Глава 1 Графство Суррей ничем не отличалось от соседних территорий, и входило в состав так называемых «домашних графств». Маленькие города, узкие, чистые улочки, одинаковые фасады домов, тщательно подрезанные кусты и ухоженные клумбы. Чопорные и осторожные соседи, которые, тем не менее, обожают собирать и обсуждать сплетни. Жизнь здесь была слишком однообразной, каждый день был похож на другой, как две капли воды. Это место выбирали те, кому наскучили шумные улицы больших городов, кто хотел тишины и покоя.
В одном из городков Суррея, в Литтл-Уингинге, находится ничем не примечательная улочка — Тисовая. С аккуратными двухэтажными домами, выложенными декоративным кирпичом, с идеальными газонами и великолепными клумбами. Именно здесь, в доме номер четыре, живет самый настоящий волшебник. Правда, ему едва исполнилось пять лет, и он ничего не знает о том, что он маг.
Мальчик жил в этом доме вместе с опекунами: дядей Верноном и тетей Петуньей, а также с их сыном Дадли, которому тоже было пять лет. Внешне это была благопристойная семья с идеальными детьми, и не менее идеальными родителями, ведь хозяйка дома — Петунья Дурсль, делала всё, чтобы достойно выглядеть перед соседями.
Давайте заглянем внутрь. Ухоженная, белая свежевыкрашенная дверь с узорным молоточком, за ней небольшая прихожая, коридор на кухню и в гостиную. Справа — лестница, ведущая на второй этаж в спальни. Под ступеньками лестницы расположен чулан для тряпок и швабры. Но сейчас маленькое помещение занимал большой продавленный матрац, на котором, свернувшись клубочком, спал маленький мальчик. На лбу у него краснел шрам в виде молнии, густые черные волосы непослушно торчали в разные стороны. В руке мальчик сжимал тонкие очки-велосипеды, будто бы боясь потерять их. Знакомьтесь — это Гарри Поттер. Самый известный человек в магическом мире.
***
Невысокая женщина подошла к чулану и с силой постучала в дверцу:
— Просыпайся бездельник! Живо! Приготовь завтрак для Вернона! — Петунья Дурсль выглядела отлично, несмотря на раннее утро.
Это была худая блондинка с лошадиным лицом и прескверным характером. Ей казалось, что вокруг неё все должно быть идеально, чтобы не дай Бог, соседи не подумали превратно про её семью. Однако своего родного племянника она использовала как прислугу, только потому, что не любила его, как родного сына и ненавидела за причастность к миру магии. Лили, её младшая сестра и мать Гарри, получив в одиннадцать лет письмо из школы чародейства и волшебства Хогвартс возгордилась, и вечно подначивала Петунью, что та в ту же школу не пойдет, потому как не волшебница. Петунья отчаянно завидовала, а когда начались крупные ссоры, стала откровенно ненавидеть некогда любимую сестренку.
Выйдя замуж и родив Дадли, Петунья думала, что обрела покой, и Лили не будет беспокоить её своими визитами. Но в один прекрасный день получив корзину с племянником, письмом от Альбуса Дамблдора и ни пенса в придачу, миссис Дурсль обозлилась и стала срываться на мальчике, который, в принципе, был ни в чем не виноват.
Постучав ещё раз посильнее, Петунья ушла на кухню и стала готовить сладкую рисовую кашу для Дадлика.
***
Гарри проснулся, потянулся и надел очки. Ярко-зеленые глаза с тоской поглядели на дверцу его «комнаты». Он уже привык просыпаться подобным образом, но это вовсе не значило, что такой способ побудки ему стал хоть немного нравиться. Вздохнув, мальчик встал, быстро оделся и вышел на кухню. Не стоило лишний раз злить тетю. Большая, далеко не по размеру одежда была не удобной, стесняла движения и выглядела мешковатой. Футболка спадала с плеч, широкие штанины волочились по полу, с каждым шагом сползая все ниже. К подобным неудобствам Гарри тоже привык. Ловко подвязав одежду, он подошел к плите и включил её.
Гарри, которому едва исполнилось пять, предстояло удерживать тяжелую сковороду на плите, поджаривая яичницу с беконом для ненавистного дядюшки. Жир со сковороды брызгал прямо на стекла очков, потому что мальчик был небольшого роста и едва видел, что он жарит. Мутные стекла не прибавили координации, и нечаянно один кусок бекона соскользнул на плиту. Гарри спешно закинул мясо обратно и покосился на тетю. Та, отвернувшись к дверям, громко звала сына завтракать. И тётушке было всё равно. Главное, чтоб всё было готово, пока Вернон собирается на работу.
Вернон Дурсль приходился Гарри дядей. Это был толстый невысокий мужчина с красным лицом и пышными усами пшеничного цвета. Он владел небольшой фирмой по производству дрелей «Граннингс». Каждый день Вернон ездил на работу, выходя из дома строго в определенное время. Он очень любил порядок, прекрасно разбирался в котировках акций и никогда не задерживался на работе дольше положенного. Внешняя благопристойность значила для него очень многое.
