Глава 22. Midnight DirectivesОт автора: удовольствие, полученное от этой главы, прямо пропорционально познаниям читателя в области кельтской мифологии =) если кому нужны пояснения - обращайтесь.
Призрачно-белые псы, окружившие ребят со всех сторон, пока не проявляли агрессии, хотя все в их наружности – от кроваво-красных глаз до слюны, в обилии вытекавшей из каждой пасти – указывало на то, что это всего лишь вопрос времени. Где-то далеко, за высокой стеной животного страха, сковавшего Рона по рукам и ногам, его подсознание вежливо пыталось напомнить, что следует просто идти своей дорогой, и все будет в порядке, но в настоящий момент это было невозможно сразу по двум причинам: неспособности молодых волшебников сдвинуться с места и отсутствии каких-либо брешей в живом кольце, образованном жуткими гончими.
– Я б-был уверен, что они давно пробежали м-мимо, – промямлил до смерти перепуганный Гарри. – Они же выли где-то т-там…
– Зато т-теперь они «где-то здесь», – передразнил его Рон, чувствуя, как на нем сосредоточились взгляды двенадцати пар ужасных глаз. Ощущение было не из самых приятных. – Что нам делать-то?
– Ну, пока они ведут себя смирно, – осторожно заметила Гермиона.
– Когда набросятся, будет поздно, – пробормотал пессимист Гарри, а его друг, сглотнув комок в горле, нервно пошутил:
– Может, они т-так и будут стоять, пока мы не помрем. Вдруг у них кулинарная техника такая – приготовление в собственном страху́.
– Идиотская острота, Рон.
– Уж простите. Других можете и не услышать, – буркнул тот.
Еще некоторое время они молча стояли, прижавшись друг к другу, и размышляли, как поступить в сложившейся ситуации. Применять волшебные палочки никто не решался – ребята были достаточно благоразумны, чтобы понимать: справиться с дюжиной отборных волкодавов сразу не под силу даже самому искусному волшебнику, что уж говорить про студентов Хогвартса. Кроме того, Рон почему-то подозревал, что волшебная палочка в настоящий момент пригодна лишь для одного заклинания, которое способно подействовать на этих тварей – а именно, «Апорт!».
– Нельзя же, в самом деле, вечно тут стоять, – произнесла Гермиона, когда стало ясно, что расходиться собачки не собираются. – Давайте я попробую просто пройти мимо, как Гестия говорила? Со всеми остальными ведь сработало…
– Знаешь, я, конечно, могу заблуждаться, – пробормотал Гарри, – но, по-моему, это плотное заграждение они образовали не просто так.
– Никуда мы тебя не пустим, даже не думай, – поддержал его Рон.
– И что, в таком случае, делать прикажешь? – поинтересовалась девушка.
– Ну, вдруг они уйдут, – пожал плечами Рон. – Я уверен, если мы будем стоять столбом и не предпринимать ничего интересного вроде попыток сбежать, им попросту наскучит нас караулить.
Гермиона с таким подходом была в корне не согласна, но вволю поспорить им на этот раз не удалось. С той же стороны, откуда совсем недавно выбежали собаки, из леса выскользнул человек, закутанный в длинный серый плащ. Он едва заметной тенью миновал заросли колючего кустарника, где Рон наверняка ободрал бы себе всю мантию, и остановился в некотором отдалении от попавших в ловушку ребят. Собаки продолжали таращиться на своих пленников, не обращая на вновь прибывшего ни малейшего внимания.
Это был мужчина с жесткими чертами лица, длинными волосами абсолютной белизны – Рон ни на секунду не предположил, что это была обычная седина – и яркими серо-голубыми глазами, напоминающими две льдинки. При незнакомце не было ни волшебной палочки, ни какого-либо оружия, но при взгляде на него чувствовалась странного рода сила, столкнуться с которой Рону очень не хотелось бы.
Несколько мгновений он стоял, глядя прямо на сбившихся в кучку ребят, и явно чего-то ждал. Псы, замершие на месте, словно двенадцать статуй – исключительно слюнявых и кровожадных статуй – ждали вместе с ним.
– Я знаю, кто вы, и не приветствую вас, – многозначительно произнес беловолосый тип некоторое время спустя. Его голос в сравнении с внешностью показался Рону на редкость обыденным: всего-то, немного шелеста осенней листвы там и треска молодого льда тут.
Его слова поставили ребят в тупик: все-таки это было не совсем то, что жаждут услышать трое молодых волшебников, оказавшихся в окружении жуткого вида псов посреди ночного леса.
– Мы не знаем, кто вы, и… э… не приветствуем вас, – осторожно ответил Гарри, решивший что это, видимо, какой-то местный способ здороваться.
– И… и что это, по-вашему, должно означать? – нахмурился незнакомец.
– Честно? Понятия не имею.
В ответ тип в плаще смерил Гарри взглядом, полным глубочайшего презрения.
– Я Гвин, сын Нидда, король Славного народца, – объявил он в конце концов. – И в нашей стране принято, чтобы менее знатный человек первым приветствовал более знатного.
– Простите, мы же не знали, – мгновенно попыталась оправдаться Гермиона.
– К тому же, вот он – в некотором роде, спаситель всего волшебного мира, – встрял Рон, указывая на Гарри. Тот скромно потупился. – Это ведь считается?
– Нет, это не считается, – сердито отрезал Гвин, сын Нидда, явно раздраженный тем, как протекала беседа.
– Если хотите, мы можем заново с вами поздороваться. – Тактичная Гермиона, как всегда, решила достичь какого-нибудь компромисса. – Я Гермиона Грейнджер. Это…
Монарх окончательно разозлился:
– Нет, не хочу, провалиться вам в Аннун! Ведите себя, как хотите – хоть на голове стойте! Все, чего я надеялся добиться – чтобы мои гости соблюдали какое-то подобие приличий, но, очевидно, все мои усилия были напрасны!
