Розовый и серебристый.Глава 26.
Розовый и серебряный.
28 ноября 1998 года.
Уже начало холодать.
Лето было таким теплым и солнечным, а теперь радужные, беззаботные месяца, когда солнце еще легко стелило свои лучи, ушли. Остался лишь холодный, пронизывающий ветер. Сейчас многие студенты всё чаще стали носить теплые перчатки и шарфы, чтобы хоть как-то скрыться от лютующих морозов.
— Знаешь... — задумчиво сказала Джинни в один из таких промозглых, холодных дней. — Слизеринцы сегодня что-то не особо уверены в себе.
— Я заметила, — рассеянно пожала плечами Гермиона, сканируя пристальным взглядом команду по квиддичу в синих спортивных формах — Когтевранцы.
— Не то, что бы они спасовали, — продолжила Джинни спокойным, ровным тоном. — Я в это ни за что не поверю. Я же даже не знаю никого из их команды. Ни разу не видела их тренировок. Да и никто не видел.
— У них довольно неплохая команда в этом году, — проговорила Гермиона прежде, чем осознала, что именно сказала. Она почувствовала себя невероятно глупой. Снова.
«Черт!»
Она не отводила взгляда от поля, но могла поклясться на что угодно: Джинни внимательно изучает ее со стороны.
— Кто тебе это сказал?
— Никто, — с легкостью соврала Гермиона. — Я просто слышала это от кого-то. — А затем, не в силах ничего с собой поделать, добавила:
— Еще я слышала, что на этот раз у них отличный капитан.
В голосе Джинни улавливались неясные нотки сомнения:
— У Слизеринцев каждый год была довольно сносная команда, а вот хорошего лидера не было никогда. Уверена, это будет какой-нибудь новичок.
— Возможно, — отозвалась Гермиона, обрадованная тем, что подруга не уличила ее во лжи. — В любом случае, посмотрим.
— Гермиона! — послышался голос Луны, прозвучавший откуда-то сбоку, словно гром средь ясного неба. — Привет. Ух ты, какая красивая заколка!..
Гермиона напряглась, и ее рука почти машинально поднялась вверх, чтобы дотронуться до украшения. Это была самая обычная заколка, которую можно было приобрести в любом маггловском магазине аксессуаров. Гермиона купила ее еще пару лет назад, но по необъяснимым причинам сегодня решила воспользоваться ею впервые. И решение взять именно эту заколку было смешным и по-детски наивным...
Маленький, зеленый пластиковый камешек прямо посередине украшения для волос.
— Серебряный и зеленый, — протянула Луна, утвердительно кивнув головой, словно соглашаясь с какими-то своими мыслями. — Тебе нравится зеленый цвет?
— Ты об этом? — Гермиона осторожно расстегнула заколку и положила ее на раскрытую ладонь перед самим лицом Луны, избегая открытых взглядов подруг. — Тетя подарила мне её много лет назад на Рождество. Я и раньше пользовалась этой заколкой, уверена, вы должны были ее видеть.
«И не стыдно, Грейнджер! — укорила она саму себя, потупив глаза в пол. — За последние пять минут ты солгала уже дважды!»
— Я так не думаю, — Луна отрицательно помотала головой. — О, а вот и они!
— Кто — они? — переспросила Гермиона больше ради приличия, чем из реальной необходимости. Луна не ответила, и Гермиона обернулась, наблюдая как четырнадцать фигур шагают по полю, выстраиваясь в ровную линию под зорким взглядом мадам Трюк. Гермиона украдкой снова заколола волосы, и с любопытством посмотрела на Джинни, гадая, сколько времени ей потребуется, чтобы узнать в высоком светловолосом капитане, одетом в светло-зеленую форму, Драко Малфоя.
