Глава 26Квиддичное поле, ныне превращенное в ужасную полосу препятствий, было разделено на шесть частей и освещалось волшебным огнем — факелами, которые не обжигали и не гасли. Каждая часть полосы была магически расширена и вела строго к центру, где на высокой подставке находился кубок. Участникам сообщили, что кубок — зачарованный портал, который перенесет всю команду прямиком к гостевым трибунам. Те, в свою очередь, были увешаны плакатами в поддержку той или иной команды, а студенты одеты в соответствующие цвета и шумно выражали свои эмоции. Вопли, крики, свист и улюлюканье толпы будоражили нервы соперничающих команд. Все были на взводе, адреналин бил через край.
Вот прогремел первый выстрел, и команда Салемской Академии вошла в туннель, который сразу сомкнулся, отделяя участников финального тура от шумных трибун. Ровно через двадцать и сорок минут соответственно на полосу попали остальные участники, и потекли томительные минуты, часы ожидания результатов. Через пять часов некоторые зрители стали проявлять первые признаки беспокойства. Радостные в начале испытания, сейчас они сидели со скучающими лицами, устав от ожидания.
Ожидание, надо сказать, было скучным, ещё и потому что не было такого заклятья, которое могло бы показать, что творилось на полосе за высоченной живой изгородью. Тогда, несомненно, стало бы намного интереснее.
Шаэлин Блехерис не покидала тревога. Женщина интуитивно чуяла беду, и то и дело кидала беспокойные взгляды на то место, где скрылся племянник. Что-то подсказывало ей, что именно сейчас не все идет гладко и этот тур может обернуться чем-то страшным. Она гнала прочь эти мысли, надеясь, что все обойдется. Рядом с ней сидел Кристиан Вилмар, который сосредоточенно что-то шептал в маленькое зеркальце. Слегка отстранившись, он ободряюще улыбнулся родственникам своих студентов, слегка кивнул головой и снова увлекся изображением в зеркальце. О чем он говорил с незнакомцем по ту сторону связи — непонятно, но иногда в его глазах тоже появлялась тревога, хоть он и пытался приободрить родственников своих студентов.
Снейп нервничал. Он, конечно, не показывал чувств, но на душе было ужасно беспокойно. Да и метка ожила совершенно неожиданно. Паника подкатывала к самому сердцу и обволакивала удушливой волной, расползаясь по венам и заставляя пульс учащаться. Темный лорд был где-то близко, и он был просто разъярен. Зельевар уже продумывал пути бегства, но от метки избавления не было, хоть Снейп и пробовал множество зелий и их модификации. Смиряться со своей неизбежной смертью не хотелось…
Люциуса Малфоя, сидевшего несколькими рядами севернее от гостей из Салема, так же одолевали самые противоречивые чувства: ожила метка, скрытая рукавом мантии, а он в силу своего строгого воспитания не смел ни поглядеть, ни почесать зудящее место, лишь изредка кидая холодные взгляды на Снейпа. Лорд вернулся, а это значит, два пути. Либо при первой же встрече Малфой получил бы Аваду, либо необходимо продумывать спешный отъезд во Францию. В любом случае, Малфой-старший был обречен из-за этой треклятой метки. Но спасти сына и жену он считал своим долгом.
Когда зельевар, погруженный в собственные мысли, наконец, соизволил повернуться к Малфою, то увидел, что не его одного заботит проявившаяся так некстати метка. На лице холеного аристократа отчетливо выделялись красные пятна, но ради сына он оставался на месте и в относительном спокойствии.
Дамблдор пребывал в благодушном состоянии: пока всё шло по накатанной дорожке. Он и не подозревал, что парой рядов выше идет нешуточная борьба с эмоциями. Он сидел рядом с министром Фаджем и добродушно улыбался, о чем-то беседовал с мадам Максим и госпожой Кощеевой, тем не менее, кидая настороженные взгляды в сторону полосы препятствий.
Остальные, утомленные ожиданием, занимались своими делами: кто-то пытался играть в плюй-камни, освободив местечко на скамье возле себя, кто-то увлеченно спорил о возможных победителях последнего тура, некоторые пытались разглядеть что-то за густой порослью, украшавшей середину поля.
