Ответы на вопросы.Глава 22.
Ответы на вопросы.
17 ноября 1998 года.
Как обычно, Гермиона нашла его сидящим за «их» столом, полностью поглощенным чтением. Когда он услышал ее поспешные шаги, то поднял взгляд и захлопнул учебник.
— Я тебе не помешаю? — спросила Гермиона, садясь в кресло.
— Нет, — отрицательно помотал головой Малфой, однако она не могла с точностью быть уверена, что он не солгал. — А я тебе?
— Я искала тебя, — медленно произнесла Гермиона, шумно вдыхая воздух. — Нужно поговорить.
— Действительно.
— Действительно.
— Все нормально. Возможно нам, и правда, есть, что обсудить. — Малфой протянул ноги под столом и внимательно поглядел на Гермиону, откладывая книгу «Ваш внутренний глаз: пособие для сдачи СОВ» в сторону. — Начинай ты.
— Я тебя не ненавижу, — произнесла Гермиона, улыбнувшись.
Он удивленно вскинул брови.
— Я имею в виду... Я просто хотела, чтобы ты это знал. Когда-то я тебя ненавидела, но сейчас... Сейчас нет.
— Я тоже тебя не ненавижу, — глядя в окно на квиддичное поле, произнес в свою очередь Драко, а затем снисходительно улыбнулся. — Правда.
— И... Я знаю, что ты мне не поверишь, но... Я не виню тебя в том, что ты раньше делал. — Гермиона взглянула на свою руку, потом на Драко, а затем снова на руку. — Как и в этом. Здесь не было твоей вины. Это был не ты, понимаешь?
— Я был там. Я мог это остановить.
— Нет, не мог, — твердо запротестовала Гермиона. — Малфой, я хочу спросить. Может быть, это
я в чем-то виновата перед тобой?
Малфой насмешливо поглядел на нее:
— С чего бы это?
— Ну... Ты не сказал мне ни слова с тех пор как... — Гермиона замолкла, не желая вспоминать подробностей их последнего разговора. — Ну, ты меня понял... Я чувствую, что ты сердит, но хоть убей не могу понять, что я сделала не так.
— Ты ничего не сделала, — произнес Драко, задумчиво покачав головой. — Всё дело в том, кто ты.
— Кто
я? — переспросила Гермиона. Неужели он имел в виду?..
— Гриффиндорка, — произнес Драко, ничуть не смутившись. — Без обид, хорошо?
Гермиона помолчала несколько секунд.
— Ты говорила, что нам нужно о чем-то поговорить, — наконец, решился прервать тишину Малфой.
— На самом деле, я уже сказала всё, что хотела, — ответила Гермиона. — Но ты, кажется, не хочешь развивать эту тему, так что… — мысль пришла к ней так неожиданно, что она даже не успела как следует ее обдумать, прежде чем выпалить:
— Когда твой День Рождения?
Сперва Малфой выглядел удивленным, затем немного довольным.
— Пятого июня. А что?
— Не знаю. Просто пришло в голову, что я этого не знаю. Почему-то захотелось спросить, — Гермиона снова смутилась.
Драко ухмыльнулся. Она хотела узнать о нем какие-то мелкие, незначительные подробности из его жизни, как будто была его другом. Малфой нахмурился, но затем снова взял себя в руки:
— Хорошо. А твой когда? — произнес он таким тоном, словно принимал правила ее игры.
— Девятнадцатого сентября.
— О! — Драко помолчал несколько секунд, а затем добавил:
— С прошедшим! Что ж... У тебя есть братья или сестры?
Теперь была ее очередь удивляться. Это казалось так странным — они знакомы уже столько лет, а не знают друг о друге даже таких мелочей!
— Нет, только я… — ответила Гермиона и тут же замерла на полуслове.
— Что-то не так?
— Я...
— Грейнджер, все в порядке?
— Да. Я забыла, — Гермиона немного натянуто рассмеялась. — В прошлом месяце у меня родилась сестра.
— Как такое можно забыть?
— Это долгая история, — Гермиона махнула рукой и снова звонко рассмеялась.
Малфой коротко взглянул на запястье, а затем перевел взгляд на нее.
— У нас есть полчаса.
Гермиона проследила за взглядом Драко, но ничего не увидела — он не носил часы.
— Малфой?..
— Я отдал их Министерству несколько месяцев назад, — беззаботно пояснил тот. — Это был подарок отца, и я до сих пор не уверен, что в нем не было ничего
темного.
Гермиона понимающе кивнула, хотя на самом деле она не могла понять той простоты, с которой Драко говорил о подобных вещах.