– Извините, – робко вставила Гермиона, но очередную ее попытку примириться и найти хоть какое-то взаимопонимание с Гвином вновь угробил Рон, который, растеряв все надежды сохранить свою жизнь – теперь-то, когда за них взялся сам король духов! – заодно потерял и всякий стыд.
– Не очень-то гостеприимно с вашей стороны, – ляпнул он. – Вы бы еще потребовали, чтобы мы на английском не разговаривали.
Вопреки всем ожиданиям, эта реплика Гвина очень развеселила.
– Вы и так на нем не разговариваете вот уже пять минут, – хмыкнул он. – И, кстати, я предпочел бы, чтобы так продолжалось и дальше.
Теперь, когда он об этом сказал, Рон и впрямь осознал, что с некоторых пор испытывает большую тягу к непроизносимым сочетаниям согласных и прочим чудесным особенностям валлийского языка. Вспомнив обо всем остальном, что приключилось с ним этой ночью, он решил не удивляться.
– Давайте не будем больше тратить драгоценное время Исбриднос, – несколько раздраженно предложил Гвин. – Вы считаете, что явились сюда за помощью по своей воле. Спешу вас огорчить: это не так. На самом деле вас вызвали, и вы откликнулись на этот зов. А теперь следуйте за мной, и я провожу вас к остальным.
– Что значит: вызвали? – не понял Гарри. – К вашему сведению, мы вполне могли остаться в школе, никто нас не заставлял… Или вы имеете в виду, что в этом как-то замешана Гестия… э… Ваше Величество?
– Оставьте свои англо-саксонские манеры, – процедил Гвин. – Гестия, дочь Родри, здесь совершенно ни при чем.
– А что с ней случилось? Она в порядке? И… откуда, в таком случае, вы ее знаете?
– Я знаю всех жителей этой страны, пусть, возможно, близкое знакомство с ними и не вожу, – ответил король Славного народца. – Гестия в полном здравии. Но поскольку ей не положено быть там, куда сегодня пригласили вас, мне пришлось… сбить ее с пути.
– И куда же нас пригласили? – встрял Рон. – И к чему вся эта таинственность? Мы просто хотим узнать…
– В свое время вы получите все объяснения, – отрезал Гвин. – А сейчас просто следуйте за мной. Мы опаздываем.
– Есть еще одна проблема, – виновато сообщила Гермиона. – Мы в каком-то смысле взяты в оцепление дюжиной зубастых гончих. Это… это, случайно, не ваши?
– Случайно, мои.
– Значит, вы тот самый Гвин ап Нидд? – ахнула девушка. – Вы… То есть…
– Попроси у него автограф, – проворчал Рон себе под нос. Он ни малейшего понятия не имел, какой смысл его подруга вкладывала в слова «тот самый»; заботило его лишь неприкрытое восхищение, зазвучавшее в ее голосе – последний раз им был награжден не кто иной, как Златопуст Локонс. По всей видимости, мрачно подумал Рон, на определенном этапе счастливой семейной жизни ему тоже придется отпустить волосы и выкрасить их в какой-нибудь затейливый цвет.
– Просто следуйте за мной, побери вас леди Гест! – рявкнул Гвин, а затем развернулся на каблуках, взмахнув длинным плащом, и устремился в глубь леса. Через несколько шагов он сообразил, что кое о чем позабыл, и резко обернулся.
Воображение выдало Рону целый перечень предположений, каким именно способом могущественный король Славного народца будет отзывать своих гончих – дюжину призрачных клыкастых псов, при одном взгляде на которых заводчики современных сторожевых собак ушли бы в дрессировщики пуделей. То, что он услышал, в этот список не входило совершенно точно.
– Фу, – небрежно приказал Гвин ап Нидд. – Плохие собаки.
В сопровождении короля Славного народца никакие туманы и призраки ребят не мучили, но Рон предпочел бы подобному эскорту сотню уродливых крикуний. Неразлучная троица шагала вслед за мрачнющим Гвином по холодному лесу, а с трех оставшихся сторон рядом с ребятами трусили уязвленные до глубины души призрачные псы, напоминавшие не столько проводников, сколько конвоиров.
Едва заметная тропка, по которой Гвин ап Нидд вел молодых волшебников, все раздавалась и раздавалась, вскоре превратившись в широкую дорогу, на пути у которой деревья словно отскакивали в разные стороны, образуя переплетениями ветвей арочный свод над головами путешественников. Особенно гостеприимным этот своеобразный туннель было назвать непросто, но зато он защищал от дождя и, частично, порывов ветра. Чем дальше они шли, тем сильнее Рон подозревал, что к рощице близ Лланфиллина этот лес уже не имел ни малейшего отношения.
Монарх наотрез отказывался отвечать на вопросы своих спутников, уверяя, что они получат объяснения совсем скоро, но при этом даже не сообщил, куда он их ведет. Подобная конспиративность вселяла в ребят определенного рода подозрения.
– Кто это такой? – вполголоса спросил Рон у Гермионы. – Ты говорила так, как будто что-то о нем знаешь.
– Знаю… в некотором роде, – нервно ответила девушка. – Верьте или нет, но это мифологический персонаж!
– Э… Кто? – опешил Гарри.
– Да, звучит очень странно, но это правда – я мельком читала о нем. Это не самый популярный персонаж валлийской мифологии, так что я не сразу его вспомнила… Его псы – «Кун Аннун», Свора Аннуна. – Гермиона кивнула головой в сторону огромных собак. – Они, вроде как, проводники в потусторонний мир, а этот Гвин – он с ними охотится.
– Охотится? – Рон сглотнул комок в горле. – А мы – его добыча, надо полагать? К чему тогда весь этот бред про вызовы да приглашения? Куда он нас, во имя подштанников Мерлина, тащит?!