Вот уже вернулись ни с чем дурмстранговцы: на все вопросы они хмуро косились на директора Каркарова и неохотно рассказывали об оккамии, боггартах, игольчатой петунии и прыгучих листовертках, на которых наткнулись в ходе своего испытания. Поведали они и о том, что на поляне, куда привела их полоса, были салемцы, которые исчезли с кубком, куда — неизвестно. Каркаров не был доволен, что его ребята вышли первыми и без награды, о чем и заявил во всеуслышание.
Родственники салемцев странно притихли. Шаэлин прижала руки к сердцу: тревожные мысли подтвердились. Вилмар оторвался от сквозного зеркальца и, изогнув бровь не хуже Снейпа, пошел к месту, где сидел Дамблдор. Шаэлин бросилась за ним: предчувствие оправдалось, с Гарри что-то произошло. Переговоры с директором Хогвартса ничего не прояснили — было решено ждать остальных.
Спустя примерно полтора часа на это же место вывалились студенты из НИЧаВО, которые тащили на себе французскую четверку. Ничего связного рассказать они не сумели — от них сильно разило перегаром, дымом от костра и паленым, жареным мясом. Директор Кощеева сумела быстро их привести в чувство, а несколькими минутами позже рассказала, что студенты, выйдя на поляну, узрели там ободранных дурмстранговцев. Поняв, что победа уже им не светит, они сообразили устроить маевку в последний день лета, наколдовав мангал и притащив тушу убитой ими мантикоры. Что было потом, Кощеева не стала сообщать, но успокоила, что сама с этим разберется.
Что до студентов Шармбатона, то они проявили невиданную доселе солидарность и присоединились к русским после своей полосы препятствий, притащив клешни огнекраба и пытаясь испечь их в золе от костра.
Всех отправили к мадам Помфри в палатку целителей.
Еще через полчаса появились унылые хогвартцы, а за ними и марокканцы. Свою полосу каждый из них одолел: у них так же были волшебные твари и растения, но на преодоление препятствий ушло гораздо больше времени и сил, как магических, так и физических.
Седрик был лишен части волос на голове, которые спеклись вместе с кожей, Гермиона являла собой еще более жуткое зрелище: волосы стояли, будто наэлектризованные, глаза безумно горели, а одежда была словно нарезана на тонкие полосочки, едва ли не вместе с кожей. Чанг была без сознания, и эти двое её поддерживали с обеих сторон.
Самым свежим выглядел Драко Малфой. Казалось, он и не участвовал вовсе в прохождении препятствий, а только вышел из душа и направился на прогулку. Поискав глазами отца, он не на шутку встревожился: Малфой-старший выглядел потерянным, хоть и умело скрывал это. Драко уже давно научился «читать» отца. Значит, что-то случилось.
С трибун донеслись гневные вопли. Аммос Диггори, сидевший на трибуне с директорами и прочим профессорским составом, начал обвинять Дамблдора и остальных устроителей Турнира в том, что они не сумели обеспечить должную безопасность, хоть и обещали. Пригрозив откатом, он бросился к сыну, и спустя несколько секунд уже тащил его в палатку к мадам Помфри.
Малфой переглянулся со Снейпом в очередной раз. Метку жгло и крутило так, что хотелось выть. Рядом с Дамблдором, как раненный зверь, метался Каркаров. Чувствовалось, что Темный лорд просто в ярости, но по каким-то причинам никого из них не вызывал. Целых полчаса продолжалась молчаливая борьба с собственными нервами. Наконец, во вспышке боли Малфой позволил себе опереться на спинку скамьи, едва не завалившись на Снейпа. Снейп с невозмутимым лицом, наколдовал пару обезболивающих себе и Люциусу. Что при этом чувствовал он сам, осталось никому неизвестным. Ожидание продолжилось. Каркаров тихо поскуливал, но терпел. Испытать на себе гнев Лорда не хотелось никому.
Естественно, что происходящее не осталось незамеченным со стороны директора Дамблдора. Он внимательно оглядел обоих мужчин, после чего погрузился в раздумья.
Внезапно боль оставила мужчин так же быстро, как и появилась. Снейп с Малфоем дружно выдохнули. Зельевар, слегка поддернув край рукава, уставился на чистую кожу, не тронутую ни загаром, ни уродливой меткой. Сердце вновь учащенно забилось, теперь уже по другой причине, а к щекам прилил румянец. Наконец-то, он был свободен! Вдохнув поглубже, он обернулся к Малфою. Тот в один момент понял всё. Высшие силы дали этим двоим второй шанс, упускать который ни один из них не собирался. И тут Люциус почувствовал, как сработали сигнальные чары в Малфой-мэноре.