Затем поспешно перевела взгляд на остальных игроков и с ужасом осознала, что знает всего двоих из них. Паркинсон и Нотт. Неужели они умеют играть в квиддич?.. Остальными же были младшекурскники — примерно третий или четвертый год обучения. Гермиона изумилась — и это Малфой назвал довольно приличной командой? Да они же все еще дети! Гермиона перевела взгляд на капитана, он, казалось, был полностью спокоен, проверяя какие-то мелкие прутики на метле и примеряясь к ней. Остальные же игроки невероятно волновались, у одной девушки метла даже выпала из рук, но она совсем не обратила на это внимания. Тогда Драко медленно подошел к ней, вручил метлу прямо в руки и что-то прошептал на ухо. Девушка сосредоточенно кивнула, продолжая нервно вглядываться в трибуны.
«Кучка напуганных в край ребят! И как они будут играть?» — подумалось Гермионе, когда она продолжала смотреть на Малфоя, теперь уже что-то очень громко и строго говорившего остальным игрокам. Она хотела, чтобы Слизерин выиграл, хотя сама не могла объяснить предпосылки к такому неожиданному желанию. Даже немного волновалась, словно от этого зависело что-то в ее жизни. Гермиона еще раз поглядела на Драко, который уже оседлал свою метлу и неторопливо взлетел в воздух, описывая круги над полем.
— О, Мерлин, — произнесла Джинни, проследив за взглядом подруги. — Малфой — капитан?..
Она помолчала немного, а затем добавила, иронически хмыкнув:
— Отличный капитан?.. Гермиона, тебе нужно хорошенько проверить своего информатора, раз он несет такую ересь. Это Малфой-то — хороший капитан? — хохотнула Джинни, всплеснув руками. Гермиона ее не слушала. Она продолжала наблюдать за Драко, который пожимал руку Когтевранскому капитану. Секундой позже Гермиона приметила, как Панси склонилась над ухом Нотта, очевидно, давая какие-то последние наставления. Прозвучал свисток мадам Трюк — игра началась.
Дальше всё шло как обычно. Гермиона не успевала уследить за передвижениями игроков — с такой бешеной скоростью они носились от одного конца поля к другому — и едва слышала голос комментатора, который перекрывали вскрики Джинни, когда кто-то из Когтевранцев забивал гол, да и постоянные вскакивания подруги с места отвлекали Гермиону от игры.
— Черт возьми, — выругалась Джинни, снова усаживаясь на свое место после очередного гола, забитого на этот раз Слизеринцами. — Когтевранцы продуют всухую!
— Они так плохо играют? — полюбопытствовала Гермиона — она всё еще не знала счета, а в квиддиче разбиралась плоховато.
— Нет, — отозвалась Джинни, — но Слизерин играет лучше. Мерлин, Малфой — капитан! Никогда бы не подумала, что он так хорош. Теперь я начинаю сомневаться в том, что он купил себе место в команде.
— Малфой мог бы, но, очевидно, он тоже прекрасный игрок. Такой же как Гарри, — Гермиона пожала плечами, словно никогда не сомневалась в способностях Слизеринца. Если Джинни это и показалось странным, то она предпочла не обращать внимания.
— Они очень быстрые и ловкие, — произнесла она, задумчиво. — Всего второй год учебы, а играют не хуже семикурсников. Уму непостижимо! Наверное, всё дело в весе — они ведь такие легкие.
Гермиона почувствовала значительную разницу между матчами, на которых она была раньше, и этим. Тогда она не сводила взгляда с Гарри — заколдованная метла, чокнутый бладжер, дементоры, огнедышащий дракон, сильный ливень — она готовилась в любой момент прийти другу на помощь. В этот раз, казалось, волноваться было нечего, но она все равно каждый раз замирала, затаив дыхание, когда бладжер приближался к Слизеринскому капитану, и не могла не вздрагивать, нетерпеливо притопывая ногой, когда тот с невозможной скоростью несся вниз. После почти часа игры, Драко заметил снитч. Он погнался за ним, и, в одночасье, Когтевранский ловец тоже направил свою метлу в том же направлении. Но не успел — уже спустя несколько секунд Малфой взмыл вверх, поднимая зажатый в руке золотой мячик — его первый пойманный снитч. Трибуны Слизерина взорвались аплодисментами.