– Рон, больше я ничего не знаю. И говори тише, пожалуйста, – прошипела девушка. После небольшой паузы, на протяжении которой младший Уизли пытался решить, случилось ли уже с ним и его друзьями самое худшее, или действующие лица валлийского Хэллоуина припасли что-нибудь на сладкое, Гермиона просияла и прошептала ему на ухо: – Видишь, Рон, все-таки я была права, когда говорила, что маггловская мифология действительно основана на чем-то реальном…
– Я, к вашему сведению, очень злой мифологический персонаж, и если вы не прекратите обсуждать это в моем присутствии, то я за себя не ручаюсь! – угрюмо объявил Гвин ап Нидд, обернувшись через плечо, и сконфуженная девушка тотчас умолкла.
Некоторое время спустя тропа сделала довольно-таки крутой поворот, и за высокими голыми деревьями показалось открытое пространство. Подойдя ближе, Рон понял, что это и был долгожданный перекресток: две лесные дороги сходились на пологом холме, образуя небольшую полянку. Посреди нее сейчас тлел скромный костерок, а вокруг на густой траве сидели четыре человеческие фигуры, причем трое из них располагались в некотором отдалении от четвертой.
Гвин повел ребят к костру, и, пока они преодолевали оставшееся расстояние, Рон силился понять, что его смущает во всей этой картине. Ответ пришел на ум за дюжину ярдов до перекрестка: внезапно улучшилась погода. Прекратился дождь, воздух ощутимо потеплел, а запрокинув голову, Рон обнаружил, что вдобавок ко всему рассеялись тучи, обнажив небесное полотно, где светили яркие звезды и луна – большая головка сыра, от которой уже успели откусить самый краешек.
Взглянув на сидевших вокруг костра всего один раз, Рон уже не мог избавиться от подозрения, что они были людьми в той же степени, в какой все люди являются манекенами. Иными словами, на лестнице эволюции эти пятеро, включая Гвина, явно стояли несколькими пролетами выше, если, конечно, к ним вообще можно было применить такие низменные понятия.
Внимание Рона в первую очередь привлекла черноволосая девушка в зеленых одеждах и многоцветном плаще, в которой он без тени колебания узнал прачку, совсем недавно очаровавшую его возле реки. Она была все так же прекрасна, и когда Рон завидел ее, у него не осталось ни сил, ни желания вспоминать, чем кончилась предыдущая встреча. Замерев на месте, точно каменное изваяние, он пожирал девушку взглядом, пока не услышал откуда-то со стороны:
– Морриган, любезная, сбавь обороты. Все гости нужны мне сегодня в здравом рассудке… или, по крайней мере, не более безумные, чем обычно.
Сразу после этого Рон с удивлением заметил, что красота девушки поувяла за считанные мгновения, а на лице ее проступили морщины. Та, кого назвали Морриган, по-прежнему оставалась исключительно хороша собой, но теперь младший Уизли хотя бы нашел в себе силы сконфуженно покраснеть и отвести от нее взгляд.
Автором реплики оказался черноволосый мужчина в темно-синих одеяниях и с деревянным посохом в руках, который устроился особняком с противоположной стороны костра. Чем-то он напоминал старого лиса: голубые глаза смотрели внимательно, словно подмечая каждую деталь, а лицо его выражало сосредоточенность и серьезность, пусть даже это впечатление было подпорчено сдержанной ухмылкой – едва заметного искривления тонкого рта.
– Любишь ты все испортить, Гвидион, – сердито бросила Морриган, отворачиваясь к костру.
– Сегодня он наш хозяин, так что изобрази хоть какое-то подобие уважения, – осадил ее сосед –мужчина со светлыми волосами, облаченный в простые одежды из белой ткани. Он также держал в руках посох, который ближе к концу извивался, тем самым напоминая змею. – Привет, Гвин.
– Доброго здоровья, Диан, – откликнулся король Славного народца и, показав трем своим спутникам их места, расположился возле костра рядом с Гвидионом.
Рон, силившийся понять, в чьем окружении их на сей раз угораздило оказаться, медленно опустился на траву – вопреки ожиданиям, она оказалась сухой и мягкой, по-летнему полной жизни. Рядом с ним присела ошеломленная Гермиона – как показалось Рону, она даже встречу с Кун Аннун восприняла более спокойно, и это вселяло в молодого волшебника нехорошие предчувствия. По другую руку от девушки устроился Гарри.
– Что ж, надо полагать, это все? – нахмурился Гвидион, оглядев собравшихся. – Отлично, нечего сказать. Восемь человек, а считай, что и всего пять…
– Четыре, если вычеркнуть еще и старика, – поправила Морриган, косясь на второго своего соседа.
Рон впервые внимательно взглянул на него. Древнего вида карлик со спутанными седыми волосами и лицом, изборожденным морщинами, неподвижно сидел с закрытыми глазами, протянув босые ноги к огню, и если бы не едва слышное сопение, можно было бы запросто предположить, что он умер. Однако, услышав предложение Морриган, старик с видимым трудом приоткрыл веки и пробормотал:
– Я тебе вычеркну… Не так уж и просто от меня избавиться…
– Итак, нас всего восемь, – повторил Гвидион с видимым недовольством. – Однако, почему же Ирландия послала всего троих? Где славный Кухулин? Где добрый Конайре? Где благородный Ку Рои?
– Кухулин… не смог приехать. По уважительным причинам, – объяснил тот, кого назвали Дианом, покосившись в сторону Морриган. – У Конайре выпала девятая ночь, так что он безвылазно торчит дома…
– Ох уж эти гейсы, – покачал головой Гвин, сын Нидда. – «Не покидай пределы Тары каждую девятую ночь», «не позволяй грабежу случиться при правлении твоем», «не клади носок в тостер», «не обмазывай джемом магнит»… У нас подобных глупостей нет, и живется нам, к слову, куда проще.
– Ага, под вечным англо-норманнским игом, – ехидно вставила Морриган, и король Славного народца мрачно взглянул на нее исподлобья. Тем временем Диан продолжил:
– А Ку Рои вообще в Самайн постоянно занят, вечно ты забываешь…
– Ах, да, – поморщился Гвидион. – Традиционная битва с чудовищем.
