Все мои счастливые воспоминания.Глава 27.
Все мои счастливые воспоминания.
1 декабря 1998 года.
Гермиона неохотно оторвала взгляд от своего небольшого рисунка, наблюдая за тем, как мадам Пинс отчитывает Малфоя за слишком долгое хранение книги у себя.
— Две недели! — недовольно проворчала библиотекарь, немного презрительно скривившись. — Две, мистер Малфой...
Драко не обратил внимания на ее злобное шипение, буквально выхватив книгу из рук женщины, и сел напротив Гермионы, откладывая учебник на стол. Это была старая, оформленная в готическом стиле книга, довольно большая, с пожелтевшими от времени страницами и ярко-алой, тисненной золотом надписью.
— Магический Кодекс: от 1950 года и до современности, — прочитала Гермиона вслух, задумчиво отложив в сторону карандаш. — Ты хочешь работать в отделе правопорядка?
Малфой посмотрел на Гермиону, словно она осмелилась издеваться над ним — немного вымученно, в его взгляде плескались боль и вина, но больше того — тщательно скрываемая обида. Обида, которую он мог скрыть от кого угодно, но не от нее.
— Нет, — отчеканил Драко, лениво откинувшись на спинку стула, стараясь выглядеть как можно более непринужденно и спокойно. — Не думаю, что им нужны бывшие Пожиратели.
— Драко! — в голосе Гермионы читался немой укор. Малфой уже было ожидал долгих нотаций и нравоучений, но Гермиона резко замолкла на полуслове. Долго молчала, словно подбирая слова, а потом, наконец, произнесла:
— Я читала эту книгу курсе на третьем. Когда Клювокрыла должны были казнить, я искала любые зацепки, и эта книга была одной из тех, которые я зачитывала едва ли не до дыр.
И снова незримая тень промелькнула по лицу Малфоя. Ему вспомнилось, что этот инцидент произошел по его вине. Вспомнилось, как Гермиона презирала его за это.
«Ты, злобный, мерзкий таракан!» — словно наяву прозвучал у него в голове ее голос.
Малфой тут же покачал головой, отгоняя прочь ненавистные воспоминания.
— Это было весьма занимательно, — после неловкой паузы добавила Гермиона. — Она очень пригодилась мне тогда, но некоторые вещи нужно знать всем. К примеру, что Кингсли является четвертым в истории министром, который отказался от помощи дементоров. И то, что на самом деле незаконно сажать в тюрьму людей, вина которых еще не была доказана на суде Визенгамота...
— Я знаю, — коротко бросил Драко. — Но они, в конце концов, сделали для нас исключение — позволили находиться всем троим в одной комнате. Многие начинали сходить с ума и кидались потом на своих сокамерников, палочек у них не было, поэтому драться и спасать свою жизнь приходилось врукопашную. Это было жутко. Помню, мне один раз чуть не разбили голову. И если бы не Тео…
Гермиона поморщилась:
— Прости. Я не хотела...
— Напоминать мне? Ты и не напомнила, всё равно это — единственное, о чем я могу сейчас думать.
Гермиона ничего не ответила. Она знала, что Драко в любом случае продолжит говорить.
— Это было ужасно... Азкабан — худшее, что может случиться с человеком. Или, по крайней мере, он был таким, пока дементоры оставались на работе. Ты чувствуешь их, и то, как они медленно высасывают из тебя жизнь. Помнишь, как на третьем курсе, тогда, в поезде? Когда вся радость, всё счастье уходит, и ты уже начинаешь думать о том, что они никогда не вернутся больше. Отчаяние. Боль. Страх. Моя мать кричала во сне — громко и протяжно, — Драко горько улыбнулся. — И это сводило с ума. Потом, когда Кингсли издал свой закон, дементоров не стало. Я смотрел на своих родителей, и не мог их узнать. Они никогда особо не были весельчаками, но все-таки...
Несколько секунд Драко молчал, словно собирался с мыслями, а потом резко перескочил на другую тему:
— Когда этот придурок Люпин притащил боггарта на урок, я сразу вспомнил о дементорах в поезде. Я не знаю, как бы мне удалось победить того дементора, или боггарта, или кто это был на самом деле?.. Даже не помню, во что он превратился, но, клянусь, это было жутко. И я до сих пор боюсь их. Тебе это может показаться смешным. Конечно, храбрая Героиня Войны Грейнджер, наверное, даже не знает, что такое бояться!
Снова в голосе Малфоя сквозила неприкрытая ирония и жестокий сарказм. Гермиона смотрела на него расширившимися от ужаса глазами. Но ее не могли не задеть его злые, колкие слова. И он это прекрасно понимал.
— Прости... — проговорил Драко, легонько дотрагиваясь до ее руки.
Гермиона кивнула, шумно вздохнув.
