Глава 24Опустевший и заброшенный Дом. На дворе растет полынь с лебедой.
Окна щурятся разбитым стеклом. Дом стоит - от паутины седой.
Скрипы. Шорохи. Не вой и не стон… Сквозняки да тьму впустил на постой,
Вездесущих мышей да ворон. Должен в Доме быть хоть кто-то живой…
Он все помнит, но, конечно простит. Он овациями встретит людей.
И захлопает он им, застучит деревянными ладонями дверей…
Времени на «побродить» у Регины катастрофически не оставалось. Послезавтра, раненько утром они с Эриком сядут в такси и помчатся в Малагу, прямо в аэропорт. И уже через какие-нибудь три часа приземлятся в Гатвике. А еще через час - будут на вокзале Виктория, откуда до Воронцов Роуд – пятнадцать минут без учета пробок. Их встретят жаркие объятия, закапанные счастливыми слезами мисс Прайс, визг и лай Ланселота и восторженные умильно прищуренные глазки Юсси. Но, все это будет послезавтра. А сейчас Рину занимало только то, что времени на Кордобу у нее - книззл наплакал. Ей непременно нужно было успеть напитаться, насытиться, надышаться этой страной, этим городом, который два долгих года был ее домом, прибежищем, тихой обителью. Поэтому она собиралась оставшееся время отдать Кордобе.
Два года Регина Ризергам с маниакальным упорством постигала все возможные дисциплины, предлагаемые Кордобским университетом на спецкурсе для иностранцев. И все это только для того, чтобы ни единой мысли не оставалось о том, что она оставила дома. Ежедневно, вымотавшись, как раб на галерах, она падала в кровать и, едва касалась головой подушки, проваливалась в непроглядный мрак сна, чтобы и туда не допустить ни единый образ из прошлого.
Такой режим был установлен с первого дня, едва они вышли из пульмановского вагона на вокзале Чамартин в Мадриде. С Пассе Кастеллана им нужно было попасть на вокзал Аточа и уже оттуда ехать в Кордобу. Рина просила Эрика заказать билеты на самолет, но он уперся. Регина утешилась тем, что лучшее – враг хорошего, а у дареной белой совы не считают темные перья. Кузену нужно было непременно побывать в Париже по делам. Что ж, Париж – так Париж. Какая разница, если под рукой всегда книга или то, чем можно заткнуть уши.
Брат, что называется, перепрыгнул через голову. Целую неделю он строчил письма, отсылал их куда-то, встречался с кем-то и в результате его кипучей деятельности, Рину приняли в Кордобский университет на двухгодичный спецкурс по изучению прикладной и теоретической магии. Название курса звучало комично и походило на заголовок дешевой маггловской книги: «Магия вчера, сегодня, завтра. Сосуществование «миров» в чрезвычайных и штатных условиях взаимодействия». Конечно, спецкурс организовал не Эрик (хотя, вполне мог бы). Попасть на него просто так, редко кому удавалось. Уже потом, когда Рина отучилась целый семестр и сдала первую сессию, секретарь ректората проболталась ей, что еще ни разу не видела такого количества рекомендаций и ходатайств, и таких щедрых обеспечительных взносов как у английской студентки. Впрочем, как от нее же узнала Рина, сумма была так незначительна в соизмерении с Эриковой частью наследства, что вздумай она возвратить ее брату, он почел бы это за оскорбление. Эрик не единожды наступил на горло своей гордыне: во-первых – он отбросил все их с Риной «проблемы», едва только почуял, что ей нужна поддержка; во-вторых – ему пришлось общаться не только с Дамблдором (да и Мерлин знает, еще с кем), но и спешно сближаться со своей испанской родней.
Сборы, прощания расплылись и перемешались в ее памяти с книжными строчками и маггловскими мелодиями в наушниках. Регина плохо помнила, как они пересекли Ла-Манш, как доехали до Парижа, как она бездумно бродила по Лувру, глазея на великую мазню и прижимая к уху в конец раздолбанный аудио-гид. Потом они с Эриком сели в поезд Francisco Goya* и дорога в Мадрид прошла, как тринадцати часовой почти непрерывный сон с короткими пробуждениями, чтобы привести себя в порядок и поесть. Потом они сели в поезд до Кордобы. Одним словом - путешествие удалось. Испания сразу встретила их теплом и солнцем. Даже жарой. Кто сказал, что англичане любят свежий воздух умеренных температур? Идиот сказал! Регина поняла это сразу. Она полюбила кордобский летний зной с того самого момента, как он благословенной тончайшей мантией уютного нежного тепла окутал ее тело.
В результате всего этого они в одно прекрасное утро оказались во «втором Багдаде»** и отправились, пробираясь по строительным мосткам, закрывавшим булыжную мостовую, к Эрикову прадеду. Рине казалось, будто этот древний заморский город принял ее, и согрел, обняв теплыми заботливыми надежными ладонями. И на два года ее семьей стала семья Дона Ласарио Эрнандеса Ортего де Кордоба…
*****
…Проболтавшись, весь день, Регина приплелась домой непозволительно поздно. Еле-еле передвигая ноги, она, спотыкаясь о каждый щербатый булыжник, добралась до двери в магазин. Сил тащиться к дверям со стороны Ronda de Isasa не было, поэтому она рискнула пойти со стороны магазина. Рина прошептала пароль, и дверь бесшумно открылась. В глубине лавки горел свет.
- Паулита, - шепотом позвала девушка.
- Заходи, мучача. – услышала она в ответ скрипучий голос Дона Ласарио.