– Ну, не то чтобы прямо битва. – Диан покачал головой. – Видишь ли, первую сотню лет мутузить друг друга, возможно, и кажется незабываемым весельем. Но потом ежегодное сражение, в котором никто не может победить, неизбежно превращается в рутину… Вот они и развлекаются как могут: поддерживают искру, так сказать. После грандиозного провала их букмекерской конторы мудрый Ку Рои верно заметил, что, в конце концов, никто не говорил, будто сражаться они обязательно должны на поле боя. Кровь, выбитые зубы, вывернутые конечности… какой в этом смысл, если на следующий год все в любом случае повторится? Так что сейчас это, скорее, «традиционная партия в покер с чудовищем», – заключил он.
– Разве в покере может случиться ничья? – удивился Гвидион.
– У них – может, – успокоил его Диан.
– А мы с Гуитиром, как полные кретины… – в сердцах пробормотал Гвин и сокрушенно покачал головой.
– Но, послушай, – снова взял слово ирландец, – ты спрашивал, где гости из Эйре, а я, в таком случае, позволю себе поинтересоваться: почему сегодня лишь двое валлийцев? Для принимающей стороны, как мне кажется, это слишком мало….
Морриган фыркнула:
– Видимо, потому, что Гвидион рассорился с той половиной населения Уэльса, которую не заколдовал, верно я говорю?
– Нечего возводить на меня напраслину! – мгновенно рассердился валлиец. – Просто… просто они все заболели!
Диан и Морриган понимающе переглянулись.
– А как же Талиесин? Вы с ним вроде ладили.
– Ой, будто вы сами не знаете этого Талиесина, – отмахнулся Гвидион. – «Я был лебедем, плывущим в полуночных водах, я был древком копья, что сразило героя, а еще я был единственным, кто забыл про Исбриднос пять раз подряд и собирается забыть в шестой». В любом случае, я вижу двух сынов Кимри и трех детей Иверддон… а где же гости с Альбы?
– Из Шотландии, что ли? – уточнил Диан. – Кого им присылать-то? Может, и отправили какую-нибудь ведьму, да она заблудилась по дороге…
– А как насчет тех, что с двойным гражданством? – не унимался валлиец. – Почтенный Оссиан, например?
– Мне жаль разочаровывать тебя, но у Оссиана сейчас глубочайший кризис самоидентификации.
– Что, неужто опять засомневался в собственной подлинности? – предположил Гвин ап Нидд.
Диан кивнул.
– И на этот раз всерьез. До следующего Самайна, думаю, его лучше не трогать.
– Почему сын мой от плоти и крови моей вообще должен представлять эту Шотландию? – вопросил мгновенно очнувшийся карлик. Впрочем, сил на то, чтобы дождаться ответа, у него не хватило, и он вновь размеренно засопел, медленно прикрыв глаза.
– Рассматривай это как помощь нуждающимся, – успокоил его Диан, а Морриган зло усмехнулась:
– Допомогались уже в свое время. Например, все приличные ирландские футбольные команды сейчас в Шотландии. Как бы твоя легендарная добродетель, душка Кехт, и с нами эту злую шутку не сыграла.
– Женщины… – ощерился Гвидион, прежде чем Диан успел вымолвить хоть слово. – Сотворяешь их из всякого мусора, что под руку попадается, даешь им мозги, речевой аппарат, внешность… и что получаешь взамен? Копье в спину любимого сына, вот что.
– Вечно ты про это вспоминаешь, при первом удобном случае, – буркнула ирландка, вступаясь за слабый пол. – Шовинист ненормальный! Если бы твой так называемый сын уделял Блодейвед побольше внимания, ничего бы и не случилось.
– Знаешь, душа моя, когда вокруг такие женщины, как ты, шовинистами становятся поневоле, – вступился за соотечественника хладнокровный Гвин. – Ты вспомни хоть Кухулина.
– Что сразу Кухулин? – вскинулась Морриган. – Кухулин да Кухулин… Носитесь с ним, как со священной коровой.
– Какая, однако, хорошая метафора, – сонно пробормотал седовласый карлик.
– И вообще, мы с ним в конце концов поладили. Нас объединила любовь к молочной продукции.
– Да, настолько поладили, что вместе вас ни на одном Исбриднос так и не увидели, ага, – ехидно вставил Гвидион.
– Заткни пасть, – огрызнулась черноволосая красавица. – Сам-то вечно над этим своим Ллеу Ллау кудахтаешь, а про других детишек, что, позабыл? Или непросто получить нужное разрешение у служащих зоопарка? Или их мать – твой брат, спешу напомнить – позволяет видеться с ними только по воскресеньям?
Побагровевший Гвидион в ту же минуту вскочил на ноги, а удовлетворенная Морриган хохотнула, после чего обернулась вороной как раз вовремя, чтобы избежать удара посохом по ребрам. Диан Кехт помрачнел.
– Послушайте, мы собираемся всего два раза в году, – воззвал он, поднимая руки в умиротворяющем жесте, – и постоянно кто-нибудь норовит превратить эту редкую встречу в межэтнический конфликт! Острова у нас одни и те же, между прочим, а уж на твоем месте, Морриган, я бы про потомство вообще помалкивал!
– Ну, все мы не без греха, святоша, – туманно намекнула та, вновь приняв человеческий облик, но на этом спор как будто себя исчерпал.
Рон, который следил за этой перепалкой с открытым ртом даже несмотря на то, что не понимал из сказанного ровным счетом ничего, перевел взгляд на Гермиону. Девушка молча сидела, приложив ладони ко рту, и явно не верила всем своим органам чувств сразу.
– Что происходит? – вполголоса спросил Гарри, наклонившись к ней с другой стороны.
