Глава 24В Хогвартсе все только и говорили о субботнем нападении. Прислушиваясь к словам и мыслям учеников, Лисса с удивлением обнаружила, что у части студентов улучшилось отношение к дамблдоровской оппозиции. Улучив момент, когда её пристальный взгляд мог остаться незамеченным, она заглянула «глубже» и удовлетворённо улыбнулась. Всего-то и нужно было, чтобы Пожиратель смерти демонстративно прошёл мимо зазевавшегося подростка — и уцелевший с пеной у рта готов доказывать, что Альбус заблуждается.
Их было четверо — студентов, вставших на защиту Пожирателей смерти: чистокровный пуффендуец из нейтральной семьи, полукровка и два грязнокровки из Равенкло…
Обдумывая информацию, Миралисса вышла из Большого зала в середине обеда: сведения стоили того, чтобы немедленно сообщить о них Лорду.
— Торн! Постой!
Окрик Боунс застал её у самой лестницы. Подавив раздражение, Лисса остановилась и, натянув на лицо приличествующее случаю удивлённое выражение, обернулась. Запыхавшаяся от бега Сьюзен не спешила начинать разговор, ради которого прервала обед и оставила друзей, а Миралисса просто молча ждала, когда та решиться.
— Я… — Боунс запнулась и опустила глаза. — Я хотела спросить…
— Так спрашивай, — хмыкнула Лисса.
Сьюзен ещё несколько секунд переминалась с ноги на ногу, но поняла, что помогать ей никто не станет, и, не поднимая взгляда, задала вопрос:
— Слизеринцы не говорили, почему Пожиратели никого из студентов не убили в Хогсмиде?
— Слизеринцы понятия не имеют, что произошло в Хогсмиде, — медленно ответила Миралисса, сдерживая злость. — Нападение было для нас такой же неожиданностью, так и для тебя!
— Мои родители не Пожиратели! — вскинулась Боунс.
— А мои — да? — издевательски усмехнулась Миралисса.
— Я не про тебя говорила.
— А про кого? Не ты ли, Боунс, минуту назад спрашивала о слизеринцах?
— Но…
— Что «но»? Вы обожаете обобщать, верно? Если слизеринец, значит, непременно злобный ублюдок из семьи Пожирателей смерти. Так? У кого из моих сокурсников родители служат Тёмному Лорду?
— У Малфоя!
Лисса закатила глаза и ехидно произнесла:
— О-о-о, конечно, как я сама не догадалась, сидя в Азкабане, мистер Малфой, естественно, знает о каждом шаге Пожирателей смерти и каждый день пишет Драко. Тебе самой не смешно?
На щеках Боунс выступил румянец, но она не отступила.
— Нет, не смешно! Все знают, что Малфой, Нотт и Гойл — дети Пожирателей смерти!
— Вот как? Наверное, все также знают, что на факультете Слизерин учится трое студентов.
— Зачем ты так? — обиженно протянула Сьюзен, не привыкшая к тому, что каждое её слово оспаривают, да и вообще, общению в такой манере. — Ты ведь знаешь, что я права. Зачем ты их защищаешь?
— Ты не права, Боунс, и в этом-то и проблема. Ты считаешь, что слизеринцы знали о нападении заранее, но не даёшь себе труда задуматься: откуда нам было знать? Ты назвала три имени, но со мной учится намного больше людей. И никто из нас не знал о нападении.
— Наверное, они не сказали тебе… ну, потому что ты не чистокровная…
— С тобой бесполезно разговаривать, — махнула рукой Миралисса. — Слизеринцы — зло, Пожиратели смерти — исчадия ада, а то, что никто не пострадал — совпадение. Ты и вправду такая тупая или притворяешься?
Бессмысленный на данном этапе спор испортил ей настроение, поэтому Лисса невежливо отвернулась и, не прощаясь, продолжила путь.
— Торн, подожди!
— Я не хочу с тобой разговаривать, — буркнула Миралисса, поспешно сбегая по лестнице, и Боунс не оставалось ничего иного, как отступить. — Если перестанешь прятать голову в песок и осмелишься непредвзято оценить ситуацию — ты знаешь, где меня найти.
Избавившись от Сьюзен, Лисса тут же сменила направление и никем не замеченная поднялась на восьмой этаж. Бросив сумку около Исчезательного шкафа, она подошла к окну и, забравшись с ногами на подоконник, тяжко вздохнула.