Племянника Вернон так же, как и жена, не любил просто за сам факт его существования. И в основном предпочитал делать вид, что никакого мальчишки, кроме собственного сына, у него в доме нет.
***
Петунья сунула Гарри стакан с остатками прокисшего молока и корку черствого хлеба:
— Сделал? Всё, иди к себе! Список дел я тебе оставлю на столе, выйдешь, когда мы уйдем из дома.
Когда мальчик шел в чулан со стаканом, мимо пронёсся толстый мальчишка и толкнул Гарри так, что молоко расплескалось на ковер в коридорчике:
— Смотри куда идешь, очкарик!
Дадли был капризным, донельзя избалованным мальчишкой, который ни разу не слышал от родителей слова «нет», а слабые попытки возразить пресекал на корню, напропалую манипулируя их чувствами. Пухлый мальчишка с жидкими блондинистыми волосами и близко посаженными водянисто-голубыми глазами был намного больше Гарри. И именно с его плеча Дурсли одевали Поттера.
Петунья увидела, как молочное пятно расплылось на ковре, и дико взвизгнула:
— Мальчишка! Сколько раз говорить, чтобы ты не ничего не пачкал! Сейчас же возьми губку и ототри пятно с ковра!
— Да, тетя Петунья… — Гарри взял губку и начал тереть молочное пятно, которое стало ещё больше и никак не исчезало. Тетя пришла поближе и стояла, наблюдая за процессом.
— Ах ты, негодник! Ничего не умеешь! — тетя отвесила мальчику подзатыльник и с силой втолкнула в чулан. — Раз молоко разлил, будешь сидеть без еды.
***
Гарри сидел в своей каморке и пытался подавить набегающие слезы. В носу противно щипало, а в горле застрял горький ком, который не возможно было проглотить. Он никак не мог понять, почему с ним обращаются не так, как с Дадли. Крошки, которые Гарри разгрыз, никак не хотели глотаться, обволакивая горло. Гарри закашлялся. С ресниц сорвались первые слезинки.
«Ну почему всегда одно и то же? Чем я хуже Дадли? Почему всё ему одному? Тетя Петунья постоянно нагружает меня работой, а я ведь и поиграть хочу. Почему я должен убирать весь дом? Почему жирный Дадли никогда не убирает хотя бы свою комнату? И за все старания меня никогда не похвалят… Почему тетя и дядя никогда не покупают мне игрушки, а одежду я должен донашивать за Дадли? Лучшую еду — ему, игрушки — ему, новые башмаки — тоже ему!
Тетя Петунья постоянно кричит на меня, даже когда я не виноват. Это ведь Дадли разбил тогда её любимую вазу, и сейчас специально толкнул так, чтобы я разлил молоко. Да ещё и дел дают навалом, будто я раб какой-то… Дядя Вернон вообще не замечает, что Дадли специально меня толкает и бьет. Он сам готов каждый раз давать подзатыльники, лишь бы ему было спокойно! Ненавижу их всех! Если я им не нужен, зачем они меня вообще взяли к себе? Тетя никогда даже спасибо не скажет за выполотые клумбы, подрезанную изгородь, чисто выметенные дорожки…»
Гарри с ненавистью вгрызся в сухарь. Возможно, это вся его еда на ближайшие пару дней.
«Я никому не нужен… Они и дальше будут всё покупать только Дадли, а про меня забудут, и выбросят как ненужную вещь… Были бы у меня мама и папа, они бы тоже мне покупали то, что я хочу. Тетя Петунья сказала, что они были ал-ко-го-ли-ка-ми и погибли в автокатастрофе… Я почему-то, не верю ей. Не может быть, чтобы мои родители были… такими…»
Слезы снова подступили, и теперь уже Гарри разревелся, не издавая звуков, потому что за них он снова будет наказан. Он долго ревел в подушку, полностью намочив её и изредка колошматя ручонками по матрасу. Услышав, как хлопнула входная дверь, мальчик вышел из чулана. Не заходя на кухню, он выбежал из дома, чтобы хоть как-то успокоиться. Обежав опрятную лужайку, аккуратность которой была чисто его достижением, Гарри скрылся в кустах за домом.
Пройдя несколько огородов и патио*, мальчик юркнул в заброшенный двор в конце улицы. Дом на участке был такой же, как и у опекунов, только задняя часть двора выходила в небольшой парк с уютным прудом, в котором вечно плавали утки и лебеди.
Гарри вышел сквозь парк, и забрался на старое дерево, где уже давно обустроил себе местечко. Ветки дерева образовывали купол и сплелись настолько тесно, что ни дождь, ни солнце не проникали внутрь, и снаружи совершенно ничего не было видно. Мальчик прополз под толстым суком и свернулся калачиком на старом одеяле. Здесь, кроме одеяла были собраны «сокровища» Гарри: старые оловянные солдатики, красивые фантики от конфет, пара стеклянных шариков от игрушечного ружья Дадли и несколько разноцветных птичьих перьев. Перебирая свои «игрушки», Гарри успокоился и сам не заметил, как уснул.