– Это чародей Г-гвидион, герой валлийского эпоса, – чуть слышно прошептала она вместо ответа. – А это Морриган, ирландская б-богиня. И Диан Кехт, бог-целитель. И… – на мгновение она нахмурилась, – и, по-моему, легендарный герой Ирландии Финн мак Кул.
– Он самый, к вашим услугам, – сонно пробормотал карлик, хотя Гермиона говорила так тихо, что ее едва слышал даже Рон.
– Урожденный «Финн-как-мал», если быть точным, – пояснил Гвидион, взглянувший на ребят так, словно впервые их заметил. – Это чуть позже его имя подверглось некоторым метаморфозам… не без непосредственного участия самого Финна, разумеется.
– Я был героем, – зевнул старик, неотрывно глядя в огонь из-под полузакрытых век. – А сколько, интересно, вам известно героев-карликов? Хотели бы вы, чтобы Ирландия поднималась на бой, восхваляя «того странного седого коротышку»? Так что мне пришлось распустить… несколько слухов, – пространно заключил он.
– Как, например, про Дорогу великанов, – подхватил Гвин. – Ведь любому мало-мальски образованному человеку известно, что Клохан ан Айфир – результат извержения вулкана, а вовсе не «путь в Шотландию, протоптанный великим Финном».
– Наша дорога – наша легенда, – обиженно отрезал Диан.
– Кто сей? – встрепенулся карлик, и Морриган, покосившись на соседа, покачала головой.
– Глухая тетеря…
– Ощипанная ворона, – невозмутимо отозвался Финн и снова провалился в сон.
– Однако на нашем празднике есть гости, которых я еще не представил, – насмешливо объявил Гвидион. – Итак… в составе благородного Рональда, сына Артура, Гермионы, дочери Дэвида, и Гарри, сына Джеймса – делегация от Англии!
Все собравшиеся фыркнули, в том числе и Диан Кехт. За это Рон на него слегка обиделся, поскольку до сего момента свято верил, что целитель был здесь единственным здравомыслящим и толерантным человеком.
– Мы? От Англии? – опешила Гермиона, впервые осмелившаяся обратиться к богам и героям в полный голос. – Но… как бы это сказать… я не думаю, что мы достойны стоять с вами вровень, почтенные. – Она склонила голову.
– Это еще почему? – хмыкнула Морриган, сложив руки на груди.
– Ну… мы, в некотором роде, реальны, – рискнула Гермиона и, заметив, как напряглись ее собеседники, поспешно поправилась: – Как бы это сказать… не представители пантеона, вот.
– Ого, – вполголоса произнес Гвидион. – Они реальны. Слышали?
Финн гнусно хихикнул.
– Что ж, им виднее, – усмехнулась Морриган.
– Однако, реальные вы наши, – продолжил волшебник гораздо более серьезным тоном, – даже принимая во внимание, что вы принадлежите к совершенно другому миру, не стоит думать, что вы были приглашены сюда по ошибке.
Гермиона подняла руку, потом быстро опустила, видимо, вспомнив, что находится не на уроке, а затем, явно не зная, что предпринять, снова взметнула ее в воздух. Гвидион вздохнул и снисходительно кивнул.
– Э… куда? – вежливо спросила девушка. – Не сочтите за дерзость, но куда именно мы были приглашены и куда попали?
Валлийский чародей на мгновение задумался, а затем ответил, пожав плечами:
– Пожалуй, можно назвать это традиционной встречей друзей по случаю проводов лета.
– И начала зимы, – добавил Гвин.
– И начала зимы, само собой. Причем друзей очень давних и очень древних; тех, кто был раньше и кто будет потом, – загадочно произнес Гвидион. – Я бы не стал, впрочем, навешивать на нас ярлыки духов, богов или, например, – он весело подмигнул Гермионе, – мифологических персонажей. Мы просто существуем, хотя о нас многие позабыли – на этом, думаю, и следует остановиться. Мы собираемся два раза в год – на Исбриднос, или, как скажут мои ирландские друзья, на Белтайн и Самайн, чтобы обсудить последние события, пообщаться… поругаться… в общем, вы имели неудовольствие лицезреть, как обычно проходят эти сомнительные празднества. – Он виновато развел руками. – Однако сегодня – особенный случай. Мы нечасто приглашаем смертных на наши встречи, но на сей раз, пожалуй, этого было не избежать.
Гвидион отвлекся, чтобы щелчком пальцев разбудить начавший было тухнуть огонь. Затем он продолжил, глядя прямо на ребят поверх неспешно колыхающихся языков пламени:
– Прежде чем я начну, вы должны уяснить себе кое-что. Все друиды, хранители древней магии – наши воспитанники, поскольку именно из наших рук они получили власть над силами природы. Но к тому времени, когда Мерлин начал изменять магическую культуру, они давно перестали нуждаться в нашей опеке, и потому мы не имели никакого права остановить метаморфозы, происходившие с волшебством, равно как и сейчас мы не имеем никакого права судить, пошли они на пользу или во вред. Наша партия сыграна, и наши деяния больше не влияют на мир смертных, равно как и ваши поступки не имеют влияния на нас. Так и будет продолжаться до самого Скончания времен, а потом начнется новая эпоха, и все, возможно, снова изменится.
– Давай ближе к делу, – предложила нетерпеливая Морриган. – Свое легендарное красноречие где-нибудь в другом месте практикуй.
– Всему свое время. Итак, как я уже сказал, нам нет дела до смертных, волшебники они или нет. Однако в прошлый Белтайн мы решили, что нам надлежит вновь выйти с вами на связь и оповестить о… наиболее вероятном варианте развития событий, – уклончиво сообщил Гвидион.
– Это о каком же? – нервно спросил Гарри.
– Том Риддл, известный как лорд Волдеморт, – Рон никогда не слышал, чтобы это имя произносили настолько равнодушно, – около двадцати лет назад решил обрести бессмертие с помощью крестражей. Одного надругательства над древним обрядом ему показалось мало, и потому он разделил свою душу на семь частей.