— Черт, — тихо сказала Джинни, когда они с Гермионой шли по направлению к замку. — Теперь я начинаю бояться Слизерина. Надеюсь, что у Пуффендуйцев дела идут куда хуже..
Гермиона по-прежнему молчала, погруженная в свои размышления.
— — — * — — —
— Драко! — услышал Малфой, как чей-то очень знакомый голос окликнул его.
Он обернулся, посмотрев на застывшую посреди коридора девушку. Всё в ней было таким знакомым и родным. Почти черные в темноте подземных коридоров факультета, яркие, мерцающие во всё той же темноте глаза, в которых отражался свет настенных факелов. Сейчас она смотрела прямо на него, своим привычным холодным и бесстрастным взглядом.
— Хороший был матч! — возвестила она, улыбнувшись.
— Да, — улыбнулся в ответ Драко. — Ты просто отлично играла.
— Так же как и ты, — скромно потупила взгляд брюнетка.
Повисла неприятная, вязкая тишина, прерываемая только мерным дыханием Малфоя и сбившимся, словно после долгого бега (вероятно, так оно и было) дыханием девушки. Во взгляде Слизеринки читался явный упрек, но высказать его вслух она не могла.
— Пойдем прогуляемся, — предложил Драко, даже не надеясь на то, что она согласится. — Как раньше, побродим по окрестностям.
Она вздрогнула, и Драко подтвердил свои предположения — сейчас откажется. И самое ужасное: он не мог обвинять ее в этом. Не после той боли, которую она испытала по его вине. Только одно занимало сейчас мысли Малфоя — как бы объяснить, что он просто хотел ее защитить? Обуреваемый противоречивыми чувствами и мыслями, Драко не сводил с нее напряженного взгляда, ожидая, когда с ее губ слетит слово «нет». Но произошло необъяснимое — Панси немного напряженно улыбнулась и произнесла:
— Хорошо.
Она шагала рядом с ним, не отставая, но и не опережая. Шаг в шаг. Даже когда они были детьми, она всегда ходила вот так — близко, и в то же время, далеко. Необъяснимо. Через несколько секунд он почувствовал, как ее теплые пальцы скользнули по его, бережно поглаживая его ледяные от волнения ладони.
Он вспомнил, как она впервые взяла его за руку, когда им было еще всего шесть лет.
— Меня зовут Драко Малфой...
— Я знаю, — маленькая девочка с широко раскрытыми глазами приветливо улыбнулась. — А меня — Панси. Очень приятно...
— Как в старые добрые времена, — мягко проговорила Паркинсон.
Драко крепко сжал ее руку.
Они шли к озеру, подчинившись старой привычке. Традиции. В прошлом году они приходили сюда очень часто. Панси пускала по скользящей поверхности камешки-блинчики и учила этому Малфоя, а он старался изо всех сил, слушая искренний смех подруги, когда у него совершенно ничего не получалось.
Когда они оказались на берегу, Панси зашагала вперед, кончиками обуви погружаясь во всё еще теплую воду, и не остановилась до тех пор, пока вода не коснулась подола ее мантии.
Драко, опять-таки по привычке, сел на траву и начал наблюдать за Панси, которая подняла с земли камень и постаралась пустить его по мерцающей ряби озера. Ничего не вышло — камень упал едва коснувшись воды. Второй и третий камешки постигла та же участь. Наконец, Панси надоело это бесцельное занятие, она попятилась, и села рядом с Драко.
— Метафора, — проронила она.
Драко вопросительно посмотрел на нее, а потом вспомнил. Прошлый год...
Панси целует Малфоя, гладит его волосы, когда они сидят вместе под этим же деревом. Драко бережно берет ее руку в свою и нежно приникает к ней губами, наблюдая, как девушка мягко улыбается.