Проснулся он, когда солнце близилось к горизонту. В желудке неприятно урчало, во рту стояла горечь от старого сухаря, который он съел утром. Страшно хотелось пить. Мальчик выбрался из убежища и пошел гулять по городу. Увидев ближайшую колонку, он быстро и жадно напился, чтобы заглушить жажду и подступающий голодный обморок.
Еле перебирая ногами, обутыми в ботинки не по размеру, Гарри завернул в центр городка, где вкусно пахло жареными сосисками и лоточники выкрикивали призывы купить горячие пирожки и сэндвичи. Спрятавшись за дерево, мальчик наблюдал, как люди подходят и покупают себе поесть.
Так он стоял довольно долго, но его никто не заметил. Гарри взглянул на лотки в очередной раз и увидел, как бродячая собака выхватила сосиску прямо из рук зазевавшейся покупательницы и со всех лап бросилась наутек.
«Вот бы и я стал собакой!» — восторженно подумал Гарри, — «Я бы тоже мог с легкостью воровать еду прямо из-под носа продавца, и никогда бы не был голодным. Наверное, это просто — взять без разрешения еду и быстро убежать? Надо попробовать… А вдруг меня поймают и отведут к тете Петунье? Позора не оберусь, да и закроют в чулане на месяц… А кушать хочется. Может всё-таки попробовать, и хоть одну сосиску украсть? Денег у меня нет, а просто так они мне навряд ли дадут сэндвич. Попросить что ли?»
Он несмело подошел к лоточнику и тихим срывающимся голосом проговорил:
— Дяденька, сколько стоит сосиска?
— Пятьдесят пенсов, мальчик!
— А вы не могли бы дать мне сосиску просто так?
— Сосиска денег стоит, а нет денег — нет сосиски!
Гарри понуро опустил плечи, и побрел прочь, вдыхая ароматы, источаемые жареными пирожками с разной начинкой, сосисками в тесте и прочими вкусностями.
Он шел, не разбирая дороги, пока не оказался у очередного кафе. Видимо Гарри настолько оголодал, что ноги сами несли его туда, где была еда.
Аккуратные столики, накрытые хрустящими скатертями, привлекали внимание. За несколькими из них сидели шумные компании и смеялись, поглощая разные блюда. Ближе всего к Гарри сидел мужчина, который основательно и не торопясь нарезал стейк.
Тут в голове у Гарри помутилось, и он решился на кражу. Совесть, которая грызла его последние часы притихла, и он засунул её куда подальше. Набрав воздуха он громко заорал:
— Смотрите, смотрите, летающий мотоцикл!
Пока все озирались, Гарри неловко стащил ещё теплый кусок стейка с тарелки мужчины. Тот даже сразу не смог отреагировать. Гарри сунул кусок мяса за пазуху и быстро убежал.
Кафе уже давно осталось позади, а он все бежал и бежал, будто за ним гонится целая свора собак, пока не выдохся. Остановившись перевести дух, он вытащил мясо и осмотрел его. Кусок был довольно большой, и выглядел так аппетитно, что в животе протяжно заурчало. Подавив желание съесть его немедленно, Гарри запихал его обратно и снова побежал, но теперь уже в сторону парка.
Забравшись в свое убежище, Гарри впился зубами в мягкое, сочное мясо. Быстро прожевав откушенный кусочек, он проглотил его, зажмурившись от удовольствия. И тут на ум пришла мысль, что тот человек тоже остался голодным, по его, Гарри, вине. На глаза опять навернулись слезы. Совесть снова начала свой монолог, а мальчишка тупо глядел на кусок мяса в своих руках.
«Зачем я это сделал? Я не хотел воровать, но и умирать от голода тоже не хочется… Тот мужчина может себе позволить еще один стейк, я видел у него новые ботинки и хорошую куртку… Но вдруг он купил его на последние деньги и теперь ему тоже нечего кушать…»
Первым порывом Гарри было вернуться на место преступления и отдать стейк законному хозяину. Но тут желудок снова требовательно заурчал, а близость ароматного куска заглушила вопли совести.
Смахнув слезы, Гарри опять вгрызся в стейк и, крепко зажмурившись, съел сочное мясо до конца. На сытый желудок совесть умолкла, а рассуждать о том мужчине больше не хотелось. Гарри знал, что поступил некрасиво. Но в то же время, если он вернется домой, останется наказанным и голодным еще неопределенное время. Так что этот раунд с совестью выиграл он сам.
____________________________________
*Патио (исп. patio на основе лат. pat через прованс. «pàtu») — открытый внутренний двор (ик) жилого помещения, с разных сторон окруженный стенами, галереями, воротами, решёткой и т. д. или же зелёной изгородью из деревьев и/или кустарников. (Википедия)