Рина застыла в узком проходе между стеллажей с бутылками. Встреча с хозяином не представлялась ей удачной затеей. Разговаривать с сеньором Ласарио Эрнандесом Ортега де Кордоба ей приходилось не часто и беседы эти были не из приятных. Сеньор был суров и язвителен. Он был не просто стар, Дон Ласарио был древним, почти античным. И к тому же он не говорил по-английски, а Рина не достаточно хорошо понимала по-испански.
- «Стоп!!!! Он сказал… Он говорил…» - лихорадочно заметались мысли у нее в голове.
- Проходи, мучача. Не стой столбом. А то я подумаю, что у тебя любопытства больше, чем мозгов, как ужены Лота. – Снова заговорил хозяин. – Паула спит. Не будем ее будить. А так как ты всегда ложишься поздно – у нас есть еще время, чтобы наконец поговорить. Садись. – Старик пошаркал в сторону стола и завозился у очага. Затем он повернулся и поставил на стол бутылку и стаканы. Разлив вино, он присел и указал Регине на соседний стул.
- Довольно уже удивляться, мучача. Я считаю тебя сообразительной особой, не разочаровывай меня. Садись, выпей поешь. А потом мы будем разговаривать. – Старик исподлобья кинул на обескураженную Регину быстрый цепкий взгляд и пододвинул ей тарелку.
Регина машинально взяла с тарелки пинчос и принялась жевать. Хозяин смотрел на нее из-под косматых седых бровей и ждал, пока она справится с бутербродом. «Не прошло и двух лет…» - мелькнула у Рины горькая мысль. «Интересно, ему потребовалось столько времени, чтобы обнаружить мою сообразительность, или чтобы выучить английский». Дон Ласарио, изучающий английскую грамматику представился ей ужасающим зрелищем. Регина заглотила большой кусок хамона и, задержав дыхание, потянулась к стакану.
- Не глотничай! – строго остановил ее дед. – Преклонный возраст – это не диагноз, сеньорита. Может, у вас в Англии винодел, торговец и просто вздорный старик - мера невежества. А у нас, знаешь ли, мучача, совсем не так. Если я не люблю чужие языки – это еще не значит, что я могу изъясняться только на родном.– Дон Ласарио неожиданно усмехнулся. – У нас многое не так, как в Англии, Рехина. Но речь сейчас не о нас, и даже не обо мне. Сейчас речь о тебе, мучача. Что ты здесь нашла, что оставила там, что увезешь с собой и для чего тебе все это?
Рина наконец справилась с бутербродом. Она молча смотрела на Дона Ласарио и просто ждала. Потому что отвечать старику было нечего.
- Хорошо. – Удовлетворенно произнес он. - Скажи-ка мне для начала, как ты ладишь с Эрикито?
Рина удивленно уставилась на прадеда своего брата, но он все с тем же внимательным спокойствием взирал на нее из-под густых бровей. Она опустила взгляд, помедлила немного, затем, словно решившись на что-то, уверенно протянула руку к стакану и отхлебнула терпкого красного вина.
- Нравится? – спросил старик.
Рина кивнула. Вино и впрямь было доброе. Она не могла похвастаться особыми познаниями, но на уровне ощущений вполне могла отличить grand reserve*** от crianza***.
- Вот и славно. Эрикито - хороший брат. Он мой правнук. Не обижай его, Рехина. – спокойно изрек синьор Эрнандеса Ортего де Кордоба, а Рина вполне себе представила, что так, наверное, и отдавали приказанья испанские Доны.
Она снова кивнула, крепко зажав стакан в руках, непонятно от чего не решаясь поставить его на стол, словно стакан в их беседе играл какую-то важную роль.
- Ладно. – сказал старик. – Вас всех приложило. – Задумчиво продолжил он. – Ты не дергайся, Рехина, - предостерегающе поднял руку Дон Ласарио, - Ты многого, похоже, не знаешь, не понимаешь. Вот, сколько ты здесь? Два года!… На что силы тратила? Училась, как заведенная? Это доброе дело. Работала в магазине и на винограднике и на винокурне, когда попросил? Тоже – хорошо. Но, все это для чего? Думаешь, изнуришь себя, закопаешься в новые занятия и от себя спрячешься? Не выйдет, nieta****. Пора тебе с этим разбираться. Таким путем вместе с дипломом домой заключение из дурки Архангела Рафаэля привезти можно. Пора в себя приходить, мучача. Просто прими, все, что с тобой происходило. Не бегай от себя, не прячься. Врага можно бояться, стараться избегать его… Это понятно, нормально. Но, последнее дело – от самой себя бегать. Можно добегаться до вражды с самим собой!
Регина молча смотрела на Дона Ласарио и испытывала довольно странные ощущения. С одной стороны – ей нужно было что-то отвечать старику, чтобы не показаться невежливой. С другой – она была просто уверена, что этот чужой ей человек с лету «читает» ее мысли, едва они только появляются у нее в голове.
- Я же говорил, что ты сообразительная. – Криво усмехнулся дед. – Старый я. К тому же, у нас тут многое по-другому. Вы – англичане, слишком правильные. У вас законы, правила, традиции… А у нас Магия – это скорее состояние души, чем умение. В этом смысле - проще будет понять, отчего у нас тут так все перемешано. Вот – университет наш, древнейший, кстати. Ты ведь в него, как все ходишь. Ну, то есть, как магглы. Вот, и слово вы придумали! Тьфу, срам! Чем они простаки? В чем неумехи? Кто-то - один, кто-то – другой. Разные мы все! И это тоже Магия. Ее надо уметь видеть, ощущать. А палочкой махать – невелика заслуга. Этак и мартышку можно научить, или, скажем попугая. Тоже Маги будут!
- Вот почему на спецкурсе обучение ориентировано на использовании ментальной магии и невербальных магических процессов? – слова подбирались с трудом и выговаривались туговато, однако это не смущало Рину.