— Смотри, — внезапно восклицает Панси и указывает на птицу, сидящую на небольшой скале прямо посреди озера. Вот птица погрузила свою голову в воду, что-то выискивая в глубинах тихих вод.
— Наверное, ловит рыбу, — тихо говорит Панси.
— Наверное, — соглашается Малфой. — Это что, журавль?
— Не думаю, что они здесь водятся. Но он все равно красивый.
Драко снова соглашается. Спустя несколько секунд неведомая птица с нежно-молочными, словно у лебедя, крыльями и черными бусинками-глазами, срывается с места и некоторое время кружит в небесах — величественная, красивая, свободная.
— Метафора, — произносит тогда Панси.
Он непонимающе смотри на подругу:
— Что?
— Это мы, — уточняет она. — Улетаем.
Драко хмурится, но всё понимает — этот невысказанный упрек Панси. Он виноват в том, что ей никогда не стать свободной, так же, как и ему. Она никогда не будет по-настоящему независимой — и он один во всем виноват. Он один тянет их вниз: и себя, и ее, не давая вольно улететь.
— Мне очень жаль.
— Я знаю.
Она сидела, скрестив ноги, и Малфой почувствовал непреодолимое желание опереться головой на ее плечо. Мгновение — и ее руки уже были запутаны в его волосах, как в старые времена, когда его голова безбрежно покоилась на ее коленях, а сам он предавался полному забытью обо всех проблемах и горестях, пока Панси перебирала своими тонкими пальчиками его пряди. Он знал, что она любила его волосы, подбирая миллионы эпитетов — шелковые, золотые, платиновые — и прикасалась к ним нежно, ласково, заботливо. Несколько раз он даже засыпал.
Она не прикасалась к нему ни разу после Последней Битвы.
— Панси, — тихо позвал он.
Она ничего не ответила, но легонько склонила голову набок, показывая, что внимательно слушает.
— Я скучал по тебе.
Пряди ее темных волос спали прямо на лицо.
— Прости меня, пожалуйста. Я так за тебя волнуюсь, ты же знаешь. Я всего лишь хотел тебя уберечь.
Она напряглась.
— Но ты была права... Ты всегда права. Ты не слабая. Ты гораздо сильнее чем я, и сама спасала нас. А я просто трус и идиот, — закончил Драко, уже и сам начиная злиться. Не на нее, а на самого себя.
— Да, — просто ответила Панси, кивнув головой.
— Я не должен был постоянно держать тебя на расстоянии вытянутой руки. И не должен был...
«Не должен был позволить тебе подумать, что могу ответить на твою любовь!»
— Я использовал тебя. Я играл тобой. Я вел себя как последний эгоист и мне так жаль... — слова почти что комом застряли у него в горле. — Но я всегда заботился о тебе. Или, по крайней мере старался. Ты нужна мне, Панси. Очень сильно нужна... Понимаешь?
— Я всегда об этом знала. И я просто удивляюсь, что прошло столько времени, прежде чем и ты это осознал.
— Да, — согласился Малфой. — За это я должен благодарить Грейнджер.
Ее руки замерли в его волосах на несколько секунд.
— Ты говорил с ней обо мне?
— Только хорошее, клянусь. Она как бы тебя боиться.
Драко почудилась улыбка в голосе Панси:
— Правда? — изумилась она.
— Да, правда. Между прочим, точно так же, как и я.
Ее руки снова любовно стали поглаживать его пряди.
— Ну, тебе так и положено.
— Ты просто адски страшна, — пробормотал он. — Это просто чудо, что я тебе нравлюсь.
— Ты мне не нравишься, — откликнулась она. — Я тебя люблю.
