Глава 27. Две сестрыНаконец наступил вечер перед слушаниями по делу О’Рахилли. Профессор Снейп по меньшей мере полдюжины раз подходил к Гарри, велев ему позаботиться, чтобы его мантия к завтрашнему дню была безукоризненно чиста и выглажена, чтобы он не забыл намыть свою физиономию до зеркального блеска, заранее собрался, а не возился потом целый час, и сделал, наконец, хоть что-нибудь с этими зарослями бурьяна, которые по недоразумению именуют его прической. Правда, при последнем требовании Люпин вступился за Гарри, заметив, что если студенту каким-то чудом удастся привести волосы в надлежащий вид, то никто не поверит, что он в самом деле сын О’Рахилли, после чего прозрачно намекнул, что зельевару самому не помешало бы поработать над представительностью собственной внешности. Тот то ли обиделся, то ли и вправду задумался над этим, но так или иначе пропал из поля зрения, наконец оставив студента в покое. Это было весьма кстати, ведь Гарри и без того нервничал, словно перед решающим квиддичным матчем.
- От тебя не потребуется ничего особенного, - в который раз увещевала его Гермиона, когда они втроем устроились в укромном уголке за камином в гостиной Гриффиндора. – Просто рассказать все как есть.
- Ага, и при этом не наболтать лишнего, - мрачно добавил слизеринец. – Только знать бы, где оно начинается, это лишнее…
- Отец написал мне, что он тоже будет на этом заседании, - заметил Рон. – Как бы он ни относился к О’Рахилли, он сделает все, чтобы помочь.
- Думаешь, он может помешать Амбридж? – безнадежно спросил Гарри.
- Но это все-таки не она, а ее сестра, - неуверенно предположила Гермиона.
- А кто поручится, что она не окажется еще хуже? – бросил слизеринец.
Девушка вздохнула и заметила:
- Может, лучше пока поговорим о другом? Все равно повлиять на ход процесса мы не можем.
- О моем отставании в учебе, например? – кисло предположил Гарри.
- Вообще-то, о пророчестве, я о нем немало думала в последнее время… мы с Роном, - поправилась она, бросив взгляд на друга.
- Да-а-а? – потянул Гарри, походя заметив, что сам он уже и думать о нем забыл. – Но мне казалось, оно ко мне относится…
- Оно относится ко всему магическому миру, насколько я понимаю, - парировала гриффиндорка, - и уж вовсе не к тебе, это-то ты уяснил, надеюсь?
- Можно подумать, к тебе, - буркнул Гарри.
- Давайте не будем препираться, - остановил их Рон. – Не хватало нам еще рассориться из-за сомнительного удовольствия быть героем кентаврских пророчеств! А что мы не обсуждали это с тобой – так мы все равно ни к чему не пришли, ровным счетом.
- Да, - вынуждена была смущенно констатировать девушка. – Это редкий случай, когда каждая новая деталь только запутывает вместо того, чтобы подтолкнуть к разгадке… Но, по крайней мере, нам удалось определиться с направлением поиска. На настоящий момент нас могли бы заинтересовать следующие три вопроса: первый – что на самом деле находится в Тайной комнате.
- Но поскольку лезть туда мы все равно не собираемся, - заметил Рон, - и, насколько я могу судить, ничего хорошего там все равно быть не может, то этот вопрос можно отложить на потом.
- Верно, - с сожалением согласилась Гермиона. – Хотя именно на этот счет у меня имеются хоть какие-то соображения… Вопрос второй: существует ли на настоящий момент наследник трех родов?
- С тем же успехом мы можем задаваться вопросом, есть ли жизнь на Марсе, - заметил Гарри, ожидая, впрочем, что Гермиона тут же скажет что-то вроде «Элементарно, Поттер» и выдаст на-гора метод решения проблемы. Но к его разочарованию, девушка покачала головой:
- Действительно: парадокс состоит в том, что этот самый наследник может сейчас находиться совсем рядом с нами, а мы этого и не заподозрим… К сожалению, магические генеалогии не прослеживаются так далеко, этим наследником может оказаться даже Рон.
- П-постойте, - под пристальными взглядами друзей Рон заметно занервничал, - ты это что, серьезно? Я так понял, что это, как его, заклятье действия в таком случае давно должно было побудить меня отпереть Тайную комнату…
- Но ты почти туда попал, - задумчиво заметил Гарри.
- Ну а ты бы не попал, если бы там оказалась твоя сестра?!
- Вот именно, что
твоя, - загадочно произнес слизеринец, - если наследник трех родов – ты, значит, и она тоже…
- Гарри, это было всего лишь абсурдное предположение, - остановила его Гермиона. – Никто не открывал Тайную комнату, и закончим на этом, а то можно годами биться над дилеммой, кто из нас наследник трех родов, при том, что он вообще еще не родился. Ну и третий вопрос, наконец – кто такой Король-Рыбак и где нам его искать…
- И кстати, если бы ты не утратил Фальшивый галеон, выяснить это было бы значительно легче, - с неудовольствием заметил Рон. – Вот зачем ты его отдал Снейпу, спрашивается?
- Люпину, - поправил его Гарри. – А что мне оставалось делать? После того, как я им сообщил о потере, выхода у меня не оставалось…
- Да уж конечно, - буркнул гриффиндорец, - какой тут может быть другой выход, когда тебе дают вещь на сохранение, особо отмечая, что для посторонних она не предназначена…
- Рон, хватит уже об этом! – перебила его Гермиона.
- А вдруг Король-Рыбак – это не прозвище? – неожиданно предположил Гарри. – А, скажем, имя и фамилия?
- И много ты таких знаешь? – скептически поинтересовался Рон. – А таких, чтобы соответствовали тому, что нам известно, так и вообще нет…
- Но ведь я же сменил фамилию – где гарантия, что кто-нибудь не сменил ее так же? А имя поменять и того проще…
- Какой смысл называть свое настоящее имя, если не хочешь открывать свою личность? – пожал плечами гриффиндорец. – Зачем тогда полиморфное зелье? Тогда уж можно предположить, что это сам О’Рахилли и был…
- Ну если даже кентавры уверены, что этот человек был не О’Рахилли, значит, так оно и есть, - парировала девушка.