– Что к тому же является волшебным числом, – кивнул Гарри. – Да, мы об этом знаем.
– Вся магия числа «семь», – строго произнес Диан Кехт, – заключается в том, что оно ровно в семь раз больше, чем единица.
– Именно, – подтвердил Гвидион. – Но, говоря начистоту, мы вас сюда позвали не для того, чтобы опровергать распространенные заблуждения. Семь крестражей лорда Волдеморта нанесли британскому волшебству семь черных ран, и теперь магия… ну, в общем, умирает. Кстати! – вскричал он, казалось, не замечая, что ребята от последних его слов впали в ступор. – Как насчет внести этого их лорда в число Трех великих убийц острова Британия?
– Опять эти ваши триады? – нахмурилась Морриган. – Да некоторые ругательства на заборе обладают большей художественной ценностью, чем знаменитая валлийская летопись…
– Еще чего, какие тут могут быть триады! – гневно воскликнул в кои-то веки солидарный с ней Диан Кехт. – У меня с этим типом еще состоится один неприятный разговор насчет гадов ползучих и серебряных конечностей…
– Иностранцы права голоса не имеют, – объявил Гвин гостям из Ирландии, а затем обратился к своему земляку: – А что, можно и внести – он у них довольно харизматичен. Осталось только найти двух других.
– Ну, это просто, – пустился в рассуждения Гвидион. – Скажем, первым пусть будет Пуйлл – королей Аннуна все-таки не каждый день убивают…
– Прошу прощения! – громко позвал Гарри, вскакивая на ноги. Гермиона шикнула на друга, пытаясь всеми доступными способами объяснить ему, что этим личностям лучше не хамить, но того было не остановить: – Что значит – магия умирает?
– Здесь что, душа моя, могут быть какие-то неясности? – отозвался валлийский чародей. – К несчастью для вас, все идет к полному исчезновению волшебства, потому что один недальновидный тип настолько осквернил свою душу, что высвобожденная при этом негативная энергия нанесла непоправимый ущерб… – Он несколько раз раздраженно щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужные слова, а затем спросил у остальных: – Как бы это назвать?
– Магическая сеть? – пришел на выручку Диан Кехт.
– Как ты сказал? Сеть? – нахмурился Гвидион. – По мне, крайне неточное описание магической архитектуры…
– Когда твоему взгляду открываются двадцать измерений, все описания вообще кажутся чертовски неточными, – пожал плечами Гвин.
– Ну хорошо, пусть будет сеть. Итак, – он вновь повернулся к ребятам, – из-за крестражей лорда Волдеморта рвется магическая сеть, подпитывающая волшебство на территории Островов. Возможно, вы уже заметили некоторые… внешние изменения.
– Отказ трансгрессии? – догадалась Гермиона. – Неработающие порталы?
– Мгновенное перемещение в пространстве – самая комплексная форма магии; неудивительно, что с него все и началось, – согласился Гвидион. – Но вот кончится на этом – вряд ли. К тому же, есть еще кое-что: гибель волшебства будет проходить далеко не так прозаично, как вам может показаться. Уже сейчас на место исчезнувших чар заступают новые, возможно, давно забытые. Со временем, конечно, ваш мир покинет абсолютно вся магия, но до той поры, возможно, вам придется мириться со вспышками домерлиновского волшебства.
– Эти… букка в Корнуолле – одна из таких вспышек? – уточнила девушка.
– О нет, – загадочно улыбнулся валлиец. – Это была только искорка.
– И что, все это происходит из-за крестражей? – ошеломленно спросил Гарри. – Вы уверены? Ведь Волдеморт создал их около двадцати лет назад!
– Уверены ли мы? – хохотнул валлиец. – Рискну предположить, что нам известно уж точно побольше вашего. А что касается крестражей, то, как вы, наверное, помните, сразу после создания последнего из них с лордом Волдемортом приключился один несчастный случай, и все осколки его души были заняты лишь тем, чтобы не дать ему погибнуть. Но теперь он вернулся, получил тело, обрел силу, и крестражи взялись за старое – а именно, невольные, но от того не менее вредоносные атаки на нашу условную «сеть».
– Но это же ужасно! – вскричал Гарри, а практичная Гермиона, не теряя времени, спросила:
– Вы ведь можете как-то помочь?
– Конечно, – кивнул Гвидион. – Вы же сюда, в конце концов, за этим и пришли. Мы подскажем, где искать человека с инициалами «Р. ап Б.»
– Но… – растерялся Гарри. – Речь же идет о полном исчезновении магии, верно?
– О нем самом, – согласился Диан Кехт.
– И вы останетесь в стороне? Не поможете нам уничтожить крестражи Волдеморта? – Рон не верил своим ушам.
– Именно об этом я и предупреждал в самом начале, – вежливо напомнил Гвидион. – Для вас это конец света. Для нас – пожалуй, нечто вроде закрытия любимого телешоу. Причем с надеждой на то, что новый проект получится интереснее.
Гарри в бессилии опустился обратно на траву и, скользнув по друзьям отсутствующим взглядом, уставился в костер. Рон прекрасно его понимал: у него с трудом получалось поверить в услышанное, не то что осмыслить или прийти к каким-то выводам. Кое-что в рассказе Гвидиона его смущало, но ухватить суть своих сомнений Рон не мог, пока схожую мысль не озвучила Гермиона:
– А… проблема точно исключительно в крестражах? Волшебники раскалывали свою душу и прежде, причем гораздо чаще, чем семь раз…
– Да, но это были разные люди, – заметил Гвидион. – Если бы светлая мысль поставить производство крестражей на конвейер пришла кому-нибудь в голову чуть раньше, мы бы с вами, конечно, сейчас не разговаривали.
– Если вы не можете помочь, то зачем все это рассказываете? – внезапно спросил Гарри.
Чародей вскинул брови.
– А вы что, предпочли бы оставаться в святом неведении?