Он не удивился ее словам. В первый раз он услышал от нее такое на Рождественском Балу. Драко сразу же определился с выбором пары. Он даже и не рассматривал больше ничью кандидатуру в партнеры. Панси — и точка. Сейчас ему вспомнился их танец, то, с какой радостью она смотрела на него, пока они под звуки вальса кружили по залу. Драко знал, Панси сейчас думает о том же самом. По тем же причинам. Слишком уж памятно это был для них обоих, слишком дорого.
Она не дожидалась ответа, но он, все же, произнес:
— Я знаю, — только для того, чтобы прервать молчание. Это прозвучало сухо и черство, но Малфой не мог подобрать других слов. Ничего, кроме этой банальной фразы.
Он не мог ей лгать. Не снова. Не сейчас. Никогда больше.
— Если бы ты действительно был моим другом, — произнесла она, склонившись над самым ухом парня, — если бы ты по-настоящему любил меня, то ты бы соврал мне сейчас.
Она легонько чмокнула его в щеку и ушла, оставив его в одиночестве сидеть под старым раскидистым кленом.
— — — * — — —
Панси знала, что она всегда будет рядом с Драко. Она знала это, наверное, еще в тот день, когда родилась. К слову, родилась Паркинсон на день позже, чем Малфой. Их матери были знакомы уже достаточно долгое время и поэтому дети проводили много времени вместе — почти каждый день Панси проводила в Малфой-мэноре. Они знали друг о друге все секреты, любили друг друга, только каждый по-своему. Драко любил ее как сестру, а Панси его — как парня.
Когда девочке было семь лет, она серьезно заболела драконьей оспой. И, хоть это было инфекционным заболеванием, Драко не отходил от постели подруги. Часто, в бреду, она громко кричала, звала его по имени, а мальчик лишь крепче сжимал ее холодную, маленькую ладошку. С тех дней Панси считала, что жива только благодаря ему — своему ангелу-хранителю. С тех дней она поняла, что просто не сможет существовать без Драко.
Поэтому, когда на третьем курсе на него напал гиппогриф, девушка точно так же, как когда-то сам Малфой, не отходила от него в больничном крыле.
— Оставь меня в покое, Панси, — просил Драко, теряя остатки терпения. — Иди на уроки.
Она же лишь мягко качало головой.
— Я никогда не оставлю тебя в покое.
Когда им было девять, Панси предложила Малфою обменяться браслетами — своеобразными клятвами в верности и дружбе до гробовой доски. Для себя она выбрала ярко-розовый — это был ее любимый цвет, а для Драко — серебристый с лазурно-зелеными вкраплениями. С тех пор эти два цвета — розовый и серебряный — были для них напоминанием о дружбе и привязанности, которую они пронесут через года.
— А сейчас пообещай мне кое-что, — мягко попросила Панси, не спуская глаз с парня.
— Клянусь, что всегда буду твоим лучшим другом, — тихо произнес Драко, после минутного раздумья. — Клянусь, что никогда тебя не подведу. Я всегда буду защищать тебя, даже ценой своей жизни. Что бы не случилось.
— А я обещаю никогда не предавать тебя. Ни при каких обстоятельствах... Никогда не дам тебе повода усомниться в своей искренности. Друзья навечно...
— Навечно, — отозвался Малфой, склонив голову набок.
Панси надеялась, что в один прекрасный день она станет женой Драко. Но, увы, он не разделял ее чувств. Для него она навсегда останется сестрой и лучшей подругой.
Панси очень хорошо помнила свой первый день в Хогвартсе. После стычки с Забини, тот утер кровь с уголков губ, и усмехаясь, произнес, обращаясь к Драко:
— Где ты ее взял? Она словно дикая кошка на привязи!
С тех пор это прозвище накрепко закрепилось за девушкой. Она была не особо-то и против. Панси нравилось, когда ее называли так, особенно когда это делал Драко. Она знала, что любит Малфоя, и хочет провести с ним всю свою жизнь. На четвертом курсе, когда был объявлен Рождественский бал, она была уверена, что он пригласит именно ее. А кого же еще?.. Хотя ревность смогла окончательно утихнуть только после того, как Драко сам отмел все ее опасения.