Упрямство, с которым некоторые люди игнорировали факты и доводы здравого смысла откровенно злило. Среди слизеринцев лишь трое были в родстве с известными Пожирателями смерти, да и то, их отцы находились в Азкабане, то есть не имели доступа к информации, но почему-то это совершенно не мешало той же Боунс считать, что факультет, названный в честь Салазара — прибежище убийц и садистов.
Понять Боунс было несложно — она потеряла всех родных в противостоянии Тёмного Лорда и Дамблдора, — а вот смириться с таким отношением…
«Это будет не так просто, как я рассчитывала, — подумала Лисса, рассматривая причудливую форму облаков. — Нужно вплотную заняться Поттером».
* * *
Холода в этом году пришли рано. Дожди сменялись ураганными ветрами, солнце вторую неделю пряталась за плотными сизыми тучами, и на Хогвартс опустилась апатия.
Лисса, конечно же, написала Лорду о настроении учеников и намерении переубедить некоторых сторонников Поттера, но время шло, а ситуация ничуть не менялась. Гарри не избегал её, но и встреч не искал, словно виня в хогсмидском происшествии. После уроков Поттер едва ли не бегом покидал кабинет, избегая любой попытки разговора; пропускал обеды, опаздывал на ужины, почти не покидал гриффиндорскую башню в свободное время…
Подойти первой Миралисса не могла — это шло вразрез с выбранной ролью, однако следить за затворником было невероятно сложно.
Озадаченное выражение лица Грейнджер недвусмысленно указывало, что случилось нечто неожиданное, поэтому, вместо того, чтобы отрабатывать вместе со всеми трансфигурационное заклинание, Лисса сосредоточилась на мыслях Поттера… и едва не выругалась в голос.
Одиннадцатилетний Том Риддл в приюте, четырнадцатилетний Том Риддл, лежащий с окровавленным лицом в Больничном крыле, шестнадцатилетний Том Риддл, молящий Дамблдора не отсылать его на летние каникулы под бомбёжки… Чего бы ни стремился достичь директор, показывая Поттеру воспоминания о детстве Тёмного Лорда, добился он только сочувствия.
Выросший в нормальной семье, Альбус воспринимал замкнутость и холодность Риддла, как угрозу. Он просто-напросто не понимал, почему мальчик не дружелюбен, как другие дети, почему смотрит исподлобья… Но для Поттера, не видевшего до Хогвартса ничего хорошего, информация о несчастливом детстве врага помогла понять, что движет Волдемортом. Гарри долго верил в абстрактное зло, теперь же чёрно-белый мир стал приобретать многочисленные оттенки серого.
Лисса застыла, шокированно смотря мимо Поттера. Она знала, что Риддл полукровка, но, полагаясь на воспоминания МакГонагалл, считала его успешным и популярным учеником. Ей в страшном сне не могло привидеться, что детство Волдеморта было
таким.
— Эй, очнись! МакГонагалл уже не первый раз косится на тебя, — прошептала Дафна, толкая Миралиссу.
Но та лишь молча покачала головой.
Невольно примеряя на себя ситуацию приютского сироты, нашедшего столь желанную семью и вместо достойных людей, радующихся обретению родственника, увидевшего перед собой опустившихся, нищих ничтожеств, Лисса с содроганием поняла, что поступок Тома Риддла её ничуть не смущает, даже более того, находит одобрение. Она сама была на месте молодого Тёмного Лорда, мечтала разыскать отца, обрести семью… Если бы Реймонд Мальсибер хоть немного был похож на Гонтов…
«
Я бы собственноручно убила бы его, — с ошеломляющей ясностью поняла Миралисса и её сердце сжалось от ужаса. —
Такие люди позорят предков и не заслуживают потомком».
Естественно, ни Лисса, ни Гарри не знали точно, что произошло между Лордом и его родственниками, но, если верить рассказу Дамблдора, встреча закончилась убийством. Миролюбивый Поттер одобрить подобное, конечно же, не мог, но вот понять… Гарри ненавидел Дурслей; смерти он им не желал, но случись с ними несчастье — не огорчился бы. Но ведь они, хоть и были магглами, не вышвырнули его из дома. У Волдеморта же было намного больше поводов ненавидеть родственников.