- По этому. – Веско ответил Дон Ласарио. – А еще, потому, что знали б вы, изучающие спецкурс, испанский чуть лучше, вас бы можно было принимать в Толедский Университет. И стали бы вы настоящими чернокнижниками. – Хрипло рассмеялся старик. – Твой дядя Риккардо тоже закончил Толедский Университет. Там он и познакомился с моей Эстеритой. А потом он увез ее в вашу холодную страну, и она родила Эрико. Мы с Мече были против этого брака. Эстерита всегда была пустоголовой и очень красивой девочкой. А ее мамаша так скорбела о моем сыне, что забросила девчонку. Вот она и выросла вертихвосткой. Мы боялись отпускать ее далеко от дома, но приехала Донья Абигела и мы с Мече успокоились. Великих людей за все время существования человечества народилось множество. Донья Гела не была Великой и не прославится на века, но, при общении с ней возникало ощущение, что ты прикоснулся к истинному Величию. Когда случилась эта беда в вашем доме, Мече уже не было со мной. Мои дети и внуки не поспешили броситься на помощь. Нет, они конечно и деньги предлагали, и даже vendetta учинить были готовы. Но взять волчонка к себе никто не пожелал. А я не смог бы… Да и не отдала бы Донья Гела Эрикито. Я нашел вас сам. По крови внучки, которая еще осталась в жилах мальчика. Я предложил сеньоре все, чем владел. По ее просьбе я перевернул вверх дном все библиотеки и хранилища Испании, до которых только мог добраться. Я собрал все книги, которые были написаны на эту тему. Если ей требовалась консультация с каким-нибудь специалистом – она ее получала. Понимаешь, Рехина, Донье Геле хотелось услужить. Её величие было светлым и не рождало ни зависти, ни униженности. Оно рождало уважение и восхищение. Когда до меня дошла весть о ее кончине, я долго размышлял… Наверняка у такой сильной и властной сеньоры были и недоброжелатели и недруги, но я уверен, все знавшие Донью Абигелу относились к ней с почтением и уважением.
Старик умолк, а Регина продолжала сидеть, сжимая руками почти пустой стакан.
- Допивай, мучача. – тихо проговорил дед.
Она послушно сделала глоток, поставила стакан на стол и вопросительно уставилась на хозяина дома.
- Regina, которая от самой себя прячется, ни за кого отвечать не может. Так-то nieta. А теперь – пора спать.- Дон Ласарио резко поднялся и сильным быстрым движением выбросил в сторону девушки левую руку. – Duerme****!
-Заходи, Паулита. Она уснула. Пойди, устрой все, как я тебе велел. И побудь с ней, пока она спит.
Когда за девочкой закрылась дверь, Дон Ласарио подошел к Рине, которая прикорнула на столе, подложив под голову согнутую руку. Он погладил ее по щеке своей почти коричневой морщинистой рукой и сказал негромко: «Спи, Рехис. Пусть во сне пройдут твои печали, страхи и сомнения. Тебе придется встретиться с ними и разобраться…»
******
Странное место…Огромный дом не похожий ни на Хогвртс, ни на Ризергам. Серые стены, увитые скелетами давно умерших вьющихся кустарников, как гигантской древесной паутиной. По развалившимся ступеням Рина всходит на крыльцо и открывает дверь. Громадный зал, больше чем в Хогвартсе, потолка не видно совсем, только стены и двери. Бесчисленное количество дверей… За некоторыми слышны голоса, откуда-то проникают слабые полоски света, от иных тянет холодом…. Страшно… Регине ужасно страшно, но страх ничего не меняет. Она знает, что пришла сюда не бояться. Она должна… Что же она должна? Ответ на этот вопрос она может найти за одной из этих дверей. Рина делает шаг и хватается за ручку ближайшей двери …
*****
- Ба-а-а… - тихо зовет Регина.
Абигайль медленно открывает глаза, осторожно поворачивая голову на голос внучки, и улыбается.
- Я тебя разбудила?
- Нет, милая. Хорошо, что ты пришла. – Миссис Тоттенхэм снова улыбается и щелкает пальцами. В комнате мгновенно появляется Юсси. – Сообрази-ка нам чаю.
- Хозяйка, там добрая Мисс… Она очень волнуется, все ходит по коридору, бормочет….
- Юсси! – строго говорит Абигайль. – Я сказала – чаю! Разве я спросила что-то про мисс Прайс? – спокойно продолжает она, видя растерянную рожицу домовика.
Юсси исчезает и возвращается почти мгновенно, словно только того и ждал, что приказа хозяйки принести чай.
- Пора нам с тобой поговорить, Регина….
******
… Рина снова в зале. Она, щурясь, осматривается и снова наудачу открывает новую дверь…
****
Хогвартс. В подземелье тускло светят факелы.
- Стой, тупая корова, не дергайся!
Рина пристраивается за латами. Голос знакомый. «Дадли? Сколько их там, Кто?»
- Стоять – я сказал! МакФорман, полегче! – голос слизиринского старосты звучит властно и уверенно. – Мы тебя не тронем, тупица. Отвечай внятно – и пойдешь в свою нору. Ты читала свиток? Показывала кому-нибудь?
- Сволочь! – яростный, со злыми слезами звучит голос Тонкс.
«Интересно, какого цвета у нее сейчас волосы?» - ни с того, ни с сего думает Рина, и, сжав палочку, делает шаг вперед.
- Не помешаю? – тихо спрашивает она, и в ответ ей чертыхаются два голоса. – Значит, помешала. Господа, в вашей милой компании не хватает дам. Позвольте присоединиться?
- Глянь, сама пришла. Это судьба, Дадли. – Глумливо хохочет МакФорман.
- Кайл, что бы ты ни сказал и как бы ни постарался, глупее, чем ты есть, уже не станешь. – Ласково мурлычет Рина. Она даже не вынимает из кармана руку, сжимающую палочку.