- Ты полагаешь, что кентавры в людях разбираются лучше? – насмешливо спросил Рон.
- Вот именно, что гораздо хуже, но чего они точно не делают, так это не бросают слов на ветер: если бы они были не вполне уверены, О’Рахилли это или нет, они бы так и сказали.
- А насчет настоящего имени – это ты напрасно, - добавил Гарри. – Люди иногда испытывают к имени странную приверженность: взять хоть Волдеморта – ведь это имя образовано перестановкой букв в настоящем имени, а, казалось бы, почему бы ему не назваться каким угодно другим? Вряд ли от недостатка фантазии, уж с этим, насколько мне известно, у него все в порядке…
- Гарри прав, - согласилась Гермиона. – Надо бы попробовать вызнать, не носил ли кто-нибудь подобное имя… Ведь, даже если окажется, что это был вовсе не тот, кого мы ищем, может статься, наш Король-Рыбак взял это имя от предыдущего, и это поможет нам в поисках. Думаю, что у вас это выйдет лучше, чем у меня, - продолжила она, повергнув ребят этим предположением в изрядное удивление, - у тебя, Рон, много родных, а у тебя, Гарри, хоть с родней и не густо, зато куда больше вероятность, что они имеют отношение к этому человеку, если учесть все сопутствующие обстоятельства.
На этом они и закончили, поскольку было уже достаточно поздно, да и, по правде говоря, Гарри было не очень-то просто сосредоточиться на этом пророчестве, когда его обуревали мысли о куда более насущных делах, маячивших за рубежом грядущего дня.
Отбытие Гарри и профессора Снейпа из Хогвартса было не лишено торжественности. Слизеринец, которому плохо спалось ночью, успел затемно привести себя в божеский вид и расспросить всех встреченных им однокурсников, что они думают о его внешности. Успокоившись их сонными заверениями, что он невероятно привлекателен, Гарри наконец перестал вертеться перед зеркалом и позволил Пэнси Паркинсон завязать себе галстук особенно замысловатым узлом. Затем за ним зашел профессор Снейп, на волосах которого были заметны недюжинные попытки их отмыть. В учительской собрались все профессора, даже Трелони спустилась со своей башни, наградив Гарри туманным высказыванием:
- Ветру перемен не повернуть событий вспять!
Впрочем, парень был только рад тому, что не понял ни слова, поскольку сомневался, что ее предсказания могут быть хоть сколь-либо положительными.
Люпин напутствовал их скупым пожеланием:
- Удачи вам и Рахилли.
В этот момент профессор Снейп уже завертелся в позеленевшем пламени старательно вычищенного камина. Гарри последовал за ним – и спустя несколько секунд очутился в просторном людном холле Министерства магии.
Проверивший их палочки охранник выдал студенту и преподавателю одинаковые жетоны, на которых значилось: «Слушание». К немалому облегчению Гарри, лифт, в который они зашли, поехал не вниз, а вверх, и они вышли на седьмом уровне.
- Профессор, а где расположен Дипломатический корпус? – неожиданно поинтересовался слизеринец. Хотя ему трудно было отвлечься от предстоящего слушания, на поверку он почувствовал себя легче, когда мысли перескочили на что-то другое.
- Не имею ни малейшего понятия, - удивленно отозвался зельевар. – Спросите лучше Люпина.
- На четвертом уровне, - неожиданно послышалось справа; сухощавый темноволосый мужчина сдержанно улыбнулся Гарри. Он повернул за угол, как и студент с профессором, направившись к Штабу мракоборцев. – Прямо за консультационным бюро. А вы собираетесь туда наведаться? – С этими словами он смерил парня пытливым взглядом.
- Нет, не в этот раз, - мотнул головой Гарри.
- Зачем вам сдался этот Корпус? – недоуменно спросил Снейп, когда их попутчик скрылся за одной из перегородок.
- Вы же сами говорили, что мне пора определиться со своим будущим, сэр.
- Неужто общение с кентаврами внушило вам мысль, что вы способны на что-то подобное? – поджал губы профессор.
- Я полагаю, что общение с представителями других народов магического мира ничуть не сложнее, чем с иными представителями моего собственного, - парировал Гарри. – Взять хоть Темного Лорда. «Или вас…» - додумал он про себя.
- По крайней мере, в вашем случае вы это верно подметили. – Снейп хотел добавить что-то еще, но его отвлек мистер Уизли, который уже спешил по коридору им навстречу. Гарри тут же кинулся к нему: ведь он не виделся с отцом Рона уже более года. Покачав головой от переизбытка чувств, Артур Уизли произнес:
- Вот ведь как оно повернулось, Гарри…
И парень понимал, что он имел в виду: ведь с момента их последней встречи в жизни студента все круто переменилось: он успел сменить факультет и фамилию, приобрести двух новых отцов, потерять одного из них, не говоря уже о прочих «мелочах», вроде стычек с дементорами, столкновения с Волдемортом, ареста О’Рахилли, нападения на имения его предков, зловещего пророчества и встречи с Бастиндой. Но, как с отрадой заметил слизеринец, на отношение к нему Уизли-старшего это нисколько не повлияло, как и в случае его сына.
Проведя их в свой кабинет, где стало буквально не повернуться, мистер Уизли торопливо объяснил:
- Сам я буду там присутствовать на протяжении всего слушания, потому что меня привлекли как специалиста по маггловским химическим технологиям; кстати, Северус, спасибо вам за исчерпывающий доклад, хотя я думаю, что не смогу зачитать и десятой его части.
- Я полагаю, что присутствующие все равно не поняли бы и тысячной, - самодовольно усмехнулся зельевар. – Но, быть может, это наведет их на мысль, что они берутся судить о том, о чем не имеют ни малейшего понятия.
- Не думаю, что членам Визенгамота это пришлось бы по нраву, - покачал головой Артур Уизли. – Однако, нам пора: я провожу вас в помещение для свидетелей, оттуда вас будут вызывать и там вы дождетесь окончания слушания после своего выступления.