— С кем ты пойдешь на бал? — взволнованно спросила Панси, непроизвольно краснея.
Малфой удивленно приподнял бровь:
— С тобой, конечно. Или ты имеешь что-то против? — он сощурился.
Панси небрежно пожала плечами.
— Нет. Абсолютно ничего.
В ночь смерти Диггори они сидели в общей комнате всю ночь, сохраняя торжественное молчание. Драко чувствовал себя паршиво, Паркинсон видела это, но не знала, как ему помочь. Она молча подошла к нему и легонько поцеловала его в лоб, зная, что он никогда не ответит ей взаимностью. А даже если и ответит, всё это будет заведомо фальшивим и лживым. Но тогда они так нуждались друг в друге, что ничего не могли поделать.
А потом, на шестом курсе... Панси беспомощно наблюдала за тем, как Драко всё больше замыкался в себе, удалялся от нее, но снова не могла ничего с этим сделать. Это было ужасно, неправильно, глупо, но она и понятия не имела, как сможет разговорить Малфоя, заставить его высказать наболевшее, очиститься, сбросить тяжкий груз.
— Всё в порядке, Панс, — постоянно, как заведенный, твердил Драко в ответ на любой ее вопрос.
— Не ври мне! — злилась Панси. — Я ненавижу, когда ты лжешь мне! И потом...
— Тогда ничего не спрашивай, — перебивал подругу Драко, резко хлопая по столу. — Хотя бы один раз в жизни просто оставь меня в покое. Черт, неужели это слишком сложное для тебя задание?..
И она оставила его в покое. Просто молча уходила, каждый раз, после неудавшихся разговоров. Избегала любых пересечений с парнем. Дала ему необходимое пространство. Свободу... Она знала, что что-то происходит, но не сказала больше не слова, ведь он ее об этом попросил. Ни слова до того злосчастного дня.
Когда Малфой отдал ей браслет дружбы назад.
Панси смотрела на него с диким изумлением, и надеялась, что это всего лишь шутка. Она просто смотрела на Драко, который по-прежнему держал в протянутой руке свой зеленый браслет.
— Я не могу его больше носить, — прошептал он осипшим от волнения голосом. — Я не могу защитить тебя, а, значит, не имею права просить этого от тебя.
— Тебе и не нужно просить! — яростно воскликнула Панси. — Я всегда буду.
— Панси...
Она мгновенно умолкла.
— Я больше не могу быть твоим лучшим другом, — четко, почти по слогам выговорил Драко, разбивая этим сердце Панси, весь мир вокруг нее тотчас разлетелся на сотни, тысячи осколков, которые не было никакой возможности склеить вновь.
В ночь, когда умер Дамблдор, она узнала всё. О метке, о том, что он, по-своему конечно, но всё-таки пытался ей помочь.
Его браслет был тогда у нее в кармане. Панси носила его с собой всё время с того момента, как Малфой его ей отдал.
Они не виделись всё лето. Перед началом седьмого года обучения, Панси жутко нервничала, стоя на платформе 9 и ¾ в ожидании встречи.
— Привет, Дикая Кошка...
Паркинсон резко обернулась на каблуках и увидела Драко. Она бросилась к нему в объятья и поцеловала. Весь тот ужасный год прошел в скорби для всех. Для всех, кроме нее. Панси была почти что на седьмом небе от счастья, ведь Драко выбрал ее. Это был предел ее мечтаний — всегда быть рядом с ним. Каждый день, каждый час, каждую минуту... Слушать, как он шепчет ей на ухо слова любви, крепко сжимая за руку.
Она никогда не забудет этого, хотя теперь прекрасно понимала, что весь тот год прошел в постоянной лжи..
Драко никогда не любил ее так, как ей хотелось бы. И с этим ей нужно было смириться.
И вот теперь, спустя столько времени, она, наконец, смирилась...