Дадли подскакивает к Рине и резко толкнув, притискивает к стене. – Дракон тебя задери, - шипит он, - Какой тролль тебя принес!
- Ты чувствуешь, как я трепещу, Роберт Дадли, граф Лестер? – почти нежно шепчет она в ответ. – Не дают покоя лавры твоего маггловского тезки? Неужели это и правда передается по наследству – стремление проложить себе путь по трупам, или по душам великих женщин?
Лицо юноши белеет так, что начинает светиться в темноте. Рина чувствует, что он ее непременно сейчас ударит. Она облизывает губы и делает пару невнятных нерезких движений, прижимаясь на мгновение к его телу, - Хочешь пойти дальше пращура и попробуешь ударить Регину? – Она улыбается и ее улыбка развратна до оскорбительности.
Дадли задерживает дыхание и… «сдувается», как шарик. У него такое лицо, словно ему разом выпустили всю кровь, привязав к позорному столбу. Он отступает от Регины и молча бредет в сторону слизеринской гостиной.
- Забери своих псов, Дадли! – кричит ему вслед оживившаяся Тонкс.
МакФорман ничего не поняв, с удовольствием смачно засвечивает Тонкс прямо в глаз. Она охает, прикрывая глаз рукой.
- Зачем ты взяла мое письмо? – устало спрашивает Рина.
- Зачем ты его бросила?- огрызается Тонкс.
- Почему не отдала? Или предназначение твоей головы - только изменение цвета волос?
- Да пошла ты!
- Ты полная дура, Тонкс.
- Чтоооо? Это ты – дура! Надо было думать, с кем связываешься! – орет Тонкс
- Fool Dora!**** – зло, сверкнув глазами, цедит Регина.
- Чтооо! – мисс Тонкс отнимает руку от наливающегося синяка – Повтори, что ты сказала!
- Ты настаиваешь? – свистящим шепотом спрашивает Рина. – Странная особа! Изволь: Я сказала - Полная дура! – четко и громко повторяет она….
*****
…Рина старается, как можно быстрее покинут подземелье. Пока…. Пока она не прибила эту чертову зверушку с цветастой безмозглой головой. Она с ужасом отмечает, что Хогвартс еще никогда не был таким неприветливым. Еще одна дверь...
*****
…Пара неуверенных шагов вдоль стены и… Она резко разворачивается на шорох сзади. Из темноты коридора выходит человек.
- Ты нарочно стараешься одна оказаться в тихом безлюдном месте?
Рина выдыхает и опускает палочку. – Дадли, у тебя по плану месячник добрых дел?
- А у тебя, похоже, год под знаком «назад к природе». – Хмуро отвечает юноша. – Или – «долой извилины».
- Сарказм тебе плохо удается. Учиться на Слизерине – не значит быть Снейпом. – скривившись, цедит Рина. – Чего ты хочешь?
- Я бы хотел, чтобы тебя просто не было. – Неожиданно зло отвечает парень. – Просто не приходила бы ты сюда никогда.
Рина удивленно и заинтересованно смотрит на Дадли.
- Нечего искать во мне признаки безумия. – Бесстрастным голосом заявляет тот. – Тебя никто здесь не ждал. Взбаламутила, перепутала, заплела, заморочила и обманула всех …
- Кооогоооо же? – ехидно тянет Рина. – Твоих друзей? Тех, за кого ты переживаешь, кому доверяешь, кого оберегаешь от любого зла? В данном случае – от меня?
Плечи парня опускаются, и его подбородок почти касается груди.
- Сказать нечего? – она делает шаг, наступая на Дадли.
- Хватит! – хмуро говорит юноша. – Ты слишком увлеклась, когда устроила представление – «добрая девочка». Потом самозабвенно стала изображать Мегеру. Потом на тебя наехала тихая благодать, и ты стала сочинять пасквили. А теперь играешь в какую-то другую игру? Прежние свои игрушки побросала, потому что новые появились? Это дело не мое… Но ты прошлась по моей территории. Ты там наследила. Мне это не нравится. Делай выводы, раз ты считаешь себя умной, Regina. – с издевкой выводит он. – И не болтайся одна, где попало, - кричит он ей вдогонку.
*****
…Что это? Угроза, предупреждение? Так хочется убраться отсюда. Туда, где тепло, уютно, где рады и все еще почти безмятежно и весело…Рина рывком открывает дверь, за которой слышится смех…
******
- Крестная! Как же у вас тут дивно! Я словно в детство вернулась! – восторженно бормочет красавица миссис Малфой, обнимая миссис Тоттенхэм.
Регина смотрит настороженно, ловя каждое движение, каждый взгляд бабушки, вслушивается не только в ее слова, но даже, кажется, в ее дыхание.
- Я так рада вам, моя девочка, - ласково целуя крестницу, отвечает миссис Тоттенхэм. – Люциус, Драко, мне очень приятно, что и вы теперь войдете в число желанных гостей Ризергама.
Оба Малфоя синхронно наклоняют свои белобрысые головы с одинаково чопорными выражениями лиц. Причем, у мальчишки оно настолько комично-серьезное, что даже отец, краем глаза наблюдающий за сыном, дергает углом рта. Он то ли недоволен, то ли сдерживает улыбку. Эрик не выдерживает и фыркает, но тут Абигайль, окинув взглядом и внуков и гостей, разражается веселым легким смехом. За ней начинает смеяться Нарцисса, как мантию, скидывая свою светскость, и запрокинув голову, как девчонка.
- Люц, - вытирая слезы, говорит она, - вы с Драко, словно метлы проглотили!