В небольшой комнате, где мистер Уизли оставил их с профессором, уже находилось трое человек. Один из них, крепкого сложения мужчина средних лет, нетерпеливо ерзал на стуле, то и дело поглядывая на часы; второй, весьма болезненный на вид, напротив, сидел в полной неподвижности, лишь вздрогнув от стука двери, когда вошли Гарри со Снейпом. Третьей была рослая рыжеволосая женщина, которая явно чувствовала себя непривычно в своей парадной мантии строгого покроя. Обменявшись неприязненными взглядами с обоими мужчинами, Снейп приблизился к ней, поприветствовав ее как старую знакомую:
- Доброго дня, мисс О’Рахилли.
Гарри едва подавил удивленный возглас, услышав знакомую – да что там, уже его собственную – фамилию.
- Позвольте представить… не знаю уж, кем он там вам приходится, в общем, он – сын Лоэгайре.
Женщина перевела взгляд внимательных глаз с затаившейся на дне печалью на Гарри, который продолжал недоумевать, почему он о своей, по-видимому, родственнице не слышал ни полслова.
- Мы с тобой довольно-таки дальняя родня, Гарри, - пояснила она словно в ответ на его мысли, ее непривычный выговор отдаленно напомнил студенту акцент его приемного отца. – Если быть точной, я прихожусь тебе двоюродной бабушкой. Впрочем, ты можешь называть меня тетей.
- А вы здесь по какому случаю, Бронах? – поинтересовался Снейп.
- По тому же, что и вы, полагаю, - пожала плечами женщина. – Для дачи свидетельских показаний. Правда, уж не знаю, чего они ожидают от меня услышать…
- Вы ведь давно не виделись с Лоэгайре? – предположил профессор.
- В последний раз мы разругались лет семь назад, если ты об этом, - вздохнула Бронах. – С тех самых пор от этого шалопая ни слуху ни духу… Но Люпин иногда писал мне о нем, и про тебя тоже, Гарри, - кивнула она слизеринцу. – Ты не думай, он вообще-то славный парень, твой отец, но как вобьет себе что-нибудь в голову – так кричи караул… Боюсь предположить, что он на этот раз учудил.
- Он решил жениться, - скривился зельевар.
- Оно бы и ничего, - рассудила новообретенная тетя Гарри. – Но далеко не каждой под силу управиться с таким ходячим катаклизмом…
- Вы просто читаете мои мысли, - хмыкнул Мастер Зелий.
В этот момент в комнату зашел еще один свидетель – молодой человек в косо сидящей мантии, а Снейпа, напротив, вызвали в зал, где проходило слушание. У Гарри внутри все похолодело: ему казалось, что времени прошло всего ничего, а уже идет допрос свидетелей! Внезапно он почувствовал себя, словно идет отвечать на экзамене, абсолютно не подготовившись – внутренности скрутило в тугой ком, и слизеринцу начало казаться, что от волнения он не сможет произнести ни слова без запинки, с трудом отлепляя от неба те немногие корявые фразы, что удастся изловить в охваченных смятением мозгах.
- Ты не кисни раньше времени, Гарри, - подмигнула ему Бронах, видимо, заметив, как с его лица схлынули остатки красок. – И не вздумай говорить правду, когда они спросят у тебя, где ты прячешь оружие.
- Нету у меня… - натужно просипел парень, - никакого оружия…
- Вот именно это им знать и ни к чему, - отозвалась его родственница. – Может, пока потренируешься на мне и расскажешь, как складывалась твоя жизнь до этого дня? А то ты же знаешь Люпина – от него ничего не дождешься, кроме: «Конечно же, не ахти как… А чего еще можно было ожидать? Но, увы, я не удивлюсь, если после всего этого бедолага насмерть подавится безоаровым камнем…» – При этом она так похоже изобразила устало-меланхоличную интонацию оборотня, что Гарри невольно прыснул. Поначалу нехотя повествуя о своем тоскливом существовании у Дурслей, он постепенно увлекся, не замечая, как помещение один за другим покинули двое соседей, и только-только подходил к появлению неимоверного количества писем, когда в комнату вернулся профессор Снейп с двумя незнакомыми Гарри свидетелями, а сопровождавший их служащий поинтересовался, озираясь вокруг:
- Где здесь Гарри О’Рахилли?
- Это я, - отозвался парень внезапно севшим голосом.
- Проходите для дачи показаний, - равнодушно бросил мужчина.
Аудитория, где проходило слушание, оказалась не в пример приветливее старого зала суда: вместо каменной кладки – гладко выкрашенные в пастельный цвет стены, вместо холодного пола – паркет, с выбеленного потолка свисает огромная люстра, заливающая все помещение, до самых потайных закоулков, ровным мягким светом. Но стоило Гарри взглянуть на высокие скамьи напротив входа, как ему показалось, что его посетило дежа-вю: почти все расположившиеся рядами лица он помнил еще по своему слушанию, причем первой, по иронии судьбы, ему бросилась в глаза Амбридж-старшая, которая незамедлительно вперила в него плотоядный взор. За последнее время ее цветовые пристрастия, похоже, мало изменились: из-под форменной мантии выглядывала ярко-розовая блузка. Правда, одно отличие в составе комиссии Визенгамота Гарри все же отметил: с правого края, где в прошлый раз находился Перси, сидела волшебница с остриженными под короткое каре каштановыми волосами – она задумчиво поигрывала пером, глядя куда-то в потолок. За неимением других гипотез Гарри решил, что это и есть Амбридж-младшая.
Названый отец студента восседал в кресле, которое также не выглядело таким устрашающим, как то, в котором довелось побывать Гарри, хотя свисающие по бокам широкие ремни выглядели ничуть не менее прочными, чем тамошние цепи. Поравнявшись с О’Рахилли, парень украдкой бросил на него взгляд – и его сердце екнуло: за какие-то несколько недель ирландец порядком осунулся, а в волосах пробилась первая седина. Но Лоэгайре отнюдь не выглядел сломленным или подавленным: поймав взгляд Гарри, он ободряюще ему улыбнулся.
