я собираюсь отдать её ради любви. Последние шаги самые тяжелые. Останавливаюсь перед отцом, и, кажется, что мне 10 лет. Я для него всегда буду мальчишкой. Его маленьким сыном.
- Пит…- он осекается. Делаю последний шаг, утыкаюсь лбом ему в плечо, как тогда, на вокзале. Папа гладит меня по голове. По моей щеке стекают слезы, мои и его. С ним не нужно претворяться, он знает как мне плохо. И догадался, что я не вернусь.
Мы долго стоим обнявшись. Нам больше ничего не надо. Солнце согревает мой затылок, сквозь закрытые веки, кажется, что весь мир розовый. Жизнь такая странная. Лишь теряя, мы начинаем ценить. А что почувствует мама, когда меня не станет? Да и почувствует ли вообще?
На душе спокойствие. Вот сейчас, я абсолютно уверен в своем выборе. В том, что я поступаю правильно. Тишину нарушает голос отца:
- Ты настолько любишь ее, да?
Что на это можно ответить? Отвечаю правду:
- Да. Больше чем самого себя. Чем этот мир. Для меня не будет мира без нее. Я не могу дать ей умереть, никак не могу, отец. Пойми.
- Но ведь ее жизнь – это твоя смерть, сын.
Молчу. Сказать просто нечего. Разрываю объятия, отступаю и отворачиваюсь.
- Пошли в дом, Пит.
- Пап, ты осуждаешь меня?
- Нет. Как я могу осудить тебя? Ты стал большим уже очень давно, Пит. И ты сам делаешь свой выбор. Никто не виноват, что судьба так раскинула карты. Просто мне больно терять тебя, Пит. Ты мой любимец, в тебе моя душа. Первый раз, когда я решил, что потерял тебя, мне казалось, что я схожу с ума. Сейчас я должен снова это пережить. И мне больше не повезет, сын. Два раза подряд такого везения не бывает, удача больше мне не улыбнется. И значит, я должен смириться с тем, что теряю тебя окончательно. Ты сделал свой выбор, моя задача смириться с ним. Каким бы он не был.
Первый раз я слышал от отца столь много слов за один раз. И только сейчас осознал, сколько боли я причинил своему отцу. Я никогда даже не задумывался, почему он живет с матерью? Любви между ними точно нет. Привязанность, расчет? Не хотел сиротить нас? Это глупо, мы не видели от матери ничего хорошего. Чужая, истеричная женщина, стремящаяся отравить всем жизнь. И отец, тихий, спокойный крупный мужчина. Как он терпел все это? Ради нас, своих сыновей? Я не могу этого спросить у него. Язык не поворачивается. Пусть это будет его тайной. Или моим эгоизмом.
Я провожу весь день с семьей. На душе тихо и спокойно, я как будто уже попрощался со всеми близкими. Отпустил всех от своей души. Теперь цель моей жизни – спасти Китнисс. И все.
Лишь под вечер я собираюсь домой, попутно захожу к старой Риппер. Я провожу у нее мало времени, но надеюсь что этого достаточно. Мой кошелек значительно опустел. Хеймитч еще спит, когда я тихонько захожу к нему в дом, быстро собираю все бутылки со спиртным. Обыскиваю на всякий случай весь дом. Ищу все, что содержит хоть каплю спиртного. Так же тихонько ухожу, стараясь не звякать бутылками. Выхожу на обочину, половину бутылок разбиваю, половину выливаю в овраг. Прежде, чем вернуться к Хеймитчу захожу домой, и звоню в Капитолий. Мне нужна Эффи. К счастью, она дома. И казалось, что ждала моего звонка.
- Эффи? Это Пит.
- Здравствуй, Пит! Смотрела вчера новости это ужасно, я не знаю, что делать! А как же свадьба? Ведь уже практически все готово! Платье Китнисс зрители уже выбрали! Весь Капитолий гудит как улей. Ведь вы – любимцы публики. Пит, передай Китнисс, что я люблю ее. Вам нужно начинать готовиться, хотя это и против правил, - Эффи как всегда тарахтит, не умолкая. Хоть и неловко, но приходится ее перебивать.
- Эффи, вот насчет этого я и звоню тебе, мне нужна твоя помощь.
Эффи воодушевляется еще больше. Помощь окружающим – второй её пунктик, после приверженности расписанию.
- Чем могу помочь? С Китнисс что-то не так? Я могу позвонить ей, выразить свое сочувствие. Ободрить, поддержать.