Люциус недоуменно заламывает бровь, словно он шокирован бестактностью супруги, а Драко, видимо редко видевший свою маму такой веселой, просто напуган. С мальчишки слетает весь шик и блеск, и он становится похожим на взъерошенного воробья-альбиноса. Абигайль снова бросает быстрый взгляд на внучку, и Регина, расправляет плечи, улыбается гостям. Шагнув к Драко, Рина присев, произносит: «Мистер Драко Малфой, позвольте мне предложить Вам осмотреть наш Зимний сад. Я уверена, он Вам понравится». Мальчик сначала не совсем понимает, о чем ему толкуют. Но, приободренный улыбкой матери, Драко важно и с достоинством шаркает ножкой и кивает. Ему верно кажется, что его новая знакомица предложила ему идеальный способ скрыться от непонятного веселья взрослых, не потеряв лица. На секунду его серо-голубые глаза вспыхивают мыслью о том, что он бросает отца под насмешками. Драко косит глазами, видит, что отец в безопасности, и покидает гостиную с Региной…
*****
Как бы славно было оказаться в зимнем саду Ризергама, около грота, пусть бы даже младший Малфой капризно растягивая слова, рассказывал о том, как родители возили его в Париж. Но вместо зимнего сада снова двери, двери, сотни дверей. И Рина уже начинает догадываться о том, куда она попадет…..
****
- Бабушка… - голос Эрика звенит и срывается. Красивый сильный взрослый мужчина - ее кузен. Всегда надменный, язвительный и жесткий Эрик сейчас кажется растерянным и напуганным. Рине проще представить такой себя, но никак не брата. Слабой, почти невесомой рукой бабушка касается его черной макушки.
- Все хорошо, мой дорогой. – Говорит она. Голос у миссис Тоттенхэм тихий, но спокойный и по-прежнему твердый. – С этим ничего не поделаешь, Эрик. Все происходит в жизни так, как должно. Глупо этому противится, мой мальчик. А вокруг меня всегда – только достойные и умные люди. – Абигайль переводит дыхание и отдохнув, продолжает. – У тебя все получится. Мы вес это знаем. И все непременно будет так, как ты сделаешь. – Она снова замолкает, продолжая легко касаться пальцами его волос. – Пора, дорогой. Давай простимся, и ты будешь умницей, договорились? - ласково спрашивает она.
Эрик кивает, медленно поднимается, берет руку Абигайль и припадает лицом к ее раскрытой ладони. Потом выпрямляется, отступает назад, и, склонив голову, шепчет: «Vale Regina!**** Да пребудет с тобой мое почтение и моя любовь!» Он выходит, почти вылетает из комнаты. В уголке тихонько беззвучно плачет мисс Прайс.
- Подойди ко мне, девочка. – Еле слышно говорит Абигайль. Теперь в лице ее и страдание, и тоска, и печаль. И даже слезы катятся из уголков глаз. Ей уже нет нужды сдерживаться. В комнате остались мисс Прайс, Юсси и Регина. Все те, кому положено выдержать.
– Salve Regina****! – кажется, на эти два слова ушли все ее оставшиеся силы. Абигайль долго молчит. – Девочка, – голос бабушки тих и кроток. – Я сделала, все, что сумела. Теперь – твоя очередь. Я не стану требовать от тебя обещаний и клятв. Я знаю, ты сделаешь все, как надо, дорогая.
- Ба, - голос Рины дрогнул, но она вздернула подбородок и, встав на колени около кровати, твердо сказала, - Я обещаю, ба! Я буду стараться делать все так, чтобы тебе не было за меня стыдно.
- Ты – умница, Рина. Я тебе верю. – Силится улыбнуться Абигайль. – Иди и ты, детка. Bene sit tibi, Regina.****
- Vale Regina! – говорит Рина и также как брат, встав, склоняет голову. Ноги не идут, но она упрямо шагает, открывает дверь …
*****
Мелкий моросящий дождь, невидимый и вездесущий, как пыль, разъедает глаза. Мисс Прайс постоянно прикладывает мокрый насквозь платочек к распухшим векам. Какой платок может промокнуть горе? Ланса закрыли дома, и он оглашает Ризергам жалобным протяжным воем. У Эрика черные круги под глазами и сжатые в тонкую полоску губы. Волосы его намокли и кажутся набриолиненными. Рина оглядывает собравшихся людей. Староста из ближайшей деревни стоит с непокрытой головой и кивает в такт словам пастора. Дамблдор в широком плаще похожем на мантию или плащ-палатку, закрыл глаза, а очки его подозрительно блестят. Может это дождь? Мистер Блэкмор тихо и скорбно шевелит губами, чуть раскачиваясь с пятки - на носок, с пятки – на носок. Священник умолкает. Рина смотрит перед собой и вдруг понимает, что картинка начинает дрожать, расплываться, в голове шипит, как в бокале шампанского… Упасть ей мешают тонкие, но сильные руки, обхватившие ее сзади за талию. Ей в волосы уткнулась лицом миссис Малфой, одетая, как деревенская маггла и тихо скулящая, как чумазая маленькая нищенка. Они обе, поддерживая друг друга, нагибаются, берут по пригоршни земли. Из-под черной вуали Нарциссы капают прозрачные капельки, и они гораздо заметнее водяной пыли, окутавшей ризергамское кладбище. Комья земли летят в яму…
****
…А Рина снова бьется между тысячи дверей, не в силах выбрать одну. Да и какая теперь уже разница? Почти в панике она старается зацепиться взглядом хотя бы за что-нибудь, найти точку опоры, ориентир, и снова рывком открывает первую попавшуюся дверь...
*****
…Они, теперь втроем, минута в минуту появляются в столовой. Все в черном, все угрюмые, молчаливые, манерно вежливые и внимательные. Домовики боязливо жмутся по углам. После обеда все переходят в гостиную.