- Назовите ваше имя! – неожиданно раздалось совсем рядом; голос прозвучал так неожиданно, что студент невольно вздрогнул.
Повернувшись, Гарри увидел, что сбоку от трибуны, где восседали члены Визенгамота, ближе к обвиняемому и свидетелю помещалось еще одно небольшое возвышение, где за широкой стойкой, заваленной свитками пергамента, стояла смуглая женщина с гладко зачесанными в хвост темными волосами. Решительность ее тона, равно как плотно сжатые губы и даже черная остроконечная шляпа вовсе не способствовали душевному спокойствию слизеринца, который поспешил ответить:
- Гарри Джеймс Поттер… - осознав свою ошибку, парень поспешил поправиться: - Гарри Джеймс О’Рахилли. – Ему показалось, что заседающие тут же принялись обсуждать его промах или бросать на него насмешливые взгляды. Однако женщина без малейшей заминки задала новый вопрос:
- Кем вы приходитесь обвиняемому?
- Сыном, - осторожно ответил Гарри, теперь уже боясь ошибиться.
- Где вы проживаете?
Слизеринец пришел в отчаяние: у него складывалось впечатление, что эта сотрудница специально подбирает вопросы так, чтобы выставить его полным идиотом.
- В настоящий момент – в Школе магии и волшебства Хогвартс, - наконец ответил он.
Однако допрашивающая его тут же отмела эту слабую попытку:
- На вопрос, где вы учитесь, ответите позже.
- Я еще не знаю, где буду жить дальше, - признался Гарри. – Мой первый дом уничтожен Пожирателями Смерти, можете это проверить…
- Имеется в виду ваше
последнее место жительства, - нетерпеливо перебила его женщина. – Главным образом, где вы провели это лето.
- В Ирландии, Коннемара, Сид Рафферти, - отозвался парень, радуясь тому, что удосужился хорошенько затвердить географическое положение своей бывшей резиденции.
- Как часто вам приходилось бывать близ поместья О’Рахилли?
- Только два раза.
- А теперь подумайте как следует, - пристальный взгляд волшебницы уперся в лицо Гарри, - когда вы были там в
первый раз, замечали ли вы какие-либо изменения, вызванные магией, в окружавших дом деревьях?
- Да, - ответил парень после некоторой паузы.
- Именно в
первое посещение? – уточнила женщина, по-видимому, уверившись в его способности отвечать невпопад.
- Да, - уверенно повторил студент. – В первый раз я там побывал… - он нахмурился, припоминая, - семнадцатого июля, может, на пару дней ошибаюсь. И тогда на этих деревьях не было ни единого листика, по всему лесу. Думаю, что это как раз подпадает под определение.
Члены Визенгамота принялись переговариваться чуть ли не в полный голос, но женщина на кафедре справа, не обращая на них внимания, тут же задала следующий вопрос:
- Известно ли вам, мистер О’Рахилли, какое именно магическое воздействие вызвало подобный эффект?
Гарри вновь кивнул:
- Насколько я знаю, это был аппарационный барьер, установленный Руаданом О’Рахилли, - поднатужившись, извлек из своей памяти слизеринец.
- Существует ли какое-либо подтверждение словам мистера О’Рахилли-Поттера? – раздался спереди гулкий голос главы Отдела обеспечения магического правопорядка, Амелии Боунс. – Мисс Крэй, есть в нашем архиве что-нибудь по участку О’Рахилли?
- К сожалению, нет, - отозвалась сидевшая справа шатенка, которую Гарри принял было за Амбридж.
- Но подтверждение имеется, - заметила ведущая допрос женщина. – Позвольте вызвать свидетельницу Бронах О’Рахилли!
- Прошу вас, Кармела, - благосклонно кивнула Амелия Боунс, тем самым прояснив ее личность для Гарри окончательно.
Студент растерянно оглянулся по сторонам, соображая, стоит ли ему уходить, раз вызывают следующего свидетеля, но неожиданно подала голос Амбридж-старшая, велев ему притворно-ласковым голосом:
- Попрошу вас немножечко задержаться, мистер О’Рахилли.
Гарри отступил поближе к креслу названого отца, освобождая место для родственницы. С виду вошедшая совсем не нервничала, хотя казалась гораздо собраннее и серьезнее, чем при недавнем разговоре со слизеринцем. Амбридж обратилась к ней с привычным:
- Назовите ваше имя.
- Бронах О’Рахилли.
- Где вы проживаете?
- Близ Килкенни.
- Ваш магический статус?
- Я маггл.
- Прошу прощения, разве магглов позволяется привлекать к магическим судебным процессам в качестве свидетелей? – раздался высокий голос Долорес Амбридж.
- В обычных случаях нет, - уверенно отозвалась Кармела. – Но в силу определенных обстоятельств мисс О’Рахилли имеет тесные связи с миром волшебников. Попрошу вас пояснить, - обратилась она к Бронах.
- Мой отец был усыновлен волшебником, Аэданом О’Рахилли. Это было засвидетельствовано, в том числе, в Гербовой книге. После гибели Аэдана отец долгое время жил в семье его сына Руадана и поддерживал с ним отношения вплоть до трагических событий 79-го года.
- Вы когда-нибудь навещали поместье О’Рахилли летом?
- Неоднократно.
- Попрошу вас вспомнить, когда вы бывали там в последний раз?
Бронах на секунду задумалась.
- В 1976-м, в августе, перед свадьбой Эниды.
- Вы замечали что-либо странное в прилегающем к дому лесном массиве?
- Сколько себя помню, этот лес всегда был более чем странный. С тех самых пор, как Руадан установил аппарационный барьер, на деревьях не распускалось ни единого листочка.
- Благодарю вас, мисс О’Рахилли, к вам больше нет вопросов. – С этими словами Кармела отпустила ее из зала и обратилась к Амелии Боунс:
- Могу я попросить вас еще раз зачитать статью, по которой, мистеру О’Рахилли было предъявлено обвинение?