- Нет, Эффи. Я хочу, чтобы ты выслала мне все записи Голодных Игр.
- Но, Пит…Их же было семьдесят четыре!
- Я знаю, Эффи. Но если мы хотим, чтобы хоть кто-то из нас выиграл, мы должны знать, чего ожидать.
- О, Пит…- Эффи замолчала, слышно было, как она тихонько всхлипнула. – Тебе очень поможет, если кассеты, с еще живыми победителями я, почему отдельно?
- Ну, конечно, Эффи! Спасибо, что подсказала, сам я об этом даже не подумал!
- Да ладно, я представляю как вам сейчас плохо с Китнисс. Держитесь, весь Капитолий болеет за вас душой! Кассеты будут завтра, Пит. Если нужно будет что-то еще – сразу же звони. Сделаю все, что в моих силах.
- Ты настоящая волшебница. Мы любим тебя с Китнисс. И никогда не забудем всего, что ты для нас делала.
- Ну что вы, я тоже люблю вас. Вы – мои лучшие победители. Мои жемчужины.
- Пока, Эффи.
- Пока, Пит. Кассеты будут завтра во второй половине дня.
Я кладу трубку. И смотрю на грязную лужу, натекшую с моих ботинок. Потом замечаю коробку с пустыми бутылками. И решительно поднимаюсь. Что ж, пора за работу.
На этот раз, я вежливо стучу в дверь, прежде чем зайти. Китнисс с Хеймитчем сидят на диване, разглядывая закат. Я демонстративно швыряю коробку на стол. Бутылку противно бренчат. Мои алкоголики дружно морщатся на резкий звук.
- Готово, - я стараюсь, рявкнуть как можно громче, и они снова морщатся, но уже от звука моего голоса.
- Что готово? – голос у Китнисс хриплый.
- Я вылил все ваше пойло в канаву.
Хеймитча как ветром сдувает с дивана. Он, не веря моим словам, лихорадочно роется в коробке. Не найдя ни одной пустой. Он ошарашено смотрит на меня.
- Ты…что сделал?
- Остальное разбил.
- Он купит еще, - ага, бегу и спотыкаюсь, Китнисс.
- Нет, не купит. Я ходил к Риппер, сказал, что немедленно донесу властям, если продаст одному из вас хотя бы стакан. На всякий случай еще и деньгами ее задобрил, хотя, по-моему, довольно было и страха перед миротворцами.
Хеймитч кидается на меня с ножом, я легко уклоняюсь. Китнисс подпрыгивает с дивана. Ей-то что не нравится? Или за одну ночь успела стать алкоголичкой? Говорят, женщины спиваются быстрее.
- Тебя это вообще не касается!
Да что вы говорите, леди. Еще как касается. Не ради пьянчужки же свою жизнь отдавать. Вслух выражаю мысли по цивильнее.
- Очень даже касается. Как ни крути, двоим, из нас предстоит вернуться на арену, а третьему – сделаться ментором. Пьяниц в команде не потерплю, особенно если это будешь ты, Китнисс.
- Что такое? – Её лицо опухшее, шрам неприятно выделяется. – Да я вчера в первый раз приложилась к бутылке!
- И взгляни, на кого похожа.
Слова вырываются прежде, чем я успеваю прикусить язык. Ну и ладно, может это заставить относится их ко мне посерьезнее. Китнисс демонстративно отворачивается к Хеймитчу. Ой, ну какие мы обидчивые с похмелья. Китнисс жалобно говорит Хеймитчу:
- Ничего, я тебе раздобуду самогона.
- Значит, донесу на обоих. В карцере протрезвеете. – Пора побыть хоть чуть-чуть пожестче. Или я не добьюсь исполнения своего плана.
- Чего ты добиваешься? – Хеймитч делает изумленный вид. Или на самом деле удивлен. Тем, что у меня тоже есть зубы. И характер. Хорошо, я объясню.
- Двое из нас вернуться из Капитолия. Ментор и кто-то из игроков. Эффи выслала мне все записи с Играми живых победителей. Мы просмотрим и выучим все их приемы. Мы станем профи. И кто-то из нас обязательно выиграет, нравится вам это или нет!
На этих словах, я выхожу за дверь, попутно хлопая ею. Надеюсь, получилось эффектно. И что они поймут скрытый смысл моих слов. Вернутся лишь двое, ментор и один из игроков. Хеймитч и Китнисс. Не я.