— А потом я подумал, что вообще нужно было использовать против того дементора? Ведь Ридикулус на него явно не подействует. Что тогда?
— У Гарри была такая же проблема, — тихо ответила Гермиона. — Я помню как ты смеялся над ним тогда.
Он снова вздрогнул.
— Профессор Люпин научил Гарри заклинанию Патронус. Это очень сильная магия, и, скажу по правде, я сама с трудом ее освоила. Но это единственное, что может остановить дементора.
Драко настороженно переспросил:
— Насколько мощная? Добрая магия, ведь так?
Гермиона поняла подтекст его вопроса.
— Это чары, с которыми справился бы хороший человек, — она положила руку Малфою на плечо. — Ты бы справился.
— Как это работает?
— Все зависит от самого волшебника, — пояснила Гермиона. — Ты должен сконцентрироваться нас самом счастливом моменте из прошлого. Для меня это мои друзья и семья, — девушка мгновенно залилась краской, вспоминая о самом сокровенном. — Ты должен буквально прожить тем моментом. А потом ты произносишь заклинание, и твой Патронус — он выглядит как серебристое животное — вылетает из кончика палочки и нападает, отпугивает дементора.
— Какое животное?
— Я же уже сказало, это зависит от самого мага.
— А у тебя? — полюбопытствовал Малфой.
Гермиона колебалась — они уже перешли на личное.
— Выдра, — выдавила она, наконец.
— Почему именно выдра?
— Почему? — переспросила Гермиона, не совсем понимая, куда клонит Малфой. — В смысле?
— Что определяет форму Патронуса?
Гермиона задумалась на секунду, а потом медленно ответила, тщательно подбирая слова:
— Я думаю, все зависит от характера заклинателя. Патронус Гарри — олень, потому что его отец был анимагом, принимал подобу оленя. Скорее всего это символ — чего-то близкого, незримого. Любви и доброты, дружбы и преданности... У матери Гарри Патронусом была олениха, как символ все той же бесконечной любви. Я видела еще, как Патронусы менялись впоследствии перенесенной трагедии или даже влюбленности... У одного моего друга Патронус — собака, и скорее всего оттого, что этот человек — очень добрый, верный и преданный. Не могу сказать, как именно это действует, но все же...
Гермиона вдруг замолкла на полуслове, заметив, что Драко пристально смотрит на нее.
— С тобой все хорошо? — спросила она.
— Да, всё в норме, — пробормотал Малфой, и Гермиона почувствовала себя так, словно он ее ударил.
— Драко? — медленно произнесла она. — Хочешь, я научу тебя призывать Патронус?
Он промолчал.
— Я могу тебя научить, — снова предложила Гермиона. — Всегда проще что-либо учить, когда рядом твой... друг. Гарри учил нас всех на пятом курсе и это было куда круче, чем на уроке с учителем. Хотя, если ты не считаешь меня достойной такой чести, можешь позвать кого-то из своих близких. Друзей. Кого-то из Слизеринцев.
Малфой презрительно фыркнул:
— Друзей?.. Не уверен, что ты будешь счастлива провести время в компании Паркинсон. Да она и сама не придет, сколько бы я ее не звал. — Он равнодушно пожал плечами. — И к тому же, рядом с ней я буду чувствовать себя еще более неуютно, чем если бы меня учили Поттер и Уизли.
Она кивнула.
— Я понимаю, но... В общем, ответь... Ты хочешь, чтобы я тебя научила?
Он снова внимательно поглядел на нее, и Гермиона вновь почувствовала себя неловко, как если бы взгляд Малфоя мог проникать в глубины ее души.
— Я был бы тебе очень благодарен.
— Хорошо, — сказала она удовлетворенно. — Мы можем начать прямо сейчас. Для первого раза нам не нужен дементор, или даже боггарт. Сейчас тебе нужно...
— Я могу посмотреть на твоего Патронуса?
Гермиона так и застыла на месте с раскрытым ртом.
— Я... Ох... Ну ладно...
Она подняла палочку вверх и призадумалась.
— Экспекто Патронум!
Ничего не произошло. Грейнджер удивленно поглядела на кончик своей палочки. Она смогла вызвать Патронус даже среди битвы, трупов и заклинаний, свистящих над головой. Что же теперь? Почему ничего не выходит?
Гермиона плотно сжала губы и снова подняла палочку кверху.
Через несколько секунд она опустила дрожащую руку.
Ни-че-го!
Счастливые воспоминания... Они казались такими далекими сейчас, после многолетней войны и финальной битвы. Но у нее всё еще были преданные друзья и семья. Мать, которая бросилась в объятия к дочери после того, как та сняла с нее заклинание, и отец, так само крепко сжавший дочь в своих объятиях. И маленькая сестренка...
Она в третий раз занесла над головой палочку и уверенно произнесла.
— Экспекто Патронум!