Та без промедления развернула пергамент:
- Статья 59 от 1945 года, о запрете опытов по магическому почвоведению, гласит: «Настоящим распоряжением вне закона объявляется любое изменение с применением магического воздействия – как зелий, так и заклинаний - участков почвы любого размера, входящих в состав сельскохозяйственных угодий, окультуренных земель либо дикой местности».
- Благодарю вас, - кивнула ей Амбридж. – У меня имеется вопрос к глубокоуважаемому члену Визенгамота, представителю Комитета по сельскому хозяйству, доктору магических наук Георгу Декстеру.
Со скамьи, подслеповато щурясь, поднялся волшебник неимоверно дряхлого вида, который тем не менее молодцевато отозвался:
- Я в вашем распоряжении, мисс Кармела!
- Можете ли вы, доктор Декстер, на основании показаний свидетелей определить, к какому типу земель относился участок, окружающий поместье О’Рахилли, до воздействия на них обвиняемого, которое, как было установлено в результате расследования, производилось не ранее лета настоящего года?
На ее месте Гарри не поручился бы, что престарелый маг понял или хотя бы расслышал хоть что-нибудь из сказанного, однако тот без промедления отозвался:
- Нет ничего проще! Некогда там находился неплохой участок строевого леса, правда, порядком запущенный из-за того, что там долгое время не проводились санитарные вырубки; но после опытов Руадана О’Рахилли, очевидно, земля была безнадежно отравлена.
- По вашему мнению, действия Лоэгайре О’Рахилли подходят под оглашенную статью?
Несколько запутавшийся во всей этой почвоведческой казуистике Гарри был изрядно удивлен, когда Декстер вполне уверенно отозвался:
- Нет, под эту статью действия молодого O’Рахилли не подпадают, поскольку мисс Кармела верно заметила, что участок подвергшейся его воздействию почвы не подходит ни под одно из перечисленных в этом акте определений. Следует заметить, что при установлении этого закона его целью было исключить всякую возможность нанесения непоправимых повреждений землям нашей страны, далеко не такой обширной, чтобы мы не вменяли себе в обязанность дорожить каждой их пядью. Но в данном случае мы столкнулись с противоположным: казалось бы, невосстановимый участок земли был возвращен к жизни внуком того, кто ее некогда загубил; должен сказать, то, что ему удалось возродить почву, не снимая аппарационного барьера, я считаю выдающимся достижением…
Воспользовавшись паузой в речи дряхлого мага, который, казалось, был способен еще немалое время посвятить рассуждениям на эту перспективную тему, Амелия Боунс спросила:
- Другими словами, вы не видите состава преступления в действиях O'Рахилли?
- Вина мистера О’Рахилли состоит разве что в том, что он не согласовал своих опытов с нашим комитетом, - добродушно заметил Декстер. – Но, думаю, что он загладит это прегрешение, поделившись достижениями и сотрудничая с нами в дальнейшем.
- Я полагаю, что обстоятельства дела вполне ясны, - нетерпеливо заметила Боунс, когда он вновь опустился на скамью, и явно собиралась перейти к голосованию, но тут же вновь раздался тонкий голос Долорес Амбридж.
- Попрошу минуточку внимания! Для внесения полной ясности мне хотелось бы задать еще пару вопросов свидетелям: кажется, кое-какие обстоятельства были выпущены из внимания.
Гарри насторожился: до сих пор все, вроде как, складывалось в их пользу, но ему ли было не знать, на что способна эта зловредная особа!
- Мне хотелось бы привлечь внимание Визенгамота к тому факту, что до сих пор в качестве основных свидетелей привлекались лишь родственники обвиняемого, а это противоречит всем нормам.
- Мракоборец Фрэнк Эриксон и делопроизводитель Томас Стэнфорд его родственниками не являются! – возразила ее младшая сестра, и Гарри мог поручиться, что в ее взгляде было что угодно, кроме родственных чувств.
- Но они лишь засвидетельствовали факт, о котором мы получили исчерпывающее представление из протокола обследования измененного участка.
- Других свидетелей по делу не проходило, - отрубила Кармела.
- Боюсь, что вы ошибаетесь, - проворковала Амбридж-старшая. – Попрошу вызвать в зал свидетеля Сэмюэля Сайлента!
В зал вошел давнишний сосед Гарри, болезненного вида мужчина.
- Назовите ваше имя! – резко обратилась к нему Кармела.
- Сэмюэль Сайлент.
- Вам знаком обвиняемый?
- Да, - подтвердил тот, на всякий случай смерив О’Рахилли взглядом.
- При каких обстоятельствах вы его узнали?
- Мистер О’Рахилли служил в охране магической тюрьмы Азкабан, - с явной неохотой ответил Сайлент, - где я провел в заключении два года.
В допрос вмешалась Долорес Амбридж, которая изо всех сил старалась придать своему голосу добродушие:
- Поведайте нам о необычных вещах, которые вам довелось там повидать.
- Ну, в Азкабане вообще мало обычного, - нервно кашлянул свидетель. – Я полагаю, мне следует рассказать о том, что я видел во внутреннем дворе.
Со своего наблюдательного пункта Гарри заметил, что названый отец закусил губу и одарил своего былого подопечного испепеляющим взглядом.
- Как-то раз, к сожалению, не помню точной даты, меня переводили из одной камеры в другую, в противоположной части замка. Мой путь пролегал через помещение, называемое внутренним двором, хотя по сути это просто большая комната с окном в потолке. И там я увидел кадки с деревцами – три или четыре – сплошь усыпанными пучками светящихся листьев, а кое-где и цветами…
- Через внутренний двор заключенных никогда не водили! – неожиданно перебил его Лоэгайре.
- Мистер О’Рахилли, не нарушайте процедуры, - грозно пробасила Амелия Боунс.
- Но он дает ложные показания! – не унимался бывший РСД-шник.
- Мы выслушаем вас, когда придет ваш черед! – отрезала глава Отдела магического правопорядка.
- Будете ли вы отрицать сам факт, описанный свидетелем Сайлентом, мистер О’Рахилли? – с широкой жабьей улыбкой обратилась к нему Долорес Амбридж.