— Да... — протянула она. — Просто... В прошлом году нас не было в школе — меня, Гарри и Рона. Были в бегах, ища крест... способ убить Волан де Морта.
Малфой вздрогнул при упоминании злосчастного имени.
— Прежде чем уехать, я должна была обезопасить свою семью. Я сделала так, чтобы они забыли меня, и отправила в Австралию. А после окончания войны вернулась и возвратила им память. — Гермиона немного помолчала. — Именно поэтому я так сказала — я узнала обо всем только недавно, да и то... Мои родители думали, что у них нет детей...
Взгляд Малфоя стал непроницаемым:
— И ты этому не рада.
— Нет, конечно же рада, — Гермиона отвернулась от него, сканируя взглядом сквозь окно небольшое озеро. — Всё совсем не так. Я всегда мечтала о маленькой сестренке, но родители были против. Они всегда говорили, что меня для них более чем достаточно. Я умоляла их о сестре, но они всегда отвечали отказом. Они
не хотели другого ребенка. Я знаю, что не хотели. Одного для них было достаточно. Меня было достаточно.
Затянулось неловкое молчание.
— Я тоже хотел тебя спросить, — проговорил, наконец, Малфой. — Раз уж мы касаемся неловких вопросов. Тебе меня жаль?
— Жаль ли мне тебя? Чувство жалости к тебе потянет за собой и чувство превосходства, так что следует спросить тебя.
— Нет, — спокойно ответил Малфой. — Но я не…
— Жалеть тебя, — неожиданно повторила Гермиона, на этот раз более серьезно. — Нет. Жалость и прощение — разные вещи. И если честно… Я думаю, ты получил по заслугам.
Он кивнул.
— Пообещай, что никогда не будешь меня жалеть.
— Обещаю. Я не буду тебя жалеть, — произнесла Гермиона, хотя и понимала, что ей будет трудно сдержать свое слово.
Казалось, Малфой был полностью удовлетворен ее ответом.
— Тогда что ты думаешь обо мне? — он поморщился. — Хотя, наверное, мне не стоит знать ответ на этот вопрос.
— Сказанного назад не вернешь, Малфой, — она на мгновение задумалась. — Знаешь, это очень сложный вопрос.
— Всё так плохо, да?
— Скорее непонятно. Твой вопрос сбил меня с толку. Нет, правда. Ты спрашиваешь меня, как я к тебе отношусь и... Я ненавидела тебя так долго, и теперь... Я же совсем тебя не знаю. И я не знаю, понравится ли мне это. Ты как будто бы стал совершенно другим. По крайней мере, ты пытаешься стать другим. И я… Я больше не ненавижу тебя, но ты мне по-прежнему не нравишься.
Малфой откинул голову назад и рассмеялся:
— Ну, я это заслужил.
— У меня есть еще вопрос, — осторожно начала Гермиона.
— Спрашивай.
— Все слизеринцы чистокровные?
— Нет, лишь немногие, — просто ответил Малфой, покачав головой. — С нашего года только я, Панси, Дафна и Тео. Это даже меньше чем половина — четыре из десяти. Вообще-то такая ситуация довольно необычна. А на нынешнем шестом курсе чистокровок нет вообще. У Блейза есть среди родственников магглы, может три поколения назад или больше, по отцу, насколько я помню. Одна из бабушек Гойла — магглорожденная. Думаю, у Миллисенты отец тоже маггл, если не тролль вообще.
Гермиона улыбнулась:
— Какая Панси на самом деле?
— Ты это серьезно?
— Она тебе нравится, — уверенно заявила Гермиона. — Она важна для тебя. Значит, должна обладать определенными качествами.
Драко помолчал немного, а затем медленно произнес:
— Она... Она умна, хотя ты можешь в это не поверить. Панси точно знает, чего хочет, и знает, как этого достичь. Она самый верный человек из всех, кого мне только доводилось знать. Я не считаю, что ей место на Слизерине — она хитра, но не настолько... Мы знаем друг друга уже давно — еще до Хогвартса. У моих родителей были планы насчет Панси, они хотели заключить брак между нами и, таким образом, объединить две чистокровных семьи. Не думаю, что мне хотелось этого когда бы то ни было, но мы всегда были друзьями. Скажу больше — мы были не в восторге от этой затеи, но в итоге, научились неплохо справляться — раз уж должны прожить друг с другом всю оставшуюся жизнь. Панси была мне как сестра, но есть вещи похуже женитьбы... Она ненавидит меня.
— Что случилось?