Малфой встал и, слегка кивнув в сторону министерских работников и профессоров, широкими шагами пошел к мадам Помфри. Забрав Драко, он, не задерживаясь, покинул границы Хогвартса и аппарировал.
***
Каркаров замер, боясь пошевелиться. А что, если его Господин захотел призвать к себе своих слуг? Вызова он не чувствовал, как и отступившей боли. Отчаяние наполняло его, как прорвавшаяся плотина заполняет пересохшее русло реки. Но что если рука просто онемела? Надо срочно было это выяснить, а закатывать рукава на публике не хотелось. Директор Дурмстранга решил сделать вид, что пошел к своим ребятам. По дороге он, как бы невзначай, откинул рукав, будучи уверен, что никто этого не заметил. Левое предплечье было чистым. Обрадовавшись, он бодро прошествовал в палатку и, источая любезность, стал ободрять своих студентов, пообещав, что сразу после награждения победителей они уедут восвояси.
***
Дамблдор выглядел постаревшим. Его и без того сутулые плечи словно опустились еще ниже, лицо вытянулось и, наверно, впервые он не нашелся что ответить, на те вопросы, которые были обращены к нему. Спасло его то, что именно в этот момент звуки бравурного марша огласили квиддичное поле, а на трибуну гостей вывалились четыре подростка — последние из всех участников Турнира.
Отбросив ставший ненужным кубок, они поднялись на ноги, и каждый стал выискивать в толпе своих родственников. Друзьям хотелось убедиться, что всё в порядке. Увидев, что тут ничего страшного не произошло, они, переглянувшись, безмолвно о чем-то условились и стали пробираться к трибуне судейской комиссии.
В следующее мгновение Дамблдор был забыт, а вопросы к нему исчерпаны. Шаэлин бросилась навстречу крестнику.
— Гарри, что произошло? Почему вы так долго не возвращались? — было видно, что крёстная жутко волновалась.
— Тетя, не переживай, уже всё позади. А то, что произошло, мы хотели бы рассказать сразу всем, но сперва у меня есть пара вопросов к судьям и устроителям Турнира. — Поттер был настроен решительно и пробирался сквозь притихших профессоров, которые во все глаза рассматривали растрепанную четверку.
И там было на что посмотреть. Коса Гарри давно расплелась и представляла собой пышную гриву, наполовину белую, одежда была измазана землей и вся в мелких дырках от каменной крошки. Вил и Фес выглядели немногим чище, но были не менее потрепанными. Завершала процессию Осборн. У нее вид был хоть и бледный, но получше, чем у остальных.
Дойдя, наконец, до судей, Поттер остановился. Оглядев всех, он вздохнул и прищурился:
— Уважаемые, позвольте поинтересоваться, кто из вас является устроителем данного мероприятия? Почему вместо ожидаемых трибун, я с друзьями был вынужден наблюдать воскрешение темного мага, известного, как лорд Волдеморт, а потом ещё и дуэлировать с ним, пока остальные готовились к отступлению?
В наступившей после первой фразы тишине, было слышно, как кто-то негромко ойкнул. Судьи при упоминании имени Того-Кого-Не-Называют передернулись и собрались уже разразиться гневной отповедью, как Гарри продолжил:
— Кстати, мистер Уолиш, где же ваш помощник, мистер Бёрн?
Старичок растерянно огляделся: ассистента нигде не было.
— А я вам скажу. Его настоящее имя Селвин, и сейчас он полумертвый (или мертвый) лежит на каком-то кладбище, где мы и были всё это время! Кстати, там же лежит и Петтигрю, наверняка и он вам знаком! Где же ваша хваленая безопасность?!
Тут послышался громкий и уверенный голос:
— Петтигрю? Вы уверены, что это именно он? — Дамблдор приближался с ловкостью, вовсе не свойственной магу его возраста. — Как он выглядел?
— Мелкий мужчина, толстоватый и лысоватый. На крысу похож. — Вилберт вставил свои пять кнатов.
— Давайте пройдем в мой кабинет, и там вы все нам расскажете? — директор Хогвартса был хмур, но любезен.
— Я не намерен идти с вами, директор Дамблдор. — Поттер вскинулся, а крестная прижала его локоть к себе покрепче. — Думаю, всем присутствующим будет интересно узнать, что с нами было?