Рина устраивается в своем кресле, напротив Эрика. Мисс Прайс задумчиво помешивает в чашечке остывающий чай. Она остается почти нетронутым. Кресло бабушки стоит спинкой к камину и в отблесках очага, кажется троном из червонного золота.
- Ты намерена вернуться в Хогвартс и закончить учебу? – спрашивает Эрик. Дамы вздрагивают – так неожиданно звучит его голос.
Рина сглатывает и напрягается. «Началось!» - вспыхивает у нее в голове гадкая мысль и на миг ее охватывает липкая паника.
- Если у тебя нет других предложений, я бы поступила именно так. – Деревянным голосом отвечает она.
Дорогая Присцилла сидит, притаившись как мышка. Она, кажется, так же, как и Рина, испытывает панический ужас.
- В таком случае, нам всем нужно перебираться в Лондон. Я уже давно должен был явиться в университет, да и в конторе надо изредка появляться.
- Эрик, мы с мисс Прайс можем остаться здесь, по крайней мере, еще недели на две. Я готова к учебному году. Мне ничего не нужно в городе. Мисс Прайс, а что Вы скажете? – Регина поворачивается к Присцилле. «Как же она постарела!» - невольно поражается Рина.
- Кхе… Я, моя дорогая, готова, - говорит старушка, беспомощно улыбаясь.
- Об этом не может быть и речи! – резко произносит кузен. – Я не могу оставить вас тут одних. И ты – глупая белка, если не понимаешь этого!
Рина передергивает плечами. Отчего это, детское прозвище так больно режет слух? «Эрик – тоже хорош! Папика из себя решил разыгрывать». – Мелькает у нее в голове. Рина старается не позволить раздражению направлять ее мысли.
- Эрик, конечно, у тебя куча дел, которые можешь разрулить только ты. Мы будем путаться у тебя под ногами и отвлекать. – Кротко излагает она.
- Ты не понимаешь, Рина! – вскакивает кузен. Он тоже вовсю старается держаться в рамках выбранного им имиджа. – Очень мило - заботиться о моем бизнесе. Должен признать, я тронут твоим здравомыслием. Но…! – Эрик делает многозначительную паузу, - Я НЕ МОГУ оставить мою семью здесь. Одну. Сейчас, когда Ризергам без Регины… - он осекается, сглатывает и продолжает, - Ты должна понять, девочка.
Рина молчит. Молчит и мисс Прайс, но Рина слышит, как тихонько шуршат тихие слезы по ее пергаментно тонкой коже.
- Поезжай, кузен и ни о чем не тревожься. В Ризергаме есть Regina, – спокойно говорит она.
- Рина! – Эрик подлетает к ее креслу и останавливается, возвышаясь над ней, как черный вестник беды. – Я понимаю, белка, ты по-своему стараешься быть взрослой. Нам всем сейчас непросто, - Эрик старается говорить ласково. – Когда тебе стукнет двадцать пять, я первый…, - он медлит, но переборов себя продолжает, - склоню голову и скажу: «Salve Regina!»
- Зачем же ждать целых восемь лет? Ты можешь сделать это прямо сейчас, Эрик Ризергам. – отвечает Рина и поднимается, протянув брату руку. На ее мизинце сверкает звездчатый сапфир Регины Ризергамов.
Эрик ловит ртом воздух, бледнеет. Резким движением хватает Рину за плечи и трясет, словно тряпичную куклу. С побелевших губ его срываются отрывочные слова: «когда», «почему», «как она могла». Девушка, болтаясь в его «стальных объятиях» даже не пытается сопротивляться. Раздается короткий шипящий вскрик, и Эрик отдергивает руки. Рина молча прикасается пальцами к покрасневшим ладоням брата.
- Ты не можешь поднять на меня руку, Эрик. – Словно извиняясь, объясняет она.
Он ошалело вращает глазами, словно перед ним не его Глупая Белка, а лохнесское чудовище.
- Ты… Ты… Да будь ты…
- Silentia. – не повышая голоса, произносит Рина, и Эрик продолжает открывать и закрывать рот, не издавая ни звука. – Ты правильно сказал, Рик – ты не можешь оставить семью. Если и успокоившись, ты будешь настаивать и произнесешь то, что ты сейчас собирался сказать… Я не знаю, что тогда получится. – Честно призналась Рина. – Поезжай один, Эрик. Я очень тебя прошу.
Ее голос звучит почти жалобно. Эрик закрывает глаза, стоит с минуту, сжав кулаки. Его глаза распахиваются, блестя угрозой. Губы складываются в презрительную гримасу, он резко отвешивает сестре небрежный поклон и стремительно покидает гостиную.
Плечи Рины опускаются. Она готова кинуться вслед за братом, но сил на этот подвиг у неё пока нет.
- Он вернется, моя дорогая. – Слышит она голос мисс Прайс. Старушка явно глотает слезы. Рина чувствует, как ее сухая рука cкользит по плечу, касается пальцев, и тихонько сжимает ладонь. – Регина, молодая леди должна уметь вести себя достойно и тогда, когда нет сил даже упасть. – Тихо шепчет мисс Прайс. – Он вернется. Все образуется. Я всегда с Вами, моя дорогая.
- Спасибо, Присцилла. – Рина подносит руку, за которую держится мисс Прайс к своему лицу и прижимается щекой к ее слабой, но такой надежной руке. – Я пойду, мне нужно побыть одной. – Говорит она еле слышно, – Спасибо Вам, Присцилла.
****
…Двери уже не пугают. Их слишком много, чтобы продолжать бояться….