Серебристая выдра вырвалась из кончика волшебной палочки и медленно, но в то же время резво, поплыла по воздуху, оставляя за собой светло-серые полосы. Лицо Драко осветилось восхищением, когда он наблюдал за медленной поступью призрачного животного.
— Она выглядит счастливой, — завороженно произнес Малфой.
— Это все потому, что дементоров нет рядом, — отшутилась Гермиона. — И ей хочется играть.
Драко протянул руку, чтобы прикоснуться к серебристой выдре, но как только его пальцы коснулись спинки животного, то оно мгновенно растворилась в воздухе.
Исчезло.
И снова тень залегла на лице Малфоя.
— Не принимай на свой счет, — Гермиона мягко улыбнулась. — Они же не домашние животные, — она бережно уложила палочку в сумку. — Какое самое счастливое воспоминание можешь придумать ты?
— Это должно иметь отношение к чему-то особенному?
— Я же сказала, воспоминание должно быть сильным, чтобы вызывать Патронуса. Это послужит гарантией щита между тобой и дементором. Защитой. Значит, это должно быть очень радостное воспоминание.
— Все мои радостные воспоминания были съедены дементорами.
Гермиона вздрогнула.
— Этого не может быть.
— Нет, Грейнджер, может.
Гермиона расправила плечи:
— В таком случае, нам придется здорово поработать, чтобы создать новые.
—
Новые?
— Новые воспоминания, — пояснила она. — Такие, которые сделают тебя счастливым.
Малфой медленно покачал головой:
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— Драко Люциус Малфой! Ты хочешь научиться вызывать Патронус или нет?! — прервала его Гермиона. — По-моему, да. Если да, ты должен меня слушать.
Она перевела дух и улыбнулась, наблюдая за тем, как Малфой изумленно вскидывает брови. Он явно не ожидал от нее такого напора.
— Так что теперь, когда мы всё выяснили, ответь. Скажи мне, что ты чувствуешь сейчас?
— Раздражение, — проворчал Драко, ухмыльнувшись.
— Ну, это нам не подходит, — совершенно спокойно продолжила Гермиона. — Как ты считаешь, что может сделать тебя счастливым прямо сейчас?
Он изумленно поглядел на нее:
— Я не знаю. Никогда не задумывался над эти вопросом.
— Не знаю — плохой ответ. Прочесть книгу, съесть чего-то? Может быть ты был бы счастлив помочь кому-то с домашним заданием или пойти на бальные танцы?.. Что-угодно.
— Пойти на бальные танцы? — Малфой расхохотался. — Мерлин, ты же не можешь говорить это серьезно!
— Так ты мне задачу не облегчишь, — обиженно буркнула Гермиона.
Малфой некоторое время задумчиво расхаживал из одного конца комнаты в другой, а потом снова подошел к Гермионе.
— Полет, — произнес он все так же задумчиво. — Я люблю летать.
— Ты не заставишь меня это сделать, — предупредила Гермиона, испуганно пятясь, словно Драко в эту же секунду собирался усадить ее на метлу.
— Почему бы и нет? Мне нравится. В небесах я чувствую себя свободным. Счастливым. По крайней мере, до тех пор, пока Поттер не уводит снитч у меня из-под носа.
— Я не сяду на метлу ради твоего хорошего времяпровождения.
— А я тебя об этом и не прошу. Не думаю, что квиддич — достаточно сильное воспоминание. Просто полеты — первое, что пришло в голову.
— Может быть, победа в Чемпионате?
Драко улыбнулся:
— О, да. Это было бы круто.
Его улыбка была настолько заразительной, что Гермиона улыбнулась в ответ. И только тогда вспомнила кое о чем.
— Прости. Я такая глупая... Конечно! У меня есть кое-что для тебя, — она принялась рыться в кармане, пытаясь что-то там найти. — И как я только могла забыть? Она должна быть сейчас где-то здесь…
— О чем ты?
— Вот об этом! — Гермиона торжественно извлекла из глубин кармана сложенный вчетверо пергамент. — Гарри прислал мне это еще на прошлой неделе. Речь идет о Тедди.
О семье...
Драко безучастно посмотрел на нее.
— Семье?..
— Ну да. Семья делает людей счастливыми, верно? — Гермиона непонимающе воззрилась на Малфоя. — Я всегда думаю о своей, вызывая Патронуса. А дети, как никто другой, заставляют людей улыбаться. Нам придется получить все эти твои счастливые воспоминания с Тедди.
— Все мои счастливые воспоминания... — Малфой долгое время смотрел на Гермиону, даже не пытаясь сказать больше ни слова.
— Ну что еще не так? — раздраженно буркнула Гермиона, недовольная отсутствием какой бы то ни было реакции со стороны Драко.
Его взгляд метнулся к зажатому в ее руке пергаменту.
— Кто такой Тедди?..