Профессора одобрительно загудели, а студенты начали стекаться к трибуне гостей и судей.
— После того, как мы одолели соплохвостов, боггартов, пикси, сфинкса и не помню еще кого, мы вышли на поляну с кубком. Взявшись за него, вместо трибун мы оказались на самом настоящем кладбище. Я не знаю, что это за место и как оно называется. Там на нас напали два мужчины. Они называли друг друга Селвин и Петтигрю. В Селвине я узнал вашего ассистента, мистер Уолиш. Он нес в руках большой сверток, похожий на одеяло. Второй — Петтигрю, тащил большущий котел. Они все бросили и стали палить по нам заклятьями. Селвин поймал меня и привязал к надгробию, а Петтигрю, оглушив моего друга Феса, стал варить зелье, в которое капал мою кровь, какую-то кость и свою руку. Потом развернул сверток и опустил в это варево страшного младенца, который приказал нас убить. Мира и Вил разделались с Селвином, а Петтигрю потерял сознание от того, что отрубил себе кисть. Из котла вылез Волдеморт и мы стали сражаться. В итоге, общими усилиями мы его одолели.
— Как? Как это у вас получилось? — Дамблдор побледнел и осунулся ещё больше, чем прежде.
— Я не знаю. Просто вот он был, и потом его не стало, но перед этим по кладбищу прошел черный смерч. — Поттер устало огляделся. Рядом стояла тетя Шаэлин и верные друзья.
Дамблдор задумался.
«Пора было открывать карты. Как это мальчишка смог одолеть Волдеморта? Наверняка, скрытый в нем кусок его души стал действовать прежде, чем я успел… Неважно. Теперь, активизировавшись, он будет управлять им… И мы получим очередную войну. Я не могу этого допустить! Надо устранить его прежде, чем он будет созывать своих Пожирателей! Мерлин, помоги мне, ведь я столько уже сделал во имя всеобщего блага.»
— Гарри, маль… — начал было директор, но осекшись, продолжил: — мистер Поттер, вы должны знать одну вещь. В ту ночь, когда погибли ваши родители, осколок души Волдеморта, цепляясь за жизнь, вселился в единственное живое существо… ребенка…
— Довольно! Я не хочу этого слышать! — Шаэлин Блехерис не выдержала. Сказалось нервное напряжение всего дня. — Вы не смеете говорить о том времени, как и те знания, что вы пытаетесь донести до толпы слушателей, не дают вам права вмешиваться в жизнь Гарри!
— Дорогая, я беспокоюсь о мальчике! — Дамблдор решил смягчить свою речь.
— Ни о чем вы не беспокоитесь! Это вы виноваты в том, что у него было ужасное детство, пока он не нашел меня. А я считала его мертвым все это время! — крёстная не на шутку разъярилась, а Поттер стал отодвигать её назад, за себя. — Вы поместили его к той, что ненавидела свою сестру и уж точно не любила мальчика, сломав ему жизнь побоями и непосильным трудом!
Толпа ахнула, прислушиваясь к каждому слову американки. Рита Скитер, приглашенная освещать мероприятие, увлеченно диктовала Самопишущему перу очередную сенсацию. Уж она-то смогла бы описать всё в выгодном свете. И заплатят за эту статью очень щедро! Злорадно хихикая, она предвкушала много, много галеонов в своем кошельке и продолжила записи.
А Шаэлин внезапно обмякла, и упала без чувств на скамью. Её едва успели поддержать Фес и Вил. Поттер, еле сдерживавший свою ярость до этого, обратился в огромного белого лиса и ощерился на директора Хогвартса, распушив торчком свои три хвоста. Тот не ожидал такого исхода, отшатнулся назад. Он стоял прямо у перил, и именно этот момент кто-то выбрал для заклятья Подножки. А директор Хогвартса вылетел за пределы перил с трибуны, ударившись затылком об острый угол основания постройки. Праздничный колпак, надетый по случаю финального соревнования смягчил удар, но сознания, тем не менее, директор лишился.
Никто не увидел, как темная фигура с накинутым на голову капюшоном скользнула в сторону от всеобщего хаоса и неслышно удалилась.