*****
В кабинете директора тихо и сумрачно. Свет мягкий, как голос профессора Дамблдора. Он говорит, говорит много, душевно и заботливо. Рину начинает подташнивать от его теплого голоса, который отдает лимонными дольками. Ей хочется уйти, но она терпеливо выслушивает заверения, советы и предложения Дамблдора, которого бабушка назначила наставником-распорядителем. «Термин-то какой ублюдочный» - кисло думает Регина, но не позволяет себе даже улыбнуться. МакГонагалл и без того смотрит на нее, почти не отводя глаз. Кошачий нрав у деканши. «И чего она уставилась?» - в который раз задается вопросом Рина, - «И взгляд у нее странный. Словно она ищет во мне что-то, понять пытается, изучает. Зачем?» Рина собирается с духом и встречает взгляд заместительницы директора. «Мерлин Великий! Какая боль!» - ужасается Рина, - «Или это моя боль отражается?»…..
******
…Больно. Рина точно теперь знает – по этим комнатам ее ведет боль….
****
- Ризергам! – голос Мелани Харди догоняет ее и Рине приходится остановиться. – Ты несешься так, словно украла что-то. – Хмуро сообщает Мелли. - Я даже врагу в таком случае могла бы посочувствовать. Хуже врага может быть только бывший друг. Но я все равно тебе соболезную, Ризергам. – очень четко говорит мисс Харди.
Рина выгибает бровь. Язвительные слова не нужно придумывать – это всегда получается само собой. Но она не произносит их. Только кивает и отвечает: «Я знаю, Мелли». И уходит в темноту коридора. Ей хочется вернуться. Она уверена, Мелли ждет… Можно просто побыть рядом, нужно бы заплакать. Мелани Харди не засмеется, не удивится, не растреплет. Но Рина не умеет плакать, разучилась…..
****
…она рывком открывает очередную дверь и попадает прямо на урок зелий…
****
- Мисс Тонкс! Прекратите немедленно переводить ценнейшие ингредиенты. Эванеско. – бесстрастно произносит профессор Снейп. – Вы всерьез собрались сдавать экзамен по зельям в этом году? – он смотрит на студентку, как на говорящее насекомое. Не дождавшись ответа, он пожимает плечами и невозмутимо произносит, - Пересядьте к мисс Ризергам. У нее, видимо, волшебный котел. Она сидит на уроке с отсутствующим видом, но зелье в нем, похоже на то, что я велел приготовить.
Тонкс сопя и сверкая желтыми волосами, как маггловская лампочка, собирает пожитки и плюхается рядом с Риной. На лице у гриффиндорки действительно нет никакой заинтересованности в происходящем. Появление мисс Тонкс рядом становится для нее неожиданностью. Она хмурится, мисс Тонкс делает страшную физиономию и нечаянно задевает перо, которое летит в котел. Зелье, даже не успев среагировать на лишний ингредиент, исчезает, повинуясь торжествующему «эванеско» профессора Снейпа.
Лицо слизеринского декана выражает даже не презрение, а брезгливость.
«За что???» - мысль противно стучит в виски и сверлит сердце ржавым гвоздем обиды. «За нелепую случайность? За дурацкое совпадение? За клочок бумаги? Как и чем должна обидеть жизнь человека, чтобы он стал похожим на профессора Снейпа?» - думает Рина.
- Отработка. Обеим. Сегодня после ужина вы поступаете в полное распоряжение мистера Филча. И… по двадцать баллов долой с Гриффиндора и Хаффлпаффа. – равнодушно констатирует преподаватель.
- NimfoolDora, – шипит Регина.
- Bitch, - коротко тявкает в ответ мисс Тонкс.
********
Рина уже устала бояться. И, ей кажется, что она потихоньку приспособилась и открывает двери не просто так….
****
- Берите тряпку, мисс и идите драить лестницу. – Злорадно улыбаясь говорит завхоз. Тонкс понуро бредет с ведром, в котором лежит тряпка и бормочет себе под нос что-то неласковое.
- Мисс Ризергам… - завхоз поворачивается к Рине и лицо его, и голос, меняются. – Я сожалею. Я так горько сожалею… - сокрушенно качает головой мистер Филч. – Вы, такая юная. И так одиноки... Я был знаком с Вашей семьей….. – поспешно добавляет он, словно оправдываясь, что влез не в свое дело. – Матушка вашей бабушки… Оооо, она была святой. Чудеснейшая женщина! Мы ведь жили невдалеке от Ризергама, на ваших землях. Все Ризергамы были добрыми лендлордами. Но Ваша прабабушка – она была просто Ангел! Она была строга, справедлива и добродетельна. Сам-то я именно ей обязан всем, чего достиг в жизни. Ну как же! – заторопился завхоз, видя округлившиеся глаза Рины, - Она школу открыла, при замке, учила таких, вроде меня… Ну, Вы понимаете…. Она мне все говорила: «Ничего, Аргус! Не обращай внимания, мой друг. У каждого получается то, к чему он имеет склонность. Вот ты: собранный и аккуратный. Это же такие ценные качества. Тебе нужно гордиться собой!» Если бы не она – пошел бы я по кривой дорожке, мисс. И бабушка Ваша, такая хохотушка была…. Никогда, никогда не была заносчивой и высокомерной. Такое горе!... Храни вас Мерлин, мисс Ризергам! И простите меня, если что не так…
- Мистер Филч! – Рина перебивает завхоза. – Я Вам так признательна! За Ваше искреннее сочувствие, за Ваши добрые слова, за Вашу добрую память…
*****
Здесь должен быть выход! Так просто и так понятно! Рина вдруг поняла, что все эти двери – просто дорога к выходу! Такая странная дорога …
*****
Рина даже разрумянилась от быстрой ходьбы. Она, словно за призраком, гоняется по всему залу за профессором Снейпом. А он, словно Летучий Голландец в волнах танцующих выпускников и прочих студентов, мелькает и исчезает. Путаясь в складках платья, подаренного мисс Прайс, Рина улыбается, вспомнив строчки из письма: «…совершенно волшебное. Как только я увидела его, я сразу поняла, что оно для Вас, моя дорогая…. Мадам Малкин очень компетентная особа: она сразу сообразила, как его подогнать. Надеюсь, оно Вам понравится…». Рина получила его в Хогсмите у ББ. Одному Мерлину известно, что пришлось совершить бедняжке Присцилле, чтобы купить и отправить ей волшебную вещь.