Ирландец собрался было ответить, но Кармела его опередила:
- На данном слушании этот случай рассматриваться не может.
- Но мне казалось, что он имеет непосредственное отношение к разбираемому правонарушению. – В отличие от сестры, Амбридж-старшая казалась абсолютно невозмутимой.
- Действительно, имеет, - без особого восторга согласилась Боунс.
- Хочу также напомнить, - вкрадчиво продолжила Долорес, что в зачитанной недавно статье говорилось об участках земли
любого размера. И, как мне представляется, экспериментируя над теми деревьями, мистер O’Рахилли заботился отнюдь не о благе общества или восстановлении поврежденных земель, а, в лучшем случае, об удовлетворении своих эстетических потребностей; но и в это поверить довольно сложно, если учесть веками наблюдаемую приверженность их семейства скорее к разрушению, чем к созиданию.
- Визенгамот не может рассматривать проступки всех предков мистера О’Рахилли, - с излишней резкостью оборвала ее сестра. – Кроме того, мне в свою очередь хотелось бы напомнить, что все происходящее в замке Азкабан находилось под юрисдикцией мистера Дэвида Уолтера, таким образом, ответственность за данное правонарушение мог бы нести он один, если бы не скончался полгода назад. Нельзя исключать возможности, что первые опыты не производились под непосредственным руководством Уолтера или по его указанию.
- Но ведь мы не можем вынести верного решения, не ознакомившись предварительно со всеми сопутствующими обстоятельствами, - адресовала ей широчайшую улыбку Амбридж-старшая. У Гарри начало складываться впечатление, что слушание постепенно превращалось в их внутрисемейную перебранку.
- Мисс Кармела права, - заметила Амелия Боунс. – Сосредоточимся на нашем случае.
- Разумеется, - отозвалась Долорес Амбридж с такой интонацией, словно только об этом она в последние полчаса и мечтала, хотя всякие досадные мелочи постоянно тому препятствовали. – Позвольте еще несколько вопросов. Мистер О’Рахилли, - обратилась она к Гарри, - прошу вас, поведайте Визенгамоту, с какой целью в начале допроса вы назвались чужой фамилией? Возможно, хотели напомнить членам магического суда, с кем они имеют дело?
- Я оговорился! – запротестовал слизеринец, чувствуя, как в лицо бросилась краска. – У меня фамилия сменилась лишь полгода назад!
Проигнорировав его возражения, Амбридж продолжила:
- И почему вы сказали, что вам негде жить? По моим сведениям, у вас имеется особняк в Лондоне и три загородных поместья!
- Я не говорил этого! – в возмущении повысил голос Гарри.
- Мистер О’Рахилли! – строго заметила Амелия Боунс.
Студент замолчал, досадуя на себя за то, что не смог сохранить самообладания, хотя заранее мог предположить, что Амбридж не преминет уязвить его побольнее.
- А теперь я бы хотела задать вопрос обвиняемому, - сменила объект воздействия помощница министра. - Мистер О’Рахилли, не могли бы вы прояснить для суда обстоятельства рождения вашего сына?
Гарри поневоле задержал дыхание в предвкушении жутких последствий: он-то знал, что Амбридж с потрясающей точностью выбрала самое слабое место названого отца, который теперь уж точно выйдет из себя. Ну а чем это чревато, уже успел убедиться и сам студент, и весь персонал Хогвартса, и многострадальный кабинет директора…
- Я о них знаю не больше вашего, - угрюмо отозвался О’Рахилли. Слизеринец перевел дыхание: похоже, на сей раз скандал отменялся. - Он родился, пока я был в Азкабане, и вырос, пока я был в Азкабане; а если вас интересует то, что было до Азкабана, то сначала будьте добры пояснить, почему.
- Не дерзите членам Визенгамота, мистер О’Рахилли, - сурово заметила Амелия Боунс; но от Гарри не укрылось, что куда больше недовольства на ее лице отразилось при вопросе Амбридж.
- Данное обстоятельство не имеет к делу отношения! – поспешила поддержать подследственного Кармела.
- В таком случае, потрудитесь ответить на последний вопрос, - по тому, как сузились глаза Амбридж-старшей, студент понял, что последним вопрос станет отнюдь не в смысле качества. – При каких обстоятельствах вами применялось Смертельное заклятье?
- Это не относится к разбираемому делу! – неутомимо повторила ее сестра.
- Отнюдь, - возразила Амбридж столь медовым голосом, что у Гарри вновь перехватило дыхание. – Согласно семнадцатому пункту статута о Непростительных заклятиях, их применение расследуется при разборе
любого дела. Насколько я понимаю, в данном случае следствие не было совершено с должной тщательностью?
Кармела, которой до этого удавалось сохранять самообладание, стремительно пошла красными пятнами.
Амелия Боунс скучающим голосом отозвалась:
- Что же, если это представляется необходимым… отвечайте, мистер О’Рахилли.
- Я и сам не знаю, - в голосе профессора Военных действий зазвучала неподдельная растерянность, а Гарри впервые захотелось, чтобы его названый отец покривил душой вместо того, чтобы так бесхитростно раскрывать все карты. – Я никогда не применял Непростительных заклятий кроме тех случаев, что расценивались как самооборона или правоохранительная деятельность.
- Значит, вы решили все отрицать? – ехидно поинтересовалась Долорес.
О’Рахилли предпочел отмолчаться, зато в допрос вмешалась Кармела, которой, по-видимому, удалось вновь овладеть собой:
- Следствие действительно было проведено не так, как того требуют нормы права, но не сейчас, а двадцать лет назад. Правда, тогда из-за напряженности обстановки, близкой к войне, и того, что в деле не было пострадавших, а обвиняемый не достиг совершеннолетия, упрощенная процедура была вполне оправданна. Но, раз этот давний случай продолжает бросать тень на мистера О’Рахилли, я согласна с тем, что требуется дополнительное расследование; но в таком случае я предлагаю Визенгамоту вынести решение по разбираемому делу и назначить новую дату слушаний по вопросу применения Непростительного заклятия.