Директор Вилмар подхватил Шаэлин у парней и велел им следовать за ним, сообщив остальным, что при таком раскладе они уходят восвояси. Белый лис вновь обратился в Поттера и последовал за ним, заметно пошатываясь от потери сил. Родные Костакиса, Мёртона и Осборн последовали за ними. Никто не смел их остановить. Лишь у самого портала, который Кристиан открыл своим зеркальцем, их нагнал невысокий мужчина, и, утерев лоб платком, сказал:
— Раз уж так получилось, выигрыш ваш и должен быть вручен. Я не могу оставить его у судей. Министр Фадж распорядился передать вам. Тут четыре тысячи галеонов. Всей команде.
И с этими словами вручил парням по два мешка с золотыми монетами. Через мгновение вся компания исчезла в золотистой вспышке, отправившись прямиком в Салемскую Академию.
***
Ворвавшись в Корпус Целителей, Вилмар взмахом палочки уложил Шаэлин на кушетку и привел в чувство. Тут же появились несколько студентов-колдомедиков и стали вливать целый ряд зелий в прибывших, за исключением директора. Мирайн с облегчением упала на кровать в ближайшей палате. Вилберт и Фестус с удовольствием расположились на соседних койках, и стали ждать диагностики. Гарри остался рядом с тетей, но и его не обошла участь пациента. Корпус выпускал только квалифицированных медиков, поэтому уже через пару часов все пятеро были исцелены и переместились в кабинет директора Вилмара, где уже сидели родственники остальных.
— А теперь я бы хотел знать, что там было на самом деле? Вы не против омута Памяти? Так будет лучше, да и защитить я вас смогу не в пример быстрее. — Кристиан красноречиво поглядел на своих студентов. Поттер так и остался рядом с Шаэлин, но она была полна решимости защитить своего крестника, поэтому тоже настояла на сдаче воспоминаний.
— Хотите посмотреть со мной? Или предпочтете самостоятельно? — Вилмар указал на омут. Студенты опустили взгляды в пол, а Шаэлин, хлебнув ещё укрепляющего зелья, смело встала и шагнула вперед. За ней последовали отец Вилберта и дядя Фестуса.
***
Через некоторое время они вынырнули из омута. У Кристиана Вилмара были сужены зрачки, а лицо покрывали красные пятна.
— И это они называют обеспечить безопасность? Да я на них в Международный комитет пожалуюсь! Оставить Кубок без охраны, да ещё и сделать из него перенастраиваемый портал! Да это ни в какие рамки не лезет!
Шаэлин Блехерис кинулась к Гарри, чтобы в очередной раз убедиться, что с ним все в порядке. Отец Вила был растерян, а дядя Фестуса достал флягу и отсалютовал, отпив большой глоток чего-то крепкого.
— Что за ловушку ты сделал, Фестус? — Вилмар продолжил допрос.
Костакис виновато потупил взор и сказал:
— Мы экспериментальные ловушки разрабатывали для дипломной работы. На нечисть и призраков. Вот одна и сработала. Я её на пять надгробий раскинул. Когда этот маг вошел внутрь, почему-то сеть ослабла. Я её немного подпитал, и тут к магу стали черные клубы дыма подлетать. Они в него въедались, а потом светлели. Я не знаю, как это называется по-научному, но мне кажется, что этот маг якоря наделал в разных местах. А ловушка собрала всех их. Такого результата я вовсе не ждал.
Тут Мирайн ойкнула:
— Ох, Гарри, я совсем забыла! Вот, забирай.
И стала из крошечной сумочки на поясе извлекать длинные мечи. Скимитары удобно легли в ладони парня, и он крутнув их, заложил в ножны, которые так и висели за плечами.
Вилмар решительно поднялся с кресла и, прищурив взгляд, сказал:
— Значит так. Предоставьте теперь это дело мне. Воспоминания я дублирую и покажу в самом крайнем случае. Нарушен договор о проведении Турнира, поэтому я вынужден буду вернуться в Англию для решения этого конфликта, который грозится стать международным.
Проведя несколько раз палочкой над омутом Памяти, он стал извлекать тонкие серебристые нити, потом раздвоил их и половину сложил в темный фиал, который убрал в карман. Остальное раздал ребятам, отлевитировав воспоминания к ним.
— Я предлагаю переместиться в наше поместье! Отказы не принимаются! — Шаэлин ласково поглядела на Гарри, а потом обвела взглядом каждого студента.
Взрослые не возражали. Подростки и подавно. Так что камин был использован сразу. А Вилмар, призвав к себе пергамент и чернила, стал писать письмо в Международный Спортивный Комитет, чтобы разобраться с назревшей ситуацией.