К концу урока у Лиссы разболелась голова. Пропустив вперёд однокурсников, она вышла из кабинета, раздумывая, как сообщить Лорду о том, что узнала и не угодить под его раздражение: участь гонца была непредсказуема.
— Эй, Торн, ты сегодня рассеяна.
— Я слышала, Дамблдор занимается с тобой индивидуально? — невпопад ответила она, останавливаясь рядом с Поттером.
— От кого ты это слышала? — мигом утратив благодушие, насторожился Гарри.
— А это секрет?
— Н-нет, но… — он неуверенно умолк, сомневаясь, что стоит обсуждать предстоящее ему противостояние со слизеринкой, но хоть Миралисса и не заслуживала полного доверия, врагом не была. И Гарри решился: — Я должен победить Волдеморта, поэтому профессор Дамблдор кое-что рассказывает мне о нём… Что смешного?!
— То, что ты веришь в свою победу над сильнейшим магом современности, а сам владеешь только школьными заклинаниями и какими-то фактами его биографии, — миролюбиво улыбнулась Лисса. — Не обижайся, но это идиотизм.
Вместо того чтобы обидеться и уйти, Поттер согласно кивнул и пожаловался:
— Директор почему-то не хочет учить меня сильной магии. Я ему говорил, но…
— Старик боится, что изучив Высшую магию, ты захочешь воспользоваться ей.
— Я не такой!
Миралисса хмыкнула и, резко подавшись вперёд, вкрадчиво спросила:
— Да? Ты преследуешь Малфоя, чтобы спросить о рецепте пудинга или всё-таки надеешься нейтрализовать Пожирателя смерти?
— Он явно что-то замышляет!
— А тебя каким боком это касается?
— Что? Но ведь его поведение подозрительно! — злясь, что та не понимает таких простых вещей, повысил голос Гарри.
— Чем? — провокационно усмехнулась Лисса.
— Он постоянно шастает в Выручай-комнату. Зачем?
— На свидание?
У Поттера даже рот приоткрылся от удивления. Такое просто объяснение не приходило ему в голову.
Пока Гарри пытался доказать, что Малфой Пожиратель смерти, Лисса считывала воспоминания о путешествиях в прошлое через Омут памяти, стараясь не упустить ни одной важной детали, и к тому моменту, когда Поттер выдохся, знала столько же, сколько и он.
За ужином прилетела сова от Блэка. Регулус интересовался причиной долгого молчания и предлагал встретиться. Убедившись, что Поттер не собирается провести очередной вечер за рассматриванием карты Мародёров, Лисса активировала кольцо, посылая вызов Блэку, и не торопясь отправилась на место встречи.
Прошло почти три месяца с начала учебного года, и Лорд мог в любой момент спросить, как продвигается починка Исчезательного шкафа, а радовать было нечем. Отколотый заклинанием кусок дверцы не поддавался ремонтным чарам, Миралиссе пришлось буквально выращивать древесину… Но зато, когда целостность шкафа будет восстановлена, ей понадобится всего пара дней, чтобы завершить работу: повреждённые руны, которые отвечают за пространственные перемещения, она могла воспроизвести с точностью уже сейчас.
* * *
Поскольку Поттер снова начал избегать общения, Миралисса решила действовать иначе — через его друзей. Поведение Грейнджер, известной патологическим следованием правилам, довольно заметно изменилось. Гермиона перестала раздражать однокурсников своей поднятой рукой на уроках, качество её домашних работ снизилось, и учителя реже ставили её в пример, даже обязанности старосты она выполняла спустя рукава. Никто не понимал, что так повлияло на Грейнджер, а та не спешила рассказывать, что едва не убила человека.
И на этом и решила сыграть Миралисса.
Весь обед она не спускала глаз с Грейнджер. Будучи стихийным легилиментом, Лисса с лёгкостью оперировала ментальными чарами любой сложности, но лименция — искусство ложных воспоминаний — требовала, прежде всего, практики. Внушать что-либо Поттеру Лисса не осмеливалась: хоть и полукровка, Гарри происходил из старинной чистокровной семьи, которая вполне могла позаботиться о защите памяти потомков, но Грейнджер… при работе с грязнокровкой опасаться было нечего.