– Нет, но… – Гарри замялся. – Но вы же сказали, что вас не касаются дела смертных…
– Пожалуй, Гвидион был излишне категоричен, – признал Диан Кехт. – Это, все-таки, наше любимое телешоу. Но, так или иначе, посвятить вас в суть проблемы – предел наших возможностей. Поймите, мы ведь давно принадлежим к совершенно другому миру.
– В мире смертных Гвидион теперь вряд ли сможет оживить даже поле осоки, – подтвердила Морриган.
– А зачем ему оживлять поле осоки? – полюбопытствовал Рон.
– Э… ну, незачем, наверное! – рассердилась богиня. – Просто существуют определенные… ожидания, которым нужно соответствовать.
– Но что же, в таком случае, нам делать? – отчаянно воскликнул Гарри. – Этот… процесс еще можно остановить?
– Конечно, – подтвердил Гвидион. – Делов-то, найти все крестражи и избавиться от них, пока не слишком поздно, а «сеть» сама себя залатает, что уже происходило не раз и не два. Закончите – а мы, глядишь, и впишем вас в какую-нибудь триаду. – Он заговорщицки подмигнул юному гриффиндорцу.
– Если бы все было так просто… – уныло произнес тот.
Гермиона, напротив, оживилась, кое о чем вспомнив:
– Послушайте, ведь профессор Дамблдор в завещании запретил нам обращаться за помощью…
– Не думаю, что этот запрет распространяется и на мифологических персонажей, – хмыкнул Диан Кехт.
– Нет, я вовсе не о том, – терпеливо объяснила девушка. – Как вы считаете, теперь, учитывая, что на волоске висит вся магия Великобритании и Ирландии… нам стоит кого-нибудь посвятить в нашу тайну?
Гвидион кашлянул и снова оживил огонь мановением руки.
– Пожалуй, ваш профессор был довольно дальновидным человеком, – произнес он после небольшой паузы. – Нет, вам не следует посвящать в свой секрет кого-либо еще. И для этого существуют очень веские причины.
– Но какие? – растерялся Гарри.
– Вы узнаете все в свое время, – уклончиво ответил валлиец.
– А вы уверены, что это время точно наступит? Мы ведь даже не знаем, с чего начать поиски…
– За этим вы и прибыли в Уэльс, разве не так? – Гвидион склонил голову набок. – Помнится, первоначально вы хотели кое-что спросить у исбридион – что ж, рассматривайте нас как исбридион в техниколоре. Вы ищете волшебника с инициалами «Р. ап Б.». Сразу могу сказать, что в Уэльсе нет человека, нареченного таким именем.
Ребята дружно посмотрели на чародея настолько подозрительно, насколько могли. Рон подумал, что, пожалуй, это была самая бесполезная услуга, какую им только могли оказать, но все же продолжал надеяться, что валлиец не собирается этом не останавливаться.
– Но, все верно, конец у этой истории счастливый, – кивнул Гвидион, усмехнувшись. – Видите ли, в одной из триад описываются Три великих мстителя острова Британия…
– Триады! – Гермиона сердито хлопнула себя по лбу. – Ну конечно, вот что нужно было проверить…
– Не сокрушайтесь, душа моя, вы не нашли бы такой триады, перерыв все библиотеки на свете, – успокоил ее валлиец. – Потому что в мире смертных ее текст сохранился только в одном месте – школе дриу в местечке Каубридж, а попасть туда, не имея твердо поставленной цели, достаточно затруднительно. Однако мы, разумеется, по-прежнему помним ее текст, и он гласит: «Три великих мстителя острова Британия. Первый из них Гвидион, сын Дон…», – он приосанился, – «…мстивший Блодейвед и Грону Пебр, которые покушались на жизнь его сына; и Бендигейд, сын Ллира, разоривший Ирландию…»
– Вы не могли, вы просто не могли это сюда не впихнуть! – раздраженно перебила Морриган. – Эта ваша вторая ветвь Мабиноги – гнусная ложь от начала и до конца! Как вы вообще себе это представляете: бравые валлийцы, покоряющие Эйре? Репчатым луком вы нас, что ли, забросали?
– Полегче, – предостерег ее Гвин, сын Нидда. – Вы, между прочим, то же самое и про англичан говорили в свое время.
– Знаешь, что? – разозлилась богиня. – Чья бы корова мычала!
Финн начал бормотать что-то про фрейдистские оговорки, но Гвидион трижды постучал посохом по земле, призывая к спокойствию, и все умолкли, только Морриган сардонически заметила напоследок:
– И все равно наш славный Гвидион водрузил себя на первое место, потому что счел свое, с позволения сказать, достижение гораздо, гораздо более важным. Великое дело – превратить цветочную девушку в сову!
– Во-первых, эту триаду написал не я. А во-вторых, завоевать вашу Ирландию, видимо, было еще проще, – отбрил ее чародей. – Итак. Возвращаясь к нашим мстителям: «… Бендигейд, сын Ллира,
разоривший Ирландию; и Риддерх, сын Бервина, покаравший убийцу своей дружины».
Гарри нахмурился:
– И что это означает?
– Это означает, душа моя, – терпеливо разъяснил Гвидион, – что тот, кого вы ищете, взял себе этот псевдоним…
– …поскольку намеревался отомстить кому-то, кто расправился с близкими ему людьми, – закончила Гермиона, как всегда, сообразившая быстрее всех. – Волдеморту, надо полагать. Причем у этого лже-Риддерха был доступ в школу… как вы сказали?
– Школу друидов, – охотно повторил валлиец. – «Дриу» по-нашему. В Уэльсе она всего одна, но, боюсь, попасть туда и получить необходимую информацию вам будет непросто… Кстати, знаете ли вы, что ваша прапрабабушка была родом из Кармартена? Я акцентирую на этом внимание, потому что для чистокровной англичанки ваши интеллектуальные способности…
– Но зачем все это? – спросил Рон внезапно для самого себя. – Вы же знаете, кто скрывается под личиной этого Риддерха?
