Глава 25***
Это, если я правильно помню, для GRомоGласной)
- Ну и кто он, Минерва? – Августа пока еще не Лонгботтом останавливается и строго смотрит в глаза однокурснице.
МакГонагалл слегка краснеет, но не опускает взгляд:
- О чем это ты, Густа?
- О том, что ты влюбилась, разумеется.
- Ерунда! – Минерва ускоряет шаг.
Дорога в Хогсмид засыпана суховатым недолговечным снегом.
Августа все так же рассудительно продолжает:
- О наших и думать нечего: они все как минимум по разу предлагали тебе встречаться. Хаффлпаффцы… - Девушка бросает иронически-оценивающий взгляд на возмущенную подругу. - Нет, ты с твоей эрудицией с ними соскучишься. Равенкловцы?
- Мерлин упаси! – фыркает Минерва. – Только свиданий в библиотеке мне и не хватало…
Августа вдруг обеспокоенно нахмуривается:
- Надеюсь, это не Реддл?
- А почему бы и нет? – насмешливо приподнимает бровь МакГонагалл. – Он лучший ученик на курсе, да и с виду вполне ничего…
- У него отвратительный взгляд, - передергивает плечами Августа, - как у удава. Того и гляди набросится и задушит.
- Не замечала… По-моему, он вполне мил. И он единственный из слизеринцев, с кем можно спокойно общаться.
- Так кто все-таки?
Минерва фыркает:
- Тебе изменил твой пророческий дар, Августа?
Та вдруг резко хватает ее за рукав и разворачивает к себе лицом:
- А ну-ка погоди…
И проницательно всматривается подруге в глаза.
- Ты с ума сошла… - начинает МакГонагалл, но та озадаченно перебивает ее:
- Так вот оно что… А я-то все гадала, почему ты ударилась в трансфигурацию?
Минерва отшатывается:
- Неправда!
- Да перестань, кого ты обманываешь. Я только не понимаю… Ему же за полвека перевалило!
МакГонагалл, сдавшись, только грустно улыбается:
- Я знаю, Густа. Но мне это как-то все равно.
***
А это для Tiny)
Август 1996 перескакивает за середину, и в «Норе» потихоньку начинают задумываться о скором начале учебного года.
Молли в очередной раз подсчитывает предстоящие траты и, хватаясь за голову, подумывает, не попросить ли хоть немного денег у близнецов, которые, кажется, наконец окупили расходы и начали получать прибыль с магазина.
Разумеется, ей остается только радоваться, когда однажды под вечер к ним влетает после дежурства Тонкс, нагруженная своими старыми учебниками за пятый и шестой курсы.
- Молли, я подумала, что, может, какие-то издания совпадают…
Нимфадору уговаривают остаться на ночь, но утром, по выработавшейся в последние неспокойные месяцы привычке, она поднимается чуть ли не на рассвете, и бредет на кухню налить себе кофе.
И – замирает на пороге.
- Джинни?
Рыжеволосая девушка поднимает на нее глаза, не успев убрать с лица мечтательное выражение:
- Тонкс?
Дора грустно улыбается и кивает на противень с аккуратными пирожками:
- Это для Гарри, да?
Джинни, зарумянившись, высоко поднимает голову:
- С чего ты взяла? Это всем.
- Ты себя в зеркале не видела? С таким лицом только на романтический ужин…
Мягкая ирония Доры, как ни странно, развязывает Джинни язык:
- Он же не узнает, правильно? Он думает, это мама…
Нимфадора тихо вздыхает.
Что-то в ее жизни в последнее время многовато несчастливой любви.
- Знаешь, а я совсем не умею… готовить. Грозный Глаз говорит, что это не занятие для аврора.
Джинни лукаво улыбается:
- А ты что, всегда его слушаешь?
И вторую порцию пирожков неумело замешивает Тонкс.
Джинни исподтишка следит за ней, гадая, кого Дора на самом деле хотела бы накормить завтраком.
В середине сентября Римус, сваривший накануне последнюю остававшуюся в буфете порцию овсянки, получает посылку с пятью десятками треугольных домашних пирожков.
Но без обратного адреса.