- Профессор Снейп!
- ? – стремительный разворот на каблуках, изогнутые брови, брезгливо скривленные губы.
- Позвольте мне …
- Мисс! Вы уже позволили себе. Это – Ваши проблемы. А я позволю себе - на посторонние мне проблемы не отвлекаться. Не намерен и Вас отвлекать от Ваших проблем. – Профессор выстреливает словами, словно гигантская кобра, плюющаяся ядом. Эта гадина попадает всегда точно в глаза, так Рина читала в книжке. Слизеринский декан намного более развитая тварь, чем какая-то глупая рептилия. Его слова попадают прямо в сердце и отравляют душу ядом. Рядом гаденько хихикают бывшие сокурсники-слизеринцы…
Прочь, прочь отсюда… Рина летит по коридору. Мантия осталась где-то в Большом зале. Бум-с.
- Ризергам! – рыжий дуэт орет во все горло. – Ты летишь, как пьяная кошка. Тебе чо, хвост прищемили? – это уже кто-то один из Джофр&Фрэдж.
Рина останавливается и тупо смотрит на близнецов Уизли. На их физиономиях тоже появляется обеспокоенность, сменившая глумливые ухмылки.
- Ты эта… Случилось чего? – спрашивает скорее Джордж.
- Может помочь? – предлагает, видимо, Фрэд.
Рина молчит, а потом тихо отвечает: «Мне надо уйти. Пропустите.»
- Так это Вы попали туда куда надо, Мисс! – перемигнувшись, после секундной паузы, хором кричат рыжики. Они подхватывают Рину с обеих сторон под руки и тащат куда-то, постоянно сворачивая и оглядываясь. Наконец, они добираются до места, и, отпустив Рину, ковыряются, на ходу давая ей инструкции. – Пойдешь прямо по тоннелю – попадешь в Сладкое королевство. Прямо в кладовку. Оттуда можно вышмыгнуть на улицу. Таким же макаром – обратно. Когда будешь возвращаться – там увидишь, что нажать. За тобой должок! – хохочут они. - Удачи, подруга!
Рина летит по тоннелю, не заботясь о башмаках и платье. Уже через пол часа она выскакивает на окраину Хогсмита и аппарирует.
Ее скручивает, закручивает и швыряет прямо посреди ковра в гостиной на Воронцов Роуд. Она больно ударяется о ножку столика, а подняв глаза прямо перед собой видит ноги Эрика, обутые в смешные тапки с ушками. Он тупо глядит на нее.
- Рииик… - тоненьким слабым голосом произносит она, и Эрик протягивает к ней руки, и уже через мгновение прижимает Рину к себе. – Забери меня оттуда, Рик, - шепчет она ему в плечо.
- Девочка! Глупаямоябелка! – Эрик проглатывает паузы и еще крепче притискивает ее к себе. Уткнувшись лицом в навороченную прическу, он шепчет, – Все что хочешь! Я увезу тебя на край света! Мы уедем… Мы уедем в Испанию… Там солнце, много солнца и радости… Там другой мир, совсем другой! Даже если там не водятся белки, тебе там будет хорошо… - Эрик смеется, гладит Рину по спине. – Хочешь?
Она уже не дрожит, поднимает голову, улыбается брату.
- Я пойду. А то выйдет мисс Хорошие манеры и упадет в обморок, увидев, во что я превратила ее подарок. - Рина хихикает, целует брата в щеку, встав на цыпочки, и отступив на шаг, исчезает.
В Гриффиндорской гостиной она появляется раньше всех. Тихонько прокрадывается в спальню, приводит себя в порядок и падает в постель. Закрыть глаза, уснуть, чтобы завтра сесть в Хогвартс-экспресс и уехать, выбросив в окошко поезда все свои беды и страхи, уехать вперед, в новое, счастливое «завтра».
****
Рина проснулась, рывком сев в постели.
- Она проснулась, дедушка Лачо. – слышится шепот Паулиты.
- Доброе утро, Рехис. С новым днем тебя, мучача. – «скрипит», приоткрыв дверь, Дон Ласарио. – Я рад, что ты выспалась.
*****
*Francisco Goya - «фирменные» поезда, в Испании называют в честь великих соотечественников. Поезду Париж-Мадрид дано имя Франсиско Гойи.
** Вторым Багдадом Кордобу считали во времена правления (929 г.) кордобского эмира Абдерахман III, который объявил себя халифом, утвердив тем самым независимость испанских владений от могущественного Арабского халифата с центром в Багдаде.
*** grand reserve, crianza. - Испанская классификация вина. Гранд Резерва должны самое меньшее вызревать 2 года в небольших деревянных бочках и потом еще 3 года в цистерне или бутылках, лишь только после этого они поступают в продажу. Крианса поступает в продажу только после трехлетней выдержки в бочках, в некоторых испанских регионах оно вызревает дополнительно еще 12 месяцев.
**** Duerme (исп.) – Спи!
Nieta (исп) – внучка
Nymphadora – зд. Некорректная игра смыслов и произношений слогов имени:
Nymp(fool - дура)(full – полная)dora.
Vale Regina (лат) – Прощай, Королева.
Salve Regina (лат) – Приветствую, Королева.
Bene sit tibi, Regina (лат) – Удачи, Королева.