Сосредоточившись на Гермионе, она словно выпала из реальности. Трансфигурация неживого в живое с недавних пор казалась детскими фокусами, недостойными внимания чистокровных магов. А вот ментальные чары, прибегать к которым осмеливались лишь Тёмный Лорд да Дамблдор…
К чести Миралиссы стоит отметить, что она не пыталась внушать Грейнджер что-то противоестественное, лишь манипулировала уже имеющимися чувствами, эмоциями, воспоминаниями и снами, тасуя их, как колоду Таро к собственному удобству. Усилить вину, ослабить сочувствие, выставить на передний план зависть и недовольство, разрушить искусственные барьеры сдержанности… И не дать воспоминаниям о встрече с Флинтом погаснуть под волнами мыслей о самообороне.
К концу урока так и не справившаяся с заданием Гермиона дважды наорала на Уизли, нахамила Лонгботтому и обвинила Поттера в паранойе.
— Что это с ней? — изумлённо спросил Рон у однокурсников, провожая взглядом стремительно удаляющуюся спину подруги.
Но остальные пребывали в таком же недоумении и не могли ответить.
На ужин Грейнджер пришла с виноватой улыбкой: маггловское происхождение не сказалось на её мозгах, и она смогла абстрагироваться от внушённых эмоций.
Миралисса нахмурилась, поняв, что первый блин получился комом и, пользуясь тем, что Грейнджер сидит к ней лицом, приступила ко второму раунду.
Комочек бумаги упал прямо в пюре. Подавив естественное желание возмутиться, Лисса извлекла записку из тарелки и с невозмутимым видом отодвинула еду, не прерывая работу с Грейнджер.
— Эй, Торн, разговор есть.
Мысленно выругавшись, Лисса обернулась. За спиной стоял Доминик Энрайт. Его лицо ничего не выражало, но Миралиссе и не нужна была примитивная мимика.
— После ужина в кабинете у статуи Эдмонда Одноглазого.
Энрайт хмыкнул и отошёл, а Лисса попыталась снова сосредоточиться на Грейнджер. К сожалению, концентрация была утеряна — мысли о том, что могло понадобиться семикурснику, с которым она практически не была знакома и пересекалась лишь в общей гостиной, не давали покоя. Вздохнув, признавая временное поражение, Лисса убедилась, что Энрайт покинул Большой зал, и встала из-за стола, желая поскорее разобраться в непонятной ситуации и вернуться к работе с Грейнджер.
Доминик не проявлял агрессии по отношению к ней, однако сейчас стоило опасаться любого чистокровного волшебника, и, входя в кабинет, Миралисса держала палочку наготове.
— Гадаешь, зачем я тебя позвал? — с усмешкой приветствовал Энрайт, ненароком демонстрируя пустые руки.
Лисса опустила палочку, хотя и не спешила убирать её, и согласно кивнула.
— Розье просил присмотреть за тобой. Удивлена? — глядя на неверие в глазах Миралиссы, он ехидно улыбнулся. — А представь, как я удивился.
— Ты решил сообщить мне, что отказываешь в просьбе Розье?
— Да нет… Мне кажется, тебе ничего не угрожает, — медленно покачал головой Доминик. — С начала учебного года с тобой же ничего не случилось…
— Не считая похищения и трёх попыток отравления?
— Ты жива и здорова, — парировал он.
— Верно, — вслушиваясь в мысли Энрайта, кивнула Лисса. — Если у тебя есть Метка — помощь мне может выйти боком. А Клэйтон совсем не обрадуется, что я знаю о его просьбе.
— Торн, ты грязнокровка. Иными словами — не жилец!
— Я не грязнокровка! — рявкнула Миралисса и, понизив тон, продолжила: — Я действительно не могу представить доказательства, подтверждающие моё происхождение, однако…
— Собственно, мне плевать, — перебил Энрайт. — Розье попросил присмотреть — я присмотрю. Постарайся никуда не лезть и всё будет прекрасно.
— Я бы написала Клэйтону, но письмо от грязнокровки… Передай ему, что его забота — лишнее. А теперь извини, у меня дела.
Оставив Доминика удивляться странному поведению грязнокровки, отказывающейся от защиты, Миралисса вернулась в Большой зал. Поттер с друзьями уже ушли, и ей не оставалось ничего иного, как последовать их примеру и заняться домашними заданиями.