- Я считаю это разумным, - согласилась Амелия Боунс и к неудовольствию Гарри сообщила: - Все свидетели свободны!
С этими словами слизеринца выпроводили обратно в помещение для свидетелей, где его поджидали нервно меривший шагами пространство профессор Снейп и тетя Бронах: остальные трое свидетелей уже куда-то пропали. Внезапно Гарри ощутил такое утомление, что ему сложно было связно отвечать на вопросы родственников; единственным, на что его хватило, было:
- Все складывалось неплохо, но эта Амбридж, скажу я вам…
- Мне казалось, она не пыталась усугубить положение Рахилли, скорее, наоборот, - озадаченно заметил Снейп.
- Да нет, не эта Амбридж, а наша… которая ЗОТИ преподавала… Как начала чего-то квакать, такого нагородила, - возмущенно встряхнул головой парень. – По-моему, единственное, к чему она стремилась – это вывести отца из себя, чтобы продемонстрировать всем, какой он сумасброд. Но не очень-то ей это удалось…
Тут за дверью послышался постепенно нарастающий шум, она отворилась и в комнату зашел мистер Уизли.
- Гарри, твоего отца оправдали! Почти единогласно! Не думаю, что на следующем слушании возникнут какие-либо проблемы…
Дверь вновь хлопнула, на сей раз впуская самого О’Рахилли, освобожденного из-под стражи, в обществе младшей Амбридж. Позабыв про усталость, Гарри тут же сорвался с места и мгновение спустя очутился в объятиях названого отца; тот с улыбкой сказал:
- Вот видишь, я же говорил, что все будет в порядке!
Хотя, насколько помнилось Гарри, его слова при прощании звучали не в пример пессимистичнее, сейчас это вовсе не представлялось слизеринцу важным.
- Надеюсь, ты не влип в какие-нибудь неприятности за время моего отсутствия? И твои друзья тоже? – О’Рахилли устремил вопрошающий взгляд на Снейпа.
- Нет, вовсе нет, - беспечно отозвался Гарри, решив, что еще не время раскрывать подробности истории с Фальшивым галеоном и походом к кентаврам. К его облегчению, профессор Снейп сохранил непроницаемое выражение лица, не спеша обрушивать на освобожденного друга поток жалоб и обвинений в адрес его непутевого отпрыска. – Вот только… - Парень ощутил острое сожаление, что приходится портить столь радостный момент печальным известием, но не видел возможности это замолчать. – Поместье, оно…
- Да знаю я, - махнул рукой Лоэгайре. Прочитал в газете, а потом Вер рассказал подробности… Ну, что же, легко пришло – легко ушло. А об управляющем не беспокойся, уж он-то сумел о себе позаботиться. Конечно, наш дом тоже жалко, но Снейп был прав: долго эта развалюха все равно бы не продержалась…
- Ты как-то… гм… похудел, - осторожно сказал Гарри, не придумав, как по-другому выразить, что его названый отец комплекцией и цветом лица стал походить на гриндилоу даже несколько больше, чем на работника РСД с порядочным стажем.
- Да, знаешь ли, тюрьма – далеко не санаторий… несмотря на усилия мисс Кармелы. – О’Рахилли повернулся к остановившейся за его спиной Амбридж. – Гарри, разреши представить тебе моего следователя в несколько, гм, более приятной обстановке.
Гарри одарил ее широкой улыбкой.
– Спасибо вам… за все. Не знаю, что бы я делал, окажись отец опять в Азкабане… «А я – один на один со Снейпом, - мрачно додумал про себя Гарри, - и еще непонятно, кому лучше…»
- Это мой долг: ваш отец был невиновен, а в противном случае, боюсь, вам не за что было бы меня благодарить, - покачала головой Кармела, по-видимому, беспокоясь, как бы ее не заподозрили в пристрастности. – Рада была познакомиться и с вами тоже, мистер Снейп; ваше присутствие потребуется на последующем слушании, я постараюсь известить вас заранее. А вам, мистер О’Рахилли, - она вновь перевела глаза на названого отца Гарри, - я желаю как можно скорее поправить здоровье и больше не допускать вольностей с законом; с вами приятно работать, но мне вовсе не хотелось бы разбирать ваше дело и для третьего слушания. – С этими словами она направилась к выходу; О’Рахилли завороженно смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась за дверью. Снейп проследил за взглядом друга и усмехнулся.
Гарри оглянулся было, ища взглядом свою новообретенную тетю; но она уже куда-то сгинула, не задержавшись даже чтобы поздравить родственника с освобождением от ареста.
- И все-таки прав был Эштон, - печально констатировал Лоэгайре, когда они, покончив с формальностями, неторопливо пересекали холл Министерства магии, - единственное место, где со мной ничего не происходит – это тюрьмы…
- Даже странно, что ты наконец постиг всю глубину этой мысли, - хмыкнул Снейп.
- А не ты ли, случаем, меня туда упек? – предположил О’Рахилли. Зная твои представления о всеобщем благе и о дружбе в частности, я бы несильно удивился…
- Я не до такой степени альтруист, - парировал Мастер зелий. - Знаешь, сколько мне пришлось намучиться с твоим сыном?
Гарри вздохнул: кажется, положенная ему отсрочка подошла к концу и теперь его ждал разбор всех грехов – действительных и прописанных исключительно в воображении зельевара. Но тот факт, что его отец на свободе и они с профессором Снейпом препираются как ни в чем не бывало, совершенно позабыв про былую ссору, был способен свести на нет самую суровую выволочку…
Хотя час был достаточно поздний, в сумрачном кабинете без окон судить об этом можно было разве что по наступившей за дверью тишине, нарушаемой разве что торопливыми шагами спешащих домой сотрудников Министерства. Но Кармела Амбридж не торопилась: она снова и снова просматривала разложенные перед ней свитки, изредка улыбаясь каким-то своим мыслям, и потому не сразу заметила, как кто-то тихо зашел в комнату.
- Милли, душечка, ты совсем заработалась! – раздался ласковый голос, в котором с трудом различались тщательно замаскированные властные и недовольные интонации.