— Я использовал ее. Я лгал Панси. Хотел ее защитить, но сделал только хуже. До сих пор я мог рассчитывать на ее поддержку, но теперь... Она всегда старалась угодить мне, и не потому что я богатый или чистокровный, не потому, что я могу дать ей статус или хорошую жизнь, у нее всё это уже было и без меня. А просто... Просто так, ничего не требуя взамен. Она презирает меня и, наверное, права. Хотя тебе всё это покажется странным.
— Нет, я понимаю, — Гермиона ободрительно улыбнулась, но Малфой лишь хмыкнул.
— Нет, не понимаешь, ты же... — Драко замолк на полуслове, со злости прикусив губу. Гермиона понимающе кивнула головой:
— Грязнокровка, — закончила она за него.
Малфой вздрогнул, словно она ударила его.
— Не говори так, — резко произнес он, отвернувшись. — Я собирался сказать, что ты — Гриффиндорка. Да, Грейнджер, ты смелая, добрая, верная, но... Я — Слизеринец. У нас не может быть ничего общего, даже понимание одних и тех же вещей. Я — последняя задница, а ты слишком правильная, чтобы меня понимать. Я просто не ценил дружбы с Панси, пока не потерял ее.
— Так скажи ей это, — посоветовала Гермиона. — Скажи ей, что она важна для тебя, скажи, что тебе ее не хватает.
Драко молчал.
— Ты действительно веришь в превосходство чистокровных?
И снова он устремил на нее удивленный взгляд:
— Я не...
— Это был вопрос, Малфой, а вовсе не обвинение.
Драко устало прикрыл глаза.
— Ты можешь не отвечать, если не хочешь... — добавила Гермиона, пока он продолжал молчать.
— Да, — выдавил Малфой сквозь зубы, почти неохотно.
Гермиона хотела было что-то сказать, когда он чуть слышно продолжил говорить, не открывая глаз:
— Да, верил. Я верил, что я — достойный волшебник, ведь вся моя семья была магами. Я считал, что ты хуже меня, потому что твои родители — магглы. Я полагал, что они — отбросы, не достойные хоть капли уважения. Я ненавидел тебя все эти шесть лет только потому что... Мерлин, Грейнджер, ты сейчас будешь долго смеяться… Просто потому, что у тебя легко получать надрать мне задницу на каждом совместном уроке. И это несмотря на то, что ты... — он вдруг резко распахнул глаза и посмотрел прямо посмотрел на Гермиону. — Теперь я не могу даже произнести это слово. Не теперь, тогда как... — он кивнул на ее руку, пестрящую шрамами и синяками, сейчас скрытыми за длинными рукавами мантии и свитера.
— Грязнокровка, — снова произнесла она, и Малфой вздрогнул. — Грязнокровка, — повторила Гермиона, чувствуя какое-то нечеловеческое удовольствие от того, как он изумленно моргает, когда снова ее отрешенный голос. — Так меня называла твоя тетка, когда пытала в твоем доме. Так меня называют многие другие, и так меня называл именно ты в течении шести лет. Но что отличает меня от тебя или кого бы то ни было другого? Почему?..
Малфой придвинулся ближе к ее лицу и пристально на нее посмотрел:
— Потому что, Гермиона... Магглорожденные кричат так громко, как никто другой.
Она резко вздрогнула и инстинктивно подалась назад, сраженная нахлынувшими воспоминаниями.
— — — * — — —
Той ночью Гермионе снилось поместье Малфоев. В своем кошмаре она снова видела всё произошедшее почти полгода назад. Она опять видела кованные ворота, черные плащи и Пожирателей. Видела Рона и Гарри, их лица, слышала их крики. Видела, как их отвели в подвал. Видела и Беллатрису, которая безумно улыбалась, подходя всё ближе и ближе. Слышала её голос, эхом отдававшийся в голове:
— Грязнокровка, грязнокровка, грязнокровка! — повторяла Пожирательница снова и снова.
Гермиона кричала, испытывая ещё больше боли, чем когда бы то ни было. И вот, в какой-то момент, она подняла глаза и умоляюще посмотрела на Малфоя-младшего. Вот парень испуганно смотрит на неё, в его глазах видно, что он пытается найти решение, но не знает, какое именно. Бледный, словно смерть... Его глаза вдруг становятся жестокими — настолько, что Гермионе становится ещё страшней. Он вытаскивает из кармана свою палочку, направляет её на тетку и...
Она проснулась, тяжело дыша.
Кошмар?..
Плохие сны не снились Гермионе никогда. Она знала, что Джинни частенько оставалась ночевать в общей гостиной, чтобы не пугать соседок по комнате своими криками.
Это был первый кошмар, приснившийся Гермионе за очень, очень долгое время.
И он не был последним.