– Само собой, – улыбнулся Гвидион.
– И вам, небось, известно, где спрятаны крестражи? И как покончить с Волдемортом?
– В самых обших чертах.
– В таком случае, почему вы просто не скажете все это нам? – Рон пожал плечами.
– Э, нет, душа моя, – Гвидион покачал головой. – Ваше стремление пойти по наиболее легкому пути мне понятно, если вспомнить, какие глубокие у вас ирландские корни. Но поставьте себя на мое место. Вы думаете, мне хочется оказаться в числе Трех великих убийц острова Британия наравне с королем Пуйллом и вашим лордом Волдемортом?
– Э… если честно, я не понимаю, – признался Рон. – Кого вы убьете-то?
Гвидион тяжело вздохнул.
– Интригу.
Ребята не стали задерживаться на Исбриднос ни минутой дольше. Вернее, Гермиона, вдохновленная перспективой поближе познакомиться с племенем, в существовании которого сомневались даже в волшебном мире, с радостью осталась бы возле гостеприимного костра хоть до утра, но Гвидион недвусмысленно намекнул ей, что они собираются обсуждать вещи, от которых уши смертных имеют дурное свойство увядать. Если у девушки и возникло ощущение, что от нее пытаются избавиться, вслух она свои подозрения, естественно, не высказала.
Проводить ребят обратно вновь вызвался Гвин, и, к большому раздражению Рона, собак он решил взять с собой. Они пошли тем же путем – по длинной дороге, образующей своеобразный коридор в дремучем, мрачном лесу. Гермиона попыталась было разговорить Гвина, но угрюмый проводник по-прежнему не был расположен к общению и только ускорял шаг с каждым новым вопросом девушки.
Вскоре они добрались до реки и двинулись по берегу против течения. На этот раз никаких неприятных встреч на их долю не выпало, да и сама дорога заняла, как показалось Рону, гораздо меньше времени, чем в прошлый раз. Как только вдалеке показался знакомый мост Лланфиллина, над которым горел одинокий фонарь, Гвин ап Нидд остановился.
– Вам в ту сторону, – кивнул он. – Удачи.
– А Гестия? Как она нас найдет? – забеспокоился Гарри.
– Вы встретите ее по пути.
– А с вами мы снова увидимся? – встряла Гермиона. – Можно, когда все закончится, мы придем на следующий Исбриднос?
– Прийти-то вы можете, но я сомневаюсь, чтобы вы нашли там нас, – пожал плечами король Славного народца. – Это все-таки закрытая вечеринка.
– Понимаю, – вздохнула девушка. – Что ж, тогда прощайте… приятно было познакомиться.
Не удостоив ее ответом, Гвин развернулся и, закутавшись в свой длиннющий плащ, зашагал в обратную сторону. Однако собаки следовать за хозяином не спешили: проходя мимо Гермионы, каждая из них останавливалась и молча оглядывала девушку глазами-угольками, а затем садилась на землю и принималась выть. Гвин ап Нидд обернулся и, сложив руки на груди, принялся мрачно наблюдать за этой картиной. Когда к хору присоединился двенадцатый пес, Кун Аннун провыли в унисон нечто заунывное и смолкли.
– Э… что это? Что это значит? – занервничал Рон, впавший в ступор на время этой музыкальной паузы.
– Это значит, душа моя, – Гвин холодно посмотрел на Гермиону, чтобы показать, к кому именно он обращается, – что на следующий Исбриднос мы с вами не увидимся совершенно точно.
– Вы это к чему? – насторожилась та.
– До наступления лета вы умрете, – молвил король.
Гарри заметно побледнел, а Рон почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, потому что Гвин, сын Нидда, изрек свое мрачное пророчество таким тоном, что, казалось, не сбыться после этого оно не может при всем желании.
– Что-о? – дружно завопили оба. – Почему это она умрет?
– Спросите у Своры, – пожал плечами Гвин.
– Вы хотите сказать, что эти псы знают о ее смерти? – Рон не поверил своим ушам.
– А что тут удивительного? – не понял валлиец. – Гончие принадлежат королю потустороннего мира – я их, в некотором роде, просто одолжил – вполне логично, что они сведущи в подобных делах.
– Вы хотите сказать, что… Но как? – окончательно растерялся Рон. – Почему она? Я имею в виду…
– Рон, это просто дурная примета, – мягко произнесла Гермиона, кладя руку ему на плечо, но голос ее предательски дрогнул. – Не обращай внимания.
– Не обращать внимания? – Гриффиндорец круто развернулся. – Не обращать внимания? Гермиона, дурная примета – это когда Трелони плохо размешала заварку, и на дне чашки ей начинает мерещиться черт знает что. Когда твою смерть устами древнего валлийца предсказывает дюжина собак из потустороннего мира – это что угодно, но не дурная примета! А как много…
Он собирался было узнать у Гвина, сколько раз его псы предвидели смерть какого-нибудь бедняги и сколь часто их предсказания сбывались, но, взглянув на то место, где король Славного народца стоял какие-то мгновения назад, он увидел лишь деревья и бледный туман, стелющийся между ними. Исчезли и двенадцать призрачных псов. Внезапно их жуткий вой послышался где-то вдалеке, потом повторился гораздо ближе, еще ближе, и еще, а затем раздался, казалось, в двух шагах от того места, где стояли ребята, и Рон, зажмурившись, заткнул уши, чтобы не сойти с ума от страха.
А потом все стихло. Таинственный лес вновь стал небольшой рощицей возле невзрачной валлийской деревеньки, а туман – всего лишь туманом. Рон почувствовал, как сильно он устал от этого ночного приключения: его глаза слипались, в теле появилась знакомая ломота, а ноги, казалось, готовы были подогнуться в любое мгновение. Порыв холодного ветра сбросил с соседнего клена один из последних листков, который, падая на землю, скользнул по носу молодого волшебника, и, поежившись, Рон внезапно осознал, что наступила зима.