Кармела вздрогнула и перевела растерянный взгляд на позднюю гостью, которая уже с комфортом устроилась в кресле по другую сторону стола.
- Не понимаю, как ты можешь работать в этом склепе, - продолжила Долорес Амбридж, неторопливо озирая кабинет сестры. – Ты же загубишь свое здоровье… Нет, не желаю больше слышать никаких возражений: завтра же поговорю с министром о твоем повышении и, разумеется, о не в пример более уютном рабочем месте.
- О повышении? – настороженно спросила Кармела.
- Да, сегодня ты показала себя просто замечательно, с этим согласны абсолютно все, - покивала головой Долорес, не сводя пристального взгляда с младшей сестры. – И Амелия тоже – она давно говорит мне, что у тебя просто грандиозный потенциал. Но ты зря тратишь время и силы на этой неблагодарной работе… Конечно, я понимаю, наверно, теперь тебе непросто освоить что-либо новое, но ты же не хочешь закончить карьеру
следователем, милочка? – В наименование должности Кармелы она постаралась вложить как можно больше добродушной снисходительности.
- Чем плоха профессия следователя? – буркнула та в ответ, нервно теребя свиток. – Кто, как не мы, снимает с людей несправедливые обвинения? Не дает уйти от ответа преступникам?
Долорес тихо засмеялась:
- Дорогуша, ты же не можешь не понимать, насколько далеко это отстоит от действительности? Конечно, все эти возвышенные слова очень хороши сами по себе, но главное – как я постоянно себе напоминаю – не заигрываться, - наклонившись вперед, Амбридж многозначительно покачала пальцем. – Если ты действительно хочешь решать, кого следует покарать, а кого – помиловать, то тебе пора, наконец, оставить свои иллюзии, потому что они неуместны на по-настоящему ответственной должности. – Заметив, что сестра собирается возразить, она поспешила добавить: - Конечно, случается, что решение остается за вами, в таких малозначительных случаях, как с этим мальчиком, O’Рахилли…
- Я не считаю, что чья-либо судьба может считаться малозначительной, - угрюмо возразила Кармела.
- О, разумеется, - Долорес вновь хихикнула, - особенно когда речь идет о столь симпатичном молодом человеке, верно?
- Я не делаю разницы… - начала было Кармела, но ее голос зазвучал сдавленно и неуверенно, чем немедленно воспользовалась ее сестра:
- Но послушай доброго совета, милочка: тебе не стоит так горячиться во время слушаний, даже если речь идет о столь привлекательном мальчике; подумать только, как это могло выглядеть со стороны…
Теперь Кармела, не отрываясь, смотрела в стол, закусив губу.
- Определенно, раньше ты лучше умела держать себя в руках, - продолжала Долорес, явно довольная произведенным эффектом. – Конечно, я понимаю, что в таком возрасте женщину порой посещают романтические стремления, заставляющие ее совершать необдуманные поступки, но если тебе пришло на ум завязать с кем-то роман, тебе следует выбрать кого-нибудь более подходящего по возрасту. Понимаю, что ты хочешь сказать, - заметила она, хотя Кармела не то что произнести что-то – даже разжать губ не собиралась, - что разница в возрасте между вами не так уж велика; но мужчины смотрят на это с несколько иной точки зрения. Если в молодом возрасте они, как правило, сходятся с ровесницами, то уже после тридцати предпочитают тех, кто, как минимум, лет на пять помладше. Что до Рахилли, то его невеста, если я не ошибаюсь, лишь недавно справила совершеннолетие… - Глубокомысленно вздохнув, словно в сожалении о нравах нынешних мужчин, Амбридж подытожила: - Итак, завтра, думаю, что министр не откажет мне в просьбе назначить тебя моей помощницей. Не вздумай засиживаться допоздна, Милли. – С этими словами она покинула кабинет, словно сделавшийся и теснее, и темнее, и куда мрачнее, чем был до ее прихода.
Астарта Крэй также собиралась уходить, быстро пробегая отчет за день за чашкой чая. Ее кабинет был куда светлее и обширнее, чем кабинет подруги, но зато в нем имелись проблемы с отоплением, очевидные для всякого, кто задерживался там дольше, чем на пять минут, и потому она то и дело зябко потирала руки. Появление Кармелы она встретила радостным возгласом:
- Милли, сегодня ты была не-пре-взой-ден-на! – Но тут же встревоженно спросила: - Да на тебе лица нет! Что с тобой приключилось?
Снабдив позднюю гостью чашкой горячего чая, Астарта принялась осторожно ее расспрашивать:
- Если этот зануда Блэкмор опять придирался к оформлению документов, то, скажу я тебе, ему было бы неплохо уделить хоть немного внимания
своим собственным делам…
- Да нет, он тут совершенно ни при чем, - печально покачала головой Кармела. Шмыгнув носом, она сообщила: - Долорес собирается перевести меня на другую должность, себе в помощницы.
- С ума сойти, какая новость! – всплеснула руками Астарта. – Я-то думала, и вправду что-то случилось… Да она тебе это раз сто предлагала – откажешься и в сто первый. В Отделе магического правопорядка тебя ценят, они не захотят, чтобы ты уходила. Разве что, ты и вправду не захотела внезапно к своей «покровительнице» в помощницы, - в ее голосе явственно послышалось осуждение.
Кармела в ответ лишь покачала головой, и Астарта обеспокоенно спросила:
- Ты так и не скажешь мне, что стряслось? В жизни не поверю, что тебя настолько выбил из колеи очередной взбрык твоей дражайшей сестры! Или дело вовсе и не в ней? – Начальница канцелярии нахмурилась.
Кармела внезапно разрыдалась:
- Я была такой дурой, такой дурой… Долли права, мне следует отказаться от этого дела… Я вовсе… вовсе не собиралась с ним флиртовать… И как мне вообще могло прийти в голову…
Набросив теплую шаль на плечи подруги, Астарта дождалась, пока она немного успокоится, и задумчиво заметила:
- Знаешь, Милли, есть вещи, которые понять никогда не поздно… Например, что твоя сестра – злобная, завистливая стерва…
